Тысяча девятьсот восьмидесятые

— А потом ты за меня замуж пойдёшь, — припечатал Валера, довольно улыбаясь собственному плану. У Яськи от последнего предложения чуть не выпали из руки ложка, а изо рта — подтаявшее мороженое. Она точно не уловила, когда их разговор о чём-то незначительном вдруг перетёк в обсуждение планов на будущее. Турбо, казалось, распланировал всё по пунктам, хотя особой продуманностью не отличался, предпочитая жить сегодняшним днём. А тут, видите ли, свадьба и совместная жизнь! — Может, мне ещё твою фамилию взять? — деловито фыркнула Ясмина, отправляя в рот ещё ложку шоколадного мороженого. Они сидели в кафе, уплетая мороженое, которое при таком жарком и сухом лете казалось настоящим спасением. Изначально Туркин звал её просто пройтись по району вместе, но жара сморила обоих примерно в первые минут десять, так что Ясмина тут же потянула его в «Снежинку». Хотя это кафе было территорией ДомБыта, почти официальной резиденцией с вечера до утра, сейчас они держали с Универсамом мирный договор, который во многом давал безопасность обеим сторонам. Словом, у Валеры не было шансов отбрыкаться от поедания мороженого, к которому он относился равнодушно, в отличие от кое-кого. Ясмина вообще могла лопать несчётное количество мороженого в любое время года и чувствовать себя хорошо, а главное, очень счастливо. И Турбо обязательно всякий раз подтрунивал над девушкой и называл её снеговичком, хотя его тут же настигала карма, и Яся внаглую кусала и его мороженое. Чтоб жизнь Туркину сахарным сиропчиком не казалась! — Обязательно! — Валера решительно кивнул на предложение взять его фамилию. — Не, — отрицательно качнула головой девушка и заявила совсем уж категорично. — К моему имени не подходит! — Значит, примеряла? — хитро ухмыльнулся Турбо. — Понятно. Ясмина стремительно покраснела, заливаясь румянцем, который был красноречивее любого ответа. Сам Валера продолжил рассуждения на тему, почему Ясмина Туркина звучит «красивше», чем Ясмина Юсупова. В ответ она лишь весело пожимала плечами и торжественно обещала подумать над его предложением.       Казалось, что впереди у них было целое лето — свободное и беззаботное настолько, насколько это вообще было возможно в то время. Можно было все дни напролёт проводить вместе, отрываясь только на дела насущные (Валеркины сборы и Яськин кружок по рисованию) или на ночной сон. В планах к посещению уже значилась всякая романтика вроде Горьковского парка развлечений, купания на речке, танцев дома под пластинки и в доме культуры под магнитофон, пикника в лесу и далее по списку. Даже поездку в Москву на выходные они обсуждали, и Турбо почти клятвенно обещал уговорить родителей Ясмины отпустить с ним их драгоценную дочку.       Только кое-что случилось и резко оборвало все мечты и планы. Вернее, не случилось. Валера не прошёл ко входу в кинотеатр, а Ясмина, как полная дура, ждала его там почти полчаса. Разочаровавшись, она вернулась с твёрдым намерением обидеться на Туркина и не разговаривать с ним, пока не услышит внятные извинения. А когда нужно было, Ясмина была очень упёртой и твердолобой. Конечно, уже было так, что внезапные пацанские дела отменяли их совместные планы, но Турбо всегда предупреждал об этом: или сам звонил на домашний телефон, или скорлупу присылал с запиской. Впрочем сил обижаться у Ясмины хватило часа на четыре, а потом она уже молилась, чтобы Валера приполз к ней домой. В крови ли, побитый ли — неважно, главное, чтобы живой. Сознание рисовало страшные картинки случившегося, и Яся невольно начинала поддаваться панике. Только не появился Туркин ни на следующий день, ни даже через, так что Ясмина уже и не знала, что думать. Просто продолжала сидеть дома на случай, если он всё-таки заявится к ней. От нечего делать девушка пыталась рисовать, но все карандашные наброски из неразборчивой кучи линий превращались в осмысленные штрихи, а ещё через некоторое время среди них отчётливо проглядывались острые скулы, широкий нос, глаза со внимательным взглядом, кустистые брови, а сверху тёмные, плотно заштрихованные завитки кудрей. Отвлекаться Ясмина не умела от слова совсем, всякий раз переживания захлёстывали её с головой.       На четвёртый день сидеть дома стало невыносимо. Когда Ясмина вышла из дома, то увидела курящего пацана, сидящего на спинке подъездной лавочки. Она уже намеревалась проскочить мимо, задержав дыхание, чтобы не вдыхать противный сигаретный дым, но лицо его показалось знакомым. Ладно, по правде говоря, не столько лицо, сколько лысина, поблёскивающая на солнце. Осознание пришло запоздало — этот парень из группировки Турбо. Помнится, Валера их даже знакомил, вроде Вахитом представлял, хотя чаще она, конечно, слышала в историях кличку «Зима». Ясмина хотела даже поинтересоваться о местонахождении Туркина, но она до ужаса боялась разговаривать с другими группировщиками. Как говорил Турбо, не все из них такой интерес могут правильно понять. Поэтому девушка предпочла разговору прогулку по району. Встретить Валеру она боялась в той же мере, что и не встретить. Словно уловив мысли Ясмины, Вахит поднял на неё взгляд и спрыгнул на землю, откидывая прочь бычок. — Привет? — с явно вопросительными интонациями поздоровалась она. — Привет, — хмуро ответил Зима. Ясмина постояла рядом с ним ещё какое-то время, но решив, что их встреча была просто случайностью, кивнула вместо прощания и пошла, как и планировала, в сторону магазина. В голове крутился список продуктов: макароны, масло и чайная заварка. Хорошо бы ещё по дороге заглянуть в магазин тканей, просто поглазеть, а может и присмотреть чего… — Эй, погодь! — Вахит поравнялся с ней, но хмурого выражения лица не потерял. — Там с Турбо… Плохо всё. Сердце у Ясмины болезненно ухнуло вниз, а сама она остановилась так резко, что Зима машинально проскочил на пару шагов вперёд, прежде чем остановился. Вот. Это именно то, чего Яся всегда боялась, хотя и не хотела себе в этом признаваться. Что убьют Валерку в тёмном переулке, пырнут ножичком или забьют до смерти ногами — и поминай как звали, словно никогда не было такого человека. С образом жизни Турбо Ясмина, пускай и смирилась, но страх никуда не делся, только забился глубже, ожидая подходящего момента. Вот такого, к примеру. Чувствуя подступающие слёзы, девушка сильно-сильно заморгала и сжала губы в тонкую полоску. — Ну, не настолько, — в ответ на её мёртвенную бледность добавил Зима. — Оклемается, его врачи починили почти. Если Вахит ставил себе целью утешить Ясмину, то он чертовски облажался. От этих слов сердце у неё ускорило свой ритм, а в горле образовался неприятный комок. «Врачи чинят» в голове девушки примерно равнялось «из остатков по кусочкам собирают» и не успокаивало от слова совсем. — Где… он?.. — с трудом выдала Ясмина, сглатывая вязкую слюну. — В больничке, — ответил Зима. — Пошли, — она даже удивилась твёрдости в своём голосе. Вахит неловко запустил руки в карманы тёмно-синей олимпийки и после нескольких секунд раздумья кивнул. Да уж, не из болтунов парень. Не то чтобы Ясмина сильно хотела поговорить по дороге до больницы, в которую он вёл, но это могло бы сбить градус её напряжения. Зима, не замедляя темпа, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, молчаливым кивком предложил девушке. Ясмине вдруг подумалось, что его худощавое серое лицо со впалыми щеками — явно от курения. — Я не курю, — помотала головой Ясмина, отказываясь от предложенной дозы яда, и после недолгой паузы всё же решилась спросить. — А что с Валерой? — Да налетели на него эти психи с хадишки, совсем озверели. Но мы-то с них спросим, — Вахит сплюнул на землю перед очередной затяжкой. — Турбо серьёзно досталось, но ниче, не из такого выкарабкивался. Знать из каких подобных передряг Валера уже выбирался, ей хотелось и не хотелось в одинаковой степени, но всё же уточнять у Зимы девушка не стала. Больше всего, конечно, хотелось верить, что всё будет с Туркиным хорошо. Ясмина нервно сглотнула, когда в поле зрения появилось здание районной больницы. Вахит явно знал, куда идти, поэтому они миновали регистратуру, даже не заглядывая в окошко к недовольной тётке. Ясмина лишь догоняла его размашистый шаг двумя своими, не поспевая за более высоким Зимой. Около нужной палаты их уже поджидал ещё один парень — высокий, светленький и с пушистыми рыжими усами. Его девушка лично не знала, но вполне метко предположила, что он тоже универсамовский, потому как пару раз видела его на дискотеке в их кругу. — Вова Адидас, — парень легонько пожал девичью ладонь двумя руками. — Ясмина, — как-то механически ответила она, нервно уставившись в мрачную дверь палаты. — К Валере можно? Вместо ответа Адидас открыл ей дверь, впуская Ясмину внутрь. Почему-то в голове девушки промелькнула яркая мысль, что Вова точно занёс что-то врачу, чтобы им троим разрешили одновременное посещение. Всё равно. Единственные мысли, занимавшие Ясмину всю дорогу до больницы, были о том, что она увидит в палате. Одинокие пылинки скользили в лучах солнца из окон, и это было первое, что она увидела, войдя. Потом заметила три медицинские койки, из которых занята была только центральная. На открахмаленном и наверняка жёстком, белоснежном постельном белье Валера выделялся неестественной серостью. Лицо без привычной широченной улыбки, закрытые глаза, которые обычно сияют искорками — всё это было так непохоже на обычного Турбо, что становилось не по себе. Ясмине показалось, как на секунду появилась слабая надежда, но её сразу же вытеснил страх. Почему он спит и когда проснётся? Проснётся же? А как следить за его показателями? Как всё это проверять будут сами врачи? — Разве не должно быть проводков всяких? Мониторы всякие? — она обвела взглядом пустое пространство около койки с Туркиным и обернулась на пацанов. Адидас с Зимой переглянулись в немом диалоге, решая, кто будет утешать девушку товарища. Они оба как-то не умели в красивые речи, особенно с подбадриванием в такой непростой ситуации. Никто из них двоих особо не знал, как скоро Валера поправится, поэтому не могли Ясмине ничего обещать. — Ну… — начал Вахит. — Нет, наверное. Врачам виднее. — Он… долго тут уже? — неожиданно поинтересовалась девушка, едва не ударив себя по лбу. Самый логичный вопрос, который стоило спросить одним из первых. — Четвёртый день, — ответил уже Вова и добавил явно с сочувствием. — Мы бы раньше тебе сказали, только адрес твой найти не могли, а узнать как бы… не у кого было. Это подобие извинений Ясмина уже не слушала, уперевшись взглядом в бледное лицо Валеры. Кроме разбитой скулы — такое она уже видела, как будто кастетом ударили — ярких красок не было, а сам Турбо выглядел просто крепко спящим. Всё выходило логично и стройно — не смог предупредить, что не придёт, потому что уже лежал здесь. От этого понимания Ясмина поёжилась. Ну какой же она дурочкой была, что злилась на Туркина! Она подошла на несколько шагов ближе и аккуратно присела на край койки, получая в ответ напряжённый скрип пружин. Валера никак не реагировал, но, наверное, так оно и должно было быть. Ясмина поёжилась и слегка растёрла руки, словно её проняло холодом, хотя в палате было тепло и душно. Она всё глубже погружалась в пучину неутешительных мыслей, которые никак не могла выбросить из своей головы. Парни, стоявшие за спиной, тихо зашушукались, решив оставить Ясмину одну.       Она сидела с ним ещё несколько часов, держа двумя руками одну его большую ладонь, и без остановки прокручивала в голове все счастливые моменты, которые они разделили вместе. Помнится, в «Науке и жизни» пару выпусков назад писали о том, что человеческий мозг воспринимает информацию почти в любом состоянии. Тогда Ясмина начинала проговаривать воспоминания вслух со свойственной ей эмоциональностью. Туркин не шелохнулся, хотя девушке казалось, что он всё слышит, чувствует и понимает. Возможно, Ясмине мерещилось, но иногда пульс у Турбо становился немного быстрее и грудь в белёсой майке вздымалась чуть чаще. У неё остался только один ход конём, который мог бы помочь. — Валер, давай так? — Яся наклонилась к его лицу, словно собираясь сообщить государственную тайну. — Помнишь, до этого вот… этой ситуации мы обсуждали, возьму ли я твою фамилию? Здесь, вроде как, ожидался ответ или хотя бы кивок, но размеренное дыхание Валеры тоже подошло за согласие. Ясмина ласково убрала вбок мешающую кудрю Туркина, которая нависла над левым глазом, наверное, щекоча ему веко. А потом не удержалась и мягким движением огладила его щёку, на которую уже успела вернуться лёгкая щетина. — Так вот, Валера… Валерочка, если ты выкарабкаешься, то возьму, — Яся грустно улыбнулась. — Обещаю, возьму! А потом пришедшая медсестра почти буквально выгнала Ясмину из палаты, аргументируя тем, что часы посещения уже давно закончились. Вообще-то, она была права, поэтому Яся вернулась на следующий день и просидела около Валеры все разрешённые часы, всё также держа его за руку. Как Ясмина ни приходила в течение нескольких следующих дней, то попадала на одинаковую картину, но любовь не позволяла ей сдаться.       Пока в один день на Яськин эмоциональный рассказ о том, как какие-то гады выкрутили в подъезде лампочку, и она упала на свеже вымытых ступенях, девушка не получила реакцию. Его рука ответила легким движением пальцев, будто пытаясь сдать девичью ладонь в ответ. Ясмина дёрнулась, наклонившись к лицу Турбо, и принялась внимательно в него всматриваться в ожидании других признаков пробуждения. Задвигались глазные яблоки под тонкими веками, а потом Туркин открыл глаза, заморгав от бившего в глаза света из окна. — Валера… Валерочка! Я так рада, что ты очнулся… — Яся уткнулась лбом ему в грудь, так что следующие слова были тихими, но каждое звучало отчётливо. — Что ты меня не оставил… — Я бы никогда… — пробормотал Валера. Какое-то время они просто сидели в полной тишине, приходя в себя от чересчур эмоциональной встречи, а Ясмина никак не могла унять слёзы. Турбо был обязан выкарабкаться, и он начал это делать — причины для слёз в этом никакой не было. Но радости, которая переполняла девушку, не было предела, и нужен был какой-то выход. — А ты откуда здесь? — нарушил молчание Туркин. — Пацаны твои, Вахит и Вова, сказали. Уже какой день к тебе прихожу… — Ясмина поднялась с кровати и подошла к окну. — Валер, уходи из группировки… Это ничем хорошим не закончится… Видишь же… За окном царило настоящее лето: всё было залито тёплым светом солнца, весело бегали и кричали ребятишки и спешили по своим делам взрослые, одетые легко-легко. Нормальность без ежедневных угроз для жизни и здоровья, которая не светила ни Ясе, ни самому Валере, пока он был в группировке. Она тяжело вздохнула. — Ясмин… — тяжело вздохнул Турбо, слегка скривившись от острой боли в груди. — Яся, подойди ко мне, пожалуйста. Она всё смотрела в окно, а плечи, на которые был наброшен медицинский халат, дрожали от беззвучных рыданий. Это уж точно не слёзы счастья были. Ясмина обернулась на него, но даже с этого расстояния было видно, что лицо было мокро от слёз, которые она утирала ладошкой. — Ясь… Сдаваясь, Ясмина подошла к нему и села на край койки, который ей уступил Туркин, с кряхтением отодвинувшийся в противоположную сторону. Девушка знала, что он сейчас будет говорить, но пока она здесь сидела, в голове нашлись аргументы на все слова Валеры. Помогая Ясе справиться с эмоциями, Турбо осторожно взял её ладонь в свою и крепко сжал. — То, что семью не выбирают, это всё чушь собачья. Я выбрал. Пацаны мне как родные… — терпеливо объяснял Туркин, бережно оглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони. — Просто подумай, чтобы со мной сейчас было, если бы не Зима. Если бы не Адидас. Кащей, ну, главный наш, этот беспредел тоже не оставит без внимания. Если бы не пацаны, я бы там и сдох на асфальте, а не лежал бы здесь. А ты бы не узнала, где я. Валера перевёл дыхание, столь искренние и честные слова явно давались ему с трудом. А, возможно, дело было просто в том, что Турбо не совсем оправился после драки и ему требовалась более продолжительная передышка между фразами. — Если бы не группировка, этого бы вообще не случилось, — категорично заспорила Ясмина. — Ну что за бред, Ясь?! — громко вспылил Туркин, тут же жмурясь от резкого приступа боли. — Я имею в виду, ещё хуже было бы, если б я чушпаном был! Там и подох как собака! У девушки явно был заготовлен достойный ответ, но как только она раскрыла рот его произнести, в палату шумно завалились Вова с Вахитом в явно приподнятом настроении и с пакетами, набитыми всякой всячиной. Ясмина мягко вытащила свою руку из Валеркиных ладоней и, удостоив его взглядом, эмоции в котором определить было трудно, направилась к выходу. Так молча и ушла, не попрощавшись с Турбо, не поздоровавшись с его друзьями. Зима и Адидас удивлённо переглянулись между собой. — Неприятности на личном фронте? — Зималетдинов по своему обыкновению шутливо прокомментировал ситуацию. — Завались! — огрызнулся Туркин, скрывая за злостью откровенно плохое расположение духа. — Понял-понял, — Вахит поднял обе руки вверх, якобы сдаваясь. Адидас принялся рассказывать, какую бучу поднял Кащей, разбираясь с произошедшим беспределом. Авторитет поставил всех на уши, а виновных заставил ответить по всей строгости законов улицы. Если бы не боль по всему телу, Валере было бы даже приятно, что он ни капельки не ошибся в своих мыслях. Всё-таки мушкетёрское правило «один за всех и все — за одного» работало у них лучше всего. Ещё Вова с Вахитом притащили ему еды разной, на собственном опыте зная, какой преснятиной здесь кормят. Уж на еду Турбо никогда не жаловался, потому что был всеядным, и единственным его требованием было, чтобы блюдо было в принципе съедобным. Наверное, с такой разборчивостью Туркина было бы легко отравить. С другой стороны благодаря своему желудку, который прошёл огонь, воду и медные трубы, Валера бы даже не заметил и попросил бы добавки. В любом случае, внимание друзей было приятным. Пацаны ещё немного посидели у него, рассказывая о делах группировки, и ушли, оставив Турбо наедине со своими мыслями.              Ясмина не заходила к нему пару дней, и Валера начинал думать, что девушка крепко на него обиделась. Его упёртый барашек с требованиями террориста. Туркин знал, что она никогда не поставит перед выбором: остаться с ней или остаться с пацанами. Скорее, в характере Ясмины будет просто уйти по-английски, прихватив с собой свою гордость в котомку. Больше всего он боялся именно этого, причём настолько, что в один момент Турбо не выдержал и попросил Зиму проверить, как там Яська. Вернувшись, Вахит лишь дёрнул плечами и вынес свой вердикт: «всё норм». Ну, это Валера сам лоханулся, нашёл, кого посылать! А что скучает безумно по Ясмине, тоже сам виноват, вывалил на неё свою исповедь про семью и прочий бред, в который свято верил. Только Туркин всё ей сказал, как сам думал. Без улицы не было у него сейчас будущего, а с пацанами начинало маячить хоть что-то туманное и неопределённое на горизонте. Ухода из группировки Турбо боялся даже больше смерти. Если после второго его в худшем случае ждёт ад, то после первого ему ещё придётся дожить до собственной смерти в мире, где против него как минимум все. Вот только в глубине души Валера даже понимал, что в отношении группировки Ясмина права, но не мог он потерять всю свою силу и власть. Кто бы он был сейчас, будучи чушпанов? Маленьким человеком, которого бы медленно сжирала эпоха, расцветая метастазами вовсю идущей по стране перестройки.       В пучине размышлений и механическом перемешивании картофельного пюре, которое полагалось к котлетке, безвестно сгинувшей в его животе, Туркин даже не сразу заметил, что дверь в палату открылась. На звук шагов Турбо поднял взгляд, и на губах сама собой расплылась радостная улыбка. Ясмина… Его Яся всё-таки пришла к нему. Валера положил тарелку на прикроватную тумбочку, а девушка всё в таком же молчании подошла ближе. Глаза Ясмины до сих пор были красными и безумно красивыми, но в них уже не было страха или слёз. Оказавшись совсем рядом, девушка протянула Туркину картонку, сложенную в виде открытки. При открытии внутри Турбо обнаружил свой собственный портрет и аккуратную подпись перьевой ручкой «прости меня, пожалуйста». Валера заулыбался ещё сильнее и теплее, казалось, до самых ушей растягивая улыбку. — Тебе не за что извиняться, дурёха! — Туркин поднял взгляд на Ясмину, бережно кладя картонку рядом с собой. — Ну, иди сюда. Яся подчинилась просьбе и села на краешек кровати, Турбо тут же притянул её к себе для поцелуя. Девушка не была против, ведь ужасно соскучилась по нему за эти пару дней, которые взяла на собственные раздумья. По всему выходило, что Валера прав насчёт своего статуса мотальщика и так сейчас действительно лучше для них обоих. А уж Ясмина будет на его стороне и приглядывать за ним там. Почти как декабристка! Только такая… казанская, в пределах одного города. — Так что там насчёт моей фамилии? — как бы между делом проронил он. — Так ты всё слышал, что ли? — немедленно возмутилась девушка. — А? — Туркин захлопал длинными ресницами. — Ты об этом тут говорила, пока я спал? А я всё понять не мог, воспоминание это в голове крутится или что… Так что ты решила? Ясмина заговорщически улыбнулась. Так она ему прям и сказала, ну да! Пускай сначала поправится, потом на ноги в прямом и переносном смысле встанет и предложение сделает как-нибудь романтично. И только тогда она, пожалуй, согласится, что Ясмина Туркина и правда звучит «красивше», чем Ясмина Юсупова. — Будем в ЗАГСе заявление подавать — узнаешь!