long story short

До окончания регистрации на рейс оставалось более двух часов, когда мы с Лизой уже прибыли в аэропорт. Вопреки заверениям подруги, что добираться мне сегодня придется самой, да к тому же на метро, ехали мы с ней вместе на такси — оставлять машину на парковке аэропорта на три недели было не слишком дёшево и не слишком безопасно, поэтому ещё вчера вечером Лиза, собрав свои чемоданы и сумки в рекордно быстрые сроки, приехала ко мне со всем багажом с ночёвкой, чтобы утром выезжать вместе, не дав друг другу проспать и сэкономив на дороге. Несмотря на мой вечный панический страх опоздать, приехали мы раньше всех. Спустя минут пятнадцать ожидания и обсуждения планов на свободное время, которое у нас будет в Сочи, наш покой нарушили чета Мишиных и Тамара Николаевна Москвина с Вероникой Дайнеко. — Доброе утро! — в унисон протягиваем мы с Лизой достаточно бодро и поднимаемся с мест навстречу тренерам, чтобы обменяться объятиями. — Доброе, девочки! Никого больше нет, что ли? — спрашивает Алексей Николаевич, хотя ответа и не требуется. — Лишь бы парни не проспали, как они это любят, — откликается Вероника Анатольевна, на что сразу раздается ответ из-за ее спины: — Никак нет, товарищ тренер, мы уже здесь. Узнав по голосу Петю, я выглядываю из-за спины его тренера, чтобы подтвердить свои догадки, и почти кидаюсь навстречу парню с объятиями. — Давно не виделись, — говорит мне Петя, обнимая меня в ответ. И ведь правда, давно — последний раз вживую мы общались ещё на предолимпийских сборах в Красноярске, Кубок Первого канала я пропустила, а вне соревнований мы пересекались только в соцсетях, лишь изредка списываясь. После неудачного олимпийского сезона Петя целиком погрузился в работу над программами на новый сезон, сверхъественным способом сочетая это с подготовкой к пересдачам экзаменов, я же с головой погрузилась в учебу и выдохнула только после публикации приказа о зачислении на бюджет филологического факультета главного университета города, в котором нашла свой номер в списке поступивших на бюджет. Объятие получается чуть более длительным, чем ожидала я, и более крепким, чем, наверное, ожидал он. Оторвавшись от друга, я наконец даю ему возможность поздороваться с тренерами, а сама перевожу взгляд на только что подошедшего Женю и губы сами растягиваются в улыбке. — Женёк, ну ты прям как сонный воробушек, — я уже привыкла видеть его таким заспанным перед ранними перелетами, после перелетов, в гостинице, за завтраком или на утренних тренировках, но каждый раз как в первый умиляюсь этому зрелищу. — Хотел бы ответить тебе чем-то похожим, но ты выглядишь, словно на подиум собралась. — Ой, да ну, брось, — отвечаю и на фразу и на его приветственное объятие, после чего подхожу поздороваться к Матвею и Глебу, подтянувшихся самыми последними. Мы не замечаем, как за разговорами быстро пролетает время, открывается регистрация на рейс, в очередь на которую мы оказываемся первыми, а затем наступает пора идти на посадку. Наши с Лизой места в середине салона: моё — у окна, Лиза посередине, а у прохода сидит Софья Самодурова. Женя, Глеб и Матвей занимают места перед нами, а позади — Петя с Настей Мишиной и Сашей Галлямовым. Тренерский штаб разместился через проход от нас, там же сидят и Миша с Андреем Лазукиным, которые о чём-то переговариваются, Саша Бойкова с Димой Козловским и ребята из младших групп. Последними, кого я заметила, были Олег Татауров из нашей тренерской школы и его ученики Люда Фурсова и Влад Дикиджи, переговаривавшийся с Колей Угожаевым из штаба Москвиной. Пока все пассажиры занимают свои места, я перевожу телефон в «режим полета» и достаю «Грозовой перевал», который планирую дочитать за ближайшие пять часов перелёта. Справа от меня уже царит идиллия — Соня с Лизой, натянув на глаза забавные маски для сна, устроились поудобнее и задремали. В аэропорту Адлера самолёт приземляется в семь вечера. Мы с подругами даём суетящимся пассажирам с хвоста авиалайнера покинуть салон раньше нас. К тому моменту, как у меня наконец появляется возможность встать со своего места, парни уже сняли наши сумки с верхних полок. Свой рюкзак я замечаю в руках у Пети. — О, спасибо за помощь, — благодарю я юношу и собираюсь забрать у него сумку, но он уже вешает ее себе на плечо. — Да не переживай, донесу я твои кирпичи или что ты ещё сюда положила. Весь дом решила с собой взять? — шутит Гуменник и уголки его губ растягиваются в лёгкой улыбке, которую я невольно отзеркаливаю. — Здесь только самое необходимое, дом пришлось в чемодан упаковать и в багаж сдать. Петя усмехается на мою неловкую шутку и пропускает меня вперёд. Из самолёта мы выходим в числе последних. Южный зной окутывает мгновенно. Сочи встречает нас по всем канонам курортного приличия: солнце греет, а не палит, воздух теплый и не спертый, дышится легко. Если такая погода установится на весь период нашего пребывания здесь, то удержаться от пропуска тренировок в пользу прогулок на пляж и купания в море будет задачей высшего уровня сложности. В зале прибытия я по привычке подхожу к началу багажной карусели. Свойственные мне нетерпеливость и спешка, проявляющиеся во всех сферах жизни, даже спокойно ждать, когда ко мне подъедет моя поклажа, не дают. Всё всегда побыстрее хочется сделать, первее. Только мой чемодан приметного бирюзового цвета показывается в окошке, как его уже снимает и ставит около меня Петя. Удивляться, почему он хорошо запомнил мой багаж, не приходится — тут помогает и цвет и не одна совместная поездка как на внутрироссийские турниры, так и на прошлогодний итальянский этап Гран-при, на все из которых я ездила именно с этой сумкой, подаренной мне мамой к первому выездному соревнованию. Благодарю парня, попутно наконец отвоевывая у него свой рюкзак, и отхожу с вещами в сторону, где в ожидании стоят Алексей Николаевич с Татьяной Николаевной. Проходит не более десяти минут, как все получают свои вещи и направляются к выходу из аэропорта. На парковке нас уже ожидает автобус до гостиницы в олимпийской деревне. То, что наши сборы проходят в этом году именно здесь — большая удача и радость. Все тренировочные объекты находятся в непосредственной близости от места проживания, рядом море и обустроенные набережная и пляж, олимпийские достопримечательности и музеи, а до города рукой подать. Когда я только узнала, что мы поедем именно сюда, первым моим порывом было отказаться. Ощущение, что после случившегося в Пекине мне никогда спокойно уже не жить, не покидало до последнего. Но сейчас мы с Лизой уже обустраиваемся в нашем совместном номере, раскладываем и развешиваем всё, что понабрали с собой, откладывая в сторону одежду на вечернюю прогулку, и я окончательно успокаиваюсь, давая себе обещание по максимуму насладиться пребыванием здесь. — Лиза, а кто с нами ещё идёт? — спрашиваю я у подруги уже будучи полностью собранной к коллективному променаду. — Соня точно, Андрей с Мишей собирались, но надо будет написать сейчас и уточнить, и Женя ещё, насчёт остальных не знаю, — отвечает Туктамышева, ни на секунду не отвлекаясь от нанесения легкого макияжа. — А что, кто-то конкретный интересует? — спрашивает, углядев моё едва заметно сникшее выражение лица через отражение в зеркале над туалетным столиком. — С чего ты решила? — Викуль, я за столько лет тебя как открытую книгу читать научилась, от меня ничего не скроешь, — Лиза накрывает колпачком помаду и с ехидной улыбкой поворачивается ко мне. — Напиши Жене, чтобы он соседа своего прихватил. — У Пети наверняка свои дела есть… Лиз! — возмущённо обращаюсь к подруге, поняв, что она раскусила меня одной фразой. — Я же видела, как он от тебя в аэропорту ни на шаг не отходил и сумки за тобой таскал. — Я его об этом не просила! — Вот это и есть самое важное! Когда человека даже просить не надо о помощи, а он сам ее готов оказать. Не нахожу что ответить на эту столь глубокую мысль, поэтому быстро сворачиваю разговор, пока он не утек в ещё более смущающее русло. Но отрицать то повышенное внимание, которое мне сегодня оказывал Петя, получается лишь спихнув всё на его воспитанность и простую вежливость. Он и когда мы тренировались в одной группе помогал мне то сумку с коньками носить, то рюкзак. В детстве такая отзывчивость со стороны забавного милого мальчишки постарше было естественно приятна. Годы прошли, нас раскидало по разным группам и штабам, пересечения стали рекордно редкими, дай бог раз в полгода увидеться, да раз в месяц списаться и поделиться какими-то новостями тренировочного процесса и учебной жизни, а столь простая и ни к чему не обязывающая забота с его стороны осталась прежней. В качестве места встречи было назначено лобби гостиницы. Едва мы заходим в помещение, как я сразу примечаю уже собравшихся товарищей. Соня с Глебом и Матвеем записывают очередной кружок в общий телеграм, рассказывая подписчикам о начале сборов, а Андрей с Мишей сидят напротив них с видом, что отношения к этой шумной компании не имеют совершенно никакого. Не успеваю я сообразить, кого не хватает, как за спиной раздается быстрый топот по лестнице. Оглядываюсь на шум и вижу Женю с Петей, спускающихся словно соревнуются на скорость. — Раз все в сборе, можем идти, — командует Туктамышева, и мы всей толпой идём к выходу из здания. — Так точно, Императрица, — рапортует Матвей, прикладывая руку к голове в движении, как будто отдает честь, и с улыбкой подмигивает мне — из всей группы именно мы чаще всего любим употреблять прозвище Лизы. Подруга немного опережает меня, чтобы что-то спросить у Сони с Мишей, Женя, видимо, печатает в телефоне сообщение, а я оказываюсь в хвосте компании вместе с Петей. — Красиво выглядишь, — непривычно тихим голосом произносит он, и я сначала думаю, что мне послышалось. Повернув голову в сторону парня, вижу его внимательный взгляд, направленный на меня, и мягкую улыбку, не оставляющую сомнений в правильности услышанного. — Спасибо, — ощущаю, как щёки предательски краснеют, и быстро отворачиваюсь, надеясь не показаться невежливой. Глупо отрицать, что внимание с его стороны мне не нравится, но пока я решительно не понимаю, что на самом деле чувствую по этому поводу. Оторвавшись от телефона, на нас кидает пристальный взгляд Женя. — Давайте поторопимся, пока остальные из виду не пропали, — лишь произносит он, и я замечаю, что ребята действительно ушли уже далеко вперёд. — Можем, конечно, подождать, пока они сами заметят наше отсутствие, но ждать тогда придётся долго, — продолжает Женя, и в его глазах я вижу… подозрение? — Не могу не согласиться, — отвечает Петя и делает вид, что пытается рассмотреть сокомандников вдали, прикладывая правую руку ко лбу козырьком и щуря глаза. Картина складывается комичная и ещё более забавной она становится благодаря звонку Лизы и ее строгому «И куда вы подевались?», которое отчётливо слышно всем троим ещё до включения громкой связи. — Не умеешь ты за детьми следить, Лизок, — не сдерживая смеха говорит ей Женя. — За такие слова по лбу получишь, как только я тебя найду, и вообще я не тебе звонила. — Да мы отстали просто немного, что ты уже панику наводишь, сейчас догоним, вы где, кстати? — отстраняю Семененко от своего телефона и сама продолжаю разговор с Туктамышевой. — Мы ледовую арену хотим изнутри посмотреть, у входа вас будем ждать, — получаю ответ и завершаю звонок. — Пойдёмте, мальчики, не будем заставлять маму Лизу волноваться, — поднимаю руки, и Женя с Петей, переглянувшись, поддерживают мою задумку и подхватывают меня под локти с обеих сторон. Будь у меня рост как у среднестатической фигуристки, даже просто стоять рядом с такими высокими парнями было бы слегка, как минимум, некомфортно. Я же, со своими ста шестьюдесятью девятью сантиметрами, выделялась среди одиночниц и парниц и больше была наравне с одиночниками. Нередко спортивные журналисты и даже комментаторы обращали внимание на мой рост, попутно отмечая, что он мне и прыгать нормально не даёт, и вообще пора с карьерой заканчивать или, на крайний случай, переходить в танцы. То, что я в одиночном виде чувствую себя вполне уверенно, вполне стабильно исполняю ультра-си и в течение карьеры поднималась на пьедесталы российских и международных соревнований, ими особенно успешно стало игнорироваться после прошедшего чемпионата России, а после Олимпиады комментарии вышли на уже совершенно новый уровень. Отбросив подальше невесёлые мысли о днях ушедших, под руку с двумя лучшими друзьями детства, для одного из которых ещё надо придумать подарок на его день рождения да и само празднование, мы быстро добираемся до нужного олимпийского объекта. До этого виденный лишь на фотографиях и во время трансляций, ледовый дворец «Айсберг» производит колоссальное впечатление. Завораживает внимание всё: от величия и масштаба сооружения, как нельзя подходящего определению «дворец», до практически осязаемого и непередаваемого ощущения, когда вживую видишь то, что раз и навсегда вошло в историю. У входа в комплекс мы видим ожидающих нас ребят. Подойдя ближе, я высвобождаю свои руки и в этот же момент замечаю игривый взгляд Лизы. Хочу наградить ее ответным серьезным взглядом а-ля «это не то, что ты подумала, а я и вообще не понимаю, что ты подумала», но её усмешка даёт понять, что это бесполезно. Пожалуй, надо в следующий раз отдавать своим действиям больше отчёта и думать как это будет выглядеть со стороны. Особенно со стороны такой сводницы как моя подруга, которая время от времени любит поднять тему отсутствия у меня парня и того, что «с этим пора что-то делать». Допуск на входе мы преодолеваем быстро, и после этого все разделяются на клубы по интересам: Соня, прихватив Мишу с Андреем, идёт искать и осматривать тренерские помещения, остальные парни сразу направляются в сторону катка, а мы с Лизой решаем начать с зала для разогрева перед выходом на лёд. Первые мои эмоции когда мы в него заходим — удивление и почти детский восторг. К Олимпийским играм в Сочи все объекты строили, что называется, «по ГОСТу», дабы они отвечали всем возможным и невозможным требованиям спортсменов. После Игр часть комплексов переоборудовали и они продолжают действовать круглогодично, а часть используется лишь в определенный период времени — как эта ледовая арена, которую в сезон задействуют только для этапа Гран-при, зато активно посещаемая фигуристами в межсезонье. Если бы меня спросили, какой олимпийский ледовый дворец круче — наш или Пекинский — я бы крепко призадумалась, но ответ вряд ли бы дала. Пока я осматриваю огромное помещение, Лиза уже записала кружочек в телеграм-канал и видео для сторис, а теперь фотографировалась в зеркале, занимавшем всю стену от пола до высокого потолка. Пристраиваюсь к Туктамышевой со спины и показывают букву V пальцами правой руки, пока она продолжает делать снимки. Фото со мной она точно никуда не выставит, кроме как в наш общий чат — договоренность о моем не-появлении в соцсетях друзей на кадрах и видео с чего угодно, связанного и нет с тренировочным процессом, действует ещё с февраля. Не хочется получать дополнительную порцию едких комментариев от простого забавного фото, где я делаю жест победы, он же — первая буква моего имени на латинице. Несмотря на много лет публичности благодаря спорту, мнение посторонних всё ещё может меня сильно задеть. Затаиться после Олимпиады было лучшим решением, помогшим быстро и наименее болезненно пережить те события. Так и привыкла лишний раз не отсвечивать и не давать лишних поводов для слухов и сплетен. Хотя и отсутствие в инфополе тоже оказалось достаточно обсуждаемым предметом. Из зала к главному катку ведёт недлинный коридор с парочкой поворотов, путь по которому занимает не больше полуминуты. Лиза открывает дверь на арену и заходит туда первой. Я же, задержавшись на пару секунд, следую за ней. От масштаба центрального помещения олимпийского ледового дворца у меня перехватывает дыхание. Рассчитанная на двенадцать тысяч зрителей, с рядами сидений, уходящими настолько ввысь, что самые верхние с трудом можно разглядеть, с катком, кажется, самым крупным из тех, что я когда-либо видела в жизни, арена производит ошеломляющее впечатление. Вероятно, пекинский спортивный комплекс ничем не уступает сочинскому, особенно по части технического оснащения, но в столице Китая масштабом соревнований мне насладиться не удалось. А здесь и сейчас я чувствую себя как никогда счастливой и свободной.