Свет горел всю ночь

Theme De La Lecon Particuliere – Francis Lai

Бальное пиршество в Англии, как и приглашенные из разных стран – давно не новинка. Конечно, отнюдь не французский размах, но тоже многообещающий. Зал полнился парами, офицерами, послами. Полнился, покуда худел кошелек короля, спущенный на праздник. Дружба с прочими государствами хромала, не так давно окончился ряд конфликтов – крупных и нет, но даже так хотелось произвести впечатление, местами поправить дипломатические отношения. Первая Британская империя и без того терпела серьезную брешь. До ряби в глазах светло и душно. Уильям не то чтобы всей душой жаловал подобное времяпровождение, но считал себя обязанным присутствовать при королевской семье. Признаться даже, он скучал. Дамы кружили с кавалерами, их задорный смех отражался от позолоченных стен и потолка, волновал огоньки свечей на люстре. Отовсюду пахло закусками, алкоголем и парфюмами – Темзенд знал, что пару часов спустя это вытеснят запахи устающих тел. Уильям находился поодаль, не ступающий внутрь, не заводящий танец, близ ширмы. Взгляд его цеплялся за макушки и мундиры, не задерживаясь, скользя. Выискивая вот уже более получаса. Зал был полон, но так пуст. Собственное внутреннее негодование казалось Темзенду совсем новым чувством, и от необъяснимости его неприятным. Будто бы что-то дрожало, страшно горячее, билось в легкие. – Уильям, – раздалось вдруг негромкое из-за спины, и Темзенд резко обернулся, точно уличенный за чем-то постыдным. Усмешка читалась во взгляде напротив, да такая пронзительная, что мужчине захотелось отвернуться. – Во Франции назревают волнения. Они могут не явиться вовсе. Оливер скрестил руки на груди, уставившись на прикрывшего глаза Уильяма. Кажется, он хотел сказать что-то еще, пошелушить рану, но лишь снисходительно вздохнул, мазнув ладонью по чужому плечу и уходя прочь с брошенным напоследок: – Гляди в оба, а то макияж не спасет от красных щек. Темзенд, отойдя в тень, снял белые перчатки и достал из внутреннего кармашка одеяния платок, протирая влажные от волнения ладони. Что-то в нем заскрежетало с такой силой, что дышать ровно не предоставлялось возможным. Уильям поправил хвост на затылке, убирая лишнее с плеч. Тот, по меньшей мере, достигал его пояса. Инструменты в зале притихли, отыграв последнюю танцевальную партию. Кто-то громко захохотал, кто-то заговорил. В таких местах люди нередко заводили деловые и любовные знакомства, матери искали дочерям достойных женихов, плелись интриги и секреты. Внезапно Темзенд зацепился краем взора за группу, схожую с делегацией, у главного входа. Кровь прилила к щекам, и Уильям смахнул странное наваждение, впрочем, уже полминуты спустя проходя в зал к расформировавшейся части. И замер, ощущая себя теперь никак иначе, чем выпотрошенной рыбой на блюдце, аккуратно взявшись за черный подол одеяния. Париж блистал. О каких там волнениях молвил Оливер? Если оно и так, что же, Сенье умел оставаться в лучшем своем виде: балы, развлечения – его стихия. Ведь даже сейчас он притягивал к себе взгляды, стремясь показать статус; парочка завороженных дам спрятала красные носики за веерами. Одна подошла ближе с женщиной – вероятно, матушкой, – приветствуя мужчину и принимая поцелуй в тыльную сторону ладони. Между ними завязался диалог. Уильяма что-то еле ощутимо укололо изнутри, и он попытался шагнуть назад под вновь заигравшую инструментальную мелодию. Вдруг Пьер поднял взгляд вверх, чуть вправо. Пересекся с чужим, сколько различал – потешно удивленным. Отвернувшись, склонился к женскому ушку, что-то шепнул – девушка смущенно улыбнулась и сделала шаг к пожилой даме. Сенье продолжил путь вперед, покуда не поровнялся с через силу отмеревшим Темзендом. И заметно расцвел, глянув на оркестр через плечо. Первое ступление вперед – Пьер легко взял ладонь Уильяма, поднимая до уровня шеи, а второй рукой коснулся чужой талии. Вместо приветствия выпалил короткое: – Я веду. Уильям кивнул, касаясь голубой ткани на плече Пьера. Пауза, неприлично шумный вдох. Первый шаг, второй, третий. – Волновались? – Сенье усмехнулся, впрочем, предугадывая ложь. – Нет. – Конечно, – шепотом, чувствуя жар горячеющей за белой тканью ладони Темзенда. Через легкое соприкосновение пальцев Пьер точно смог уцепиться за корешок чужой души. И чувствовал превосходство. Чувствовал, что его ждали, макушкой ощущал это с самого порога. Чувствовал, что находится выше гордости Уильяма. Примерно на одну ступень. Далее могли быть только честь и достоинство Англии. – Конечно. Покрепче прижав Темзенда за талию, Сенье завел танец. И теперь Уильям не мог смотреть никуда более, кроме как вперед, ловя чужую улыбку, а также себя на мысли, что, наверное, смотрит слишком взволнованно.