Выше и сильнее / Above & beyond

ЗАК Я готов был придушить своего брата. — Зак, просто заедь и проверь, как он там. В качестве одолжения мне. Это займет пять минут. Джейк попросил об этом вскоре после того, как мой самолет приземлился в Мизуле, штат Монтана. Речь шла о сыне лучшего друга моего брата — Зендера, и его мужа Беннета. Но «пять минут» быстро превратились в десять, а затем в пятнадцать. Беглый взгляд на часы подтвердил, что прошло еще пятнадцать минут. Это означало, что я пялился на ребенка уже гребаных полчаса. Я сдерживался изо всех сил, чтобы не заорать из окна пикапа и не потребовать у парня зайти внутрь и забраться на сиденье. Может, тогда я смог бы, наконец, отвести взгляд. Он невероятно вырос за последние несколько лет. Когда мы впервые встретились, ему было всего пятнадцать. Он был мил, невинен и не умел скрывать чувства. Тогда мне хотелось сказать ему, как это опасно… как это делает его беззащитным перед людьми, особенно перед мужчинами, которые с удовольствием используют его наивность в собственных целях. Такими, как я. Нет, я не был одним из тех, кто намеренно стремится использовать кого-то и причинять боль, но уже оставлял за собой разрушенные жизни. По своей вине. К счастью, я довольно рано усвоил урок и больше не повторял ошибок прошлого. Любая девушка или парень, с которыми я встречался, знали расклад. Секс был просто сексом. И редко выходил за рамки одной встречи. Я стал лучше разбираться в людях, и заранее мог понять, подойдут ли потенциальному партнеру мои правила. И знал без тени сомнения, что Лаки Рид — один из тех парней, которые точно не смогут их соблюдать. Когда ему было пятнадцать, и он уже был явно влюблен в меня, это не составляло проблемы. Я никогда не связался бы с несовершеннолетним и всячески противился незаслуженному обожанию маленьким Лаки. Проблема появилась, когда ему исполнилось восемнадцать и он стал первокурсником колледжа. Парень был настойчив, а внутренний голос пытался убедить меня, что Лаки больше не подросток, и не осталось никаких препятствий. Наша встреча на Рождество получилась довольно эмоциональной, и я не лучшим образом продемонстрировал железную волю не прикасаться к нему. Хотел бы я выбросить из головы воспоминания о том, что наговорил Лаки. Мое поведение, мягко выражаясь, не давало повода для гордости. На самом деле, та ночь стала суровым напоминанием о том, почему я так давно отдалился от семьи и друзей. Воссоединившись с семьей после того, как мой брат Джейк, наконец, нашелся спустя несколько лет поисков, я использовал «нежелательную» встречу с Лаки как предлог, чтобы снова соблюдать расстояние. Я начал искать поводы держаться подальше от маленького городка Хэйвен в штате Колорадо, но влюбленный подросток был лишь одной из причин. Брат и родители думали, что я всегда был занят во время праздников и особых событий из-за службы в армии. Никто не знал, что я намеренно отказывался от любой возможности вернуться в Штаты и навестить родных. Фактически я закончил службу на шесть месяцев раньше срока после того, как повреждение колена положило конец моей армейской карьере. При одной только мысли об инциденте, изменившем все в жизни, у меня сдавило грудь и участилось дыхание. Только не здесь. Не сейчас. Закрыв глаза, я попытался сосредоточиться на чем-то более приятном, чем день, когда едва не лишился жизни… день, когда погибло слишком много моих братьев по оружию. Я приказал мозгу не переключаться на то, что он обычно выбирал во время подобных эпизодов, но, как обычно, мой буйный разум проигнорировал приказ и сосредоточился, на ком не следовало. У тебя все получится, Зак. Воспоминание об аккуратной поддержке Лаки помогло немного ослабить давление в груди. Я мысленно вернулся к моменту на заснеженном холме возле хижины моего брата, когда еще пятнадцатилетний Лаки учил меня кататься на лыжах. Остальные члены семьи собрались в хижине Джейка и Оза — тогда уже мужа моего брата — на День благодарения. Я согласился на импровизированный урок после того, как Лаки узнал, что я никогда не катался на лыжах, но всегда хотел попробовать. Мы остались вдвоем с подростком в тишине деревьев, вокруг нас падали тяжелые хлопья снега. Это стало одним из самых легких и светлых моментов в моей жизни. Я на время забыл о необходимости держать парнишку на расстоянии и просто наслаждался его обществом. В этой встрече не было ничего предосудительного. Просто два человека веселились и жили настоящим моментом. Не более. Когда я вспомнил, как закончился наш урок, и мы устроили битву на снежках, дышать стало легче. Я откинулся на спинку сиденья, но был слишком утомлен, чтобы пошевелиться и лишь повернул голову, убеждаясь, что объект моих воспоминаний находится на прежнем месте. Я привык терять ощущение времени, когда случались приступы, и знал, что это были именно панические атаки, но мне было неинтересно копаться в этом глубже. Такие термины, как травма, вина выжившего и посттравматическое стрессовое расстройство, бесчисленное количество раз произносились в мой адрес разными медицинскими специалистами, но я обрывал на корню размышления об этом. Лаки продолжал сидеть на скамейке у студенческого центра кампуса. Я на мгновение окинул парня взглядом, а затем вспомнил, почему хотел придушить своего брата. Молодой человек передо мной уже не был подростком. Двадцатилетний, он выглядел совершенно потрясающе. Детское лицо приобрело великолепные черты, с высокими скулами и, похоже, самыми красивыми губами из всех, что я когда-либо видел у мужчин и женщин. Конечно, я находился слишком далеко, чтобы разглядеть его глаза, но давно их запомнил. Шоколадно-карие с вкраплениями золота и зелени. И длинные густые ресницы, которые притягивали к себе и заставляли задуматься, что же отражают зеркала его души. Одежда на Лаки была свободного покроя, и я не мог понять, набрал ли парень мышечную массу за последние пару лет. Моему члену, похоже, было все равно. Не волновало его и то, что молодой человек приходился мне практически родственником. Черт, Лаки называл моего брата дядей Джейком. К счастью, парнишка никогда не называл так меня, но, возможно, в данный момент это помогло бы. Я покачал головой, наблюдая, как мой член увеличивается в штанах. Назови меня Лаки дядей Заком, — это не изменило бы ничего, разве что заставило почувствовать себя еще большим ничтожеством из-за нескольких эпизодов, когда я позволил себе пофантазировать о подростке после его совершеннолетия. Я снова мысленно проклинал брата, наблюдая, как Лаки общается со своими друзьями. Он непринужденно смеялся с окружавшими его парнями и девушками, и я почувствовал странное ощущение правильности происходящего. Последний раз мы виделись в ту роковую рождественскую ночь, когда ему исполнилось восемнадцать. В памяти всплыло явное унижение и слезы на щеках, когда Лаки, пытаясь казаться стойким, повернулся и ушел. Тогда я отверг его неловкие ухаживания. Он издал душераздирающий всхлип, не дойдя до коридора, ведущего в заднюю часть гостиницы, принадлежавшей его отцу. Я не видел, но был готов поклясться, что спустя несколько мгновений паренек уже мчался через задний двор к дому своей семьи неподалеку. Хотя я радовался, видя Лаки сегодня таким веселым и свободным среди друзей, это не уменьшало горечь воспоминаний о том, что наговорил ему два года назад. Поскольку Лаки был в полном порядке, о чем можно было честно сообщить брату, я потянулся к ключам в замке зажигания, намереваясь завести машину и отправиться в отель. Я в последний раз взглянул в сторону Лаки, надеясь впитать еще немного его счастья, чтобы сохранить в памяти на случай, если оно мне когда-нибудь понадобится в будущем. Но пальцы замерли, когда мой взгляд не обнаружил улыбающегося Лаки. Более того, он вообще пропал со скамейки. Мне вдруг опять стало нехорошо, дыхание резко перехватило, пока я пытался спешно отыскать парнишку. Но облегчение от того, что Лаки нашелся у дерева в сотне футов от своих друзей, было недолгим. Потому что он больше не улыбался… и был не один. Я не узнал в парне рядом с ним никого из приятелей, с которыми Лаки только что общался. На вид этому парню было примерно столько же лет, сколько и Лаки, но он выглядел гораздо массивнее и выше на пару дюймов. Я не мог расслышать их разговор, но это и не имело значения, поскольку, как всегда, выражение лица Лаки говорило о многом. Ему было явно не по себе, и он с трудом сохранял зрительный контакт с нависшим над ним парнем. Единственное, что удерживало меня в пикапе, — поблизости находились другие студенты. Никто из них, похоже, не заметил, как Лаки вжимался в дерево. Я предполагал, что для большинства окружающих все выглядит не более чем разговором двух приятелей, но язык тела Лаки говорил сам за себя — он хотел быть где угодно, только не там. И хотя парень рядом с ним не делал ничего внешне предосудительного, интуиция подсказывала мне, — судя по тому, как он наклонялся к Лаки и старался говорить тише, одновременно тесня его, — его собеседник приставал и докапывался до парнишки. Не думая, я потянулся к дверной ручке, а Лаки выбрал как раз этот момент, чтобы вывернуться из рук парня и поспешить обратно к друзьям. Но тот, кто приставал к парнишке, не сводил с него взгляда. Я знал такой взгляд… Какой бы разговор ни происходил между ними, тот придурок явно не сказал свое последнее слово. Я перевел взгляд на Лаки, когда он прощался с приятелями. Улыбка на его лице была такой же широкой, как и всегда, но теперь она выглядела искусственной. Никто из друзей, казалось, не заметил появившегося напряжения в его мимике. Лаки помахал им рукой, а затем направился в противоположную сторону от места, где произошла встреча с другим парнем. Поскольку не мог последовать за молодым человеком на автомобиле, не привлекая к себе внимания, я немного подождал, прежде чем выйти из машины. Я решил, что Лаки возвращается в общежитие или в квартиру. Вероятность того, что с ним что-то случится средь бела дня, была ничтожно мала, но меня это не остановило. Парень, который приставал к Лаки, исчез, и я не собирался упускать Лаки из виду. Как только он окажется дома, я уйду. Отправлю брату сообщение, что с ребенком все в порядке, а потом постараюсь уединиться в номере отеля. И если по дороге мне попадется бар, так тому и быть. Возможно, поначалу я не был особенно заинтересован найти какого-нибудь парня или девушку, с которыми можно было бы провести часок-другой, но теперь все изменилось. Я не гордился тем, что после встречи с малышом Лаки Ридом, который давно уже не был ребенком, но выглядел таким же милым, невинным и еще более недоступным, чем раньше, мне захотелось выпить и потрахаться, причем желательно именно в таком порядке. Что было, то было. Никогда не имел привычки врать самому себе, и сейчас не видел смысла начинать. Великолепный Лаки по-прежнему оставался недосягаем для меня, но это не означало, что я не мог найти альтернативу и ненадолго забыться. Красивого, кареглазого, не такого невинного, принимающего правила игры… Я так увлекся идеей найти замену Лаки и удовлетворить свои потребности, что на пару минут потерял его из виду. В итоге пришлось несколько раз возвращаться. Я вздохнул с облегчением, обнаружив, наконец, его на небольшой уединенной стоянке. Но облегчение быстро закончилось, когда увидел, с кем был Лаки. Парень, который приставал к нему всего несколько минут назад, снова находился рядом, но на этот раз он прижал Лаки к небольшому серому седану. Не было никаких сомнений, кому принадлежала машина, потому что именно в ее боковую стенку ублюдок вдавливал Лаки своим телом. Если там и был какой-то разговор, я его не слышал, потому что окружающее пространство окрасилось в красный, а в ушах стоял только шум, что обычно происходило, когда мои тело и разум переключались в режим хищника. Потребовалось мгновение, чтобы сократить расстояние между собой и двумя молодыми людьми, и я изменил порядок приоритетов на оставшийся день. Сначала я преподам настырному засранцу содержательный урок с кулаками, затем жестко трахну кого-нибудь, и, наконец, напьюсь, чтобы забыть обо всем. Особенно о молодом человеке, которому очень скоро в очередной раз предстояло убедиться, что я вовсе не герой.