***
Девать себя было совершенно некуда. День был свободен, планов никаких не было, и даже домашнего задания, как назло, задали совсем немного. За завтраком (если прием пищи в час дня можно было назвать завтраком) они посмотрели еще серию, но у обоих уже начиналась передозировка — Минхо, например, снилось, что на общежитие в виде огромного титана напал преподаватель по вокалу и стал рукой лезть через окно в их комнату. Поэтому просмотр пока решили приостановить. Они с Джисоном пробовали играть в какую-то игру на его компьютере, и старший, хотя ни черта не понимал в этих виртуальных битвах, все же сильно увлекся, и когда младший сказал, что теперь ноутбук нужен ему для работы над музыкой, тот едва не зарычал, крепко сжимая драгоценный предмет техники в своих руках. Они, конечно, чуть не подрались, но Минхо вовремя вспомнил, что он вообще-то человек гордый и независимый, и принялся за чтение начатой недавно книги. На какой-то период в комнате установилась благодатная тишина, но с течением времени все чаще она нарушалась хныканьем Джисона, нервными щелчками мыши или скрипением кресла, в котором тот, откинувшись и с философским видом глядя в потолок, крутился туда-сюда. — Что не так? — поинтересовался Минхо, оторвавшись от книги ровно в тот момент, когда главные герои оказались в трактире, а там, вот досада, комната была всего с одной кроватью. — Все еще не могу доработать твою тему, — задумчиво произнес Хан, — Маленького принца, то есть. Я сделал несколько немного отличающихся версий, но не могу решить, какая лучше. — Можно послушать? Тихо угукнув, младший вытащил из компьютера наушники и проиграл имеющиеся варианты. Минхо же откинулся на подушке и закрыл глаза, позволяя красивой плавной мелодии свободно течь по сознанию. Откровенно говоря, он почти не видел разницы — все проигранное звучало хорошо. Но он все равно усердно пытался вслушаться в малейшие изменения или хотя бы интуитивно понять, что лично ему нравится больше. — Хм, мне кажется, второй вариант — лучше всего, — рассудил он, открывая глаза и удобнее садясь в кровати, — в нем будто есть что-то трогательное, чего нет в остальных, понимаешь? — Правда? Я думал над третьим, он звучит чуть более печально, но серьезно и… Давай-ка сделаем вот так. Он стал открывать какие-то папки, что-то в них выискивая, пока на мониторе не воспроизвелись вдруг кадры из их фильма. — О! — не мог не удивиться Ли, — откуда это у тебя? — Я попросил у Чан-хена имеющиеся файлы фильма, он скинул некоторые моменты, которые они с Феликсом и Чанбином успели смонтировать. Это все черновые наброски, конечно, и тут не так много, но все же помогает мне лучше настроиться. Он вернул видео на начало, в соседней вкладке включил свою музыку и стал поочередно примерять разные варианты. На экране же был Минхо в той самой летящей рубашке, с сережкой-звездочкой в ухе и подведенными сверкающими в тусклом свете глазами. Минхо крупным планом, Минхо, смотрящий в то, что с помощью компьютерной графики станет бесконечным полотном черно-синего неба, Минхо, произносящий монологи об одиночестве и любви. В жизни он никогда не был таким чувственным, таким романтичным и словно пришедшим не из этого мира, эфемерным, как на этих кадрах, и отчего-то его смущало, что Хан видит его таким, да еще и наблюдает так пристально, не отрывая глаз. От этого нервы щекотало неловкостью, и хотелось спрятаться с головой под одеяло. Чтобы не видеть лишний раз себя же, он смотрел в спину Джисона, пока Джисон внимательно смотрел на Минхо на экране. Интересно было вновь наблюдать за младшим за работой, сосредоточенным, будто взрослеющим сразу на пару лет. Такой вот выходил необычный незаметный способ изучения плохо знакомых сторон друг друга. — Прости, что сказал, что ты плохо играешь, — по-прежнему сосредоточенный на сценах фильма и музыке, Хан вырвал Минхо из своих мыслей, — это не так. — Что? — переспросил тот, хотя все прекрасно расслышал и с первого раза. Просто верилось в то, что и правда услышал именно это, не слишком охотно. Тогда Джисон развернулся на стуле к нему лицом и повторил сказанное. Это дало немного времени сориентироваться, и Ли натянул нагловатую усмешку: — Говоришь это, потому что боишься повторения моей мести? — Да нет, правда, — Хан фыркнул, но дальше заговорил вдумчиво и серьезно, — если бы мне сказали, что моя музыка ужасна, это бы сильно по мне ударило. Это будто тебя ставят перед фактом, что одна из важнейших вещей в твоей жизни — полная ерунда. Я не хотел бы услышать такое от других и не должен был говорить такое сам. Просто тогда я устал и был зол. — Он совершил пол-оборота на стуле и снова засмотрелся на экран со снятым крупным планом лицом Минхо, — ты отлично играешь, и из тебя выходит замечательный Маленький принц. Ты правда очень красивый. В этой роли. Кхм. Так что… прости. Вот это да. Он… извинялся?! То, что в его лексиконе вообще присутствовали такие слова, как «прости», было открытием. Старший так и застыл на своей кровати, боясь, что даже ее скрип или слишком громкое дыхание разрушит что-то хрупкое и драгоценное в этой атмосфере. Он вдруг почувствовал себя кактусом, который облили каким-то вредным химикатом, и он враз, за одну секунду растерял сразу все колючки. Нет-нет, это не дело! Минхо нужны его колючки, хотя бы две-три, иначе начнет вести себя как полный дурак. Собственно, уже начинал: — Ты тоже прости, если тебя смутило то… — замялся он и стал теребить край одеяла. Тут же приказал себе собраться, — ну, то, что произошло. Если тебе было это неприятно, просто надо было сказать. — Нет-нет, — поспешил ответить Джисон, аж замахав отрицательно руками в воздухе, — мне не было неприятно, но я все равно должен был сказать, если не хотел продолжения. Взаимные извинения вместо взаимных обвинений — это действительно что-то новенькое. Но долго удивляться не пришлось, потому что у Минхо в голове бегущей строкой повторялась одна фраза, за которую он не мог не зацепиться. Интонации в его голосе сменились со сбивчивых на вкрадчивые: — Не было неприятно? То есть, тебе было приятно? Он поднял взгляд теплых шоколадных глаз на Джисона. — Я этого не говорил, — нарочито спокойно молвил тот, — я сказал, что мне не было неприятно — Разве это не одно и то же? — Нет. Я сказал, что мне не было противно или типа того. Но и про «приятно» я ничего не говорил. — М-м, да? — послышался немного ехидный, произнесенный низким голосом вопрос Минхо. Он неторопливо зашагал к стулу Хана и развернул его к себе. Правая его нога поместилась меж коленей младшего. Джисон же оставался похвально невозмутим — никаких воплей или матов, лишь легкий интерес во взгляде, когда он с неким пренебрежением следил за действиями хена. — Странно, — Ли в притворном удивлении поджал губы и покачал головой, — а мне казалось, кончать — это вполне приятно. И, сказав это, взялся за ручки компьютерного кресла, склоняясь над сидящим. — Может, я чего-то не понимаю? Видно было, как Хан старался сохранить лицо, как старался выдержать столь близкий зрительный контакт, однако плотно сжатые челюсти и упавший в конце концов на губы старшего взгляд обнажали трещины в его не особо крепкой броне. — Ну, это… — произнес он хрипло, а затем буквально завис и моргнул пару раз, будто это могло перезагрузить собственный мозг. Кажется, не помогло, — м-м… это… Он все же оторвался от губ и поднял снова подернутый дымкой взгляд на глаза Ли. На несколько долгих, тягучих, словно вязкая смола, секунд, они уставились друг на друга, почти не дыша, ведь каждый вдох и каждый выдох казался в этой тишине чересчур громким, отчего-то смущающим. У Минхо вдруг абсолютно испарилось из головы, о чем они вообще говорили. У Хана, судя по прерванному и так и не оконченному предложению — тоже. — Это вполне… — сглотнув, снова заговорил Джисон какую-то чепуху, — вполне обычно. Кончать. Обычное явление. — Кончать, сидя на члене какого-то левого человека? — с сомнением уточнил Ли, склонив голову на бок и оказавшись еще ближе к лицу соседа. — Но ты не левый человек. Что происходит? О чем вообще эта беседа? Минхо не понимал, но продолжал выталкивать из себя ставшие тяжелыми и плотными слова: — А кто я? — Не знаю, — шепотом признался Хан, шумно выдыхая. Действия Минхо шли впереди мыслей, и так почти отсутствующих, когда он еще немного подался вперед и тоже позволил себе выдохнуть теплый воздух, заполнивший совсем небольшое расстояние между ними. Он прекрасно видел, как Джисон, хоть и превратился в неподвижную статую, окутанную льдом, прикрыл глаза, будто и правда готов был к поцелую. «Приди в себя, Ли Минхо! Не ты ли недавно убеждал, что не раздаешь поцелуи направо и налево»? — твердили даже не остатки разума, а, скорее, предосторожности. Этот мелкий дурачок ведь еще заверещит опять, надуется. А у Минхо и оправдания в этот раз даже нет, чтобы его целовать. Хотя бы слабого. Ну его, от греха подальше. Вразумив себя, он все же ощутил укол разочарования и, прежде чем совсем отстраниться, дал себе слабину и малодушно сделал вид, будто случайно коснулся кончика носа Джисона своим. От этого крохотного касания какие-то дурные чертики внутри него возликовали и стали с особым усилием гнать кровь по телу. — Ладно, — выпрямившись, он упер руки в боки, оглядел комнату в поисках непонятно чего и откашлялся, — я хочу есть. Пойду посмотрю, что в холодильнике. И с горящим лицом отправился на кухню. Какое-то время он просто стоял посреди нее, пребывая мыслями где-то далеко. Ну, или не так уж далеко — примерно в соседней комнате. Собравшись, он все-таки открыл холодильник и стал изучать не такое уж богатое содержимое, так ничего и не обнаружив. В ящиках тоже не нашлось ничего интересного. Вскоре пришел и Джисон и точно так же заглянул в холодильник, точно так же ничего там не отыскав, кроме, разве что, засохшего зеленого лука. — Может, что-нибудь закажем? — предложил он. — Давай, — легко согласился Ли. Хотя в помещении находился один начинающий актер, невозмутимость и провал в памяти, стерший произошедшее в последние десять минут, играли плохо оба. Но это не мешало младшему продолжить: — Пицца? Минхо на миг призадумался. — Не. Может, курочка? — Да ну, тошнит от нее уже. Тогда… бургеры? Старший пожал плечами, явно не вдохновленный. Какое-то время они молча обдумывали варианты, а затем вдруг одновременно вымолвили: — Суши?***
Скука, видимо, и правда пустила свои корни глубоко, потому что парни решили не идти цивилизованным и удобным путем, а приготовить суши самостоятельно. Для этого они не поленились дойти аж до рыбного магазина, купили хороший кусок свежего тунца, потом отправились в супермаркет за остальными ингредиентами. Провозившись больше часа и проспорив как минимум треть этого времени из-за способа варки риса, они наконец что-то соорудили. Затем выложили все на большую красивую тарелку, налили соевый соус, приготовили палочки и с почти отеческой любовью осмотрели результат своих трудов. — Давай попробуем, — с радостным предвкушением и требующим еды желудком сказал Минхо. Они взяли по одной штучке суши и положили в рот. Взглянули друг на друга, прожевывая медленно и уже выглядя не так воодушевленно, и одновременно разразились хохотом. — Боже, — прикрывая рот и кое-как проглатывая это, произнес Джисон, — что за адское говнище? — Как-то… — Минхо протолкнул еду в пищевод и аж побледнел, — необычно. Я точно не ел такого ни в одном ресторане. Он хмыкнул, потыкал палочкой в кусочек тунца на рисе, снова хмыкнул и опять захохотал. Джисон же уже налил воду с такой скоростью, будто от этого зависела его жизнь, и осушил разом целый стакан. — Что смешного? — возмутился он, хотя смеялся и сам, — это все ты виноват! Я же говорил, не надо так долго рис варить, это же какая-то жижа рисовая! — Сам ты рисовая жижа! Может, это потому, что ты вылил туда чуть ли не бутылку уксуса?! Хан покрутил так и сяк тарелку с получившимся шедевром. — Ну, и что делать будем? Я все еще хочу есть. — Тунец можно съесть, — заключил Ли вполне серьезно, но младший фыркнул, и оба снова неконтролируемо расхохотались, — нет, ну мы обязаны съесть хотя бы его, столько денег угрохали… — Хен… — Хан прикусил губу, чтобы прогнать остатки смеха из своего голоса, — пошли купим готовой еды. Так и оставив шедевр кулинарии на кухне, они вышли на улицу, уже потемневшую, но все еще теплую. Весь путь до ближайшего мини-маркета они то бросались обвинениями, пихаясь локтями, то вновь начинали хохотать и, смеясь, хлопали друг друга по плечам или неосознанно хватали за запястья. Минхо стал рассказывать о терниях, что встречались на его кулинаром пути, начавшемся на первом курсе, Джисон же его подзуживал и в ответ делился своими воспоминания о любимых блюдах или об испорченной детскими экспериментами еде. Обратно они возвращались с полными пакетами вредностей: заваривающиеся в микроволновке острые токпокки, такие же острые треугольные кимпабы, большая пачка чипсов, пара бутылок пива и ттоки на сладенькое. Да уж, типичный набор студента. Но после пережитого вкусового шока язык и желудок просто умоляли о чем-то подобном. Вернувшись на кухню и все распаковав, они столкнулись с дилеммой: от «Атаки титанов» хотелось передохнуть, а что-то другое начинать желания пока не было. — Давай посмотрим телик, — поступило неожиданное предложение от Минхо. Раньше со старшими ребятами, что жили в комнате Феликса, Сынмина и Чонина, они иногда устраивали такие вечера с глупыми комедиями и горой чипсов, и теперь Ли посетило что-то вроде ностальгии. Джисон, конечно, снова сказал, что он странный и обозвал дедом, но согласился. Они вышли в великолепно пустую общую зону отдыха на этаже, разложили еду на журнальном столике перед диваном (даже ни в чем не повинные кусочки тунца были спасены от мусорного ведра), что не очень-то поощрялось в обычные дни, и открыли бутылки с пивом, что и вовсе было здесь запрещено. Но сейчас во всем общежитии царила такая тишина, не было видно или слышно ни одного человека, вокруг — лишь приглушенный свет, льющийся из коридора, а строгий комендант казался чем-то почти нереальным и забытым. Это немного напоминало детскую мечту — остаться в торговом центре или гипермаркете ночью, чтобы делать все, что захочется, и душу теперь наполняла как раз такая почти детская радость. Сначала они долго листали каналы, и Хан уже ныл, мол, говорил же, что это странная идея, но потом как-то незаметно парни зависли на целый час на передаче про каких-то чудаков. — Это ты, — изображая полную серьезность, Минхо кивнул на экран, на котором шел сюжет про мужчину, женившегося на надувном дельфине. — А это ты, — указал чуть позже младший на женщину, что обожала есть почву, — уж это повкуснее того, что ты сегодня наготовил! — Вообще-то, не «ты», а «мы»! Во-вторых, — завелся Минхо и с хитрым выражением лица стал переключать каналы, пока не дошел до Animal Planet с программой про — какая удача — вомбатов, — вот это вот точно ты! От сходства между этими двумя озорная сдерживаемая улыбочка в очередной раз за сегодняшний вечер переросла в смех, сначала скромный и не такой громкий, затем в звонкий и заливистый, так что Минхо откинулся на спинку дивана и схватился за живот. Джисон же заколотил его своим кулачком по груди и отнял пульт, с ворчанием переключая канал. — Знаешь, хен, — с показным высокомерием и степенностью говорил он, — иногда стоит проявить тактичность. Я, например, не говорю, что ты похож на Босса-молокососа. Старший вместо того, чтобы обидеться, захохотал еще сильнее, смехом таким солнечным и искренним, что младший просто не мог не заразиться им. Израсходовав наконец запас яда и веселья, они успокоились и остановились на каком-то дейтинг-шоу — как раз шла середина первой серии. В обычной жизни Минхо бы сказал «фу» про всех этих краснеющих и смущающихся на своих свиданиях парней и девушек, а Джисон бы точно назвал это шоу девчачьим, но сейчас они как-то совсем незаметно так увлеклись, что обсуждая и строя догадки о парах, потеряли счет времени, и вот к концу уже подходила вторая серия. — Жесть, если Сонджин не выберет Суюн, — недоумевал Ли, — я найду его социальные сети и напишу ему пару ласковых! От Джисона почему-то не последовало никакой реакции, и старший повернулся к нему — он, оказывается, задремал. Неудивительно, учитывая, что они всю ночь смотрели аниме. Минхо и самого клонило в сон. Старший стал досматривать эпизод один, иногда бросая взгляд на сидящего рядом мерно посапывающего младшего. Тот прохрипел что-то и заерзал на месте от неудобной позы, а уже через секунду его голова опустилась на плечо Минхо. Сам Минхо замер. В груди занялось какое-то теплое уютное чувство и потекло по венам, моментально согревая. Ему отчего-то вдруг вспомнился его кот Суни. Когда тот только появился в их доме, он совсем не был ласковым и от всех шугался, при этом шипя. Но в один день котенок вдруг улегся на колени Минхо и так и заснул. Суни проспал около часа, а его хозяин за все время даже не шелохнулся, боясь его спугнуть, ведь тогда это было таким приятным и долгожданным проявлением доверия с его стороны. Отчего-то та ситуация так напомнила ту, что происходила сейчас. Джисон снова зашевелился, устраиваясь поудобнее, и теперь совсем навалился на Ли, который в этот момент чуть ли не дыхание задержал. Теперь, в таком положении старший мог беззастенчиво бродить взглядом по его лицу, смотреть так близко и так долго на его мягкие черты, на аккуратный носик и чуть приоткрытые губы, испытывая при этом почти навязчивое желание коснуться этого лица. Нерешительно, соображая не слишком хорошо, он протянул руку и закинул Хану на плечо, чуть прижимая к себе и позволяя улечься на себе немного комфортнее. Вперившись невидящим взглядом в экран, он стал слегка поглаживать это же плечо. Казалось, в душе проросли молодые ростки какого-то хрупкого цветка и затрепетали нежными листочками на ветру. То ли от теплого тела рядом, то ли от внутренних переживаний Минхо вдруг стало жарко, и он почему-то ощутил себя совершенно беспомощным и уязвимым. Потерянным. В этом полумраке и пустоте общежития не нужно было ни от кого прятаться, притворяться снисходительным или скрывать свои слабости, поэтому механизм самозащиты здесь не работал, и Минхо медленно утопал в набегающих волнами чувствах. Он заморгал часто-часто, выдохнул сжимающий легкие воздух, одновременно и понимая, что с ним происходит, и не желая этого признавать. Окончательно растеряв остатки достоинства, он склонился к Джисону и коснулся носом его мягких волос, провел по ним, закрыв глаза и вдыхая аромат шампуня. Кокосового, сладкого, хотя по ожиданиям Ли тот должен был пользоваться средствами с запахом «мужицкой мяты» или «жесткого холода». Осознав, что делает, он за шкирку вытянул себя из омута, в котором тонет, и отстранился. — Я не отношусь к тебе, как к игрушке, Хан Джисон, — продолжая смотреть на него и аккуратно придерживать за плечо, прошептал Минхо. Тот снова замычал и вскоре открыл глаза. Он приподнялся со старшего, в сонном непонимании осматривая, на чем лежал. — А? — прозвучал заспанный голос. — Спать, говорю, пошли, — ласковее, чем планировал, ответил Ли. Сосед послушно кивнул. Они собрали остатки еды, выключили телевизор и направились к комнате. Минхо все продолжал свободной рукой придерживать Джисона за лопатки, будто сам тот мог натолкнуться на стену и разбиться на хрупкие осколки. Едва касаясь, сам того, кажется, не осознавая. В какой-то особой комфортной тишине они убрались на кухне и стали готовиться ко сну. Но Ли не спалось, и, таращась на койку сверху, он пытался разгрести бардак в своей душе, совсем как Маленький принц, что избавлялся от сорняков на своей планете. Но сам он, настоящий Минхо, боролся ли именно с сорняками, или то было совершенно другое растение? Неожиданно сверху прозвучал негромкий вопрос: — Тогда как относишься? — Что? — встрепенулся Минхо, отвлекаясь от собственных мыслей. — Ты сказал, что не относишься ко мне, как к игрушке. Как тогда? В груди гулко ухнуло. — Я думал, ты не слышал. — Слышал. Он не мог видеть Джисона, только слышать, и это позволяло говорить свободнее, но вместе с тем добавляло каждому слову особый вес и значимость, поэтому приходилось тщательно анализировать каждое из них. — А как ты хочешь, чтобы я к тебе относился? — произнес он, не уверенный в том, что подобранные слова были верными. У Хана, вероятно, была похожая проблема с построением правильных сейчас предложений, поэтому он долго молчал, пока старший ему не помог: — Как к раздражающему младшему брату? Другу? — с нотками веселья спросил он, но затих, прежде чем вставить столь обыденную для себя шутку, теперь вдруг кажущуюся слишком смелой, — как к любовнику? Резкий ответ не заставил себя долго ждать: — Ой, заглохни, любовник! Я не буду заниматься с тобой тем, чем занимаются любовники! — Не очень-то и хотелось! Думаешь, я хочу твое неуклюжее бледное тело? Минхо фыркнул, при этом чувствуя, как от брошенной невзначай шутки и всплывших в голове картин перехватывает дыхание.