Маленький принц и колючий цветок

Аниме. Лучшее решение всех проблем и лекарство от неловкости. Такое убеждение присутствовало в картине мира Минхо, ведь раньше сколько бы они не препирались с Джисоном, вечером все равно возвращались к привычному. Нижний ярус кровати, задернутая шторка простыни, ноутбук, новая серия. Вот и сейчас, на следующий день после того, что между ними произошло, чего-то слишком неожиданного и чересчур волнительного, Ли думал, что прибегнуть к проверенной схеме будет лучше всего. Потому что как говорить или вести себя с соседом, который теперь и в сторону его не смотрел, он не представлял. Но когда вечером он вошел в комнату, то увидел, как Джисон лежал на своем ярусе и, не дождавшись его, смотрел что-то один. Минхо так ничего и не осмелился сказать и с грызущим неуютным чувством лег спать. На следующий день ситуация повторилась, и стало очевидно, что Хан все-таки его избегает. С тех пор, как младший вспылил и, схватив чистую одежду, унесся в туалет, они не обмолвились и словом. Даже Хенджин стал спрашивать, что случилось, но Ли в ответ улыбался пластмассовой улыбкой и говорил, что не понимает, что тот имеет в виду. Ну и пусть. Минхо не сделал ничего предосудительного и уж точно не делал ничего, что не нравилось бы самому Джисону. Если бы хотел, Хан, конечно, смог бы уйти или хотя бы попросить остановиться на словах, и старший не смог бы игнорировать отказ, однако главная причина того, что Ли зашел столь далеко, состояла в том, что он видел, как тому было хорошо. Поэтому Минхо не собирался увещевать тараканов в голове младшего. Так говорила гордая и холодная его сторона. Но сторона более мягкая и уязвимая, спрятанная немного глубже, нашептывала, что Хан, должно быть, сейчас смущен до ужаса и наверняка винит и себя, и старшего. Поэтому на третий день Минхо все же сам подошел к его кровати, помялся несколько секунд, рассматривая его спину, и, прочистив горло, тронул парня за плечо. Джисон вытащил наушник и развернулся. — Хочешь посмотреть «Атаку титанов»? — начал Минхо, проклиная себя за подрагивание голоса. — Мы собирались начать последний сезон… Хан прошелся изучающим взглядом по лицу напротив и выдал безразличное: — Нет настроения. Ли выдохнул и поджал губы. Он и так чувствовал себя жалким из-за того, что все-таки подошел первым, а тут еще какой-то малявка дает ему от ворот поворот! — Ладно, хочешь поговорить об этом? — на повышенных тонах воскликнул он, махнув рукой на свою кровать. — Давай поговорим! Хочешь сказать мне что-нибудь? С таким видом, будто предмет мебели был его кровным врагом, младший опустил глаза к нижнему ярусу кровати и снова поднял на Минхо. — Что, например? Нет, не хочу. И опять оградил себя от внешнего мира наушниками. Минхо разозлился на себя и больше подобных попыток не предпринимал. И так потянулись дни. Они ходили на учебу, жили в одной комнате, ходили снимать фильм с друзьями и даже умудрялись участвовать в разговорах с соседями как ни в чем не бывало. Только вот сделать вид, что все и правда как прежде, все равно не выходило. Это гнетущее молчание по отношению друг к другу не могло не напрягать, и более того, Минхо стал ловить себя на мысли, что пустые, ничем не занятые теперь вечера нагоняли на него тоску. Он с неохотой начал осознавать, что ему недостает тех моментов, когда можно было откинуть все напускное и побыть собой, недоставало бурных обсуждений сюжета, которые плавно перетекали в обсуждение совершенно рандомных тем, касающихся реальной жизни, заливистого смеха, звучащего рядом, тоже не хватало. Тогда он не осознавал, но сейчас вдруг понял, что ждал тех на удивление комфортных и уютных вечеров с нетерпением. И это немного удивляло. Речь ведь о Хан Джисоне. Хан Джисоне, который не стеснялся быть самым раздражающим элементом во всем их блоке. Ладно, стоило уже признать, что чисто внешне он нравился Минхо, и глупо было отрицать, что его тянуло к нему физически. Но тяга духовная? Это было что-то новенькое, и хотелось, чтобы это прошло как сезонный грипп. Но так как все усерднее Ли пытался избавиться от этой сердечной «простуды», его мысли все больше крутились вокруг соседа, и это превращалось в какой-то замкнутый круг. Но что поделать, если он всегда был вдумчивым человеком? Вместо долгих разговоров и бесполезных дюжин вопросов он привык молча анализировать действия других людей, их поступки, слова и даже жесты. Так было и в этот раз. Он украдкой поглядывал на младшего, пытался понять, что означает тот или иной направленный на него взгляд, но все эти усилия лишь превращали его мозг в недоваренную кашу. А тут еще и Хенджин все чаще пропадал на загадочных прогулках с Феликсом, оставляя двоих участников холодно-неловкой войны наедине. Чтобы не думать лишнего, Минхо максимально сосредоточился на учебе, домашних заданиях и съемках фильма. Говоря о фильме, хотя бы здесь дела шли более-менее нормально, и работа продвигалась вполне неплохо. Мало того, что Сынмин удивил всех достойной актерской игрой, так еще и просто покорил абсолютно каждого своей вежливостью и субординацией. Он всегда слушал советы режиссера и продюсера, обращался за рекомендациями к Минхо и никогда не оспаривал те части работы, которыми занимались другие, выполняя все так, как ему скажут. Его талант отлично сочетался с катастрофической нехваткой в команде актеров и дополнялся обширными навыками Хенджина в гримировании, так что всех людей, которых встречал Маленький принц на различных планетах, играл он один. Например, он играл властолюбивого президента, который был измененной версией живущего на одной из планет короля из книги. На других планетах обитали менеджер крупной компании, вся жизнь которого состояла из подсчета денег, одинокий человек, который все время искал идеал и не находил, знаменитость, что гналась за социальным одобрением и журналист, записывающий лишь самые интересные истории самых интересных людей. Минхо же отлично отыгрывал героя, разочаровавшегося в своих поисках и в тех, кого встречал, начинающего осознавать, что оставшийся на родной планете Чанми был и правда единственным настоящим другом. Вот только актера на роль Чанми так и не было. Как и на роль Лиса, который должен был встретиться принцу на дальнейшем пути, чтобы научить его любви и дружбе, преданности и ответственности. Поэтому Чанми пока согласился играть Чанбин, а Лиса отдали Хенджину с наказом во что бы то ни стало преодолеть свои взрывы смеха. Но со своей горой мышц Со все так же не подходил под нежную романтичную атмосферу картины, а Хван с возложенной задачей катастрофически не справлялся, и философские речи то и дело произносились с подрагивающими от рвущейся наружу улыбки губами. По крайней мере, у них был Сынмин, и можно было пока отснять части с ним. И Чан, который не позволял команде паниковать из-за неудач, а общей усталости выливаться в конфликты. Но даже несмотря на это, все радовались долгожданной возможности отдохнуть. Пятого мая в Корее как раз праздновался День детей. Помимо того, что он был официальным выходным днем, так еще и выпадал в этом году на пятницу, а это значило — целых три дня без учебы! Многие воспользовались шансом, чтобы вернуться в родные города и навестить семью, и уже вечером четверга общежитие стало заметно пустеть. Даже Феликс не остался на выходные — оказывается, Хенджин пригласил его съездить вместе с ним домой в Сеул. Зато остался Минхо, как и Чан, для которого лететь в Сидней ради пары дней было не вариантом. Перспектива остаться одному в комнате на целых три дня просто восхищала. Долгожданное одиночество, тишина и умиротворенность, никаких очередей в туалет или столпотворения в общем душе! Да и мысли можно наконец привести в порядок, перестать коситься невольно на Джисона, случайно сталкиваться с ним взглядами и терпеть это давящее на голову, словно высокое атмосферное давление, напряжение между ними. Может, порно посмотреть? Это точно поможет с напряжением, да и упускать столь редкую для жизни в общежитии возможность было просто недопустимо. Это показалось хорошей идеей, и утром пятницы, отлично выспавшись, Минхо потянулся, вдохнул с удовольствием казавшийся сладким воздух совершенно пустой комнаты и взял с тумбочки телефон. Наслаждаясь той медлительностью, которую мог себе позволить, он зашел на привычный сайт и стал неторопливо выбирать видео. Но то сюжет был настолько дурацким, что под это просто невозможно было дрочить, то актеры некрасивые или все же красивые, но жутко переигрывали. Раздраженно выдохнув, парень переключил категорию, открыл более-менее приемлемый ролик, чуть приподнял домашнюю футболку, чтобы залезть под боксеры и приспустить их. Два симпатичных мужчины уже тем временем успели раздеть друг друга и приступить к оральным ласкам. Минхо, наблюдая за этим, пока что медленно, почти небрежно водил по длине собственного члена, пока тот становился все крепче и постепенно твердел, от чего сеточка вен на нем становилась отчетливее. Еще раз он провел вверх до головки и снова вниз, распределяя выделившуюся смазку, что позволяло увеличить скорость. Черт, он определенно занимался чем-то подобным слишком редко, и возбуждение теперь возрастало чересчур быстро, а плотный узел внизу живота завязывался все туже. Не выдержав, Ли перемотал чуть вперед, к тому моменту, как актеры приступили к основному действу. Один из них лежал на спине, придерживая и раздвигая ягодицы второго, который садился сверху. Когда вошел, первый принялся как-то автоматически водить руками по талии второго, пока тот искусственно стонал. Ну что за дерьмо, ничего общего с реальностью! То ли дело тот румянец переплетенного с удовольствием стеснения, плавные движения на его бедрах, тихие, старательно заглушаемые звуки, совсем не похожие на эти вульгарные стоны. Все то, что он видел совсем недавно и что казалось таким настоящим и одурманивающим, что его член дернулся вверх, а ладонь сама собой сжалась на нем крепче. Вздох наслаждения слетел с губ прежде, чем Минхо успел понять, какого хрена он вообще думает о Джисоне. Он в срочном порядке попытался вновь сосредоточиться на видео, но мысль, придя в голову, уже не хотела так просто ее покидать, да и поза была так похожа… И перед мысленным взором все всплывала нереальная картина, в которой на месте второго актера был Хан, или картина, в которой они оба были на тех же местах, что и в тот раз, но между ними не было всех этих слоев одежды, тело Джисона приподнималось бы вверх и вниз, пока он скакал на Минхо, пока сам Минхо… Вдруг прекрасный плод воображения растворился, ведь в коридоре послышались шаги. В панике Ли успел заблокировать телефон и спрятаться под одеялом за полсекунды до того, как дверь в комнату открылась. И тот, кого он видел только что в своих грязных мыслях, теперь стоял на ее пороге. — Почему ты здесь?! — буквально набросился своим резким грубоватым вопросом старший. Выкрики от торчащей из одеяла, как гриб, головы выглядели забавно. Хан осмотрел эту картину и снисходительно вздернул бровь, заставляя старшего невольно поежиться и схватиться крепче за края пододеяльника. — Я тут живу, — бросил он спокойно. — Почему не уехал?! — Не хотел. — Помолчав, он добавил: — а ты? — Моя мама — главврач в клинике. Они работают даже по государственным праздникам, так что мне особо нет смысла ехать домой. Он протараторил это на одном дыхании, будто бы пытался оправдаться за свое нахождение здесь, и силой воли остановился, чтобы не ляпнуть еще чего. — А-а, — только и протянул Джисон и направился к столу. Он включил ноутбук, достал какие-то тетради и, по-видимому, принялся за домашнее задание, совершенно безразличный к страданиям Минхо. А тот, задернув шторку над кроватью, спустил одеяло и взглянул вниз. Признак его возбуждения буквально стоял колом, требуя завершить начатое, в то время, как мозг заставлял испытывать невероятные муки совести. Лежа на спине, Ли тупо уставился на верхнюю кровать, слыша, как колотится испуганное сердце, ощущая, как горит от стыда собственное лицо. В комнате слышались поскрипывания кресла и щелчки мышки, и Минхо не мог не думать о том, что человека, который сейчас сидит в паре метров от него, он только что представлял в своих непристойных фантазиях. Стоило только вспомнить об этом, как внутри все начинало ныть от неудовлетворенного желания. Боже, до чего он докатился?! Он понимал, насколько Джисон близко, и просто не мог заставить себя выйти из укрытия тонкой простынки-шторки, ведь стоит тому обернуться, и Минхо умрет прямо на месте, в ту же секунду. Но и лежать дальше в таком состоянии было невыносимо. Зажмурившись, он поджал губы, кусая их до боли, медленно выдохнул и какое-как натянул белье обратно, проклиная даже легчайший шорох ткани. Осторожно он выглянул из своего безопасного убежища, несколько секунд смотрел в спину младшего, а затем резко вскочил с кровати и так, будто от этого зависела его жизнь, натягивая футболку пониже, быстрым шагом направился к выходу из комнаты. Еще одно мгновение, один рывок, и вот он уже в туалете, а дверь заперта на защелку. Не думая уже ни о чем, или по крайней мере, пытаясь не думать, он опустил крышку унитаза, уселся сверху и торопливым движением скинул боксеры. Рука быстро заходила туда-сюда по сочащемуся смазкой органу, чтобы закончить как можно скорее, и приятные спазмы удовольствия мешались со всепоглощающим чувством вины. Минхо гнал прочь все столь желанные картины, одновременно ими восхищаясь и их ненавидя. Все пытаясь достичь долгожданного конца, он сам же его и оттягивал, ведь процесс этот напоминал, скорее, отчаянную борьбу с собой, чем мастурбацию. Вес Джисона на нем, его красивый упругий зад в его руках, его возбуждение, когда он, скинув наконец хотя бы часть сдерживающих цепей, бесстыдно и самозабвенно терся о него… Минхо нравилось прокручивать это в голове, представлять вновь те ощущения, смаковать каждую деталь сладко-горького воспоминания. Но в то же время эти же вещи заставляли его стыдиться, ругать самого себя, спрашивать, как дошел до такого. Впервые он занимался чем-то подобным, четко представляя конкретного знакомого человека. Люди, которые так делали, всегда казались ему жалкими или просто извращенцами. В конце концов, проще было сдаться. Признать свою слабость, позволить образам заполонить сознание, утонуть в них, чтобы вскоре излиться в собственную ладонь, едва не пачкая футболку. Пальцами свободной руки Минхо провел по волосам, почти царапая кожу головы, закрыв глаза и пытаясь восстановить дыхание. — Бля-я-ять, что за отстой, — прокомментировал он в пустоту только что произошедшее. С агрессией, непонятно на кого направленной, он отмотал туалетной бумаги и вытерся. Долго стоял у раковины, умываясь холодной рукой. Стоило лишь мельком поймать в зеркале свое отражение, как слова сами слетали с губ: — Придурок. Во что ты вляпался? Минхо ведь не представлял, как сейчас вернуться в комнату и находиться рядом с Джисоном, вернуться в комнату, что с двумя людьми в ней стала казаться теснее, чем ранее с тремя. В последние пару недель недосказанность между ними и так ножом можно было резать, такой плотной она была, теперь же им и вовсе предстояло провести три дня наедине. Что-то подсказывало, что нервы и сердце Ли в этот период будут находиться не в самом спокойном состоянии.