Роза среди шипов

-----Эрик-----

Когда я проснулся, мои глаза открылись не сразу. Веки отяжелели, а сон всё ещё звал меня, ласкал, тянул обратно в свои объятия, прочь от стремительно приближающейся реальности. Но когда я пошевелился — когда двинул рукой, и пальцы скользнули по одеялу подо мной к чему-то холодному и твёрдому, я заставил себя открыть глаза и осмотреться. Я находился не дома. И даже не в постели. Я лежал на коричневом стёганом одеяле, расстеленном на полу клетки. Клетки. Тонкие прутья очень плотно прилегали друг к другу, а ширины и высоты клетки хватало, чтобы я мог лежать и сидеть с относительным комфортом. Крыша представляла собой плоскую металлическую поверхность. Я сел, и тревога относительно ситуации пронзила меня, как стрела в живот. Я внезапно почувствовал боль там, не слишком мучительную, но глубокую, беспокоящую и нервозную. Атмосфера клаустрофобии тоже не помогала. Пространство вокруг клетки казалось замкнутым, тесным. Это помещение оформили как комнату, со столом, стульями и чем-то похожим на кухню, кроватью в одном дальнем углу и дверью в другом, но она казалась слишком маленькой, чтобы называться домом. Это помещение было меньше, чем спальня моей матери. Где я? И как, чёрт возьми, я сюда попал? Каждый мой мускул затёк, я опустился на колени и стал искать дверь клетки. Горела масляная лампа. Я нашёл крошечную щель в решётке и определил её как возможный выход. Я толкнул дверцу, но она не поддавалась. Я попробовал ещё раз, но она была заперта. Мои глаза расширились. — Здравствуйте? — Позвал я тихим голосом. — Здесь кто-нибудь есть? Надо мной раздался глухой удар, заставивший меня вздрогнуть, а затем звуки, будто принадлежащие облизывающемуся и зевающему животному. Именно тогда я понял, что плоская металлическая поверхность надо мной оказалась не крышей, а дном совершенно другой клетки. Меня держали взаперти, установив под чем-то живым, и мы оба были узниками в этой странной комнате. Моя голова метнулась к входной двери комнаты, когда она со скрипом открылась, и вошёл мужчина. Несмотря на исключительную чистоту одежды, его светлые волосы казались сальными. Залысины открывали блестящий большой лоб, а остальные волосы болтались сзади, собранные в низкий хвост. Он не отличался высоким или низким ростом, худобой или грузностью — в этом отношении он был совершенно средним. Когда незнакомец увидел меня, то сразу улыбнулся — и хотя это было приятно, выражение не передалось его холодным голубым глазам. — Итак, ты наконец проснулся, — сказал мужчина. Он подошёл к столу и сел, вытянув ноги перед собой и закинув одну лодыжку на другую. — Надеюсь, ты меня извинишь. Я вышел всего на минутку, чтобы выкурить сигару. Вечером они всегда вкуснее. — Кто вы? — Спросил я. Его улыбка стала шире. — Ах. Где мои манеры? Позволь представиться. — Он приложил руку в кольцах к груди. — Меня зовут Жавер Бенуа. Но ты, мой маленький денежный мешок, будешь называть меня Хозяином. — Хозяином? — Я почувствовал холодок. — Да, но не волнуйся. Ты быстро к этому привыкнешь. — Он приподнял бровь, словно забавляясь. — Если подумать, что такое имена, в самом деле? Ничто, кроме движения языка по зубам, формы губ, не сигнализирует о том, что мы разговариваем с другим человеком или о нем самом. Но они имеют такой большой вес. Женщина меняет своё имя, выходя замуж, чтобы показать свою преданность и готовность присоединиться к семье своего мужа. Целые войны ведутся из-за названия страны. — Почему мне нужно называть вас Хозяином? — Спросил я, свернувшись калачиком и обхватив колени руками. — Потому что ты моя собственность, — просто ответил он, — и это уважительный поступок, называть так своего владельца. Вот почему. — И снова он одарил меня этой очаровательной улыбкой. Улыбкой, которая мне не совсем понравилась. — Кстати, ты голоден? Хочешь пить? Ты проспал больше двенадцати часов. Что бы тебе ни дал этот доктор, должно быть, оно было очень сильным. Доктор. — Как я сюда попал? — Внезапно спросил я. Ужасное предчувствие зародилось у меня в животе. Улыбка Жавера угасла. — Правило первое. — Он постучал пальцем по столу. — Когда я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь на него, прежде чем сменить тему. Мы договорились? Мне не понравилось, как резко прозвучал его голос, поэтому я кивнул. — Я уверен, что со временем мы найдём и установим больше правил, но это хорошее начало. Теперь ответь на мой вопрос, мальчик. — Я… — тихо сказал я. — Я не голоден и не хочу пить. — Хорошо. Такая худоба хорошо сочетается с твоим лицом — не хотелось бы испортить эффект, откормив тебя. При упоминании о лице моя рука взлетела к щеке — только для того, чтобы обнаружить, что знакомый кусочек кожи полностью исчез. Мои глаза расширились. — Где моя маска? — Сейчас она тебе не нужна. Я мог бы добавить её в шоу в будущем, но сейчас в этом нет смысла. Я уставился на него. Всё это время он смотрел на моё обнаженное лицо и не вздрогнул. Ни разу. Я внезапно выпрямился. Он сказал «шоу»? — Пожалуйста, — попробовал я ещё раз, — почему я… как я сюда попал? — Этот доктор продал тебя мне, — проговорил Жавер, — за пятнадцать франков. Неплохая сделка. Пятнадцать франков. Для месье Гамаша и моей матери я стоил пятнадцать франков. Я почувствовал, что меня может стошнить. — Неделю назад он подошёл ко мне и сказал, что у него есть кое-что, что я мог бы добавить к своей выставке. — Он осмотрел меня. — Когда он рассказал мне, что именно хочет предложить, я сразу купил ещё одну клетку. Он говорил обо мне? Называл меня так? Называл меня «кое-чем»? И… выставка? Прежде чем я слишком погрузился в размышления, меня осенило. — Вы… вы тот человек, который был счастлив взять меня к себе. — О, я очень рад забрать тебя. Ты, мой маленький друг, заработаешь мне целое состояние с таким лицом. — Что вы имеете в виду? — Я застыл. Жавер помолчал, а затем перевёл взгляд вверх, на какое-то существо, обитавшее надо мной. Он встал со стула, достал из кармана ключ и отпер верхнюю клетку. При звуке открываемого замка существо забеспокоилось, тяжело дыша и царапая пол клетки. Как только дверь открылась, оно выпрыгнуло из своей маленькой тюрьмы. Рядом с Жавером стояла собака, большая и чёрная, с заостренными ушами и длинной мордой. Нет. Тремя парами заострённых ушей. Тремя мордами. Но с одним телом. Я с ужасом понял, что это трёхголовая собака. — Мальчик, — сказал он и схватил пса за три ошейника с цепями, которые соединялись треугольным поводком, — познакомься с Цербером. Трехголовым зверем, стражем Подземного мира. Три головы пса внимательно наблюдали за мной. Голова в середине вытянула шею настолько, насколько могла, чтобы обнюхать клетку. Меня. — Я нашёл его около трёх лет назад, когда он был щенком, — объяснил Жавер. Он с силой сжал цепь, дёрнув её вверх, и средняя голова Цербера, заскулив, отстранилась. Две другие головы опустились в страхе. — С тех пор я путешествую по стране, демонстрируя его. Людям это нравится. Люди обожают настоящие редкости. Они видели бородатых женщин. Они видели татуированных мужчин и карликов. Это стандарт для любого шоу уродов. Но Цербер — как часто ты встречаешь многоголовых животных? Демонстрации только его одного достаточно, чтобы обеспечить мне приличный доход. Цербер всё ещё смотрел на меня. Всеми шестью глазами. Я думаю, пёс понятия не имел, что со мной делать. — К счастью для тебя, — проговорил Жавер, сверкая глазами, — знаменитый Цербер теперь твой коллега. — Он грубо шлепнул собаку по области над хвостом, и Цербер немедленно вскочил обратно в свою клетку, как будто этот жест был заученной командой. — Доктор сказал мне, что никто в этой маленькой деревне никогда не видел твоего лица. Это правда? — Правда, — прошептал я. В основном правда. Дурное предчувствие усилилось, отчего темнота за окном показалась ещё чернее. Жавер оскалил свои белые зубы. — Отлично.