Cure for pain

Юта никогда не признается, но ему нравится, когда Марк хватает его – крепко-крепко – и держит. Юта кривит губы и тихо шипит, но его тело само собой расслабляется, и Марк невозбранно утаскивает его на диванчик, где садит к себе на колени, сопит в шею и укачивает в объятиях. Эту его реакцию Марк хорошо запоминает. В их первый раз (секс всегда был лишь вопросом времени) он уже привычно сжимает Юту в объятиях, и Юта обмякает под ним, раздвигает ноги и позволяет войти. На его лице – потерянное выражение, которое Марк видел уже много раз, когда хватал его, только теперь Юта стискивает его в ответных объятиях. Закусив губу, Юта подбрасывает бёдра навстречу его толчкам и едва слышно стонет сквозь сжатые зубы. Марк не думал, что Юта будет такой тихий во время секса. Но ему это нравится. (как будто чувства к Марку живут в нём очень глубоко, там, где уже не нужны громкие стоны) Они сидят на кровати у открытого окна и курят одну сигарету на двоих. Обняв Юту со спины, Марк устраивает подбородок у него на плече и смотрит куда-то в золотистый сумрак ночного города. Шум улиц, печальный и бесприютный, льётся в их комнату. Это тайна, которой Юта не хочет делиться, но нигде и никогда он не чувствовал себя дома, кроме как в объятиях Марка.