***
Медузия, тоже ослеплённая вспышкой, с опаской открыла глаза. Но никто не бросался на неё с топором, кирпичом или пистолетом, да и мир ещё не перевернулся с ног на голову. Восстания мертвяков на горизонте тоже не наблюдалось и Бессмертник Кощеев не объявлялся. Так что можно было успокоиться. Она снова вгляделась в тучу пыли, а Пуппер и Таня снова затеяли таран, но только в этот раз Гурий уступил Гроттер и передумал таранить беззащитную сиротку. «Я схожу с ума? Ведь… Секунду назад они столкнулись, лопнула верёвка, яркая вспышка и темнота… Я смутно помню, что что-то происходило… Мне казалось, что одно мгновение длилось 10 долгих лет… Нет, я точно знаю, что это была не простая секунда, лучше пойду найду Сарданапала, а на крайний случай Ягге. Может у неё найдётся успокоительное» — напряжённо думала доцент Горгонова. Она знала, что у неё ещё все дома, но и не могла отрицать того, что опять не выспалась. Даже при этом убедительном аргументе, интуиция подсказывала, что ей нужен Сарданапал, раз, и то, что ей показалось, если, конечно, показалось, — правда, два. Но вот Сарданапал нашёл её сам. Он мягко коснулся её плеча и, когда она обернулась, отозвал в сторону. — Сарданапал я… — начала Медузия. — Я всё знаю. — прервал её тот. — Но только ты, вероятно, подробностей не помнишь, а вот я до сих пор не могу забыть того, что прошло за это мгновение, за эти десять лет… — То есть… — задумчиво сказала преподавательница нежитеведения. — Да-да-да, что-то происходило, а ты этого не помнишь потому, что кто-то не хочет чтобы ты помнила. — согласился академик, подзеркаливая её. — Сарданапал! — вспылила доцент Горгонова. — Во первых, можешь дать мне договорить! Во вторых, я ненавижу, когда кто-то копается в моих мыслях! Если я не ставлю блок, то только из-за того, что тебе доверяю! Черноморов смутился, но не то чтобы очень. -… Кгхм… прости, можешь продолжать… — То есть, то, что происходило, как-то повлияло на наш мир… Верёвка семнадцати висельников, оборвавшись, создала таким образом параллельный мир и тот мир поглотил нас, а отпустил, когда пророчество сбылось… Но я не могу понять одного, почему ты всё помнишь, а у меня перед глазами стоит лишь обрывок воспоминаний? — Что за обрывок воспоминаний? — насторожился Сарданапал. — Я понимаю, что это будет звучать странно, да и я в это до конца не верю… Но я помню темницу в подвалах. Небольшую, невзрачную и хлипкую с виду, но это только с виду… И в ней сидел худой, осунувшийся человек, черты его лица чем-то напомнили мне… тебя… — осторожно произнесла она. Лицо академика на мгновение исказилось, в его лице угадывалась злоба (вот только на кого?), но он мгновенно взял себя в руки и спокойно сказал: — Здесь слишком много любопытных, я раскажу тебе всё, но в другом месте. Пойдём!***
Просторный кабинет академика радушно поприветствовал их. Сфинкс удивлённо вильнул хвостом, но не с мог их не пропустить. — С чего бы начать?.. Слишком много событий произошло за то короткое мгновение… Как только оборвалась верёвка семнадцати висельников, я очутился у развалин лома Гроттеров с маленькой Таней на руках. Тогда я не помнил, как там оказался, но на следующий день воспоминания вновь вернулись. Недоумевая, я не заметил, как Чума атаковала меня. Упав на землю, я провалился в забытье, а очнувшись, понял, что связан цепями и отнюдь не хрупкими, кольцо у Чумы и ребёнок тоже. Потом она обвинила меня в убийстве Гроттеров и заперла в темнице. Самое обидное то, что Тибидохс пал, а оставшиеся, например Магщество и люди с Лысой Горы, поверили в то, что я — злодей. Вас всех она зомбировала, да и меня пыталась, но не вышло… Вот сижу я в темнице десять лет и никто не рвётся меня спасать. Ко мне приходили лишь циклопы, да и Чума, проведать не помер ли я ещё от тоски. Но в один день она привела с собой тебя… — Сарданапал внезапно замолчал, он снова переживал события тех дней. Глаза померкли и были уже не ярко-голубые. Медузии вдруг стало очень жалко его… Она чувствовала как ему тяжело, но не покидало её и чувство вины. Ей казалось, что она и тогда не смогла освободиться от зомбирования… Справившись наконец с воспоминаниями академик продолжил: — Я догадался, что ты зомбирована, только по глазам. Взгляд был отрешённый, зрачки сузились, хотя в подвалах темно, да и цвет был не изумрудно-зелёный, а помутневший и выцветший. Но вот когда Чума произнесла моё имя, что то стало происходить. Твои глаза стали вновь изумрудно зелёными, прежними, когда наши взгляды встретились. Чума этого не заметила, а я, как раз, прекрасно видел, что ты больше не её слуга… На душе у Медузии вдруг стало спокойно, но только ничего хорошего не предвещал грустный тон главы Тибидохса. — Посмеявшись немного над моим положением, она ушла, оставив тебя у моей темницы. Очень меня повеселили твои слова — «Хозяйка, можно я останусь? Знаете, я хочу отомстить, отомстить за всё! И пусть это разобьёт ему сердце!» — стараясь не передразнивать её, сказал он. — Дальше можешь не рассказывать, я начинаю вспоминать. Но у меня есть один вопрос, это уже третье пророчество Древнира, которое мы наблюдаем в последние лет триста, а сможет ли Тибидохс когда-нибудь жить спокойно? — спросила доцент Горгонова, вставая с кресла на котором сидела и отходя к окну. Из окна кабинета Сарданапала не было видно ничего от слова совсем. Башня Привидений терялась в облаках, да и сегодня туман был. — Не думаю, Меди. У меня плохое предчувствие… — произнёс академик и тоже подошёл к окну…