Cure for pain

В Тэёне много боли. Джэхён видит её в линии его плеч под курткой, ссутуленных и похожих на сложенные крылья, в острых ключицах, выглядывающих из-под кое-как намотанного на шею шарфика, в расцарапанном прыще на щеке, в его глазах и улыбке, когда он в третий раз говорит «ну, пока» и остаётся стоять на месте. Тэён – сплошь боль, особенно когда кончаются сигареты и нужно попрощаться, пусть даже – всего лишь до завтра. – До завтра, – говорит Джэхён и тоже стоит. А на улице – холод собачий, и Тэён трясётся в своей тоненькой, но очень модной курточке. Пар от его дыхания валит, как дым от сигарет, и несколько снежинок залетают ему в воротник. Его руки, по крайней мере, в тепле – в карманах Джэхёна, стискивают его пальцы и никак не отпускают. – Наверное, со стороны мы похожи на призраков, – смеётся Тэён. – Мы появляемся здесь чуть ли не каждый вечер и стоим по часу. Как будто когда-то нас сбил вылетевший на тротуар грузовик, и мы с тех пор никак не можем попрощаться. Стоим и стоим тут. Парочка влюблённых мертвецов. Джэхён хмурится. Он не любит, когда Тэён говорит о смерти. Он тоже жмёт руки Тэёна – худые, дрожащие, с жёсткими узловатыми пальцами и сухой кожей. Определённо живые руки, хоть и холодные. – Тэён, никто из нас не умирал, – говорит он. – И мы не должны здесь стоять. Мы можем сейчас просто взять и пойти – к тебе или ко мне, любить и жить, как все остальные люди. Тэён пытается переварить его слова. Он стоит с широко открытыми глазами и ртом, и Джэхён пользуется этим – целует его, лаская его рот изнутри, согревая его губы своим теплом. – Пошли? – спрашивает он, отстраняясь и глядя на смущённого Тэёна. Тот кивает: – Пошли. К тебе, у меня даже сигарет дома нет. В его глазах тепло немного вытесняет боль, и Джэхён улыбается, словно выиграл в лотерею весь этот больной мир.