Такое разное Рождество

      Комната была такой красивой и милой. Под потолком летали свечи, на занавесках висели огоньки тёплого цвета, они не слепят глаза как солнечный свет, пробивающийся в окно. Постельное бельё было под стать Рождеству — красно-зелёное. Гермионе не понравилось: кто из них придумал застелить им постель? Она лениво поднялась, потянулась и размяла шею. Палочка всё также лежала на тумбочке, направив свой кончик в окно, словно там её выход, спасение. Бесполезное, пустое древко ищет спасение в огромном лесу. Гермиона распахнула занавески и увидела тот самый лес. Красивый, величественный, живой. Ели, стоявшие первым рядом от их дома явно просили их украсить, нужно сказать об этом Тео, пока её магия ещё не вернулась. Она протянула руку к палочке, сказала привычное Акцио и ждала, когда её древко прилетит в руку, но ничего. Ничего не произошло.       Гермиона тяжело выдохнула, запрокинула голову и зажмурилась, словно сдерживая слезы. Вроде праздник, но какое-то тяжёлое состояние, и эта ужасная головная боль… Худший рождественский подарок. Нужен горячий душ, а может лучше контрастный.       Ванную заполонил горячий пар, большая стеклянная стена, которой она называет окно, скрыла её, и Гермиона зашла в душевую. От горячей воды хотелось куда-нибудь спрятаться, обжигала чертовски, но она сдержалась, вытерпела. Головную боль заглушило ощущение слезающей кожи и, кажется, она в этот раз переборщила с температурой воды. Когда стало понятно, что дальше будет только хуже, Гермиона включила холодную воду. Она направила лицо под струи падающих капель и теперь уже пришлось терпеть, как чертовски горячая кожа тут же начинала остывать.       Привычные спортивные белые джоггеры, такая же белая толстовка без карманов, и милые белые носочки с сердечками. Какой-то озноб накрыл тело Гермионы, она накинула капюшон и вышла из комнаты. Холод мраморного пола ощущался даже сквозь носки, и она в сотый раз задумалась о тапочках, которые он постоянно забывает купить. Через стеклянный балкон открывался вид на первый этаж, большая ёлка уже стояла в гостиной, но она всё ещё была не украшена. Диван, который был чуть ниже уровня пола, освещался светом каминного огня. Гермиона чуть прогнулась через парапет и увидела сам камин, украшенный типичными для Рождества носками. Телевизор, висевший над ним, был выключен.       Он куда-то ушёл?       Она быстро спустилась по такой же мраморной лестнице, носки скользили, а перила, — стеклянные, — сложно назвать хорошей опорой. Гермиону чуть-чуть занесло на полу, когда она, спустившись на первый этаж, резко повернулась в сторону столовой.       — Я думала, ты снова уехал на базар, — спокойно и чуть расстроено сказала она, когда увидела, как Тео готовит.       Он облизал палец, которым проверял, насколько сладкое получилось тесто для ее любимого вишневого пирога, и ответил:       — Я был там, пока ты спала.       Тео вылил жидкое тесто в формочку и начал украшать вишней. Гермиона мило улыбнулась, подошла к нему и обняла со спины. Она любила так делать, это успокаивало и давало чувство защищенности. Учитывая, что ты живешь, словно в стеклянной клетке. Почему она когда-то выбрала этот дом? Он повернулся к ней, уперся бёдрами в кухонную тумбу и вытер руки полотенцем.       — Итак, что сегодня будем делать? — спросил Тео, взял Гермиону за талию и посадил на стол.       Он пальцем ткнул ее в кончик носа и улыбнулся. Погладил по голове, немного оттянул голову за волосы и оставил на шее поцелуй. Тело Гермиона покрылось мурашками. Он запустил руку под толстовку и уже тянулся к лифчику, чтобы расстегнуть его, но она остановила его.       — Я забыла почистить зубы. Не хочу портить наш секс запахом вчерашнего Том Яма, — она растянула неловкую улыбку и спрыгнула со стола.       Лицо Тео напряглось, он рассматривал ее, словно пытался понять, что Гермиона скрывает. Читал её эмоции. Но она ничего не скрывала, ей нечего скрывать, — она просто не хотела утреннего секса, настроение совсем не праздничное.       — Знаешь, — неожиданно сказала Гермиона и остановилась на пути в ванную на первом этаже. — Мне снова снились жуткие сны. Ты можешь мне дать эти таблетки?       — И… Что тебе снилось? — Лёгкий испуг прятался в его глазах.       — Мне снились Джинни и Гарри. Я куда-то уходила, а они кричали мне: «Остановись… Ты в ловушке», — она повторила слова из сна. Скривила лицо из-за воспоминаний.       — Сейчас принесу, ложись в постель.       Тео подошёл и тепло обнял её, после чего развернул и лёгким ударом по заднице подтолкнул в сторону лестницы.       — Когда ты уже наколдуешь тёплый пол? — пробубнила Гермиона себе под нос.       За окном уже вечерело, когда она проснулась второй раз. Уже не было ужасной головной боли и странного желания остановить слезы. Возможно, это связано с тем, что Тео избавился от этого ужасного постельного белья и застелил постель привычным белым. Шторы были раскрыты и Гермиона увидела красивый вид — покрытые снегом ели. Скоро кончится Сочельник, она вспомнила, что ёлка ещё не наряжена. Холодный скользкий пол теперь не так сильно её волновал, как желание успеть нарядить ёлку, дом снаружи и внутри. Она поскользнулась на лестнице почти у её конца и скатилась с неё, словно с горки, слегка ударив спину.       Её падение отвлекло Тео, который уже заканчивал наряжать дом.       — Я подумал, что мы можем не успеть к празднику, но ёлку оставил для совместного украшения. — Он неловко пожал плечами.       Гермиона усмехнулась и подбежала к нему.       — Эй, осторож… — Она поцеловала его и он ответил на поцелуй. Крепко прижал к себе, как и в прошлый раз запустил руку под толстовку, но снова был отвергнут.       — Нужно успеть нарядить ёлку, а ещё я хотела нарядить ели на улице. Хочется больше волшебства, — грустно закончила Гермиона и продолжила: — Учитывая, что магия ко мне ещё не вернулась.       Тео жалостливо посмотрел на неё, погладил по голове, провёл по щеке большим пальцем.       — Милая, я стараюсь, правда. — Он чмокнул её в губы. — Я не ожидал, что этот удар так повлияет на магию.       — Все нормально, я… я понимаю это, — печально ответила она, отчаянно пытаясь выгнать из головы причину пропажи магии.       — Давай ты будешь говорить мне, куда повесить игрушки? — приободрил Тео. Гермиона улыбнулась и кивнула.       Ёлка выглядела прекрасно. Игрушки сочетались между собой, а мерцающие огоньки дополняли эту красивую картинку, словно с открыток, которые всегда прилагались к подаркам от Молли. Эта мысль немного расстроила её, но ненадолго, — Тео наколдовал подарки под ёлкой, но попросил открыть их позже. Вечером. Он обнял её со спины и поцеловал в шею. Сказал, что ёлка выглядит прекрасно — ей нравилось, что их мысли порой совпадают. Это признак того, что они идеально подходят друг другу. Взмахом палочки он включил Jingle bells rock и позвал танцевать. Тео пытался растанцевать её, двигал её руками, поднял руку, чтобы она покружилась, после чего подтолкнул к себе и они начали танцевать медленный танец, абсолютно наплевав на то, что не попадают в такт музыке. В какой-то момент Гермиона посмотрела в окно и застыла.       — Когда мы пойдем наряжать ели?       — Что? — Тео выключил музыку.       — Ели, — повторила Гермиона. — Скоро наступит Рождество, а они еще не украшены. И, кстати, — она повернулась к камину. — Куда делись носки?       — Носки? — повторил он.       — Да, они же тут висели.       Вопрос заставил его нервно сглотнуть, но он тут же мило улыбнулся и ответил:       — Когда ты засыпала, то сказала, что они ужасны. Я решил их снять.       — Да… — потерянно ответила Гермиона. — Они и правда были ужасны.       Она стояла и прищурившись смотрела на три огромных величественных ели, которые всегда было видно из окон, точнее… одного огромного окна. Гермиона раздумывала, куда повесить игрушки и как расположить огоньки, а Тео вздыхал каждый раз, когда игрушку просили перевесить.       Ей захотелось обернуть огоньками ствол ели, и она подошла к одному из них, чтобы оценить масштабы и понять, насколько длинный провод нужно наколдовать. Тео немного напрягся, сделал пару шагов по направлению к ней. Гермиона посмотрела наверх, — сквозь огромные деревья совсем не виднелось небо, даже лучик солнца не пролезет сквозь такое количество ветвей. Она повернулась в сторону лесной гущи, там уже были не только ели, но и сосны, дубы, где-то виднелись стволы берёз. Казалось, что эти огромные ели на первой линии леса были выращены искусственно — скрывали лесные джунгли.       Когда Гермиона начала отходить, отходить немного дальше от него, в гущу леса, — в неё неожиданно прилетел комок снега.       — Ну, что ты нашла в этом стволе?       — Просто раздумываю, стоит ли его вообще украшать, он такой большой, — ответила Гермиона, попутно собирая снежный комок. — В яблочко, — смеялась она, когда попала прямо ему в лоб.       — Эй. — Тео собрал комок, прицелился, Гермиона скрылась за большим стволом. Снежок пролетел мимо.       Смех эхом разошелся по лесу. Она кинула очередной снежок, спряталась за деревом и ринулась внутрь леса.       — Гермиона? — окликнул Тео. — Гермиона!       Напуганный голос догнал её, и она крикнула:       — Догоняй!       На всякий случай кинула снежок, который упал в метре от Тео. Она услышала хруст снега, приближающийся к ней. За стволом виднелась черная куртка, и Гермиона побежала дальше, оставляя за собой глубокие в сугробах следы.       — Гермиона! Вернись! — его голос звучал жёстче, грубее, требовательнее.       В ответ она лишь смеялась и начала путать следы: бегала змейкой, обегала ствол, чтобы он думал, что она могла забраться на дерево; чтобы отдышаться она пряталась за кустами.       — Я сказал, вернись немедленно! — в приказном тоне крикнул Тео, находясь достаточно близко, но белый спортивный костюм и белая куртка помогли скрыться ей в сугробах.       Он пробежал мимо, окликая её. В его голосе слышалась злость и страх одновременно. Она рассмеялась и понеслась в обратную от него сторону, запыхавшись. Всё-таки тяжело бежать по сугробам.       — Гермиона, серьёзно, хватит! — кричал Тео. — Думаешь, я не найду тебя? Думаешь, в этот раз я не найду тебя?       Кажется, он заметил Гермиону. Побежал в её сторону, быстро, словно на соревнованиях. В какой-то момент мимо пролетело заклинание… Остолбеней? На секунду она обернулась в абсолютном непонимании. Теперь она убегает вовсе не из-за веселья.       Большой минус сугробов — под ними не видно овраг. Один неверный шаг — и вот ты уже кубарем падаешь в него, попутно ударяясь за спрятанные под снегом корни деревьев. Ты задеваешь курткой торчащие ветки, оставляя на них немного синтепона. И вот, наконец, ты останавливаешься. Капельки крови украшают белый мягкий снег, — кажется у тебя ссадина на лбу. Плюс больших сугробов — твое падение смягчается, и ты не теряешь сознание, всего лишь небольшое помутнение.       — Снова ты упала, — недовольно сказал Тео и аккуратно поднял её.       Он положил её руку себе на плечо, подхватил за талию и помог ей подняться вверх.       — Пошли. — Тео повернул её в другую сторону от места падения. — Тут тропа.       Её голова начинала раскалываться, она чувствовала, как кровь стекает по лбу и падает ей на щеку. Неприятно. Кажется она ушибла ногу, иначе не было бы так больно идти.       — Он ненормальный!       — Гермиона, прекрати с ним общаться!       — Ты просто ревнуешь! Ревнуешь, что у нас много общих интересов!       — Я не ревную, я предупреждаю!       — Тебе не каж…       — … Нормально? — беспокойно спросил Тео.       — Что?       — Я спросил все ли нормально? Просто… — Он остановился и снегом вытер следы крови. — У тебя кровь, я… Может быть, это сотрясение?       — Нет… Нет, я хорошо себя чувствую. — Гермиона издала лёгкий стон и зажмурилась. — Голова… голова кружится.       Он ничего не ответил, усилил хватку и ускорил темп. Она заметила как его лицо окрасила злость, недовольство. Тео что-то говорил себе под нос, но она не могла расслышать из-за звона в ушах, который у нее появился.       — Что ты делаешь? — неловко рассмеялась Гермиона.       — Всего лишь обнимаю тебя, — ответил Тео и обнял со спины, после чего поставил руки на парапет, тем самым удерживая Гермиону на балконе.       — Тебе не кажется…       — Вот… аккуратнее. — Тео посадил её на диван. — Посмотрим твою рану.       Он изучил её, слегка потрогал пальцем. Сказал, чтобы она разделась: сняла куртку и шапку. Сам пошёл на кухню за чаем и зельем, успокаивающим боль. Собственного производства.       Тео магией очистил лицо от крови, затянул рану. Поцеловал в небольшой шрамик.       — Выпьешь зелье и завтра от шрама ни следа.       Гермиона сделала глоток чая, снова зажмурилась. Помассировала лоб.       — Что-то случилось? — беспокойно спросил Тео.       — Нет, просто всё ещё звенит в ушах и болит голова.       — Сейчас подействует зелье, подожди немного. — Он рукой подтолкнул чашку чая к её рту.       Гермиона сделала глоток, посмотрела на стену около кухни и нахмурилась.       — Какое сегодня число?       Тео повернулся в сторону направления её взгляда.       — Двадцать четвёртое декабря — Сочельник. Скоро будем открывать подарки, — нервно сказал он. — Если часы показывают верно, то нам остался час.       — Тогда почему календарь показывает двадцать семь? — она прищурилась, точнее рассматривая цифру.       — О, чёртов календарь не хотел переворачиваться, и я сам оторвал листки. Видимо задел несколько и получилось двадцать семь, — он рассмеялся, а Гермиона кивнула, делая очередной глоток.       Целый час они сидели молча: она медленно пила чай и периодически жмурилась от боли, он — не отводил взгляда от украшенных елей на улице.       — Как голова?       — Уже проходит. Спасибо.       Тео призвал еще один флакон с зельем.       — Выпей, видимо слишком сильно ударилась.       Гермиона послушалась, сделала глоток и легла на колени Тео, подложив под голову подушку.       — Знаешь, у меня после удара в голове возникают сцены из сна. Там Джи… — Гермиона зевнула. — Еще был, кажется, Гарри.       Она закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.

***

      Гермиона проснулась, кажется, днем. Интересно, сколько она проспала? Занавески были открыты, солнечный свет не слепил глаза, как это было прежде. Слепили огоньки, которые висели вдоль огромного окна. Она посмотрела на хмурое небо и перевела взгляд на украшенные ели, которые светились красным светом. Около них стоял Тео и смотрел прямо на нее. Хоть она и не видела его взгляд, но почему-то это напугало ее. Он пошел в сторону дома, она решила спрятаться за горячим паром душевой. Перед этим она бросила взгляд на тумбочку, где лежал бесполезный кусок дерева, который когда-то она называла волшебной палочкой. Питая очередную надежду она протянула руку, но чертово Акцио снова не сработало. Гермиона хмыкнула и направилась в ванную.       Горячий пар усмирил ее пыл, она стала более спокойной, вернулась в привычное для неё состояние, — как она это называла, — картофельного пюре. Подавленное. Тео говорит, что это из-за удара головой. Он был очень сильным, была потеря крови, поэтому силы так долго восстанавливаются и организм не может чувствовать себя полноценно хорошо. Это бывают разовые акции, словно подачка: вот можешь повеселиться, у тебя есть час, не благодари.       Гермиона оделась в черный спортивный костюм, думая о том, что нужно добавить в гардероб немного белого. Слишком мрачно. Наконец–то пол в доме стал чуточку теплее, по крайней мере, в носках было не холодно. Стоит попросить тапочки, подумала она.       Спустившись на первый этаж, она почуяла запах вишневого пирога — её любимый. Гермиона, словно заколдованная, шла на этот аромат. Ей нравилось смотреть, как Тео готовит и ругается себе под нос. Магловская жизнь его увлекла ещё в школе, но из-за отца он это скрывал. Теперь же он изучал её свободно, готовку не очень любил, но всегда говорил, что делает это ради неё. В ответ на это получал поцелуй, как и сейчас. Она обняла его сзади, прислонилась щекой к спине. Их кухня была открытой, была видна украшенная гостиная: высокая ёлка с кучей подарков под ней, огоньки развешенные вдоль окон, но больше всего ее привлекали ели, что стояли на улице. Они завораживали, но вот стол лучше не нужно было украшать. Гермиона перевела взгляд на календарь, прищурилась, чтобы увидеть точную дату и сказала:       — Сочельник.       — Скоро будем открывать подарки, — ответил Тео и повернулся к ней.       Он испачкал кончик ее носа в муке и оставил нежный поцелуй на губах.