Роза среди шипов

----- Кристина-----

— Он мёртв? — Изнутри меня поднялась паника, волна тревоги, когда мой разум сфокусировался на теле Ибрагима. Я не могла видеть ничего, кроме него. Эрик не ответил. Скованно, казалось, не дыша, он подошёл к Ибрагиму и поднял его запястье, проверяя пульс двумя пальцами. Слёзы навернулись мне на глаза. Ибрагим был моим другом. Мы дружили много лет. Нет, не лет. Месяцев. Нет… погодите. Я не была уверена. — Он мёртв? — Спросила я снова хриплым и надломленным из-за перехватившего горла голосом. Эрик снова взглянул на меня и покачал головой. — Нет. Спит. По крайней мере, я надеюсь, что спит — и что это не повторение того, что случилось с тобой. Но теперь, когда волна грусти накатила, она отказывалась отступать. Слёзы лились рекой. Я задыхалась от рыданий, позволяя себе рухнуть на пол, на колени. Эрик со вздохом закрыл глаза. — О, Кристина. Он жив. — Его глаза снова открылись. Он прочистил горло и громко позвал, глядя на мужчину на диване: — Ибрагим! Нет ответа. Я заплакала ещё сильнее. — Кто-то положил его сюда! Кто-то навредил ему и принёс его сюда! Как ещё он мог здесь оказаться? — У него есть ключ, — тихо ответил Эрик. Затем снова громко: — Ибрагим! — По-прежнему никакого ответа. — Почему… — Я икнула. — Почему у него есть ключ? Эрик отозвался не сразу. Вместо этого он ушёл в одну из комнат. Я не могла вспомнить, что именно это за комната, но его не было несколько часов. Я снова заплакала. Я чувствовала себя брошенной. Теперь он действительно ненавидел меня. Наконец, он вернулся с кружкой воды. — Ты ушёл! — Обвинила я его, всё ещё стоя на коленях. Он остановился как вкопанный и удивлённо уставился на меня. — Тебя так долго не было, а ты даже не сказал мне, куда идёшь! Он покачал головой, теперь печально наблюдая за мной. — Минуту, Кристина. Я был в ванной всего минуту. Твоё восприятие времени сейчас искажено. Я снова икнула. — И, отвечая на твой вопрос, — сказал он, подходя к великому визирю, — Ибрагим, как и я, пользуется Эхо-Холлом, чтобы ходить в дом Надира. Шах требует, чтобы визирь поддерживал со мной постоянный контакт, поэтому его частые посещения моих покоев не вызывают подозрений. Однако обычно у него нет особых причин навещать Надира, поэтому регулярные визиты к Дароге могут заставить шаха задавать вопросы. Поэтому Ибрагим делает это тайно. Хотя я слышала слова, я не восприняла ничего, кроме «он пользуется Эхо-Холлом». — Я не видела, как он приходил сюда, чтобы воспользоваться Эхо-Холлом. — Я вытерла свои мокрые щёки. Затем, к моему шоку, Эрик вылил воду прямо на лицо Ибрагима. Тот всё ещё не просыпался. При виде этой картины ко мне вернулось веселье, и я захихикала. Эрику это не показалось забавным. Он в изнеможении переводил взгляд с Ибрагима на меня. — Он приходит рано утром, — мягко объяснил Эрик, — пока ты ещё спишь. Не каждое утро, но и встречи тоже не происходят каждое утро. Конечно, когда он всё-таки приходит, он спрашивает меня, присоединюсь ли я к нему. Он не особо расспрашивает меня, когда я говорю «нет». Его это волнует не так сильно, как Надира, а если и волнует, то он не настаивает. Я абсолютно ничего из этого не слышала. Он поднёс ладонь к щеке Ибрагима и ударил по ней, быстро и грубо. Моё хихиканье усилилось. Наконец, великий визирь пошевелился. Медленно, его глаза открылись. Они были расфокусированы, он не осознавал присутствия Эрика. Вместо этого он потёр ушибленную щёку, и его взгляд остановился на мне, стоящей на коленях на полу. Когда он заговорил, его слова зазвучали невнятно. — Роза, — а остальное было на персидском. Затем произошла странная вещь. Я поняла, что не могу говорить по-персидски. Что я попалась в ловушку, говоря только по-французски. Что мой мозг заблокирован таким образом. На самом деле, моя душа поймана в ловушку в этом теле. Я могла двигаться, да, но я не могла дотянуться до другого конца комнаты, сидя прямо здесь. Вокруг было так много невыполнимого и непознаваемого для меня, что это сводило с ума. Моё дыхание снова участилось. — Я в заперта внутри, — прошептала я. Ибрагим посмотрел на меня в замешательстве. — Я забыл. Французский. — Он говорил так невнятно. Медленно и невнятно. Эрик уставился на Ибрагима с расцветающим выражением ужаса на лице. — Ты что… пьян? На лице Ибрагима появилась детская улыбка. — Ты хорошо меня знаешь, мой д… друг. — Он потянулся, закинув руки за голову. Тем временем я смотрела на свои собственные кончики пальцев. На то, какие они маленькие. О, я бы никогда не дотянулась ими до противоположной стены. Я посмотрела на Эрика. — Мои руки. — Что, Кристина? — Он повернулся ко мне. — Они слишком маленькие, чтобы касаться стены. Он посмотрел на меня, потом на ухмыляющегося Ибрагима, потом снова на меня. — Ну, это просто чудесно, не так ли? — Чудесно, — повторил за ним Ибрагим, прикрыв глаза, наслаждаясь блаженством звука, который он только что издал. — Мне нравится это слово. Эрик покачал головой и подошёл ко мне. Мои руки всё ещё были вытянуты передо мной. Он сжал их и поднял меня, усаживая рядом с собой на диван напротив Ибрагима. — Меня… вырвало в твой туалет, — сказал Ибрагим со смешком. — Я надеюсь, что всё в порядке. Губы Эрика сжались. — Ибрагим, что ты… — О! — Он внезапно полез в карман и вытащил совершенно белый лист бумаги с закрученными буквами на нём. Я, конечно, не смогла бы это прочитать. Не то чтобы у меня сейчас хватило бы выдержки. Он протянул бумагу через стол, и его рука немного поникла. Эрик встал и взял записку, немедленно прочитав. Он плавно поднял взгляд на Ибрагима, на его лице появилось беспокойство. Ибрагим кивнул головой вверх и вниз, всё ещё с закрытыми глазами. — Ты можешь… прочитать это. — Я прочитал. — Вслух. Эрик коротко взглянул на меня. Я улыбнулась ему, когда он это сделал. Он мне очень нравился. — Ты уверен? — Спросил он. Ибрагим снова кивнул. Эрик начал читать по-персидски, но великий визирь прервал его. — Нет, нет. По-французски. Чтобы Роза могла слышать. Она… она друг, и мы не можем исключить её. — О… — сказала я, почувствовав внезапную глубокую привязанность. Мои глаза снова наполнились слезами, а голос стал пронзительным. — Ибрагим, ты тоже мой друг. Ибрагим захихикал, и я тоже захихикала. Глаза Эрика выглядели измученными, когда он оглядел нас. Бедняжка. Может, ему нужно было ещё вздремнуть. Я как раз собиралась предложить это, когда он открыл рот, чтобы прочитать. «Великий Визирь Ибрагим Джахандир, Я слышал о ваших многочисленных подвигах в Дворцовом Саду моего брата. Как это волнующе! Я действительно рад, что вы активно пользуетесь этим чудом Тегерана. И, не относящаяся к предыдущим словам новость: я не вернусь во дворец в этом месяце. Я также сообщил об этом своему брату. Берегите себя, мой друг.» — Это от принца, — объяснил Ибрагим, как всегда невнятно. Теперь его глаза были открыты, и отсюда я могла видеть, что они слегка порозовели. Они становились влажными, и его вдохи показались мне слишком глубокими. — Это было мило, — сказала я, хотя, честно сказать, я восприняла только слово «волнующе». — Он… говорит, что он зол. — Ибрагим попытался сесть, но покосился и решил остаться лежать. Он вздохнул. — Принц говорит, что то, что он не вернётся во дворец… не имеет отношения к делу. Но я… знаю его. Он расстроен. — Почему? — Спросила я. — Потому что, — мягко продолжил Эрик, — принц думает, что Ибрагим на самом деле спит с Цветами. Ибрагим кивнул, а затем разрыдался. Его голос, с акцентом и невнятный, теперь пробивающийся сквозь рыдания, стало трудно разобрать. Но то, что мне удалось уловить, было: «…люблю его… не понимает… приходится… притворяться…» И при виде того, как он плачет, я тоже заплакала. Сильно. Мне хотелось бы, чтобы я смогла заставить его почувствовать себя лучше. Ибрагим грустил. Так сильно грустил. Я никогда раньше не видела его грустным. Эрик закрыл глаза, приложив указательный и большой пальцы ко лбу.