Выше и сильнее / Above & beyond

ЛАКИ Прогуливаясь вдоль озера, мы обсуждали, как проходит курс ПСО, как быстро Морри оправился от аппендицита и как каждый из учащихся совершенствует свои навыки. Наконец, Зак снова заговорил о моих отцах. — Думаю, они бы гордились тобой, Лаки, — сказал он мягким голосом. — Ты действительно хорош в этом. Я поднял голову, сосредоточившись на тропинке перед собой. Глаза Зака были устремлены на озеро, но я знал, что он следит за моей реакцией. — Спасибо. Я… — я сглотнул. — Я хочу им рассказать. Просто… наверно, боюсь, что они запретят мне заниматься такой опасной работой. Мне невыносимо разочаровывать их. Не уверен, что смогу пойти против их желания, если они попросят меня отказаться от спасательных работ. Зак повернулся ко мне лицом. На его лбу появились морщинки неуверенности. — Зачем им просить тебя бросить это занятие, если ты его любишь? — я непонимающе посмотрел на него. Он вздохнул. — Я знаю. Они беспокоятся. И правильно делают. Если бы ты был моим ре… Я зажал ему рот рукой. — Только попробуй сказать «ребенок», и я врежу тебе по яйцам. Глаза Зака задорно заблестели, когда я убрал руку. — Ладно. Я могу понять их беспокойство. Но это вовсе не значит, что оно должно мешать тебе следовать своей мечте. Все родители волнуются. Почему ты должен позволять этому остановить себя? Когда мы добрались до дальнего края вытянутого озера, Зак сошел с тропы и провел нас через небольшую рощу деревьев к каменистой насыпи на берегу. Мы уселись у кромки воды. Я поднял веточку и стал вертеть ее в пальцах. — Не хочу разочаровать их или заставить… — я вздохнул и снова посмотрел на воду. — Заставить пожалеть о том, что они меня усыновили. Между нами воцарилось молчание, но оно не было неловким. Я наслаждался тишиной, потому что та означала, что Зак обдумывает мои слова вместо перехода к банальностям типа «мои отцы никогда не пожалеют обо мне». Он подтянул колени и обнял их руками. — Расскажи мне о своей жизни до Беннетта и Зендера. Вопрос был неожиданным, но привычным. Все хотели узнать мою историю, как только знакомились с моими отцами, ни один из которых не был в том возрасте, чтобы являться биологическим. Обычно я рассказывал все довольно туманно и в общих чертах, как в сокращенной версии какого-нибудь романа из курса литературы, хотя на самом деле моя жизнь скорее напоминала нечто темное и печальное, как в «Больших надеждах» Диккенса или типа того. Но это был Зак, а Зак был практически семьей. — Я думал, ты уже слышал об этом от Джейка, — сказал я, рисуя веткой фигуры на сером каменистом песке. По какой-то причине перспектива рассказать Заку о своем детстве, вызывала у меня тошноту. Меньше всего хотелось, чтобы он смотрел на меня с жалостью, как это часто делали многие, даже услышав рассказ в сокращенном виде. Он пожал плечами. — Ну я лишь знаю, что ты из Нью-Йорка и у твоей мамы были проблемы. И был парень, который выгнал тебя из дома. Я чуть не рассмеялся, когда он сказал, что у моей матери были «проблемы». — Не забывай, Лаки, — лайт-версию — подсказывал внутренний голос. Я пожал плечами и ответил: — Да, в общем-то, так и было. Она не могла обо мне заботиться, поэтому я некоторое время провел в разных приемных семьях, а потом встретил Беннетта, он воссоединился с Зендером, и я обрел свое счастье. Я фальшиво улыбнулся Заку. Его выражение лица было невозможно прочитать… пока он не нахмурился. — Ты эксперт по всем этим дружеским отношениям, так скажи мне, они включают в себя ложь и замалчивание фактов? Я выдохнул. Чертов слишком проницательный армейский рейнджер. — Ладно, — пробормотал я, начав вычерчивать веткой круги, и сосредоточился на том, чтобы сделать эти круги как можно более идеальными: — Моя мать была проституткой и решила, что спать со своим сутенером хорошая идея. Сутенер не хотел, чтобы ее ребенок съедал его доходы, поэтому позаботился о том, чтобы этого не произошло. — Он выгнал тебя, — осторожно сказал Зак. Я кивнул. — А твоя мама? — Она догнала меня, когда я ушел, — пробормотал я. — Я вообще-то думал, она бежит за мной сказать, что выбрала меня. — А на самом деле? — тихо спросил Зак. Мне показалось, что на мгновение почувствовал его ладонь на спине, но я не был уверен. — Она просто хотела забрать ключи, — ответил я. — Хочешь знать, почему она назвала меня Лаки? — проболтался я, прежде чем смог себя остановить. Зак ничего не ответил, но я и не ожидал от него никакой реакции. Легкие напряглись, а горло сжалось, но я сумел продолжить: — Она сказала, — мне повезло, — она вовремя не поняла, что беременна, а, когда поняла, было уже слишком поздно от меня избавляться. Я практически слышал неодобрение Зака, но прежде, чем он успел добить меня своей жалостью, сказал: — Все было не так уж плохо. Она была молода, когда родила меня. Ни диплома, ни чего-либо еще. Мой отец бросил нас еще до родов, и она осталась одна с ребенком. Думаю, она старалась изо всех сил. Убиралась в гостиничных номерах и тому подобное. Иногда подворачивалась дополнительная работа по уборке туристических лодок в порту. Моя рука продолжала бороздить веткой песок. — Когда я подрос, тоже помогал. Ну, по мере сил. Иногда мы делили квартиру с другими людьми, иногда ютились в заброшенных зданиях или пустых домах. Думаю, мне было около десяти, когда я понял, что она употребляет. Я вздохнул. — Из-за наркотиков она не смогла удержаться на работе, и тогда у нее появились бойфренды, или парни, которых я считал бойфрендами. Джерри стал постоянно ошиваться рядом и возненавидел меня. Он был чертовски злым, но только когда матери не было рядом. Я не решался ей рассказать, потому что он приносил нам еду и все остальное. Было трудно сосредоточиться на учебе. Стало казаться, что я должен помочь нам, устроившись на работу или что-то типа того. Но мне не предоставилось даже шанса. Джерри выгнал меня, и на этом все закончилось. У меня не было ни денег, ни родственников, ни места, куда можно было бы пойти. Я никому не был нужен. Я пожал плечами, словно мне было все равно. — Тогда я и встретил Беннетта. Он нашел меня, когда я ел из мусорного бака, и предложил накормить ужином. Я подумал, он хотел того же, что и все остальные парни, когда предлагали купить мне еду или снять номер в мотеле на ночь. Я, конечно, никогда не принимал таких предложений, но в Беннетте было что-то другое. С ним казалось безопасно. Мне показалось, что я услышал резкий вздох Зака, но не решился посмотреть на него. Не хотел видеть отвращение в его глазах. — Я так наелся в маленькой забегаловке, куда он меня привел, что был уверен, — меня сейчас стошнит. Думал, он скажет, что я ему должен, но вместо этого мы просто просидели в закусочной всю ночь, разговаривая. Когда наступило утро, он угостил меня завтраком. Он убедил меня позволить ему помочь устроить меня в хорошую приемную семью. — Как ты оказался у Беннетта и Зендера? Я помедлил, а потом просто ответил: — Есть много хороших приемных семей… и немало плохих. Поскольку у меня не было желания рассказывать Заку подробности о плохих приемных семьях, в которых побывал, я больше ничего не сказал. — Беннетт — отличный парень, — сказал Зак. — Как и Зендер. Я улыбнулся от мысли об этих двоих мужчинах и о том, как забавно они порой вели себя со мной и друг с другом. — Да. Самый лучший. Я думаю о своей сегодняшней жизни…какой она была бы без них. В лучшем случае я бы работал официантом или подметал полы. В худшем — стал таким же, как моя мать. Но посмотри на меня сейчас. Я сертифицированный летный парамедик. Даже если бы я не получил сертификацию по горным ПСО, смог бы найти хорошую работу и льготы в любой точке страны с тем образованием, которое у меня уже есть. Мне остался год до получения диплома. У меня есть друзья и семья, которые меня любят. Меня ждет дом в Колорадо. Младшие сестра и брат. — Я рассмеялся и покачал головой. — Черт, даже одежда на мне, — воплощение мечты по сравнению с жизнью, которая была у меня в городе. Я стукнул пяткой беговых кроссовок. — Эти тапки, наверное, стоят больше, чем моя мать платила за жилье. Я хотел пошутить, но Зак протянул руку и сжал мое предплечье. — Ты потрясающий парень, Лаки Рид. Твои отцы уже чертовски гордятся тобой, и станут гордиться еще больше, когда будешь готов рассказать им о пути, который выбрал для себя. Напоминание о том, что лгал и продолжаю лгать своим отцам, стало сродни удару в живот. Я понимал, о чем Зак пытается сказать мне. — Я расскажу им, когда вернусь домой на Четвертое. Я все расскажу им. Повисла небольшая пауза, пока мои глаза блуждали по великолепному телу Зака. Я все еще чувствовал его тяжесть, когда он вдавливал меня в матрас… — Ладно, не все, — усмехнувшись, добавил я. Зак засмеялся. Он действительно смеялся. — Я ценю это. В свое время я повидал немало страшного, но никакая во всем свете практика не может подготовить к противостоянию с отрядом охраны Лаки Рида. Одна только уродливая псина брата заставила бы меня бежать в горы. От шутки Зака внутри разлилось тепло. Я не задумывался о последствиях того, что мы ненароком затронем тему секса, но Зак не стал мрачным и задумчивым, как можно было предположить. Наши взгляды встретились, и я постарался не увидеть в его глазах ничего, кроме дружеской поддержки. — Спасибо, — тихо сказал я. Я надеялся, — он знает, что благодарю его за гораздо большее, чем просто выслушивание дерьмовой истории моего прошлого. Ответ я получил, когда Зак коротко кивнул, а затем протянул руку, чтобы на долю секунды провести пальцем по моей щеке. Мы снова погрузились в тишину. Над водой проносились птицы, а рядом на полевых цветах жужжали дикие пчелы. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев у нас за спиной, отбрасывающие редкие тени на воду. — Они спасли тебя, — наконец нарушил молчание Зак. — Зендер и Беннетт. Я повернулся к нему, не совсем понимая, к чему он клонит. — Да. Он разразился смехом, заставив меня подскочить на месте. — Ты посвящаешь свою жизнь спасению других. Это была связь, которую я уже проводил, хотя и неохотно. — И что? Это плохо? К чему ты клонишь? — спросил я, стараясь не обращать внимание, что Зак смеется надо мной. — Я тоже специалист по поиску и спасению. Я вступил в рейнджеры и дополнительно записался на специальную подготовку ПСО в дополнение к летной. Я посмотрел на него в недоумении. — Да, и что? Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, и его зелено-карие глаза смотрели, как всегда, внимательно и завораживающе. — Я искал Джейка, но так и не нашел его. После этого я сделал миссией своей жизни поиск людей, Лаки. Наконец-то я уловил связь. — Ты говоришь, что мы — продукт нашего собственного опыта. Не думаю, что это такой уж большой сюрприз. И, честно говоря, это заставило меня почувствовать себя немного глупо. Как будто таким образом пытаюсь залечить свои детские травмы с помощью какого-то неуместного комплекса спасателя. — Нет, — ответил он, беря меня за запястье. — Возможно, так не должно быть, но для меня это так. Я никогда не понимал, что побуждает меня к этому, пока не обнаружил связь с твоей ситуацией. Я смеюсь над собой, а не над тобой. — Зак снова рассмеялся и откинулся на гальку, сложив руки за головой. — На самом деле думаю, это хорошо, Лаки. Это значит, у нас есть особая связь с этой работой. Мы знаем, как важно никогда не сдаваться, чтобы спасти кого-то. — Он посмотрел на меня, и я прилег рядом, чтобы он не напрягал шею. — Это значит, что мы находимся именно там, где должны быть, и делаем ту работу, которая нам предназначена. Голос Зака стал мягче, а в глазах появилась знакомая нежность, которой он одаривал Джейка, восхищаясь его медицинской работой. Я выдохнул. — Да. Это объясняет, почему это так правильно. — Но это также и причина, по которой ты должен им рассказать, — мягко заметил Зак. Я посмотрел на насыщенную синеву неба и проследил за перекрестьем исчезающих белых следов от самолетов. Это же небо было моим верным спутником с тех пор, как переехал на запад вместе с Зендером и Беннеттом. Я проводил бесчисленные часы на свежей зеленой траве нашего двора, глядя в бескрайние просторы и размышляя обо всем — от смысла жизни до причины, по которой Леви Кац не флиртовал со мной на уроках математики, хотя все знали, что ему нравятся парни. В то утро, когда мы узнали, что у суррогатной матери будет двойня, втроем выбежали на улицу и танцевали под отрытым небом в пижамах. Вечером, когда получил письмо с подтверждением, что меня приняли в университет Монтаны, мы гуляли с Медведем по густому снегу и смотрели на яркие точки звезд, пылающие в ночном зимнем небе. Даже мой самый первый поцелуй с мальчиком по имени Кельвин во время нашего похода с рюкзаками произошел здесь, в Скалистых горах, под бескрайней синевой чистого западного неба. — Мне здесь нравится, — сказал я. — Никогда не хотел бы покидать Скалистые горы. Это как… небо огромное, и от этого я чувствую себя маленьким. Но в то же время оно… — я усмехнулся — Оно заставляет меня чувствовать себя сильным. Полным энергии. Знаю, это звучит странно. Уголки губ Зака приподнялись. — Ничего странного. Я понимаю, о чем ты. Не могу представить, как можно весь день торчать в офисе, когда вместо этого можно выйти на улицу. — Именно так. Мы смотрели в полуденное небо еще несколько минут, прежде чем встать и стряхнуть с себя песок. — Поделишься со мной фанел-кейком? — спросил Зак, когда мы вернулись на тропу, ведущую обратно к пикапу. — Только если купишь пиво для моей несовершеннолетней задницы, — ответил я, приподняв бровь. Зак покачал головой и проворчал: — Полагаю, это меньшее, что я должен тебе после того, как оставил висеть на Соборном пике на днях. Я ухмыльнулся. — Чертовски верно.