-----Кристина-----
Образ убитого Эхо ярко раскрашенной картиной отпечатался на стенах моего сознания. Тщательно проработанные мазки этой картины раскрывали что-то новое, детали, которые я не замечала ранее, каждый раз, когда мой мысленный взор натыкался на неё. Мне не хотелось, чтобы она оставалась там. Я находила её уродливой, грубой и несуразной. Но она не поддавалась, как будто её прибили к месту гвоздями — и хуже всего было то, что эта картина стала главным экспонатом моего мысленного музея. Она затмевала собой всё остальное. Смерть дегустатора вызвала у меня тошноту, но она произошла в разгар уже существующего стресса. Это было ужасно, но быстро стёрлось из памяти. Эта смерть, хотя и не настолько тошнотворная, осталась со мной. Я не была до конца уверена почему, хотя подозреваю, что из-за совершенной, абсолютной неожиданности произошедшего. Эхо-Холл, Эрик, уроки пения — всё это казалось безопасным. Вид человека с перерезанным горлом снова перевернул мир с ног на голову — словно вселенная насмехалась надо мной за то, что я обрела покой. Реза и Эрик играли со скрипачом-автоматоном на полу моей спальни в доме Надира, а я сидела в кресле, подтянув ноги к груди, и уложив книгу на колени. Я рисовала. Я рисовала с полудня — и работала над одной и той же картинкой, добавляя к ней детали, затем откладывая, затем снова беря в руки. Я воссоздавала мёртвого Эхо. Как будто рисуя, я могла перевести мысленный образ на страницу и заставить его остаться там. Но теперь прошло уже несколько часов. Много часов. Так много, что небо побагровело, а мой желудок начал протестовать от голода. Я пропустила обед. По очевидным причинам. Урчание моего желудка, похоже, было настолько громким, что привлекло внимание Эрика. Он лежал на боку на покрытом ковром полу, опираясь на локоть. Обратив своё внимание на меня, он наклонил голову. — Тебе нужен ужин, Кристина? Я покачала головой и постучала ручкой по бумаге. — Может быть, лёгкий перекус? — Предложил он. — Нет. Он пожал плечами и вернулся к игрушке, которая в данный момент активировалась хлопками Резы в ладоши. Мальчик практически подпрыгивал на месте где сидел, скрестив ноги, рядом с Эриком. Я поджала губы, уставившись на страницу. Я уже повторила каждую деталь, которую смогла разглядеть, но воспоминания просто отказывались уходить. Разочарованная, я резко выдохнула и отложила рисунок на стол рядом с собой. Эрик уже видел, что я рисовала, но если у него и были какие-то соображения по этому поводу, он держал их при себе. Он вёл себя так, как будто я рисовала поле маргариток. Я была рада, что он здесь. Я радовалась, что ему не нужно уходить на новую казнь сегодня вечером — что он закончил казнить членов «Фиолетовой зари». Вчерашний вечер оказался последним. Я удивилась, узнав, как мало заговорщиков состояло в обществе — полдюжины, включая Амира, плюс девушка-служанка. Но сегодня вечером Эрик был свободен; сегодня вечером ему не нужно никуда уходить. Надир позволил ему остаться здесь, если он продолжит работу над своими планами. И он продолжал. Я наблюдала за работой. Он сидел в этом самом кресле и что-то писал, пока я рисовала мрачную картину, сидя на своей кровати или на полу. Сейчас Эрик прервался только потому, что Реза захотел поиграть — и как только стул освободился, я сразу заняла его. Теперь он наблюдал за мной, сидящей и обхватившей колени руками. — О чём думаешь? — Спросил он и взглянул на Резу. — Помимо очевидного, конечно. — Только об очевидном, — пробормотала я. Он продолжал изучать меня, и хотя он не двигался, в его взгляде угадывалось понимание. Ему не требовалось ничего объяснять. Я уже знала, что происходит внизу. Убийцу, как он сказал мне, найдут. Надир провёл весь вечер, расспрашивая каждого Эхо, приходившего в его кабинет. Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться, как именно работают Эхо, но сегодня я всё равно узнала.***
Каждому Эхо поручалось наблюдать за определённой секцией Дворца. Они еженедельно меняли позиции. Каждый день, в определённое время вечера, один за другим, Эхо приходили к Надиру через люк в его кабинете, чтобы шёпотом или письменно сообщить о том, что они услышали. Каждому отводилось по пять минут. В Холле находилось всего двадцать Эхо, так что на отчёты уходила пара часов. Надир сидел в своем кабинете и ждал их прибытия — в это время слугам запрещалось входить в комнату; дверь запиралась. Если люк был открыт, это означало, что в данный момент кабинет кем-то занят, и Эхо должен ждать, прячась, пока этот посетитель не исчезнет. По всему коридору располагались комнаты со скрытыми дверными ручками и невидимыми обитателями, где Эхо спали и восполняли свои силы. По-видимому, эти люди вообще никогда не покидали Холл, никогда не разговаривали ни с одной живой душой — их жизнь проходила в стенах дворца, и их единственной компанией были слова, свидетелями которых они становились втайне от остального мира. Один конкретный Эхо регулярно уходил и возвращался через кабинет Надира поздно ночью — своего рода курьер, который следил за тем, чтобы остальные шпионы Дароги получали вдоволь еды, воды и чистых комнат. Я не могла представить себе такую жизнь. Никогда не покидать затемнённых залов. Никогда не разговаривать ни с одной живой душой, кроме одного человека по пять минут в день в очень официальной обстановке. Казалось, этого и правда достаточно, чтобы свести человека с ума.***
В дверях появилась Парвана. Эрик встал и поднял Резу с пола, тоже поставив его в вертикальное положение. — Ладно, — сказал он, — пора спать. Реза застонал. — Я знаю, — согласился Эрик, — это не так весело, как игры. Но если ты поскорее не ляжешь спать, твой отец больше не разрешит мне приходить сюда. Он скажет, что я врежу твоему здоровью, заставляя тебя ложиться поздно. Ты этого хочешь? — Нет. — Лицо Резы вытянулось. — Тогда иди с Парваной спать. — Он взял игрушку Резы и передал её няне. Он мягко кивнул ей, и она кивнула в ответ. Она взяла Резу за руку и увела его. — Спокойной ночи, Эрик, — крикнул Реза, выходя из комнаты. — Спокойной ночи, Кристина! — Спокойной ночи, Реза, — сказала я со стула. — Спокойной ночи. — Эрик, как и я, наблюдал, как за ними тихо закрылась дверь. Затем он повернулся ко мне. — Тебе стоит что-нибудь съесть. — Я не голодна. — В моем животе заурчало. — Твои внутренние органы, кажется, не согласны. — Ухмыльнулся он. Я не ответила. Вместо этого я смотрела в пол, пока мои внутренности крутило, даже несмотря на чувство голода. — Это действительно правда? — О чём ты? — Что мертвый Эхо — это тот, кто поймал Амира и остальных из «Фиолетового рассвета»? — Да. — Эрик сел на мою кровать. — Это правда. — Его взгляд переместился на дверь, и я изучала его. Чем больше я узнавала Эрика, тем больше понимала, что легкомысленное отношение, которое он часто излучал, на самом деле скрывало обычную усталость. Он был уставшим. Постоянно. И всё же, он, казалось, обладал безграничной энергией. Я гадала, каково это — находиться в его сознании. Я хотела, чтобы другие тоже нашли время задуматься. Но вместо этого он сталкивался с врагами со всех сторон. Постоянно. — У меня есть вопрос, — прошептала я. — Возможно, у меня будет ответ, в зависимости от обстоятельств. — Если «Фиолетовый рассвет» нацеливался на тебя, почему на тебя не совершили ни одного покушения? Эрик печально улыбнулся. — О, попытки предпринимались, но далеко они не заходили. Шах очень хорошо охраняет мои покои, и мне, по-видимому, необычайно повезло, что кухонный персонал не желает мне смерти. — Он поднял на меня глаза. — Хотя, я спрашивал Надира, что он узнал от «Эхо». В частности, почему «Фиолетовый рассвет» выбрал в качестве мишени для отравления тебя, а не меня. Даже если ходят слухи, что я могу обнаруживать яды, почему бы всё же не попробовать? Что ж… Эрик вытянул ноги перед собой. Он мог легко достать до пола с кровати, в то время как мои пальцы ног едва дотягивались до ковра с того же расстояния. — Очевидно, вера в мои сверхъестественные способности настолько сильна, что они поверили, что я обнаружу не только яд, но и человека, который его подсыпал. Причина отравления твоего чая была двоякой: если бы я не проверил твой напиток, ты бы избавилась от своих страданий. Если бы я проверил его, они убедились бы, что я забочусь о том, что с тобой происходит, и, следовательно, у меня есть слабость, а Амир стал бы чем-то вроде жертвенного ягнёнка. Он откинулся назад так, чтобы лечь на кровать, но его ноги всё ещё свисали с бортика, а ступни стояли на полу. Он прикрыл глаза рукой. — На что они не рассчитывали, — продолжил Эрик, — так это на то, что дракон-чародей, которого они задумали одолеть, найдет и убьёт их всех в один момент. Хотя они были правы насчет того, что он заботится о благополучии Кристины. Я замерла на одно мгновение. — Крестины через «Е»? Он замер на два. — Нет.***
В конце концов я сдалась и попросила что-нибудь лёгкое на ужин — просто чтобы не ненавидеть себя за ужасный голод посреди ночи. Эрик спустился со мной в столовую, где Назнин приготовила рагу для нас обоих. Если не считать ужина с шахом, я никогда раньше не видела, чтобы он ел. — Я ем только по ночам, — объяснил он. — У меня никогда не бывает аппетита. Если бы я мог, я бы предпочёл вообще никогда не есть. Действительно, когда он принимал пищу, то делал это очень маленькими кусочками. Когда наши миски почти опустели, в столовую вошёл Надир. Его лицо было мрачным. Он даже не поприветствовал нас должным образом, прежде чем сесть и заговорить. — Один из Эхо вышел, — тихо проговорил он, — с предсмертным письмом и ножом. Он утверждает, что возвращался в свои комнаты, чтобы что-нибудь съесть, и нашёл убитого по дороге. Он подобрал предметы с тела за некоторое время до того, как вы наткнулись на него. Сегодня вечером мне придётся казнить этого человека. — Он глубоко вздохнул. — Почему? — Спросила я, побледнев. — Он пересёкся с другим Эхо, намеренно подошёл к нему. — Надир нахмурился ещё сильнее. — Им запрещено так поступать. — Но он был мёртв, — проговорила я. — Я бы сделала то же самое… — И именно поэтому ты не одна из моих доверенных шпионов, — парировал он. — Кроме того, я сильно сомневаюсь, что это было самоубийство. Я полагаю, что вышедший Эхо убил другого. — Это вполне возможно. — Протянул Эрик, откидываясь на спинку стула. — Это чрезвычайно возможно. — Надир поправил очки. — Вы видели испуганное выражение на лице убитого. И вам стоит прочитать предсмертное письмо: довольно надуманное. Там утверждается, что Эхо был влюблён в убитую тобой служанку, и что он винит себя в действиях, приведших к её смерти. При словах «убитую тобой» Эрик рядом со мной слегка вздрогнул. — И, вдобавок ко всему, вышедший Эхо в прошлом умолял меня позволить ему шпионить за тобой, Эрик, и завуалированно выражал негативные чувства против тебя, всегда довольно смело заявляя об этом. Но он был отличным шпионом, поэтому я списывал это поведение на простую нервную подозрительность к «Ангелу смерти». Он всегда выполнял приказы, но это? — Он покачал головой. — Я полагаю, что он может быть последним оставшимся членом «Фиолетового Рассвета», и поэтому убил Эхо, выдавшего его товарищей. Эрик молчал, и я тоже. Это могло означать… это могло означать, что где-то есть больше членов «Фиолетового рассвета», которых ещё не поймали. Это могло означать, что я до сих пор в опасности. И Эрик в опасности. — В момент, когда этот Эхо умрёт, Эхо-Холл снова станет безопасен. — Так, подожди, — сказал Эрик, наклоняясь вперед, — ты уверен, что этот человек точно убил другого? Он признался в этом? — Нет. Но я уверен. — Но зачем ему подделывать предсмертное письмо, обагрять нож кровью, просто чтобы принести их тебе? Не разумнее ли было оставить вещи там, чтобы никто не связал его с произошедшим? — Возможно, он принёс их, чтобы доказать, что непричастен, — предположил Надир, — что навевает ещё больше подозрений. — Но есть шанс, что убийство совершил не он? — Нет. Я уверен, что это он убийца. — Дарога встал. — И в тот момент, когда я заберу его жизнь, «Фиолетовый Рассвет» исчезнет. Эрик, теперь ты можешь снова использовать Эхо-Холл как раньше. — Но… — Я больше не буду повторять. — Глаза Надира вспыхнули. Я никогда раньше не видела, чтобы он терял спокойствие, и хотя я сомневалась, что он закричит, пламенное выражение его взгляда потрясло меня. — Эхо-Холл теперь безопасен. Убийца пойман. Спокойной ночи. Он вышел из комнаты, зажатый, под стать повисшему в воздухе напряжению. В моем животе разрасталось ужасное беспокойство — то же самое беспокойство, которое я видела в глазах Эрика. Надир — осторожный, расчётливый, тихий и собранный Надир — вёл себя довольно порывисто. Довольно импульсивно. Казалось, он немного торопился снова назвать Эхо-Холл безопасным. Казалось, он немного торопился обвинить хоть кого-то в убийстве.