В тихом омуте

– Мой милый Риндо, наступило утро. Этот мягкий шепот напоминал солнечный луч, который пробивается через плотно задвинутые шторы с наступлением дня. Сон никак не отпускал, и Риндо с трудом открыл глаза и потянулся: его комната на самом деле была залита солнечным светом. Привалившись к дверному косяку, Ран стоял на пороге и смотрел на брата с мягкой улыбкой – такой уютный и домашний. Его волосы уже были убраны в косы, и теперь солнечные лучи вплетались в светлые пряди, отчего те переливались золотым. Риндо ощущал себя необычно выспавшимся и отдохнувшим: он вообще не помнил, когда в последний раз просыпался таким бодрым – все события вчерашнего дня смутно помнились размытыми контурами. Спустив ноги с кровати, младший Хайтани взял телефон, чтобы проверить время. – Двенадцать часов?! – глаза Риндо распахнулись, когда он увидел цифры на экране. – Подожди, сколько я проспал? – Ну, – Ран задумчиво прикусил губу, что придало его лицу лукавое, чуть дразнящее выражение. – Кажется, вчера я ушел от тебя около одиннадцати, и ты уже крепко спал. Не переживай, остальные тоже встали совсем недавно. Наверное, свежий воздух так действует. Возможно, младшему Хайтани это только показалось, но на последних словах уголки губ Рана чуть приподнялись, будто он с трудом сдержал улыбку. Тряхнув головой, Риндо еще раз потянулся и пообещал спуститься на завтрак, как только умоется. Брат в ответ только кивнул и ушел, прикрыв за собой дверь. Риндо еще немного посидел на кровати, собираясь с мыслями – надо же, вчера он так вымотался, что даже не запомнил, когда уснул. Настроение было на удивление хорошим, почти приподнятым: просыпаться под щебетание птиц за окном было гораздо приятнее, чем от гудения стоящих в пробке машин в квартире в Токио. Отчего-то Риндо чувствовал себя довольным – собираясь, он несколько раз проиграл в голове их с Раном утренний диалог. Вроде бы ничего особенного, но эта небрежная поза, когда старший Хайтани прислонялся к дверному косяку, и его легкая улыбка – все это приводило Риндо в странную эйфорию. Когда Риндо спустился вниз, за столом уже собрались все, кроме Харучиё, что было неудивительно: тот и в университет всегда приходил не раньше третьей пары. Обстановка на кухне была гораздо менее напряженная, чем вчера за ужином. Эмма в легком ситцевом платье даже помогала госпоже Хайтани накрывать на стол – они улыбались друг другу и что-то весело обсуждали, пока Коко и Сейшу сосредоточенно смотрели в телефон. – Здесь в пешей доступности сразу четыре деревни, до каждой идти около получаса, – Инуи в задумчивости рассматривал карту. – Думаю, мы сначала можем опросить здешних жителей, а потом пройтись туда. Коко особенной заинтересованности не проявил, а вот Ран, что до этого просто смотрел в приоткрытое окно, вдруг обернулся и спросил: – О чем вы? – Мы решили совместить несколько дел сразу, – Сейшу протянул свой телефон старшему Хайтани. – Нам нужно сделать проект по фольклору из различных уголков Японии, и мы подумали, что в здешних деревнях точно найдутся интересные сказания и поверья. На мгновение в глазах Рана промелькнуло странное выражение: словно он о чем-то задумался, и это что-то совсем не было связано с тем, что он видел на экране телефона. Но уже через секунду старший Хайтани снова улыбнулся и вернул устройство владельцу. – Да, уверен, что здешние бабушки будут рады поделиться с вами нашими местными страшилками, – Ран рассмеялся, а затем повернулся к двери, где уже около минуты Риндо слушал их разговор. – Рин-Рин, проходи. Завтрак готов. У Риндо уже накопилось много вопросов, над которыми хотелось подумать: если никакой аварии не было, то откуда у него этот панический страх воды и потеря воспоминаний? Почему папа увез его и больше никогда не выходил на связь с женой и старшим сыном? Риндо хотелось узнать все разгадки сразу, но вместе с тем голова буквально разбухала от мыслей. Сейчас, на залитой солнцем кухне, хотелось думать только о пышных оладьях и ароматном чае из каких-то трав – младшему Хайтани уже давно не было так хорошо и спокойно. Словно прочитав мысли брата, Ран первым потянулся к оладьям, положив на тарелку Риндо сразу три штуки. Подперев голову рукой, он чуть улыбнулся и мягко произнес: – Ты очень любил их в детстве. Пока Риндо терялся в этой улыбке, госпожа Хайтани поднялась, чтобы налить чай – за спиной младшего она вдруг остановилась и неловко провела ладонью по его волосам. – Я так рада видеть тебя дома, Риндо. Кажется, у хозяйки дома были проблемы с речью, потому что говорила она чуть заторможенно. Пальцы женщины только коснулись светлых прядей младшего сына, как Ран вдруг поднял голову и чуть сощурился – в его глазах всего на секунду мелькнуло что-то угрожающее, но затем на красивом лице снова появилась улыбка. – Мам, принеси с кухни пасту анко, Риндо любил есть оладьи с ней, – из-за падающих на лицо солнечных лучей старший Хайтани сейчас казался почти ангелом. Женщина поспешно закивала и убрала руку с головы Риндо – тот вдруг понял, что от любого общения с ней чувствует странную неловкость. Если рядом с Раном ему так комфортно, как будто и не было этого времени вдали друг от друга, то с мамой Риндо даже не представляет, о чем говорить. Все слова кажутся какими-то неуклюжими и кривыми. – А хули вы меня на завтрак не зовете? Потягиваясь, Харучиё в свободной черной футболке и коротких шортах в клубничку буквально рухнул на пол за свободное место за столом. Выглядел он довольно помятым – под глазами залегли мешки, из растрепанного пучка на затылке хаотично торчали розовые пряди. За столом Харучиё сразу же выпил целый стакан воды, а затем трагично схватился за виски. – Это все ты, – Санзу прошипел это, уничтожающе глядя на Коко. – Бутылка была на двоих. Ты решил провести время иначе, и теперь страдаю я. – Мог бы просто выпить половину, – Хаджиме в ответ только невозмутимо пожал плечами. – Ты не знаешь меры. – Просто я беру от жизни все, – даже страдающий похмельем Харучиё легко парировал любые выпады в свой адрес. – Подожди, – теперь уже нахмурился Сейшу. – Коко, ты что, собирался с ним пить? – Да как ты мог обо мне такое подумать! Все за столом рассмеялись – обстановку за завтраком невозможно было сравнить с гнетущим напряжением прошлого вечера. Даже госпожа Хайтани сегодня разговаривала: по большей части она негромко обсуждала что-то с сидящей рядом Эммой – та отвлекалась только на то, чтобы ткнуть локтем Коко, который продолжал с подозрением нюхать еду. Глядя на все это, Риндо попытался представить, как они завтракали здесь всей семьей – мама, папа и двое сыновей. У них была такая же идиллия? О чем они говорили за едой? – Я могу показать вам деревню, – Ран произнес, когда все тарелки опустели. – К сожалению, не смогу задержаться надолго. Мне нужно на работу. – Работу? – Эмма изо всех сил пыталась завязать разговор с хозяином дома. – А где ты работаешь? – Я покажу, – улыбка, с которой Ран это произнес, показалась Риндо слишком холодной. Младшему Хайтани и самому хотелось расспросить брата обо всем, но он не желал показаться слишком навязчивым. Риндо хотел было убрать свою тарелку со стола, но мама поспешно покачала головой, пробормотав, что займется всем сама. Только тогда до Риндо дошло, что в этой женщине кажется ему странным. Она никогда не смотрит в глаза собеседника: за спину, в лоб или подбородок – куда угодно, но только не в глаза. «Может быть, это последствия ее болезни?» Эта мысль проскользнула в голове, и Риндо решил, что потом обязательно узнает у брата, что же случилось с мамой – а пока им нужно просто привыкнуть друг к другу. На сборы после завтрака ушло около получаса. Когда гости деревни Тихая вышли из дома вместе с Раном, солнце уже вовсю палило прямо над головой – отовсюду слышались звуки жизни, пахло цветущими липами и акациями. Прямо перед Риндо пробежали три весело хохочущих мальчика. На мгновение они обернулись, с интересом разглядывая незнакомцев, но уже через секунду забыли о них и помчались дальше. У соседнего дома мужчина усердно косил траву, чуть дальше на скамейке прямо под солнцем сидели старушки в пестрых платьях. – Вчера здесь было так тихо, – Сейшу огляделся. – А сегодня все как будто преобразилось. – К вечеру обычно холодает из-за озера, и все расходятся по домам, у нас принято ужинать вместе, – говоря это, Ран как раз здоровался с проходящими мимо близняшками лет семи. – Но днем жизнь здесь бьет ключом, и все наслаждаются моментом. Все это время с губ старшего Хайтани не сходила мягкая улыбка – в основном он смотрел только на Риндо и почти не замечал его друзей. Потянув Харучиё за локоть, Коко прошептал: – Он улыбается и разговаривает, как блаженный. Такой странный. – И деревня тоже странная, как Сайлент Хилл, – Харучиё в ответ только хмыкнул. – Наступает вечер, и все прячутся по домам. Может, работает он тоже в морге? На этот раз уже Сейшу и Эмма бросили на друзей уничтожающие взгляды: но Ран как будто и не слышал этого диалога – все его внимание было сосредоточено на Риндо. Кажется, даже импровизированную экскурсию он проводил только для брата, а остальным лишь позволял быть рядом. – Здесь у нас школа и детский сад, они находятся в одном здании, так как детей в деревне не так много, – старший Хайтани кивком головы указал на трехэтажный дом, выкрашенный желтым. За оградой во дворе несколько мальчиков резвились на детской площадке, пытаясь взбежать на нагретую солнцем горку снизу вверх. Чуть поодаль две школьницы постарше сидели на скамейке, что-то весело обсуждали и показывали друг другу в телефонах – как только послышалась мелодия звонка, все побежали в здание. На мгновение что-то в этой картине резануло глаз Риндо. Он даже не успел подумать об этом, а Ран уже увел его в другую сторону. Несмотря на небольшое население, деревня занимала довольно обширную территорию. Старший Хайтани спокойно шел по улице, рассказывая про магазины, библиотеку, полицейский участок и даже местный клуб – при этом все проходящие мимо жители обязательно здоровались с ним. – У вас тут что, прям все друг друга знают? – Коко с подозрением прищурился. – Конечно, – шедший впереди всех Ран чуть обернулся, глядя на остальных через плечо. – У нас очень дружные жители, все готовы помочь в любой момент. – А там что? – Харучиё уже отошел от бурной ночи, поэтому сейчас снова оживился. – Чё там за толпа? Нам туда нужно? – Пока нет, – почему-то на этих словах старший Хайтани вдруг рассмеялся. – Жители готовятся к нашему традиционному летнему фестивалю, ставят палатки. Фестиваль проходит ночью, будет вкусная местная еда и ярмарка самодельных товаров. – Как здорово, – Эмма изо всех сил старалась найти общий язык с Раном. – У вас столько интересных традиций. Я бы очень хотела увидеть этот фестиваль. – Уверен, что каждый найдет там что-то для себя, – впервые за все время Ран повернулся к девушке и одарил ее улыбкой. – Кажется, я даже немного волнуюсь, чтобы все прошло хорошо, у нас редко бывают гости. После этого разговора экскурсия быстро подошла к концу: больше смотреть в деревне было нечего. Повисло неловкое молчание, и старший Хайтани, чуть подумав, осторожно коснулся локтя брата – они смотрели друг на друга несколько секунд, и Риндо уже заранее понимал, о чем сейчас пойдет речь. – Я могу показать вам озеро, – теперь в голосе Рана слышалось искреннее беспокойство. – Но только если ты хочешь. Если… – Хочу, – Риндо ответил без колебаний. – Пойдем. Воспоминание об огромной водной глади, которая возникает словно из ниоткуда, еще были слишком свежи – младший Хайтани помнил, как панический ужас сковал его так цепко, что он едва не потерял управление машиной. Но теперь Риндо четко решил для себя: он должен побороть этот страх. Особенно, если и никакой аварии на самом деле не было. А еще… младший Хайтани старался не думать об этом, но дело определенно было в Ране. Рядом с ним Риндо был готов пойти куда угодно, лишь бы подольше оставаться рядом: они всего лишь шли вместе, чуть соприкасаясь ладонями при ходьбе, но младший Хайтани даже от этого чувствовал волнение и необъяснимую радость – как ребенок, который задувает свечи на торте. Всю жизнь Риндо привык быть один и справляться со своими страхами сам. И тут появляется Ран – такой искренний, с этими переливающимися на солнце лавандовыми глазами и мягкой, успокаивающей улыбкой: словно вся жизнь Риндо была кошмарным сном, а брат стал его пробуждением. Спускаясь к озеру, младший Хайтани отстраненно подумал, что совсем не помнит этого пути. Он покосился на лица остальных, но Эмма, Сейшу и Коко сосредоточенно смотрели под ноги, чтобы не упасть, а Харучиё в одном наушнике надувал пузыри из ярко-розовой жвачки и, кажется, не думал совсем ни о чем. Сначала Риндо почувствовал холод. В деревне воздух был горячий, нагретый солнцем, но здесь кожа вдруг покрылась мурашками – младший Хайтани попытался думать, что это все из-за тени деревьев и близкого присутствия воды. – Кто осмелится ступить на проклятые земли Тихого озера, тот на себе ощутит все грани ужаса его кровавого хозяина. Риндо даже не понял, откуда донесся этот голос и кому он принадлежит – мужчине или женщине. Вздрогнув, он огляделся, но все его спутники продолжали молча идти рядом: не похоже, чтобы кто-то из них произнес эти странные слова. Какие слова? Младший Хайтани был уверен, что только что слышал странный шепот, но эта мысль словно таяла в памяти с каждой секундой. А потом он увидел озеро. Водная гладь отражала безоблачное голубое небо и палящее солнце, но в воде все это блекло, казалось каким-то бесцветным и ненастоящим – словно озеро поглощало саму жизнь всех предметов вокруг. В некоторых местах по воде расходились едва заметные круги. Риндо убеждал себя, что это кружащие над озером насекомые, но воображение само рисовало картины, как со дна поднимаются сотни рук: и все они тянут на поверхность пальцы с остатками разлагающейся плоти. Вздрогнув, Риндо перевел взгляд наверх. Вчера он не заметил, насколько длинным был мост, по которому они приехали сюда – своды уходили вдаль, к другому берегу, который отсюда был едва заметен. Младший Хайтани сощурился, чтобы получше разглядеть противоположную сторону, и в этот же момент шелест деревьев вокруг как будто был стал громче. Сердце Риндо что-то сдавило, а потом оно рухнуло вниз – потому что на краю мосту сейчас стоял человек. И, даже несмотря на разделявшее их расстояние, младший Хайтани был уверен, что тот смотрит прямо на него. Сначала Риндо просто мелко затрясло. Его окутывала вязкая, липкая тревога – и чем больше он пытался с ней бороться, тем сильнее увязал в этой ловушке страха. Риндо не почувствовал, как колени подогнулись, но в какой-то момент его пальцы вдруг коснулись песка, который покрывал берег. Человек на мосту продолжал смотреть прямо на него: с такого расстояния лица было не видно, но младший Хайтани отчего-то был уверен, что незнакомец тоже напуган и молит о помощи. А потом силуэт просто бросился в воду. – Нужно его спасти! – срывая голос, Риндо буквально пополз по песку к воде. – Он спрыгнул! Перед глазами все плыло, в ушах шумело, но младший Хайтани буквально чувствовал панику утонувшего человека, хотя тот был в воде, а он здесь, на берегу. Озеро манило его, будто околдовывая, и Риндо полз вперед – осталась только эта завораживающая водная гладь, а мир вокруг померк. А потом кто-то вдруг с силой вцепился в плечи младшего Хайтани. – Риндо! Риндо, ты меня слышишь? Чужие пальцы были холодными и дарили приятную прохладу. Кто-то перевернул Риндо на спину и обхватил ладонями его лицо – картинка перед глазами начала проясняться, страх отпускал, и младший Хайтани различил встревоженные лавандовые глаза. Сидя на коленях, Ран обеспокоенно смотрел на брата, пока остальные собрались вокруг. – Не стоило идти к озеру, – Сейшу тоже присел на корточки и протянул Риндо бутылку воды, которую взял с собой. – Ты как? – Там… человек. Он спрыгнул в воду, – реальность и видения продолжали мешаться в голове, и Риндо вцепился в тонкое запястье старшего. – Нужно вызвать спасателей. Его еще можно спасти! – Риндо, – Ран встревоженно погладил брата по щеке. – На мосту никого не было. Тебе что-то привиделось. – Нет же, – младший Хайтани с упрямством покачал головой. – Кто-то стоял на краю моста. И он бросился в воду. – Я никого не видел, – лицо Сейшу мрачнело с каждой минутой. – Ты уверен, что там кто-то был? – Я тоже не видела, – молчавшая до этого Эмма подала голос. – Там никого не было, – Коко тоже присоединился к остальным. – А мне похуй, – Харучиё произнес это, когда последнее слово осталось только за ним. С каждой минутой Риндо ощущал себя все большим идиотом, если не сумасшедшим. Раньше при виде воды он просто впадал в ступор и поддавался панике, то теперь у него еще начались галлюцинации – в висках заломило, и младший Хайтани прикрыл глаза и поморщился. – Простите, – признавать собственную слабость было сложно, и Риндо старался ни на кого не смотреть. – Мне просто показалось. Не знаю, что на меня нашло. – Все в порядке, – Ран мягко улыбнулся и в ответ только протянул руку, помогая брату подняться. – Это моя вина. Не стоило сразу вести тебя к озеру, зная о проблеме. Давайте скорее уйдем отсюда. Покидая берег, все неловко молчали – хорошее настроение от прогулки по солнечной деревне испарилось, и каждый надеялся, что кто-то все-таки заговорит. Риндо ненавидел себя за то, что так опозорился на глазах у брата на второй же день знакомства: эта боязнь воды делала из него какого-то идиота – особенно теперь, когда младший Хайтани знал, что никакой аварии и не было. Уходя с пляжа, Риндо все-таки не удержался и обернулся. Всего на мгновение ему показалось, что там, куда упал человек, по озеру расходятся странные круги – но уже через секунду младший Хайтани отвел взгляд и ускорил шаг, еще больше злясь на себя. – Даже не знаю, что еще вам показать, – Ран первым нарушил тишину, когда озеро скрылось за деревьями. – У нас на самом деле очень маленькая деревня. Могу проводить вас до своей работы, а дальше вы займетесь своим проектом? – А где ты работаешь? Очевидно, что этот вопрос хотели задать все, но решилась на это Эмма. Старший Хайтани казался таким тонким, грациозным – его изящные бледные руки сложно было представить за тяжелым физическим трудом, а другой работы в деревне почти не было. – О, – на мгновение Ран замолчал, словно хотел подольше удержать интригу, а затем на его губах снова появилась привычная мягкая улыбка. – Я работаю флористом. Собираю букеты для нас и соседних деревень. – Букеты? – практичный Коко сразу же оживился. – Здесь же живет три с половиной человека. Разве это востребованно? – И трое из трех с половиной пожилые, а пожилым свойственно умирать, – на этих словах мягкая улыбка Рана выглядела неуместной и почти жуткой. – Я собираю венки на похороны. И снова повисла неловкая тишина. Теперь все старались смотреть куда угодно – в землю, небо, по сторонам – только бы не встречаться взглядом со старшим Хайтани. А он, словно и не заметив этого, уже направился по залитой солнцем тропинке вперед. – Пиздец крипово, – Харучиё произнес это почти с восхищением. – Риндо, а твой братец случайно не маньяк? Услышав свое имя, Риндо обернулся к Санзу, но сути вопроса не понял: все его внимание было сосредоточено на узкой спине брата и рассыпавшимся по его плечам светлым прядям – свои косы Ран расплел. – Вы идете? – остановившись, старший Хайтани обернулся и вопросительно приподнял брови. – Что-то не так? – Прости, заговорились о проекте. Соврав, Риндо поспешил за Раном, так и оставив вопрос Харучиё без ответа. Остальным оставалось только последовать за братьями, переглядываясь: рядом со старшим Риндо менялся и будто становился каким-то заторможенным, словно мысленно находился совсем в другом месте. В деревне по-прежнему кипела жизнь, но цветочный магазин расположился среди пышной зелени на самой окраине поселения – здесь было спокойно и тихо. За небольшим домиком, большую часть которого занимала стеклянная витрина, растянулся просторный луг с вкраплениями ярких цветов: все они чуть подрагивали на ветру и переливались на солнце. На мгновение все застыли, любуясь этой картиной. – Можем считать, что экскурсия закончена, – Ран сложил руки и шутливо поклонился. – Боюсь, что теперь мне придется вас покинуть. Увидимся только за ужином. Риндо вдруг понял, что очень не хочет расставаться – пусть даже и на половину дня. Рядом с братом было так хорошо и спокойно, что даже страх, который он испытал на берегу озера, куда-то испарился. Это было ощущение давно забытого детства. Словно спустя долгое время Риндо нашел место, в котором можно спрятаться от всех невзгод и почувствовать себя защищенным. Тактичный Сейшу первым догадался о желании Риндо побыть вместе с братом. – Рин, сегодня мы справимся и без тебя, – Инуи тронул друга за локоть. – Думаю, для начала просто посмотрим, что есть в местной библиотеке. – Да ладно, мне неудобно оставлять вас, – сейчас младший Хайтани просто соблюдал этикет, надеясь, что Сейшу об этом догадается. – Вы ведь приехали сюда из-за меня. – Вам точно есть, о чем поговорить, так что оставайся. – А я тоже не пойду, – Харучиё неожиданно вклинился в диалог. – Мне вообще поебать на этот проект. Я лучше тут еще погуляю. – А ты сильно обидишься, если я тоже не пойду? – Коко потянул Инуи за рукав и драматично изобразил жалобный взгляд. – Между прочим, я с вами даже не учусь. Я буду только мешать. Фольклор это вообще не мое. Хаджиме затараторил еще тысячу причин, почему он не может пойти, параллельно перекидываясь с Харучиё многозначительными взглядами. В конце концов Инуи сдался и повернулся к Эмме, ожидая, что и та выдумает причину не заниматься проектом, но девушка стойко согласилась пойти с ним в библиотеку и поизучать архивные записи. Все разошлись настолько неожиданно, что Риндо даже не понял, в какой момент они с Раном остались вдвоем. Брат мягко коснулся его руки, и почему-то от этого простого жеста кожа младшего покрылась мурашками, а в желудке будто бы что-то перевернулось. – Пойдем внутрь, – Ран потянул Риндо за собой, не переставая улыбаться. – Поможешь мне собирать букеты. В самом магазине было прохладно и сладковато пахло цветами. На витрине были выставлены поблескивающие на солнце фиалки, пышные розы и лилии, деликатные орхидеи – Риндо даже удивился такому изобилию в маленьком магазине. Пока он осматривался, Ран подошел к столу, на котором тоже были разложены цветы и какие-то инструменты. – В детстве я тоже любил цветы, – старший Хайтани поднял голову, с улыбкой глядя на брата. – Мы с тобой почти каждый день убегали в лес, и я рассказывал тебе про разные растения. – Правда? – Риндо оторвался от разглядывания букетов и растерянно застыл. – Ты, наверное, так злишься, что я ничего не помню. – Совсем нет, – Ран склонил голову набок, и в его глазах мелькнуло что-то лукавое. – Я готов обо всем тебе рассказать. Иди сюда. Через большие окна цветочного магазина внутрь проникали солнечные лучи. В их свете старший Хайтани в его свободной белой футболке и распущенными золотистыми прядями казался неземным, почти прозрачным – словно в свете солнца даже его кожа светится. Вспомнив, что его позвали, Риндо сделал несколько шагов вперед, как завороженный. Ран подвел его к столу, а сам встал позади: так близко, что его дыхание опаляло ухо – сегодня от него пахло миндалем и шафраном: тягучий, обволакивающий запах. – У каждого цветка есть свое значение, – старший Хайтани потянулся к цветам на столе через Риндо, отчего почти обнимая его. – Если правильно собрать букет, то он расскажет больше, чем любые признания. – Правда? – Риндо сейчас думал не о смысле чужих слов, а о том, как приятно ощущать брата спиной. – Ты знаешь их все? – Конечно, – Ран негромко рассмеялся, а затем потянулся к простеньким цветам с нежными белыми лепестками. – Больше всего в детстве ты любил ромашки. Ромашки на языке цветов означают веру и честность, их выбирают искренние люди с открытой душой. А вот если в букете есть ирисы, то человек хочет сообщить тебе радостную новость. Гортензию предпочитают гордые люди, которые знают себе цену. Голос старшего Хайтани журчал и переливался, как прохладный ручей в жаркий день – он убаюкивал, околдовывал и усыплял. А еще Риндо чувствовал дыхание Рана, ощущал его руки на своих, и даже в этом было какое-то волшебство: словно они не рассматривали цветы, а проводили древнее таинство. – А ты? – младший Хайтани тихо спросил это, любуясь тем, как солнечные лучи рисуют узоры на полу. – У тебя есть любимые цветы? – Конечно, – на этих словах Ран стиснул чужие руки чуть сильнее. – Но здесь их нет. Это ликорисы. – Ликорисы? – Риндо казалось, что даже в этом названии есть что-то мистическое. – Что они означают? – Значение ликориса на языке цветов: «Мы никогда не встретимся вновь, забудь обо мне, отказ, отставка, одиночество». Есть легенда о том, что если человек расстается с кем-то, с кем больше уже не сможет увидеться вновь, то вдоль его дальнейшего жизненного пути будут цвести ликорисы.