***
- Куда ты опять унеслась? - Дверь Полине открыл дедушка, чему она была безмерно рада. - Деда, понимаешь... - В полголоса проговорила девушка и аккуратно заглянула через плечо Степана Федоровича, дабы убедиться, что отца совершенно точно за спиной нет. Она не знала, какие слова подобрать, как правильно донести все то, что узнала. - Там у Зи.. у Вахита... Проблема большая... - Она закусила губу, снова предательские слезы подступали к горлу. - Слушаю. - Дед сурово сдвинул брови, вслушиваясь во все то, что скажет любимая внучка. - Отец по делам отъехал, можешь не переживать - не услышит и не узнает. - Заверил мужчина. - Он сейчас в отделении милиции, у него нож нашли. - С дедом Полина всегда была максимально честна, знала, что врать ему нет никакого смысла - раскусит, ведь знает ее, как никто другой. - Я не знаю, что этому предшествовало, но, учитывая, что многие универсамовские сейчас в больнице, ничего хорошего точно не произошло. Я не знаю, как быть! Понимаешь, уверена, что этот нож не его, но догадываюсь, чей он... Но это просто мои догадки, которые ничем не подкреплены! - Девушка уже успела накрутить себя настолько, что в сознании четко вырисовывался Зима, которому выносят приговор и совершенно точно пожизненный, ее голос дрожал, а по щекам катились слезы. Степан Федорович выслушивал ее молча. - Если ты уверена, что этот нож не его и, зная тебя, ты, дорогая моя, решила, что его подбросили, то Вахиту ничего серьезного не грозит. - Резюмировал дед, тщательно обдумав все то, что сказала внучка. - Почему ты так уверен в этом?! Деда, я места себе не нахожу, переживаю!.. - Потому что я кое-что в этом понимаю, дорогая. - Прошлое Степана Федоровича позволяло ему так уверенно говорить о том, что касается "законных" дел. - Значит расклад такой: ты сейчас успокаиваешься, умываешься, а я завариваю тебе чай. - Но, дед! - Полина была готова мчаться прямо сейчас к Зиме, только с дедом все ее хладнокровное спокойное мышление превращалось в пшик, уступая место истинным эмоциям и чувствам. - Никаких "но". Послушай меня: сейчас мы с тобой ничего не решим, все, что ты можешь сделать - это выдохнуть и отпустить ситуацию, контроля над ней у тебя сейчас нет. Завтра утром мы с тобой со свежей головой вернемся к этому вопросу. Если его напарафинили, это вскроется моментально. - Степан Федорович говорил мягко и поглаживал плечи Полины. - Ты меня поняла? - Да, деда... - От слов дедушки Полине было спокойнее, она обняла его. - Старый кот знает, что говорит, солнце. - Мужчина вздохнул и погладил свою дорогую девочку по волосам. - Наведем справочки завтра и все будет чин чинарём. - Спасибо тебе... Я без тебя бы тут с ума сошла, дед! - Полина заулыбалась, знала, что ей точно помогут и не оставят одну в беде. - Знаю, дорогая, поэтому я и тут - с тобой. Ладно, пойдем-ка чайку попьем. - Он подмигнул ей, аккуратно большим пальцем стер слезы на щеках и направился на кухню.***
Отец приехал под утро, когда Полина уже спала, по крайней мере старательно создавала видимость. Мужчина хотел было заглянуть в комнату, однако остановил его Степан Федорович. - Юр, вот даже не думай. Ребенок спит, она и без твоих поучений очень устала. - Дед листал газету в гостиной и прекрасно видел порыв отца заглянуть к Полине. - Вот скажите мне, как мужик мужику, вы считаете вот это все правильным? Почему вы так рьяно бросаетесь защищать этого оборванца, неужели не видите, куда он затягивает нашу Полину? - Мужчина устало потер глаза и сел в кресло напротив. - Нет. Сказать тебе, что я вижу? - Степан Федорович снял очки и отложил газету. Ответа дожидаться не стал. - Я вижу счастливую девочку, которая нашла надежного пацана, который ее любит. Я вижу, как он к ней относится, знаю, что готов голову на отсечение дать, лишь бы с ней все было хорошо. Да, у парня тяжелая судьба и не самые радужные отношения с родителями, но это не дает тебе право вешать на него ярлыки. С чего ты вообще решил, что можешь называть человека оборванцем, мотальщиком, отбросом? С чего ты решил, мальчик мой, что можешь вот так бессовестно влезать в жизнь дочери? - От мягкости, с которой он общается с внучкой, не было и следа. Мужчина говорил твердо и уверено. - Да вот именно с того, что я - отец! - Возразил Юра. - Отец... - Усмехнулся дед. - Так вот, скажи мне, отец, в какой момент ты заметил, что Полиночка от тебя отдалилась? - Дочь от меня не отдалилась! - Слепо верил Юра, игнорируя очевидные факты. - Я просто пытаюсь вдолбить в ее голову, что авторитет в ее жизни - я. Чтобы ее жизнь сложилась, как можно лучше, я делаю все! У нее есть все, что она только захочет! Все, на что только пальчиком своим покажет! - Спорить не буду, Юра. А еще у нее есть отец, который уделяет время исключительно по редким пятничным вечерам. Так? - Попало Юре в самое сердце. Мужчина сжал скулы, слушать было больно, эгоизм не давал ему возможность разглядеть, что он делает с дочерью своими запретами, криками и нравоучениями. От бессилия и глупой веры в правильность своих решений, Юра винил во всех проблемах одного человека - Зиму. Он слепо ненавидел парня, игнорировал все его положительные качества, коих было однозначное большинство. Его сердце горело от злости, стоило ему увидеть бритую голову под окнами, стоило только услышать его имя. - Вот я никак, Степан Федорович, не пойму, что вы в нем такого увидели, что не вижу я! - Повторять в миллионный раз я не стану. Должен был услышать меня. - Зима и правда запал в душу мужчине, он за то недолгое время, прикипел к нему, доверял самое ценное - свою драгоценную девочку. Знал, что парень совершенно точно не предаст ни ее, ни доверие "старика". Шкурой это чувствовал. - К ребенку не лезь, у нее был тяжелый вечер. - Дед в подробности не вдавался, нарушить слово, данное внучке, он не мог - по собственным убеждениям, не имел на это ни малейшего права. - Ладно, Юра, устал я тоже, пойду. - Степан Федорович встал, устало потер переносицу и направился в свою комнату. - Я понял... - Дед остановился в дверях, прислушиваясь. - Знаете, я все думал, что же в этом мальчишке такого... А тут вот внезапно, знаете, осознал: он же копия - вы. Только мне теперь интересно, на зоне он столько же пробудет? - Острое копье полетело в спину Степана Федоровича. - Я знаю, что произошло, друг старый звонил - Ильдар, помните такого? - Хорошо, что ты все знаешь, Юра. - Сухо ответил дед и неодобрительно мотнул головой, разговор далее он продолжать не хотел и молча направился к себе. Полина не спала, тихонько стояла у приоткрытой двери своей комнаты и слушала. Она мелко дрожала, слез сдержать не смогла: что стало с папой? Почему ее папочка вдруг стал вот таким? Может, она это разглядела только сейчас, может, всегда смотрела на него сквозь пелену безоговорочной детской любви. Путь в комнату Степана Федоровича проходил мимо ее, сквозь крохотную щель, их взгляды встретились. Сердце старика предательски сжалось: он не мог видеть боль в глазах своей Полины, молчаливо, одними лишь глазами выразил ей всю свою поддержку, дал понять, что в беде ни ее, ни Зиму он не оставит.