***
Очнувшись от долгого сна, он с трудом разлепил заспанные веки. Но даже так, он всё также продолжал пребывать в кромешной тьме. Всего несколько дней назад сильный недуг поразил его хрупкое тело из-за чего Джон, если верить словам мейстера Лювина был всего лишь в шаге дабы покинуть бренный мир. Но слава Старым Богам, он всё же сумел перебороть лихорадку. И в тот момент никому даже в голову не пришло, что за свою милость боги взыщут плату. Кто-то иной мог бы сказать, что цена за дар и дальше пребывать в мире живых в окружение любимых вполне достойная. Кто-то, но точно не Джон. Даровав юному Сноу возможность и дальше жить, Старые Боги в уплату долга забрали у мальчика зрение. От осознания сколь сложна будет его дальнейшая жизнь, мальчику хотелось лишь кричать о несправедливости, метаться в истерике и проклинать самих богов за столь извращённое понятие милости, но к сожалению сил, ему хватало лишь на усталый вздох. С трудом поднявшись и усевшись на постель, Джон потянулся за кувшином с водой, которую как помнил слуги должны были оставить на прикроватной тумбе. Водя бессильной рукой из стороны в сторону, кончиками пальцев он наконец сумел ощутить что-то твёрдое. В следующий миг его скромные покои оглушил гулкий звук разбившейся глиняной посуды. Издав печальный вздох и прокляв про себя свой недуг и неуклюжесть, Джон наклонился немного вперёд, пытаясь найти на тумбе колокольчик, что ему оставил его лорд-отец, дабы он мог позвать Ирму. Миловидную девушка не старше пятнадцати лет, с водопадом чёрных волос, что ниспадали у неё за спиной в тугом хвосте. По крайней мере такой Джон помнил Ирму, пока не потерял зрение. Именно на её хрупкие плечи упала забота о юном Сноу. Теперь только полагаясь на её помощь, Джон мог совершить, казалось бы, элементарные действия, которым научился с момента, как впервые начал ходить самостоятельно. В момент, когда он почти дотянулся до деревянной рукояти колокольчика, Джон ощутил непривычную слабость в руке, на которую опирался. Вероятное следствие недавней лихорадки. В добавок к этому, нога, запутавшаяся в мехах, послужила тому, что мальчик, потеряв опору рухнул с кровати на пол. Осколок глиняного кувшина впился прямо в лоб с левой стороны оставляя глубокий порез. Из-за чего юный Сноу не сумел сдержать в себя болезненный крик, на который в его покои вбежала встревоженная Ирма. Растрёпанная, следствие того, что юная служака Винтерфелла лишь недавно проснулась и не успела привести себя в порядок, она вбежала в покои свое новоиспеченного подопечного только для того чтобы ужаснуться от открывшейся ей картины. Там, на полу в луже собственной крови лежал темноволосый мальчик, что держась окровавленной рукой за голову корчился от боли. Подавив в себе испуганный крик, она тут же бросилась к Джону помогая тому подняться и сесть на край кровати, после чего начала оказывать ему помощь до прихода мейстера, за которым послала одного из слуг что случайно показался из-за двери покоев. Очень скоро в покои мальчика, громыхая цепями, вошёл старик в сером балахоне, что сменил Ирму в столь нелёгком деле. Без промедлений принявшись за свои обязанности, мейстер Лювин аккуратно начал обрабатывать рану мальчика, попутно никак не стесняясь в высказываниях по поводу крайней неуклюжести Джона.***
Расположившись перед камином своего личного солярия Эддард буквально наслаждался мгновениями покоя и тишины предрассветных мгновений нового дня. Проснувшись до рассвета, Нед не стал никого беспокоить и покинув семейное ложе направился в одно из двух мест в родовом замке, где мог спокойно предаваться размышлениям. Наполнив себя кубок эля, он уселся в кресло перед камином и принялся смотреть в огонь, в четной попытке найти ответ на мучавший его вопрос. Чем он мог помочь своему первенцу? Одному из двух, его любимых сыновей. Но сколь бы тщательно он не всматривался в пламя, сколько бы не взывал к Старым Богам в богороще, ответ никак не хотел приходить. Видно таков его удел, бессильно взирать на то, как те, кого он любил и любит страдают под нещадными ударами судьбы. Прикрыв глаза, он вновь очутился далеко в Дорне, в день, когда он потерял любовь всей своей жизни. Там, стоя на уступе, откуда он в последний раз видел ту, что завоевала его юношеское сердце прелестью своих словно сами звёзды сияющих глаз. Именно там, сжимая в руках своего сына в беззвучном рыдании он дал клятву богам, самому себе, но главное памяти Эшаре, что сделает всё лишь бы их сын вырос, не зная лишений и горечи. Он поклялся, что однажды, Джон сможет добиться того, чего когда-то не смог он сам. И пускай свидетелями его безмолвной клятвы были лишь блуждающий ветер, одинокий полумесяц и далёкие звёзды, Нед собирался сдержать данное слово. «Очередная клятва, которую я не смог сдержать» – печально усмехнулся он, крутя в руке кубок с элем, который ни разу не пригубил. – «Если бы только Эш была здесь, со мной, она смогла уследить за тем, чтобы Джон не слёг с этой клятой лихорадкой. Если бы она была рядом, наш сын рос бы окружённой любовью своей матери. Если бы…» – подобного рода мысли роям зарождались в голове Неда, пока его размышления не прервал напористый стук в двери. – В чём дело? – не сдерживая не довольства в голосе, Эддард встал с кресла и поставил кубок на ближайший стол. – Л-лорд Старк, ваш сын… Джон, он …– сквозь дверь он распознал голос Ирмы, юной служанки, которую он привёл в замок из Зимнего городка, дабы та помогала Старой Нэн в заботе об его сыновьях. И лишь недавно, всего несколько дней назад, она стала личной служанкой Джона. – Джон?! Что с ним? – услышав, что столь ранний визит к нему обусловлен известием о Джоне, он не стал дожидаться дальнейшего разъяснения вместо этого направился прямиком в покои своего сына. Буквально бегом, он пронёсся по извилистым коридорам своего замка, древние стены которого были вытеснены из добротного серого камня. Добравшись до нужных покоев, он открыл дверь и влетел внутрь. Там, перед его беспокойным взором предстала картина того, как старый мейстер стоя на коленях перевязывал голову его сына. – Что здесь стряслось? – подавив лёгкую дрожь в своём голосе, спросил он, подходя к сыну. – П-папа? – хриплым голосом спросил Джон, несмела вертя головой, стремясь найти источник голоса. – Я здесь Джон, – сев рядом, Нед положил руку на плечо сына, не мешая мейстеру в его работе. – Так всё же, что случилось? – Я прибыл сюда, как только Ирма прислала за мной слуг, потому могу лишь догадываться милорд, – отозвался Лювин продолжая накладывать повязку на лоб Джона. – Джон? – переведя взгляд на сына, чьё лицо всё ещё было бледно и несло следы недавней лихорадки, спросил он. – Я… мне… Когда я проснулся, мне захотелось пить. И припомнив слова мейстера Лювина, что кувшин с водой будет находиться на тумбе, я решил… – Следовало позвать Ирму. Я ведь специально для этого дал тебе колокольчик – перебил его Нед, переведя своей взгляд на небольшой колокольчик, что покоился на прикроватной тумбе. – Я думал, что справлюсь сам, – виновато опустив голову, понуро ответил он. Кивнув мейстеру и попросив оставить их ненадолго одних, Эддард прижал сына к груди. – Джон, ты должен понять, что отныне даже столь обыденное действие будет крайне сложно осуществимо для тебя, – успокаивающим голосом начал Нед. – Потому что я слепой? – пробурчал он. – Именно… – Но почему? Почему боги поступили так со мной? Потому что я бастард? – буквально выкрикнул мальчик, вырываясь из объятий отца. – Джон, откуда… Нед хотел узнать, не только откуда Джон знает значение данное слово, но и его значение, правда неожиданно был прерван сыном. – Септа Мордейн, – выплюнул он. – Она говорила слугам, что бастарды плод греха, рождённые от похоти и лжи. И ничего хорошего в мир такие как я не несут. Это ведь не правда? Все ведь ни так? – практически взмолил под конец Джон, дрожавшим голосом. Пламя ярости, охватившее его, стоило ему лишь услышать слова сына, затихло столь же быстро как разгорелось до этого, стоило Неду лишь увидеть сына на грани зарождающейся истерики. В голове вновь мелькнула мысль, что посетила его недавно – «Если бы Эш была здесь, она бы никогда не позволила слугам шептаться о нём в подобной манере». Повинуясь минутному порыву, Нед притянул сына к себе и заключил в крепкие объятия, пытаясь передать всю любовь, что он испытывал к нему в данный момент. – Это не так Джон, – гладя его по спине, начал Эддард. – Да, у тебя нет моего имени, но в тебе течёт моя кровь. Ты мой сын. Мой первенец! Мы с твоей матерью искренне любили друг друга, и твоё появление на свет было доказательством нашей чистой любви. Не позволяй чужим людям осквернять и пятнать наши с твоей матерью чувства, благодаря которым ты родился. Обещаешь мне? Слабый кивок в грудь был ему ответом. – Вот и хорошо, твоей матери не понравилось бы увидь она тебя в подобном состоянии. Уверен, она была первой, кто дал бы мне пощёчину, будь она сейчас здесь, – усмехнулся Нед, припоминая буйный нрав своей возлюбленной. – А где она сейчас? – подняв голову, спросил он и пускай глаза его были скрыты за тугой повязкой, Нед знал, что Джон плакал. – Она… она далека. Там, куда нам с тобой пока не попасть. Но я уверен, что она ждёт, когда мы придём к ней. – Правда? – Конечно, ведь она любит нас. Поэтому и ждёт, – сказав это, Нед чувствовал укол вины, ведь не знал, испытывала Эшара подобные чувства по отношению к ним, ведь если бы она и впрямь любила их. Или хотя бы Джона, то не поступила бы так, как поступила. – А кем она была? – уже успокоившись, спросил Джон и искренне желая узнать ту, кем была женщина, подарившая ему жизнь. Считанные мгновения Нед подбирал слова, дабы описать Джону его мать, прежде чем перед его глазами предстал образ той, кого он любил всем сердцем и слова сами полились нескончаемым ручьем. – Она была самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо встречал. Знойная, своевольная. Прекрасная словно полуденное солнце и столь же беспощадное, если ты как-нибудь умудришься обидеть её… Следующие несколько часов, Нед продолжал описывать Джону его мать, рассказывая ему истории о тех мимолётных мгновениях, за которые они искренне полюбили друг друга. Он говорил, пока не обнаружил, что его сын крепко спит в заботливых объятиях своего отца. Аккуратно уложив Джона в постель и накрыв того мехами, Эддард сморгнул влагу на глазах, что успела накопиться у него пока он предавался восполнениям о счастливом прошлом. Тогда, когда все, кого он любил были живы, и делили с ним все радости и печали. Напоследок взглянув на мирно спящего сына, Нед покинул покои, где за дверью его ждала молодая брюнетка. – Я искренне надеюсь, что подобного больше не повториться. Ведь если с моим сыном случиться что-нибудь ещё мы навсегда распрощаемся, – не дожидаясь ответа, лорд Старк направился в сторону своего солярия, день только начался и его обязанности не ждут.***
Сколько он себя помнил, Джон всегда мечтал стать величайшим воином, что когда-либо ступал по землям Вестероса. В особенности он загорался подобным стремлениям, после очередной сказки о героях древности, что время от времени им с братом рассказывала их нянька, Старая Нэн. Вероятно, одна из самых старых обитателей Винтерфелла, настолько старая, что все вокруг давно позабыли её настоящее имя, предпочитая обращаться к ней ни как иначе, как Старая Нэн или просто Нэн. Однажды лорд Эддард обмолвился сыновьям, что старой Нэн прозвали ещё тогда, когда сам он был возрастом не моложе самих Джона и Робба. Старая, морщинистая, практически слепая служанка с беззубым ртом, несмотря на то, что ей едва хватало сил самостоятельно передвигаться по замку, она прекрасно справлялась со всеми возложенными на неё обязанностями. Ей удалось взрастить не одно поколение Старков, что как и Джон с его единокровным братом жадно впитывали каждую историю иссохшей старушки. Именно после россказней Нэн, Джон и Робб могли часами напролёт играть на просторном дворе Винтерфелла, представляя, что они воплощение героев древности, сражающиеся с чудовищами и свершающие различные подвиги, а не пара мальчишек с палками вместо стальных мечей. Робб всегда любил представлять себя на месте одного из славных предков, чью кровь они вместе с Джоном разделили в жилах. Сам же Сноу любил представлять, что он либо Дейрон Юный Дракон один из величайших королей Таргариенов. Либо Дункан Высокий простолюдин, что сумел стать знаменитым рыцарем и добился должности Лорда-Командующего при дворе Эйгона Невероятного. Либо Эртур Дейн, Меч Зари, мечник о невероятных навыках фехтовальщика которого так часто припоминал его лорд-отец. Слушая рассказы о столь великих и доблестных воинах Джон мечтал однажды встать вровень с ним и может быть даже превзойти, если боги будет столь щедры в своей благосклонности. Но теперь, подобные мечты приносили ему лишь горечь. У него отняли что-то важное, без какой-либо возможности попробовать встать на столь сложный и тернистый путь. Он всего лишь слепой мальчика, что отныне, когда боги окончательно отвернулись от него, может лишь грезить о былых мечтах стать кем-то великим. Тем, кто однажды сумел бы прославить как своё имя, так и имя своего отца. Хотя, отныне ему следовало прекратить теребить рану и смириться с незавидной участью, уготованной для него. Ему уготована судьбой прозябать в неизвестности бесславным бастардом, на вечном иждивении своего лорда-отца, а в будущем единокровного брата, что станет лордом Винтерфелла и Верховным Лордом Севере, после того как их отец сложит кости в Крипте, близь прочих лордов и королей древности. Именно подобными размышлениями были заняты мысли Джона, когда он вместе с братом сидя у вечернего очага слушал очередную сказку Старой Нэн. – … и вот, когда Брандон Корабельщик не вернулся с очередного плаванья по Закатному Морю, его сын сжёг с горя все отстроенные верфи и оставшиеся корабли северян, навсегда лишив Север сильного флота, что мог бы противостоять железнорождённым. Именно с тех пор, Брандон стал печально известен как Брандон Факельщик, – закончила Нэн своим хриплым голосом. – Нэн, ты уже множество раз рассказывала нам обо всех Королях Зимы, не уж то у тебя закончились истории. Расскажи нам о ком-нибудь другом, – взмолил Робб, что сидел с левого бока от своего единокровного брата. Джон на подобные слова брата лишь кивнул. Нэн и правда любила по множеству раз повторять им обоим одни и те же истории. Хотя братьям не стоило жаловаться, ведь благодаря сказкам Старой Нэн, они оба знали имена и свершения каждого из своих славных предков. – Хм? Не уж то юные лорды устали от моих историй? – Нет, Нэн, нам с Джон хочется услышать о ком-нибудь ещё, помимо королей древности, – понуро ответил юный Старк. – Хм, о ком-то другом…– подняв глаза вверх, она безмолвно начала шевелить сухими губами, будто силясь вспомнить какую-то определённую историю. – Пусть будет так, – после долгих мгновений в раздумьях, наконец заговорила Нэн. – Однажды, ещё до воцарения драконьих всадников и до прихода в Вестерос андалов. Когда эти земли принадлежали лишь Первым Людям и Детям Леса, жил юноша, которому не посчастливилось лишиться обоих глаз, – услышав последние слова старухи, Джон несколько подобрался и со всем вниманием принялся слушать историю, которую не слышал прежде. – Симеон, именно так звали этого юношу. Однажды в неравном бою, он был лишён обоих глаз, после чего утратил возможность видеть. Враг оставил ему жизнь, ведь не видел более в безглазом Симеоне врага, что мог представлять ему опасность. И этим решением он приговорил себя в будущем. Оставшись без возможности лицезреть свет солнца и луны, Симеон взмолил богов о милости, но те не услышали его. И в гневе, он отвернулся от них, решив, что и сам сумеет как-нибудь справиться со своим лишением. Когда раны перестали кровоточить, юноша вставил два сапфира размером в кулак младенца в пустые глазницы и вооружившись посохом с обеих концов которого были лезвия, он принялся странствовать по землям Сотен Королевств. Он вышел победителем в не одном десятке битв, пока наконец однажды не нашёл того, кто лишил его глаз. В яростной схватке, что согласно молве, длилась несколько дней и ночей, оба воина сражались непрерывно, пока наконец лезвие посоха Симеона не пронзило сердца врага. Так, отомстив врагу и заслужив в народе славу Симеона Звездоглазого, юноша продолжил свои странствия по миру, в целях новых свершений. – Но как Симеон мог видеть всё вокруг, если у него не было глаз? – в надежде услышать какой-нибудь ответ, спросил Джон. – Хм, согласно молве, Симеон получил некий дар от Детей Леса, благодаря которому сапфиры, что он вставил в пустые глазницы, помогали видеть ему столь же чётко, как будто у него никогда не отнимали глаз. – То есть, Дети Леса помогли ему? – вмешался Робб, поняв замысел своего брата. – Такова молва мой юный лорд. – Но ведь ты говорила, что Дети Леса мертвы, сгинули после Долгой Ночи, – припомнил одну из сказок Робб. – Так и есть, – согласно кивнула Нэн. – Жаль, – только и смог выдавить из себя Джон. – Не волнуйся так Джон, я уверен, что Симеон сумел добиться всего не только благодаря магии Детей Леса, – обняв его за плечи, Робб начал утешать своего брата. – Думаешь? – Конечно, если бы каждый мог стать великим воин при помощи магии, мы бы услышал о сотнях подобным Симеону, – уверенно заявил наследник Винтерфелла. – Уверен, если ты не опустишь руки, то сумеешь добить славы даже больше чем Звездоглазый. Послушай сам как это звучит, Джон Звездоглазый Волк, – последнее заявление брата вызвала усмешку юного Сноу. – Мои глазницы ведь не пусты, да и над прозвищем стоит подумать, – с улыбкой на губах озвучил свои мысли Джон. – Пустое, над прозвищем успеем поработать. А что касается сапфиров, то можешь оставить свою повязку. Можем сменить её на более дорогие ткани. К примеру, шелка… Точно, будешь Шёлковым Волком, – помогая брату подняться, прокричал Робб. – Прекрати, тебе стоит оставить выдумку прозвищ кому-то иному, – усмехнулся Сноу. – К тому же, чтобы заслужить прозвище, нужно свершить какой-нибудь подвиг. – Успеется, – отмахнулся Робб, – если будет нужно я буду рядом с тобой, стоя бок о бок и стану твоими глазами, – предав своему голосу самый серьёзный тон, на который он был способен обещал юный Старк. – Правда? – Конечно, ты же мой брат Джон, кому как ни мне, быть рядом с тобой во время твоих свершений. – Спасибо Робб, – будучи искренне признателен за подобные слова, Джон обнял брат, на который мгновением позже получил такой же ответ. – Пустое Джон, как я уже и сказал мы братья. – Верно, братья, – согласившись они вместе покинули Нэн, что видно успела уснуть, после чего направились в покои Джона. Уже много позднее, лежа в кровати, Джон прокручивал в голове слова Старой Нэн. – «Симеон Звездоглазый, когда-нибудь я добьюсь славы подобно твоей и однажды превзойду, даю тебя на это своё слово» – с данной клятвой, Джон и сам не заметил, как уснул крепким сном.***
Открыв глаза, ему пришлось зажмуриться от столь непривычных за прошедшее время солнечных лучей, что ослепили его. Привыкнув к свету, он начал неспешно оглядывать, наслаждаясь возможностью вновь лицезреть прекрасный пейзаж окружавший его. Всё что ему хотел, лишь кричать от переполняющей его сердце радости, ведь он вновь можешь видеть. Боги не отвернулись от него, они снизошли до его молитв и вновь вернули ему зрение. Но приглядевшись к безжизненным пустошам заснеженных земель, он осознал, что уже видел всё это раньше. Во сне, когда впервые встретил его. Ища взглядом нужные ориентиры, Джон остановил свой взгляд на одиноком чардреве, что раскинуло свои ветви в стороны. Вокруг, на белоснежном снегу меж множества корней лежали опавшие, кроваво-алые листья, которые блуждающий ветер подхватывал каждый раз унося десятки за раз в далёкую снежную даль. Под раскинувшимися корнями, меж двух холмов он вновь нашёл хорошо сокрытую от посторонних глаз пещеру. Из глубин которой вновь шёл сладострастный зов. Лишь мгновение Джон предавался размышлению, как ему быть дальше, прежде чем двинуться вперёд. Неспешно ступая по снежным барханам, юный Сноу с жадностью вглядывался в дали безжизненных земель. Он и представить себя не мог, как прекрасен может быть отражающийся от снега солнечный свет. И уже успел соскучиться по возможности лицезреть голубое небо, белоснежные облака над головой и чистый снег под ногами. По таинственной красе чардрева раскинувшимся перед ним. Напоследок бросив взгляд на окружающие его красоты, он углубился в пещеру. Внутреннее убранство пещеры было всё тем же, каким он запомнил его в момент своего первого визита. Ветвистые корни чардрева покрывали серые камни и прокладывали своеобразный путь вперёд. По которому Джон неспешно шёл, особо не задумываясь о том, чтобы повернуть назад. Наконец добравшись до тронного зала пещеры, юный Сноу увидел местного хозяина на его привычном месте. Иссохшая фигура старика в истлевших от воздействия времени лохмотьях сидела на причудливом троне из белоснежных корней чардрева. Переборов в себя секундное сомнение, он направился прямиком к незнакомцу, остановившись перед ним, не дойдя всего несколько шагов и стал дожидаться, когда старик заговорит первым. К счастью, ожидание не продлилось слишком долго. – Пришёл…– прохрипел он, разлепив потрескавшиеся губы, – долго же мне пришлось ожидать твоего прибытия. Но теперь, я вижу, что в тебе нет былого сомнения, что обуревали тебя в момент первый нашей встречи. Теперь, ты готов внимать мне. Итак, спрашивая и я дам ответ на твой вопрос. В голове Джона была целая вереница различных вопросов и потому он решил потратить время, дабы как следует раздумать над первым, что следовало задать. – Кто ты? – Трёхглазый Ворон. Тот, кто знает многое. Что давно свершилось. Чему лишь предстоит свершиться. И то, что вершится сейчас. – Что… что всё это значит? – не до конца понимая слов старика спросил он. – То, что я сказал тебе ранее, остальное ты узнаешь в будущем. Когда придёт время. – Но… – Я ведь уже сказал, что ты всё узнаешь, когда придёт должное время, – без малейшего намёка на эмоции повторил старик. – Тогда, для чего я здесь? – Чтобы учиться. – Учиться? Чему? – Дару видеть… Стоило Джону услышать первые слова, как он тут же перебил Трёхглазого Ворона. – Ты… ты вновь вернёшь мне зрение? – в неверии, лишь чудом сдерживая рвущуюся наружу надежду, спросил он. – Нет, – словно приговор прогремело одно слово, вышедшее из уст старика. – Тогда… о чём ты? Как ещё я смогу видеть? – Вернуть возможность видеть твоими собственными глазами мне не под силу, но я могу научить тебя иному зрению. Мгновение он боролся с тем, чтобы вновь открыть рот и задать очередной вопрос, прежде чем увидеть в единственном глазу старика предостережение, что в данный момент не время для вопросов. Поняв, что его не собираются вновь перебиваться глупыми вопросами, Трёхглазый Ворон продолжил говорить. – Пускай ты и не подозреваешь об этом, но ты варг. Опережая твой вопрос, варги они же оборотни, люди, обладающие даром вселяться в тела других созданий. Птиц, зверей и даже людей, – после этих слов, вороны, разместившиеся меж корней деревьев, которых Джон даже не замечал ранее в унисон закаркали, будто соглашаясь со словами старика на троне. – Прямо как Короли Зимы с их лютоволками. – Именно, Старки часто наследуют подобный дар, благодаря крови, что течёт в их жилах. – Я не Старк, – с толикой обиды в голосе, выпалил Джон. – Пускай не по призванию, но по существу, ты Старк. Таково твоё естество. Но в данный момент не время говорить об этом. Кроме дара варговать, в тебе скрыт и иной дар. Возможность видеть через корни деревьев, но этот дар куда слабее первого. Впрочем, даже так, этой крупицы мощи древовидцев древности должно хватить, чтобы ты мог снова видеть. – И ты научишь меня этом? – А для чего бы ещё, я стал бы взывать тебя к себе? Но ты должен знать, этот путь тернист. Тебе будет тяжело научиться контролировать свой дар. – Но я смогу видеть вновь? – Да, как только научишься, ты сможешь видеть. Всего мгновение ему понадобилось дать ответ, пускай самого вопроса и не было как такового. – Я готов учиться, – уверенно заявил. – Иного и быть не могло. Тогда начнём незамедлительно, – стоило словам слететь с сухих уст, как один из чёрных воронов слетел с корней и подлетев к нему, клюнул Джона прямо в лоб. После этого мир померк, и он вновь погрузился во тьму.