***
Я проснулась. И когда я обнаружила, что могу открыть глаза, меня охватило такое облегчение, что я вскрикнула. Что, конечно, означало, что я теперь могла управлять лицом, горлом и лёгкими. К сожалению, остальная часть моего тела оставалась недоступной для меня, но, по крайней мере, теперь я могла видеть. Я могла общаться. На мой бессловесный крик, Эрик вскочил со своего рабочего кресла и оказался рядом со мной быстрее, чем я смогла осознать его движение. Он стоял надо мной с широко распахнутыми, усталыми глазами, каждый его мускул напряжён. — Ты проснулась. Я подумывала о том, чтобы сказать ему, что я не спала. Что я слышала, как он разговаривал с Надиром, разговаривал со мной. Но было бы эгоистично говорить что-либо. Хотя он адресовал эти слова моему имени, они предназначались не мне. Я решила уважать его личные мысли. — Да, — прошептала я. Его плечи расслабились, когда он изучил моё лицо. — Тебе нужно что-нибудь выпить. Я уставилась на него. — У тебя обезвоживание. Ещё один день без воды, и ты умрёшь. — Взгляд Эрика переместился на мои губы. Я провела по ним языком, и действительно, они ощущались сухими, как бумага. Но я вспомнила о том, как меня парализовало, и поморщилась. Он продолжил, поняв выражение моего лица: — Я сохранил и вымыл кофейную чашку, которой пользовался в то утро, когда ты… уснула. Тебе не нужно больше беспокоиться об отравлении. Я кивнула. — Хорошо. Он быстро вышел из комнаты, и через несколько секунд уже держал в руках чашку с водой, закрывая дверь ногой. Он встал надо мной, и произнёс, без улыбки: — Я уверен, тебе будет приятно узнать, что мои губы касались этой чашки всего два дня назад. — Но его попытка изобразить высокомерие провалилась из-за безэмоционального тона. — Пожалуйста, сядь. Моё сердце упало. — Я не могу. — Ты не можешь? Я покачала головой, и он протянул мне руку. — Значит, я помогу тебе. Я только печально смотрела на его протянутые пальцы. Эрик резко, разочарованно выдохнул. — Кристина, я знаю, что мои руки похожи на пауков, но я могу заверить тебя, что они не ядовиты. Мои локти, однако, смертельно опасны. Но в данный момент они прикрыты, так что не волнуйся. — Он протянул руку немного ближе. — Я не могу, — прошептала я снова. — Что значит, ты не можешь? — Я не могу… — я сглотнула. — Я не могу двигаться. Я наблюдала, как постепенно в его мозгу прорастало осознание. Его глаза потемнели, и он медленно убрал руку, как будто отказываясь верить в то, что, как он знал, было правдой. Что я была сломана — и он винил себя в моей сломленности. Собрав всё своё самообладание, на которое был способен, он повернулся, и с чопорной грацией подошёл к своему столу, поставив чашку. Его спина согнулась, а ладони прижались к поверхности мебели, затем он ударил по ней кулаком, выкрикивая поток проклятий, его обычно красивый голос звучал непривычно уродливо. Я встревоженно отвернулась и обнаружила разбитую лампу у стены рядом с дверью. Я вспомнила разбивающийся звук, который слышала, когда он разговаривал с Надиром. Эрик разжал кулак и поднес его к чашке, сжимая её. Он выпрямился и снова повернулся ко мне, к нему вернулось самообладание. Он сел на край кровати, глаза пылали огнём. — Прости за это. Я уже собиралась спросить, за что, когда его свободная рука подхватила меня под плечи, и привела в сидячее положение. Но поскольку я не контролировала свой позвоночник, я начала падать вперёд, на колени, и рука Эрика прижала меня к его груди. Я не сидела совсем прямо, но это было определенно лучше, чем я могла бы сидеть самостоятельно в данный момент. — Это ненадолго, — пробормотал он. Я слышала, как его сердце бьётся примерно так же быстро, как и моё. — Всё в порядке, — ответила я. Приобняв меня за спину и сжав плечо, чтобы я не упала, он поднёс чашку к моим губам. Я настолько отвыкла от ощущения, что кто-то держит для меня напиток, настолько не привыкла к отсутствию контроля над чашкой, что даже маленький глоток, который я сделала, заставил меня отплёвываться и задыхаться. Он отнял воду от моих губ и спросил, всё ли со мной в порядке. Я сказала «да». — Пей медленно, — проинструктировал он, и заставил меня сделать глоток ещё раз. Я сделала, как он сказал (на самом деле, у меня не было выбора) и только когда вода попала мне в горло, я поняла, насколько невероятно сильно я хотела пить. Я поморщилась, желая, чтобы он влил мне в рот всю воду сразу. — Медленно, — напомнил он мне. Он снова уложил меня на спину и ушел за водой. Он вернулся, и, приподняв меня, помог мне выпить вторую порцию. Он проделал это ещё несколько раз, прежде чем сказал, что мне пока следует остановиться — ещё немного, и меня затошнит. Он поставил чашку на комод, и я уставилась на неё с жадностью. Я хотела еще. Эрик снова присел на край кровати. Его голос был полон горечи. — Здесь, со мной, тебе небезопасно. Я ждала. — Но я не могу отправить тебя обратно во Францию. Даже если бы ты контролировала своё тело, я бы не осмелился отправить тебя одну. И, на данный момент, я не могу. Я больше никому не доверяю сопровождать тебя, теперь, когда на твою жизнь было совершено покушение. А если я сам заберу тебя, за мной начнут охотиться, и мы оба будем убиты. Я собственность шаха, а он не относится к воровству легкомысленно. Я закрыла глаза. Всякая надежда, которая у меня была на будущее — на встречу с моим отцом — покинула меня. — Мне жаль, Кристина. Его голос звучал тихо и несчастно. После нескольких мгновений молчания, он встал с кровати и вышел из комнаты. Тогда я осталась одна, парализованная. Загнанная в ловушку. Запертая в Персии. Запертая в своём собственном теле. Без выхода. Я ничего не могла с собой поделать. Мне было всё равно, слышит ли меня Эрик. Слёзы текли по моему лицу, пока я оплакивала украденную у меня жизнь. Дважды.***
Позже, Эрик вернулся в кабинет с Надиром. Дарога слегка улыбнулся мне и склонил голову. — Мадемуазель. Приятно видеть, что твои глаза открыты. — Месье Хан, — поприветствовала я. — Пожалуйста, зови меня Надир. — Он шагнул вперед, а Эрик прислонился к стене, угрюмо глядя в землю. — Я полагаю, Эрик рассказал тебе о плане. — Да. Он и правда рассказал, вскоре после того, как сказал мне, что я останусь в Тегеране. Он принёс мне тушёное мясо — очевидно, слуга, который доставил его, не умер, попробовав еду, — и сообщил мне, что, по крайней мере на некоторое время, меня следует перенести в безопасное, неизвестное никому место. Дом Дароги. — Что, — спросила я его, — вы скажете шаху, если он спросит, где я? — Я скажу ему правду. — Эрик отставил миску в сторону, еда из неё уже оказалась в моем желудке. — Ты задавала слишком много вопросов, и я был вынужден превратить тебя в хрустальный шар, так что теперь у тебя есть ответы на все вопросы в мире, и ты больше не будешь докучать мне своей постоянной потребностью знать всё. Ну конечно. Он снова вернулся к своей язвительной манере общения. — Я серьёзно, — настаивала я. — Что вы скажете? Какое-то время он не отвечал, только смотрел вниз, на покрывающее меня одеяло, не сосредотачиваясь ни на чём конкретном. В конце концов он вздохнул и сказал: — Ты вовлечена, поэтому, я полагаю, ты должна знать. — Он прочистил горло. — Мы сказали шаху, и на самом деле расскажем любому, кто спросит, что кто-то пытался отравить мою наложницу, и… Ты сама спросила, Кристина. К сожалению, это то, кем тебя считает шах и остальной двор. Моей наложницей. — Его нижняя губа поджалась. Ему это не нравилось так же сильно, как и мне. — Мы сообщили, что я не могу утруждать себя уходом за инвалидом, Ибрагим сформулировал это шаху, сделав немного больший акцент на том факте, что я, конечно, всё ещё очень благодарен, и поэтому тебя переведут в другое место. И, как и ожидается, я приду, когда захочу… — Он заёрзал, явно испытывая дискомфорт. — Когда я захочу воспользоваться своим даром. Я ужаснулась. Мысль о том, что меня используют, когда я не могу даже пошевелиться… Я знала, что этого не произойдёт, но все же- — Идея в том, чтобы убедить всех, что твоё отравление — это просто неудобство, поскольку, вероятно, это было задумано как сообщение мне. — Он сделал паузу. — Ибрагим знает, где ты будешь находиться. Шах тоже. — Шах знает? — Я вздохнула. — Какой смысл переносить меня, если… — Шах не травил тебя. Очевидно, он очень расстроен тем, что кто-то попытался уничтожить его подарок мне. Я сомневаюсь, что он скажет хоть слово о твоём местонахождении. Он охотится за человеком, который предпринял попытку убить тебя. — Эрик улыбнулся. — Похоже, его уязвлённая гордость затмевает его садистскую натуру. Кто бы мог подумать? Итак, теперь, когда месье Хан сидел в комнате, я заметила, как Эрик двинулся ко мне. Я ахнула, когда он поднял меня на руки, в то время как Дарога взял сумку с моей одеждой. Они вышли из кабинета, но вместо того, чтобы направиться к выходу из покоев, направились в спальню Эрика. — Подождите, — пробормотала я. — Тихо, — прошептал Эрик. — Тебе нужно соблюдать полную тишину там, куда мы идём. Куда мы идём? На мгновение я подумала, что, возможно, он действительно собирается использовать меня, что я с самого начала была права, но Надир прошёл мимо чёрно-красной кровати, комода таких же цветов и подошёл к книжной полке. Он нажал на одну из полок изнутри, и я услышала щелчок. Как будто она была легкой, как деревянная дверь, он потянул книжную полку на себя, и я увидела длинный каменный коридор, масляные лампы вдоль стен тускло освещали пространство. — Что это? — Прошептала я. — Кристина, — выдохнул Эрик, — твои постоянные вопросы… — Это, — ответил Надир, ещё не входя, — Эхо-холл. — Он посмотрел на меня. — Как начальник полиции, я отвечаю как за безопасность Тегерана, так и за безопасность самой королевской семьи. Мои шпионы, которых называют Эхо, патрулируют этот район и докладывают о любой подозрительной активности, происходящей во дворце. Здесь всё слышно. Об этом месте знают очень немногие избранные. — Почти за честь, Кристина, — задумчиво произнёс Эрик. — Ты член Особого Клуба Надира. Дарога проигнорировал его. — Вот как мы узнаем, кто тебя отравил. Так же мы пройдём через дворец незамеченными для любого, кто, возможно, хочет совершить ещё одно покушение на твою жизнь.