Выше и сильнее / Above & beyond

ЗАК Я только что вернулся в отель после позднего ужина с моим приятелем Тегом. Мы подробно обсудили с ним программу летной подготовки. Вдруг телефон зажужжал — пришло сообщение с неизвестного номера. Приезжай в Гетти’с и разберись с этим. Он нажрался в хлам и отказывается, чтобы я отвезла его домой. Говорит, что у него будет секс, «даже если это будет не с рейнджером». Это ты во всем виноват, так что сам, блядь, и разруливай. Секундой позднее пришло еще одно сообщение с того же номера. Мудак. Далее следовало фото Лаки в объятиях какого-то молокососа в клубе. От странной комбинации гнева и тревоги скрутило желудок. Я узнал название. «Гетти’с» был один из баров рядом с универом, где бармены, вероятно, не особо придирались к фейковым удостоверениям личности. Это объясняло, как двадцатилетнему парню удалось так легко нафигачиться, причем в последнюю неделю экзаменов. О чем он думал? И каким местом думала Минна, позволяя ему так напиваться? Он может пострадать. Им могут воспользоваться. Гнев забурлил фонтаном, я выскочил из номера и помчался к машине. В голове крутилось одно — высокий незнакомец склоняется, чтобы поцеловать Лаки. Картинка заставила меня вспыхнуть от злости. Если Лаки ждал пять лет, чтобы поцеловать кого-то… — Не кого-то, а тебя, — перебил внутренний голос. Я яростно выругался. В любом случае, кого бы Лаки ни решил поцеловать, он не должен был делать это в каком-то дерьмовом баре, будучи слишком пьян, чтобы помнить об этом на следующий день. Его рот был из тех, которые нужно смаковать… лелеять. Злость смешалась с возбуждением. Я включил передачу и нажал на газ. Возьми себя в руки, Зак. Каким-то образом мне удалось оторвать мысли от губ Лаки и вернуться к основной проблеме. Всю неделю с тех пор, как его машина подверглась вандализму, и он случайно упомянул о каких-то записках, я пытался выяснить, кто и почему его преследует. Несмотря на данное себе обещание не делать этого, почти все дни я следил за Лаки или дежурил возле его дома, убеждаясь, что никто не пытается подкараулить парня. Но у меня не хватало смелости снова с ним встретиться. Наверное, потому, что я и так уже ходил по краю пропасти. Если бы телефон Лаки не запищал в ночь, когда он признался, что ждет моего поцелуя, я бы точно попробовал парнишку на вкус. Черт, скорее всего, я бы взял его прямо там, у стены. Потом еще раз на кровати. Я бы трахал его во всех мыслимых местах и позах и даже после этого, наверное, не смог бы остановиться. Лаки даже не представлял, какое чудовище он пробудил. Вся его непосредственность, вся невинность были бы испорчены тем, что таилось внутри меня. Не говоря о том, что я уже доказал, — он физически не был в безопасности рядом со мной. С тех пор, как я напал на Лаки, когда тот разбудил меня в своей постели, каждую ночь меня мучили кошмары. В них реальность возвращалась ко мне лишь после того, как становилось слишком поздно и подо мной оказывалось безжизненное тело. Я постоянно слышал, как он пытался прохрипеть мое имя, пока моя рука перекрывала ему доступ к кислороду. Каждый раз меня охватывал стыд при мысли о том, что сделал. Я собирался позвонить Джейку, когда следовал за Лаки на его работу, но у меня не хватило смелости. Вместо этого я наблюдал за парнишкой издалека, пытаясь убедить себя, что делаю одолжение брату и его друзьям и ничего больше. Сегодняшний вечер был первым, когда я заставил себя не следить за Лаки, и то лишь потому, что Тег настоял, чтобы мы встретились и обсудили все нюансы моей новой работы. Не было никаких сомнений в том, что мой друг очень хотел посмотреть, как я справлюсь, поскольку в перерывах между командировками я много занимался поисково-спасательными работами. В течение всего ужина я улыбался и смеялся, но как только Тег с женой и детьми уехали, меня затрясло. Я захотел вернуться в номер и напиться до беспамятства, но сообщение Минны все изменило. Мысли снова вернулись к бывшему Лаки, Дэвису. Неужели это он заставил Лаки сегодня пить? Я все еще не был уверен в непричастности Дэвиса к акту вандализма в отношении машины Лаки. Все, что мне удалось узнать об этом парне — он оказался именно таким, каким я думал — избалованным богатеньким сыночком, считающим, что его дерьмо не воняет. Дэвис Тизли был родом из Касл Пайнса, в штате Колорадо, престижного загородного клубного поселка к югу от Денвера, где его отец процветал на инвестициях в недвижимость. В прошлом парня не было и намека на проблемы с законом, но это не означало, что человек не мог измениться. Я припарковался в неположенном месте у бордюра перед баром и зашел внутрь. Заведение было битком набито студентами. Сомневался, что среди них найдется хоть один человек, даже отдаленно близкий мне по возрасту. Шум стоял оглушительный, и, куда бы я ни повернулся, на меня натыкались тела. Когда я, наконец, нашел Лаки, он был там же, где и на фото, — в объятиях мускулистого качка, бицепсы которого, казалось, грозили порвать рукава футболки. Руки гаденыша были заняты Лаки, и, похоже, тому это нравилось. На секунду мне показалось, что высокий мужчина собирается наклониться и поцеловать парнишку, но он лишь покачал головой и, ухмыльнувшись, потянул Лаки с танцпола в сторону заднего коридора бара. Видимо, поцелуй — не то, что было нужно качку. Вместо этого он хотел перепихнуться в подсобке. С парнем, который был пьян в стельку и не мог дать согласия. С моим парнем. Я проклял эту мысль. Из-за хаоса в голове я забыл, что Лаки — не мой парень, а просто ребенок, причем тоже не мой. Я сжал кулаки, глядя, как Лаки покорно следует за мужчиной из комнаты. Ни за что на свете, блядь. Когда я шел за ними, смутно услышал голос Мин, зовущий меня, но ничто не могло помешать мне остановить то, что должно было произойти. Может быть, следовало подумать о Зендере и Беннетте, о том, как бы они взбесились, узнав, что кто-то готовится воспользоваться их сыном, но голова уже находилась в злоебучем режиме «пленных не брать». Это мой гребаный поцелуй, мудак. Мой. Я крепко стиснул зубы и отпихнул парочку, загораживающую дверной проем. Когда я оказался в тусклом коридоре, то увидел несколько небольших групп людей — молодых девушек, хихикающих, глядя в экран смартфона, пару, целующуюся и дразнящую друг друга у стены перед мужским туалетом, и мужчину постарше, разговаривающего по телефону, спрятавшись от шума танцпола. Но Лаки не было. Хлопнув дверью мужского туалета, я увидел только незнакомых людей у писсуаров и открытые двери обеих кабинок. Когда вернулся в коридор, заметил еще одну дверь возле компании девушек. Проход был приоткрыт, и вел наружу, в прохладный вечерний воздух. Как только я вышел на улицу, то увидел, что качок лапает член Лаки через джинсы, а сам Лаки откинул голову назад к шершавому кирпичу здания, обнажив бледную шею в тусклом свете соседнего фонаря. Пальцы Лаки обхватили чужое запястье, но он не делал ничего, чтобы попытаться оттолкнуть руку. Скорее всего, он пытался удержать ее на месте, пока парень трогал его. Глаза Лаки были закрыты, и я на мгновение задумался, что испорчу ему удовольствие. Очевидно, что он получал удовольствие, что хотел быть здесь, в этом переулке, где его лапал какой-то случайный студент. Но в тот момент мне было совершенно наплевать на желания Лаки. Я вспомнил, как он споткнулся, когда мужчина вытащил его с танцпола. Вспомнил его глупую ухмылку, которая доказывала, что он, скорее всего, был в стельку пьян, как и утверждала Мин. — Лаки, — рявкнул я, напугав их обоих. Качок отпрыгнул назад и в замешательстве взглянул на меня, а затем на Лаки. Лаки повернул голову, не отрывая ее от кирпичной стены и посмотрел мне в лицо. Его темные волосы взъерошились от этого движения. Мне показалось, что в его глазах промелькнула какая-то непонятая эмоция, но тут же исчезла, и на его полные губы вернулась прежняя глупая улыбка. — Закари. Что ты здесь делаешь? — Он повернулся к качку. — Зак здесь. Разве он не сексуален, как дьявол? Только не говори ему. — Улыбка Лаки исчезла и сменилась нахмуренными бровями и печальным взглядом. — Мы не хотим, чтобы он думал, что он нам нравится, даже если он заставляет мое жало раздуваться. У меня сжалось сердце. Взгляд качка снова перескакивал между нами. — Чувак, я не знал, что у него есть бойфренд. — У него нет, — сообщил я одновременно с Лаки: — У меня нет. Мужчина рассмеялся и отступил от Лаки, подняв руки в примирительном жесте. — Противоречивые сообщения, бро. Драма — не мой конек. Думаю, ты пупсик, но мне также нравится собственное лицо, понимаешь, о чем я? Пьяная улыбка Лаки появилась снова. — Все окей, Рэйф. Он не такой злой, как кажется. У него есть трусы-боксеры с плюшевыми мишками и маленькими розовыми сердечками, но т-с-с. Он не знает, что я видел их в корзине для белья. Он прошептал последнюю фразу и поднес палец к губам, чуть не ткнув себя при этом под подбородок. Выражение лица спортсмена смягчилось, и он потянулся, чтобы отвести руку Лаки, а затем наклонился и поцеловал его в щеку. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не наброситься на козла и не оттащить назад. Он снова отошел от Лаки и жестом подозвал меня к себе. — Полагаю, если он знает о твоих трусах с медведями, вы достаточно близки, чтобы я мог доверить тебе доставить его домой в целости и сохранности? Лицо вспыхнуло от жара. У меня было объяснение нелепым трусам, но я не собирался давать его этому парню. — Да. Я друг семьи. Парень выглядел так, как будто кусочек паззла встал на место. — Это тот самый твой рейнджер, пупсик? Лаки наморщил лоб. — Нет. Он мне никто. Ну, может быть, заноза в заднице. Блядь, конечно, он следит за мной. Он мой… Он вздохнул, вероятно, потеряв нить повествования. Я поборол раздражение и протянул ладонь для рукопожатия. Хотя мне хотелось выбить из спортсмена всё дерьмо за то, что он связался с тем, кто был слишком пьян и не понимал, что делает, было ясно, что дело далеко не зашло. — Спасибо. Тебе нужен Uber или что-то еще? — Нет, я собираюсь вернуться и потанцевать. Взъерошив волосы Лаки, он ушел. Парнишка прищурился, глядя на меня. — Кайфо… обламыватель Я фыркнул. — По-моему, правильно «кайфоломщик», а ты не в том состоянии, чтобы… Он поднял руку, останавливая меня. — Помоги, господи. Если ты прочтешь мне лекцию о согласии и употреблении алко… алко… алкоголя, я… Лаки не смог подобрать подходящего слова, поэтому закончил угрожающим рыком. Вернее, вероятно, думал, что угрожающим. Это было больше похоже на очаровательное урчание плюшевого медведя. Я, должно быть, рассмеялся или бросил на Лаки не тот взгляд. — Не смотри на меня так. — Как? — спросил я, потянувшись к его руке. Он без сопротивления позволил мне взять ее, и я повел его вокруг здания к месту, где припарковал машину. Я изо всех сил старался не замечать, как сильна рука Лаки. Не нежная или мягкая, а просто… сильная. — Как будто я ребенок, черт побери. — Он говорил невнятно. — У меня уже был секс! Эти слова прозвучали достаточно громко, чтобы привлечь внимание студентов, веселившихся на лужайке перед баром. Они приветствовали и поздравляли его, некоторые поднимали стаканчики в знак солидарности. Лаки со смущенным стоном уткнулся лицом мне в грудь. — Это было нехорошо, — пробормотал он мне в рубашку. Прежде, чем успел остановить себя, я крепко обхватил его руками и прижал к груди, наслаждаясь кратким соединением наших тел. Как и руки, его плечи ощущались иначе, чем я мог предположить. Как будто могли выдержать гораздо больший вес, нежели я представлял. И хотя кожа бицепсов была горячей и шелковистой под моими пальцами, невозможно было игнорировать твердый рельеф мышц. Он вне зоны доступа, напомнил я себе. Аргумент продержался не более пятнадцати секунд. Я подошел к пикапу и наклонился открыть дверь для Лаки, который выбрал именно этот момент, чтобы повернуться и прижаться лбом к моей груди. Для ужина с Тегом и его семьей я немного принарядился, поэтому на мне была рубашка на пуговицах, которую оставил расстегнутой у горла. В результате сочные губы Лаки оказались в дюйме от моей обнаженной кожи. Я обнял Лаки за талию, внушая себе, — это не для того, чтобы продлить удовольствие, а для того, чтобы поддержать парня на случай, если у него откажут колени. Внутренний голос крикнул про бред сивой кобылы, но я забил на это. Лаки громко вздохнул, крепче прижимаясь ко мне. Я чуть не кончил на месте, когда он носом уткнулся в мою грудь и снова шумно вдохнул. — Ты пахнешь лесом, — пробормотал Лаки сонно. — Мое любимое место — лес. Он говорил невнятно, но прижимался так крепко, а ощущение его пальцев, сжимающих мои лопатки, приводило эмоции в беспорядок. — Прости, — сказал он после минутной паузы. Свободной рукой я погладил его по волосам. Шум из клуба доносился до улицы, по тротуару ходили студенты в разной степени опьянения, но я не обратил внимание на всю эту суматоху, как будто мы были единственными двумя людьми на планете. — За что ты извиняешься? Лаки опять уткнулся носом в мою грудь, и на этот раз, когда втянул запах, его губы оказались на моей разгоряченной коже. — За все, — ответил он со вздохом. — Рождество, преследование тебя… мое жало всегда увеличивается, когда ты рядом. Я засмеялся. Не знаю, из-за того, что Лаки использовал слово «жало», или того, как драматично он все произнес, будто это самая раздражающая вещь на свете. Я опустил подбородок на его голову и обнял его обеими руками. — Дело не в тебе, Лаки, — сказал я. Это была не совсем правда, но я не мог сказать ему, почему в действительности ушел. Не мог сказать, что даже, если бы он не обращал на меня внимания, я был пугающе близок к тому, чтобы самому преследовать его, добиваться его. Чтобы воспользоваться им. — Мне просто нужно было жить дальше, — пробормотал я свою ложь. — Ты тут ни при чем. Лаки молчал так долго, что я подумал, — он заснул, но потом он прошептал: — Я хотел бы тебе нравиться, Зак. Хоть немного. Хотя бы как тогда, когда мы только познакомились. Несмотря на будоражившие душу слова, голос Лаки был почти лишен эмоций. Почему-то это настораживало больше, чем уверенность парнишки в том, что он мне не нравится. — Что ты имеешь в виду? — спросил я. — Ты мне нравишься. Вполне себе. Я скривился от прозвучавших снисходительно собственных слов. Захотелось забрать их обратно. Как же ответить, не раскрыв ему правды — что он мне нравится гораздо больше, чем просто нравится? На ум ничего не приходило. Горло сдавило, а в груди будто разлился свинец. В последний раз, когда признался себе в каких-либо чувствах к другому человеку, это чуть не уничтожило меня. Я не мог… не хотел делать это снова. Лаки был так тих, и я в очередной раз подумал, что он задремал, даже понадеялся на это, но тут он осторожно прижался к моей груди. Он почти не двигался, поэтому было бы достаточно просто обнять его в ответ. Я почти так и сделал, потому что мне не хотелось разрывать контакт наших тел. — Пожалуйста, Зак, меня сейчас стошнит. Я отпустил Лаки, и он отвернулся от меня, нагнулся, и его вырвало на обочину. Я поддерживал его за спину, пока доставал бутылку с водой из консоли между передними сиденьями. Лаки отказывался смотреть мне в глаза. По его лицу текли слезы, и, хотя я мог списать их на рвоту, все равно задавался вопросом, не вызваны ли они совершенно другой причиной. Я передал Лаки воду и постарался отвести глаза, чтобы не смущать его, пока он прополоскал рот. В кармане зажужжал телефон. Быстро взглянув на экран, я увидел сообщение от Минны. Где ты? Он с тобой? Я ответил просто. Да. На улице. Я догадывался, каким будет ее ответ, и ругал себя за то, что уже знал, что напишу ей, когда придет сообщение. Мне нельзя было даже думать о том, что я собирался сделать, и это было проблемой. Большой, блядь, проблемой. Я сейчас выйду, и отвезу его домой. Мои пальцы зависли над клавиатурой, когда я бросил взгляд на Лаки. Он прислонился спиной к борту пикапа и выглядел совершенно изможденным. Парень по-прежнему отказывался смотреть мне в глаза. Вместо этого он уставился вправо, не видя ничего вокруг. — Ты готов ехать? — спросил я его. Он не поинтересовался, куда, не спросил ни о Минне, ни о своей квартире, ни о чем-либо еще. Лишь только кивнул головой. Мне хотелось думать, — это из-за его доверия ко мне, уверенности, что присмотрю за ним, но я знал, что это не так. Последние события добили его. Сегодняшний вечер стал последней каплей. И я не сомневался, что главной причиной его состояния был я сам. Я помог Лаки забраться в машину и пристегнул его. Он не сделал ни малейшего усилия, чтобы помочь мне, и никак не обратил на меня внимания. Его обеспокоенные глаза смотрели в лобовое стекло. Я закрыл дверь и обошел пикап спереди. Когда я забрался на свое сиденье и завел двигатель, Лаки откинулся головой назад и закрыл глаза. Щелчок телефона напомнил мне о последнем сообщении Минны. Я бросил еще один взгляд на Лаки и сказал себе, что правильнее всего будет отправить его домой с подругой. Именно это стало бы правильным поступком. Но я так не поступил. Вместо этого быстро набрал сообщение и нажал кнопку «отправить», после чего включил передачу и отъехал от бордюра. Забираю его с собой. Он напишет тебе утром.