***
Заболел? Казалось это чем-то сверхъестественным. Врачи могли болеть? Дмитрий Сергеевич не болел, кажется, никогда. Харитон Радеонович тоже. Врачи просто не могли болеть, невозможно! Но так сказал сам Дмитрий Сергеевич, значит - правда. Товарищ Штокхаузен сегодня на работе не появился, взял больничный на несколько дней. Сергей молча ехал в лифте, хмуря брови. Почему только на пару дней, если правда заболел? Надо было нормально отлежаться, а не мучить свой организм. Что же за врач-то такой, в конце концов? Он помотал головой. Вдруг температура, вдруг нет в доме таблеток? Он же врач странный, наверное, в доме нет даже зелёнки, что там говорить о жаропонижающих. Надо было проведать, никто ж к нему не зайдёт. Кто бы мог? Петров? Пошёл он к чёрту, тот Петров. Сергей приближался к знакомой двери, стирая хмурое выражение лица, которое каждый раз вызывали мысли об этом Викторе, а заодно и глупую улыбку, которую вызывали уже мысли о товарище Штокхаузене, которого он сейчас увидит. Не виделись два дня, Нечаев искренне считал, что это слишком долго. А сегодня под конец дня оказалось, что тот вообще не вышел на работу. Позвонил в дверь - тишина. Позвонил ещё раз - снова. Аккуратно постучал, начиная волноваться. Может быть, пошёл в аптеку. Ну вот зачем он так? Больной, куда-то пошёл. Нельзя связаться и попросить у него, Сергея, помощи? Он же ни за что не откажет, тем более ему. Прислонился к перилам, рассматривая бездну лестничной клетки. Простоял так какое-то время, пиля светлыми глазами первые этажи, надеясь услышать звук открываемой двери подъезда. Она, конечно, пару раз открылась, а у парня замирало в эти моменты сердце, но были это совершенно другие жильцы. Позвонил ещё раз. - Михаэль! Это я, ты дома? - повысил голос прямо в дверь. - Дай знать, что с тобой всё в порядке. Захотелось выбить двери. Если с ним что-то случилось? Вдруг обморок, а вдруг не может даже встать, а ему нужна была срочная помощь? И он действительно приготовился её выбивать, но она вдруг осторожно, всего на пару сантиметров, приоткрылась. - Михаэль, всё хорошо? - он удивлённо пытался рассмотреть небольшой кусочек чужого лица, выглядывавшего из щёлки. - С-сех`ёжа? - Я. - улыбнулся. - Проведать тебя пришёл, убедиться, что есть у тебя лекарства. - Да, всё есть, с-спасибо. - Как самочувствие? Температура? - Немного. Был у Штокхаузена совсем загнанный голос, Сергею он совсем не понравился. - У тебя еда есть? Я могу принести. Или хочешь, приготовлю чего, мне не сложно! - З-зачем? - Ну как зачем... помочь тебе хочу. - парень замялся, смутившись. С какой-то опаской Михаэль приоткрыл двери пошире, будто выискивая кого-то у него за спиной. Сам Сергей тоже обернулся, пытаясь найти несуществующую опасность. - У тебя соседи хорошие? - серьёзным тоном спросил он, пытаясь понять, не обидел ли его кто в этом доме. Михаэль слегка кивнул, уткнувшись взглядом ему в живот. - Чего принести, заказывай. Он обернулся вновь, разглядывая немца, теперь полностью открывшего дверь, милые вьющиеся волосы, сейчас отличавшиеся от его обычной укладки. Даже сейчас, симпатично растрёпанные, были они бесконечно милыми. Хотелось потрогать их пальцами. Немного жалел, что не сделал этого ещё тогда в кабинете, когда заснул помощник директора в чужом кресле. Взгляд его вдруг привлёк его висок, на котором слегка запеклась кровь. - Это.. это чего у тебя на виске? - голос немного охрип, стало вдруг страшно. - Упал. - моргнул немец, поправив свою домашнюю футболку. - Как же ты так умудрился, а? - П-поднялась темпех`атух`а, не вписался... в двех`и в ванной. Нечаев заломил брови. - Ну что же ты так, будь аккуратнее. Ты падать любишь, да? Тот вроде и ухмыльнулся, смущённый, видимо, своей неуклюжестью. Нечаев обратил внимание на его фигуру. Без костюмов, которые действительно скрывали правду, выглядел он слишком худым для здорового человека, что сложно было выделить без пиджака. Может, вот и падает он постоянно, потому что нет в нём никакой энергии. - Правда, скажи, чего бы тебе хотелось съесть, я принесу, мне не сложно. - Ты не должен, С-сех`гей. - Я не делаю это, потому что должен, ладно? Делаю я это - потому что хочу это сделать. Михаэль примолк, его взгляд поднялся выше, на его плечи. Он легонько кивнул, вызывая улыбку на чужих губах. - Ваш заказ? - На твоё усмотх`ение. - Кашу рисовую любишь? - Не п-пх`обовал. - Сделаем! Если.. не против, что я зайду. - Сергей потупил взор, не желая тревожить пространство страдающего человека своим присутствием. - Могу чего другого купить, чтобы не готовить, а ты отдыхай. - Если хочешь, м-можешь... зайти. Михаэль слегка потёр кисть, а Нечаев просветлел ярче летнего солнца. - Я туда и обратно! - Сех`ёжа. - Да? Он резко развернулся, уже сделавший было три шага к лифту. Было это особенно умилительно, что вызвало тихий скромный смешок с губ немца. - Возьми к-ключи. Я... я пх`илягу. - Да, конечно! Полежи, я скоро. Парочка ключей легла ему на ладонь, но ему показалось, что дали ему самый дорогой в мире бриллиант, который он теперь с трепетом в груди рассматривал блестящими глазами, пока шёл к машине, чуть ли не навернувшись на скрытой ледышке. Он и сам не понимал, чему так радовался. Подумаешь - ключи. Он их ему сразу и отдаст, как только оттуда уйдёт. Только вот ни у кого другого таких ключей не было. Даже у Дмитрия Сергеевича. Михаэль их точно никому никогда не давал. Только ему - Сергею. Ему он, наверное, доверял. Даже разрешил снова прийти к себе в гости. Разрешил видеть себя такого... домашнего, уязвимого в своём состоянии. Он никогда не покупал всё необходимое так быстро. Даже забежал в аптеку, на всякий случай взяв парацетамола, чего-то ещё, что посоветовал фармацевт. Меньше чем через полчаса он снова стоял у той же двери, пытаясь отдышаться, справиться с ключом, который не желал проскальзывать в скважину из-за трясущихся пальцев. Осторожно открыл дверь, разулся. Тихонько прошёл внутрь, не желая разбудить, если Михаэль правда уснул. Но вдруг нахмурился, сделав ещё шаг по коридору, принюхался. Пахло сигаретами. Он прекрасно знал, что немец не курил, более того - не терпел тот запах. Он и самому ему теперь был противен. Зашёл в гостиную, где обнаружил Штокхаузена, сидевшего на диване, накрыв ноги пледом, в руках книжка. Он его заметил и поднял голову, на секунду замерло сердце, Сергею показалось, что сейчас он посмотрит ему в глаза, но чужой взгляд замер где-то у него на плече. Но ему было достаточно и того, что парень не дёрнулся, когда он вошёл. Да и бояться было ему нечего. Ключ-то был только у него одного. Никто сюда прийти больше не мог. От этого расплывалось какое-то тепло, а уголок губ дёрнулся вверх. Никто больше не мог видеть такого Михаэля. Домашнего, расслабленного, в совершенно другой одежде, сидящего в комфорте и тепле. - Ты очень быстх`о, С-сех`гей. - Да.. чего там. Всё близко. - он смущённо улыбнулся, потерев замёрзшее лицо в сгибе локтя, руки его были заняты пакетами. Михаэль издал интересный смешок, а лицо выглядело счастливо, вконец вгоняя старшего лейтенанта в краску. - Ты курить, надеюcь, не начал? В коридоре почувствовал. - Нет. Это... от с-соседей. Моя двех`ь была пх`иоткх`ыта. Звучало это странно, но значения он не придал, немного оглядев помещение, будто надеясь кого-то увидеть. - Не против, если я на кухню? - улыбнулся. Ответом ему послужил кивок головы, и он не стал терять время, проходя дальше, окончательно раздевшись. Включил себе телевизор, помыл руки. На его удивление, в холодильнике у него правда практически ничего не было, как и тогда, когда был он здесь в первый раз. Неужели парень правда ничего не ест? Он задумался, за мыслями и за готовкой не заметил, как прошла сзади него чья-то тень, усаживаясь на стул, скрипнувший по полу, теперь привлекая его внимание. Сергей развернулся. - Ты зачем встал? - ласковым тоном поинтересовался он, оглядывая хрупкую фигуру. - Не могу так, пока ты здесь... Боится. Не доверяет. Его светлые глаза немного потухли. - ... для м-меня стах`аешься, а я на д-диване валяюсь. Снова засветились, а сам он даже не скрывал какой-то странной радости, будто озарившая его лицо. - Брось! Иди ложись, через полчасика будет готово. Дам рису отмокнуть, а дальше быстрее пойдёт. Не нужно себя мучить, иди отдыхай. - Увех`ен? - Так точно! Ты нам нужен здоровый... ну, Дмитрию Сергеевичу-то. - он медленно развернулся обратно, продолжая начатое. - Куда он без тебя? Вернёшься на работу, а там пожар и беспорядок. - Товах`ищ Сеченов спх`авлялся до этого б-без меня. - добродушно отвечал врач, разглядывая крепкую спину. - Справлялся - в прошедшем времени. Но теперь ты его разбаловал, он теперь без своего помощника как без рук. Так что возвращайся на диван, я попозже принесу кашу. - Хог`ошо, с-спасибо. Михаэль поднялся, в глазаx на пару секунд потемнело, и он дал себе время привыкнуть. Сразу же заметил испуганное лицо, обращённое в его сторону. - Тебе помочь? - Не стоит, пх`осто болит голова. Михаэль улыбнулся, краем глаза заметив, что улыбнулся офицер в ответ. Вернулся в гостиную, забираясь обратно под плед. Голова у него не болела, он даже не знал, болел ли вообще, если не считать того, что расплылось у него на теле, отдаваясь болью под рёбрами с каждым шагом. Возможно, что в глазах потемнело из-за сильного удара в висок и потревоженного стеной затылка. Может быть, было и совсем лёгкое сотрясение, которое за пару дней спадёт на нет, если дать телу полежать. Вот и вернулся на диван. Вернее, его туда отправили. Улыбнулся, вдруг понял, что бегает глазами по строчкам в книге, но совершенно не понимал, о чём в них говорилось. Вернулся на пару абзацев обратно. Всё повторилось. Уставился глазами куда-то в стену. Слушал телевизор под боком, слушал другой через стенку. Кто-то шебуршал на кухне, стучала то ли о тарелку, то ли о кастрюлю ложка. Раздался чей-то приятный смешок, вызванный, видимо, какой-то передачей. Чья-то куртка висела на спинке кресла, чьи-то перчатки лежали рядом с ним на столике. Интересно... Михаэль улыбнулся, снова пытаясь погрузиться в чтение, стараясь прогнать мысли и понять, о чём он сам читает. Но за ту половину часа он прочитал от силы пять страниц, всё время возвращаясь в реальность, от которой не хотелось прятаться за корочкой. - Не спишь? Послышался чей-то тихий голос, немец поднял голову, отрываясь от яркого монитора. Нечаев выглядывал из-за угла, теперь заходя в комнату с тарелкой горячего ужина. - Нет. - Прекрасно, самое время ужинать. Поспать тебе тоже надо, видимо. Выглядишь устало. - Сергей присел на корточки рядом, протягивая тарелку. Михаэль закрыл книгу, потёр рукой глаза, от чего Сергей будто бы и умилился, отложил её в сторону. Кашу ему уместили прямо на плед, и он аккуратно обвил её ладонями. Пахло бесконечно вкусно. Настолько, что увлажнились глаза. - Большое спасибо. - Всегда рад! Поешь и вздремни. Заберу у тебя тарелку, да сам пойду. Врач приподнял удивлённый взгляд, но осёкся в своих же мыслях. У Сергея был свой дом, ему ни к чему было здесь оставаться. Но становилось грустно от мысли, что на этом кресле больше не будет чужой куртки, что не будет перчаток, а с кухни не раздастся чужой голос. В глазах снова на мгновение потемнело, но он слегка мотнул головой, утыкаясь взглядом на рисовую кашу. Он робко взял из чужих пальцев ложку, принялся за еду. Сергей действительно вкусно готовил, с того раза он скучал по его борщу, теперь будет скучать и по каше. Наверное, он бы съел любое блюдо от этого повара. Повар тот уместился в кресле, на котором оставил свою куртку, устало зевнув и потянувшись. - Сех`ёжа, ты же т-тоже голодный, пх`авда? Поешь. - Мм.. не волнуйся, я ел часа два назад, перебьюсь. На утро для тебя останется. - улыбнулся Нечаев наблюдая, как скрылась очередная ложка в чужом рту. Раздался звук урчащего живота, было это достаточно громко. Михаэль слегка поднял бровь, разглядывая офицера, явно смутившегося на своём сидении. - Два часа назад? - Ну, подловил, хорошо. - он усмехнулся, всматриваясь в телевизор. - Я в общаге поем, честно. - Не н-нужно, ты же сам пх`иготовил, пх`ошу. - Ну, если разрешишь тогда приготовить тебе завтра что-то ещё - тогда поем! Он и не надеялся на какой-то утвердительный ответ, можно даже было сказать, что сказал он это в шутку, но Штокхаузен кивнул, не отрывая взгляда от своей тарелки, совсем удивив старшего лейтенанта. - Зайду к тебе.. вечером.. получается? - К-когда захочешь. - Ну.. убедил тогда! Он подорвался с кресла, как будто был бесконечно счастлив отведать свою же кашу, на деле радуясь совершенно по другому поводу. Вернулся со своей порцией через какую-то секунду, заметив, что от порции товарища уже ничего не осталось. - Там ещё есть, кстати. Добавки? Михаэль смущённо почесал сзади уха, словно раздумывая. Сергей ответ знал, но терпеливо ждал его решения. Застенчивый кивок, и вот в руках немца его собственная порция. Сам он вернулся на кухню, набрал другую, вновь усаживаясь на мягкую обивку. - А чего читаешь? - с набитым ртом заметил он, вызвав лёгкий смех с чужих губ. - Войну и мих`. - Ну конечно же. Я тебя вот с такими книгами и представлял. Ты как Дмитрий Сергеевич. С кроссвордами явно в углу не сидите. - он отправил ложку себе в рот. - Ну... непх`авда. Дмитх`ий Сех`геевич пах`у д-дней назад читал жух`нал мод. Искал себе новый костюм. - Серьёзно?! Немец кивнул, уплетая свою порцию. Сергей поднял брови, но будто бы не особо удивился, усмехнулся. - В принципе, можно было и догадаться. Его пиджаки всегда с иголочки, а выглядит шикарно, будто не учёный, а модель. Сергей услышал чужой тихий смех, повернул голову. Почувствовал он такой прилив счастья, что и сам слегка рассмеялся. - Ты пошутил, правда? - Пошутил. Пошутил. С ним. От такой картины напротив щёки загорелись. Выглядел Михаэль так... Сергей не знал как, не мог описать, но щемило в груди от парня, устроившегося под пледом на диване, наслаждающегося приготовленной Сергеем кашей, расслабленного и совершенно не напуганного. Сергей готов был сидеть так с ним всю ночь, наслаждаясь таким Михаэлем. Были они здесь только вдвоём, и немцу больше не нужно было никого бояться. Сергей всё равно сюда никого не пустит. Ужин был съеден, он забрал тарелку из чужих рук, с радостью отметив, что вторая тарелка была съедена так же дочиста, как и предыдущая. Выглядел Штокхаузен правда устало, слегка болезненно, он снова потёр глаза, было видно, что ему нужно было отдохнуть. - Помою посуду, да не буду тебе мешать. - Мм? Видимо, немец был сытым и слишком уставшим, чтобы воспринимать информацию. Его тёплые глаза смотрели ему куда-то в шею и он не стал злоупотреблять его положением, сразу отступая из его личного пространства. - Говорю, пойду домой через десять минут. Сможешь подождать, чтобы за мной закрыть? Я на кухню, буду быстрым, честно. - Сех`ёжа? - Да? - Ты же завтх`а.. пх`идёшь? - Приду. Отвечал он так же тихо, поражённый видом. Михаэль спустился на диване, устраиваясь удобнее. Видимо, силы окончательно его покидали, его глаза слипались, и держался он из последних сил. - Возьми... ключи. Всё х`авно никуда не пойду. - Хорошо... - ответил он это уже шёпотом, так как Штокхаузен закрыл глаза. Нечаев похлопал ресницами, стараясь не звенеть ложками о тарелки, ушёл на кухню, где с глупой усмешкой мыл всю посуду. Что-то шло по телевизору, но он не слушал, наблюдая, как стекала в трубу вода. Вновь вышел в гостиную, следя за каждым своим шагом, засмотрелся на спящего. И правда... заснул. Заснул с ним в одном помещении, а ведь жил бедняга полгода чуть ли не на улице, потому что боялся спать с кем-то в одной комнате. Нечаев подошёл чуть ближе, не мог оторвать взгляда. Он видел его таким уже пару раз до этого, но теперь было это не случайностью. Михаэль знал, что был он здесь. Прожигала такая мысль щёки ярким пламенем, распространяясь по всему крепкому телу. Сергей оглядел его в который раз, будто в первый. В кровати спать было бы удобнее, ему бы не составило труда его унести. Закусил губу. Но так поступать было нельзя, наверное, Михаэль сильно расстроится с утра, узнав, что его так бессовестно касались без его разрешения. Сергей прошёл к нему в спальню, подобрал подушку, вернулся обратно. - Михаэль. - прошептал он, снова присев на корточки. - Мм? - Извини... так удобнее будет, ладно? Хоть и был он в полусне, инстинктивно понял, о чём его просили, слегка приподнял голову, позволяя парню подложить под неё подушку. Рука Сергея нечаянно коснулась тёмных волос, и он немного задержался, не желая отодвигаться. Позволил себе, как будто бы случайно, пройтись ладонью, огладив, сразу же убирая руку. Ничего страшного, он же не обижал. Михаэль и не заметил, снова засыпая. Ему не нужно было его бояться. Может, он немного рисковал, может, позволил себе лишнего, но он подтянул мягкий плед повыше на чужую грудь, улыбнулся, прошептал: - Спокойной ночи... до завтра. Сергей вышел на улицу. Даже декабрь сейчас был не таким раздражающим, а снег, падающий на волосы, он и вовсе не замечал. Сунув руки в карманы, он скользил по дороге в машину, в одной ладони сжимая заветный ключ. Он вернётся с утра, проверит. Приготовит завтрак. Мучиться весь день без еды он ему не позволит. Потом вернётся уже вечером, приготовит что-то получше. Наверное, картофельное пюре, что-нибудь ещё. Парню нужна была еда, выглядел он слишком худым. Сергей вдруг остановился, задумался. Он что-то анализировал, бегая глазами по снегу, немного хмурился, правда вспоминая, прокручивая в голове какую-то информацию. Вспоминал он их сегодняшние разговоры, в которых его собеседник практически и не заикался. На губах расплылась широкая улыбка, он оглянулся по сторонам, застеснявшись сам себя. Слегка обернулся на чужой дом, чуть сильнее сжал пальцами ключ. Готов он был провести ночь даже и в машине, ведь уходить отсюда ему не хотелось вовсе.***
Йозеф привык. Как и привыкал до этого. Он родился с таким отношением к себе, для него это не было чем-то необычным. Не получалось найти подавители самому, его единственной надеждой был Штокхаузен. И приходилось платить. Плата всегда была одинаковой. В кабинетах, туалете, за каким-нибудь углом на улице, где, собственно, кто-нибудь мог увидеть. Видимо, это его мучителю в какой-то степени нравилось - иметь шанс быть застигнутым врасплох. Но была она всегда одной и той же. Он привык к факту, но никогда не привык к процессу, от мыслей о котором постоянно вздрагивал или просыпался по ночам. Его спасала учёба, практика, другие языки. Когда мозг был чем-то занят, то ему не приходилось вспоминать унижения, не приходилось вспоминать самые страшные на свете глаза. Его заметили в госпитале, его ум и таланты. Он намного опережал как своих сокурсников, так и любого другого студента своих лет, он был врачом без корочки, что было замечено, ему позволили работать на ставке медбрата, а в 1936-ом он ассистировал главному хирургу, который через ругань выбил ему ту операцию, наплевав на правила. Он не постеснялся тогда у него поинтересоваться, почему и для чего. "Гольденцвайг, Вы, наверное, будете поумнее местных хирургов, я не стану тратить в пустую чужой талант. Вам же действительно не безразлично наше дело. Поэтому не задавайте глупых вопросов. Будете под моим крылом, а после выпуска сразу сюда." И он больше не задавал. У него появилось новое место, где он мог чувствовать себя нужным. Где был он, наконец, в своей тарелке. Он ждал дня, когда сможет выйти из университета и больше никогда не видеть того человека. Был у него доступ к небольшому запасу подавителей. Был этот запас лишь для экстренных случаев, для чрезвычайных ситуаций, в которых мог оказаться любой омега. Но он никогда не посмел бы его тронуть. Тем людям он нужнее, а он... У него был свой источник. Доставались они ему не бесплатно, но он был. Не посмеет украсть у нуждающихся. Он не знал, как чувствовалась течка, но знал, каково это - её бояться. Михаэль всегда разговаривал с ним так, как будто ничего не происходило, как будто не он закрывал его в кабинетах и ставил на колени перед своей ширинкой. У него хватало смелости о чём-то ему рассказывать, подсаживаться с ним рядом, ходить в коридорах. Йозеф давно понял, что было это всё притворством. Он видел его ехидные усмешки всякий раз, когда он сам вздрагивал из-за его появления. Штокхаузен упивался его страхом, которым он лично его кормил, но Йозеф не мог ничего поделать. Разговаривал тот спокойно и ровно, даже смеялся, но краем глаза всегда наблюдал, как темноволосый парень на него реагирует. Как сжимается, как учащённо моргает. И Йозеф это знал тоже. Своими успехами он с ним больше не делился, он больше не рассказывал ему ничего, стараясь свести любую информацию к минимуму. В особенности про то, что происходило в больнице. Но Михаэль о чём-то догадывался, всегда вымещая злобу и зависть во время платы. Пощёчины и затрещины стали обычным в такие моменты делом. Йозеф привык и к ним. К ним точно было не привыкать, они были его верными спутниками всё его детство. Хоть и текли во время тех унижений слёзы, хоть порой и всхлипывал, но он, как и в том проклятом доме, научился фокусироваться, улетая в свой мир, где было не так страшно. Всё кончалось быстрее и его отпускали. Через полгода его перестало от этого рвать. Тогда он подумал, что, может быть, было это не самое худшее, что могло случиться. Всё могло быть гораздо ужаснее. Он никогда бы не спросил у Штокхаузена, почему тот ограничивался только этим. И даже не стоило, чтобы не дать ему новый способ над собой издеваться. Всё было так, как было, и Гольденцвайга это устраивало. Так он мог хранить свой секрет в относительной безопасности. Так ему казалось. В 1939-ом году началась война. Тогда он ещё не осознавал её масштабы, он не знал, чем всё обернётся. Шёл его последний курс и всё, что ему было важно, это поскорее оттуда выскочить и забыть Михаэля фон Штокхаузена и последние четыре года его издёвок как страшный сон. Последние полтора года ему не нужна была больше его помощь. Он самостоятельно, под псевдо-присмотром того самого хирурга, провёл сложную операцию, сохранив пациенту ногу. Парень оказался омегой, у которого он не постеснялся спросить, где бы раздобыть препаратов. Теперь он мог не волноваться о том, чтобы платить за них Михаэлю. Тот и сам немного потерял к нему интерес, начав ухаживать за такой же, как он сам, светловолосой немкой. И когда вспомнил, что забыл продать очередную дозу, был сильно уязвлён тем, что Гольденцвайг, как оказалось, брал их на стороне. - Думаешь, самый умный, омежий выродок? Думаешь, так легко отделался? - прошипел он тогда ему в лицо, за волосы прижав к стенке после очередного ужасающего для Йозефа раза. - Забыл, что у меня до сих пор имеется твой небольшой секретик? Я ведь могу хоть сейчас рассказать. Тебя лишат диплома, когда остался какой-то год. - Расскажи, Михаэль... т-тогда я всем р-расскажу, что мы в-встречались. Он сам тогда не знал, откуда взял мужество на такую фразу, не побоялся, что мог с ним парень сделать что-то похуже, чем заставить в который раз себе отсосать. Но он решил поставить всё на кон, другого варианта не было. Он прекрасно знал, что репутация значила для Штокхаузена. Он бы в миг потерял свою девушку, которая, Йозеф знал, очень ему нравилась. Михаэль, на его удивление, злорадно рассмеялся, закинув слегка голову. Похлопал его по щеке со странной ухмылкой, отступил на шаг. - А ты подрос, да? Смелым стал. Молодец. Это не моя ли сперма у тебя на губах? После этого он оставил его в покое, и Йозеф снова остался один, чему был бесконечно рад. Последний год прошёл в спокойствии, если не считать все нарастающей в стране паники и бесконечного страха. Шла война, и молодой Гольденцвайг всё чаще проводил время за операционным столом, а потом ставил тех солдат на ноги лишь для того, чтобы они вновь вернулись на поле, где, скорее всего, погибали. Они восстанавливались, отдыхали, а потом снова брали в руки автомат. И к каждому он чувствовал отвращение, о чём корил сам себя. Но он слышал их разговоры, и были они не совсем человеческими. Подобно зверью обсуждали молодые офицеры такие вещи, от которых стыла в жилах кровь. Он слышал, что издевались над людьми, слышал, что их сжигали, расстреливали, пытали, ставили опыты. И после каждого такого услышанного разговора его пальцы замирали над чужим телом. Он всматривался в бессознательное лицо очередного солдата и думал. Достоин ли этот человек жизни? Но кто был Йозеф такой, чтобы решать. Люди, попадавшие к нему на стол, испытывали боль, он обязан был её забрать. Он врач. Он давал клятву Гиппократа. Он не понимал, в чём был смысл. Он не для этого учился. Не для того, чтобы отправлять людей в мясорубку. Чтобы эти же люди отправляли в мясорубку других. Хотел он совершенно другого. Это было нечестно. Усиливало ужас и отношение к евреям, они стали пропадать всё чаще и чаще, многих убивали, он это знал. А немцев, не желающих отправляться на войну, порой вешали на всеобщее обозрение прямо на фонарных столбах, не стесняясь даже детей, которые могли это видеть. Но он выпустился, он сбежал из того ада. Был он теперь интерном, но казалось, что он провёл со скальпелем долгие годы. Никому теперь не было дела, был врач сопливым первокурсником или с тридцатилетним стажем. В ход задействовали любые руки, которые могли спасать человеческие жизни. В начале 1942го года он вдруг осознал, что в его госпитале не осталось ни одного врача его возраста или немногим старше. Их всех забрали на фронт. От этой мысли его передёргивало. Тогда ему подумалось, что стало с Михаэлем Штокхаузеном. Уехал ли он в другой город, остался ли в Берлине? Может быть, стал солдатом, а может быть спасал солдат на фронте. Он старался забыть этого человека, но светлые волосы и голубые глаза порой всплывали во снах. Йозеф после этого просыпался, проводил рукой по волосам, пытаясь отогнать ощущения чужой холодной руки, их сжимавшей. Он не видел его с самого выпуска, выскочил оттуда с такой скоростью, какой сам от себя не ожидал. И по сей день боялся, что выдаст Штокхаузен его секрет, который вряд ли теперь как-то на нём отразится. Был он искусным врачом и все здесь это понимали. Лишиться таких рук никто не захочет, это немного грело его душу. И то, что был он еврейского происхождения не знал никто. Порой судорожно проверял документы, убеждаясь, что придраться было не к чему. Теперь всё будет в порядке. Нужно было только перетерпеть войну... Нужно было не попасться в чужие руки, нужно было сохранить свои секреты. - Здравствуй, Йозеф. Голову обдало жаром, сердце замерло, он и сам замер в больничном коридоре, чувствуя затылком чужую злобную ухмылку. Он ненавидел этот голос, от него подобрался к горлу рвотный позыв. Ему казалось, что ему мерещатся галлюцинации. Но парень подошёл ближе, развеяв его сомнения в своей неустойчивой психике. - Слышал, ты потрясающий хирург. Похвально. Что, даже не поздороваешься? Йозеф слегка развернул голову, не смея заглянуть ему в глаза. Был на Штокхаузене такой же белый халат как и у него самого. Он ему не ответил, старательно пряча дрожь, охватившую его тело. - Ну, не страшно. Я помню, какой ты стеснительный. - Михаэль усмехнулся. От него несло сигаретами, Гольденцвайгу казалось, что ещё секунда и его вырвет ему на туфли. - Твои успехи и старания я заметил. - Ч-что... ты з-здесь делаешь? - он нашёл немного сил в своём осипшем голосе. - Я? Работаю. Ты не рад новому коллеге и старому другу? Что же ты так не дружелюбно, Йозеф! Чужая рука уместилась ему на плечо, похлопывая и сжимая. Но поддельный задор Штокхаузена вдруг улетучился, он придвинулся к его уху, зашептал: - Боишься меня? Правильно боишься, Гольденцвайг. Уроки ты усвоил. Но ты можешь не переживать, с тобой работать мы не будем. Видеться тоже. Сердце подпрыгнуло, но он не почувствовал никакого облегчения, ведь от Штокхаузена не следовало ждать чего-то хорошего. Йозеф сжал в кулак пальцы в кармане халата, пытаясь успокоить нараставшую панику. - Я знаю, как ты любишь своё дело, как любишь помогать людям. Правда же? Так что я взял на себя обязанность за тебя похлопотать и выбить тебе хорошее место. Не благодари, Йозеф! - Это он? - послышался сзади чей-то голос. - Именно он! Йозеф с опаской развернулся, его зрачки расширились от ужаса. К ним приближались два офицера в серой форме. - Понимаю, как сильно ты любишь нашу родину, нашу страну. Но знал, что ты был бесконечно занят и не мог бросить всех этих людей. Рук ни здесь, ни там и так не хватает, все это понимают. Но ничего, я предложил им твои услуги, даже подготовил за тебя документы! Я рассказал, как сильно ты желаешь быть полезным нашему фюреру, но тебя удерживает собственное место, совесть и обязанности. Теперь тебя примут в СС, Йозеф, разве не здорово?! А я встану здесь на твоё место, там ты нужнее. Ты всегда был умнее и опытнее меня, так что... - он сильнее сжал его плечо, усмехаясь табачным дыханием ему в лицо. Его искажённое ужасом лицо. Он по нему немного скучал. - Есть один лагерь... там слишком мало врачей. Ну, вернее, благодаря тебе будет больше. Лагерь для... военнопленных. - сокровенным тоном продолжал Штокхаузен. - Тебе же будет приятно ухаживать за такими же ущербными, как ты сам, не так ли? Только, Йозеф... будь аккуратнее, не заразись туберкулёзом, ладно? Добро пожаловать в Аушвиц. Казалось, что темноволосый парень его больше не слушал, всё его внимание было приковано к двум мужчинам, уверенно шагавшим прямиком к ним. - Герр Гольденцвайг? - Д-да... - У Вас будет час на сборы, далее мы незамедлительно выдвигаемся. - Хорошей службы, Йозеф. Кстати... - он снова прижался к его уху. - Задумывался, почему я никогда не спустил с тебя штаны и не нагнул прямо на столе в кабинете? Потому что ты настолько жалок и омерзителен, что недостоин даже того, чтобы тебя изнасиловать, Гольденцвайг. Никто не захочет о тебя мараться. Михаэль сжал его предплечья обеими руками, заглядывая ему в глаза. Пронизывающий голубой взгляд, который он не видел уже давно. Снова прошил его острым ножом. Он его выдержал, его лицо расслабилось, он не желал показывать этому человеку свою боль. Михаэль забегал по нему глазами, отодвинулся, слегка усмехнулся. - Увидимся, Йозеф. Наверное. Йозеф не знал, куда он ехал, но в глубине души переворачивался каждый орган. Тряслись руки, в животе болезненно скручивало. Он сжимал в замок руки, прикрывал глаза, пытаясь унять непонятное чувство страха и отчаяния. Надо было пережить эту войну.***
- Михаэль! Он остановился, рукой стряхнув несколько снежинок, мокрыми иголками приземлившиеся на лицо. Поднял взгляд, улыбнулся. Сергей Нечаев добежал до него, настигнув у дверей Центрального. - Пх`ивет. - Привет! Как себя чувствуешь? - Неплохо, спасибо. Выглядел Штокхаузен, как казалось Сергею, не совсем обычно. Будто три дня в кровати совершенно не принесли никакого результата. Помощник директора вышел на работу два дня назад, и теперь Нечаев переживал, что сделал он это слишком рано. Его будто клонило в сон, так и хотелось поднять на руки, усадить в машину, запретить ходить на работу. Да если надо, он Дмитрию Сергеевичу и сам поможет, зачем мучить его Йозефа? - Точно? Вижу же, что спать хочешь. - День б-был... сложный. - Я.. с ребятами из "Аргентума" собирался вместе отдохнуть. Хочешь... - Сергей шмыгнул носом, спрятал руки в карманах, поёжился, хоть холодно сегодня совершенно не было. - Хочешь с нами? Михаэль вздрогнул, глаза его опустились вниз. - Н-нет, благодах`ю. Я домой... Пробежал на лице врача какой-то испуг, товарищу Нечаеву не очень понятный. Собственно, Сергей и сам не хотел никуда идти, хотел он позвать с собой одного немца, хотел, быть может, порадовать его небольшой компанией Кати и её молодого человека, так же состоявшего в отряде. - Тогда, может... с тобой? - М? - Ну, ты и я. Хочешь, на коньках пойдём? Я тебе тогда ещё предлагал. Вспыхнул Сергей под курткой так, что пришлось слегка расстегнуться. - Дмитрий Сергеевич позаботился о том, чтобы "Лазурь" замёрз... да. Так что лёд там безопасный. Хрен знает, как он это делает, но он сам кататься любит, поэтому... вот. Ну или тебя домой, может, подбросить? Не вопрос. - он немного закашлялся, прикрыв кулаком рот. - Пойдём, завезу. Еда дома есть? Офицер уже было развернулся, нелепо поскользнувшись, но удержавшись. - А как же.. дх`узья, Сех`гей? Т-тебя же ждут. - пролепетал немец с трепетом, но с небольшой виной рассматривая офицера. - Не ждут. Я у тебя первого спросил, так что... - Я не пх`отив. Сергей резко обернулся, с большой надеждой наблюдая за его лицом, на котором светилась приятная улыбка, он и сам расплылся такой же. - А нога как? Ничего страшного? - Нет, все хог`ошо. - отрицательный кивок. - Точно температуры больше нет? - Точно. - Прекрасно! Садись ко мне! Михаэль немного соврал. Температура у него, всё же, хоть и небольшая, но была. Поднялась она ещё в тот же вечер, когда приготовил ему Нечаев кашу, с тех пор отказываясь покидать его тело. Простыл, но отказываться от предложения этого парня совершенно не хотелось, наоборот. Ломай сейчас его тело с жаром под сорок, он бы всё равно пошёл вместе с ним. Он скромно залез в машину под звуки приятного голоса, что-то весело ему объясняющего. Он слушал. Внимательно, как и всегда. С интересом поворачивал голову, наблюдая за радостным лицом. Что-то отвечал, не скрывая улыбки. Сергей порой поворачивался и сам, будто бы задерживая на нём взгляд, от чего Михаэль медленно отворачивался, скрывая румяные щёки. Наверное, такими они были из-за температуры. Правда довёз его до озера, где был выставлен небольшой пункт выдачи коньков, где работал слишком радостный и жужжащий Рафик. - Главное - правильно зашнуровать, чтобы было удобно и безопасно! Садись. Нечаев махнул на небольшую скамейку, стоявшая прямиком у замёрзшего озера, куда Михаэль поскорее уселся. Возле него вскоре уместились коньки его размера, он натянул их на ноги, пытаясь зашнуровать. Оказалось это действительно странным и не особо понятным. - Я тебе помогу, доверься профессионалу! - Сергей аккуратно присел рядом, заговорив осторожным тихим тоном. - Можно... завяжу? Михаэль замялся, но вскоре утвердительно кивнул, заметив чужую добрую усмешку. - Давай лапку. - Сергей похлопал по своей ляжке, приглашая уместиться туда чужой ноге. Слегка задрожал, но приподнял голень, которую заботливо уложили на свою ногу. Сергей развернулся в полоборота, теперь давая рассмотреть свой затылок в шапке и широкую надежную спину. - Это та, которая болела? - Да. Как будто была та нога из фарфора, он аккуратно поправил на ней конёк, теперь медленно зашнуровывая, стараясь создать максимально комфортные, но безопасные для неё условия. Губы Михаэля немного приоткрылись. Эти касания ему... нравились. Сердце забилось чуть быстрее, и он не мог спустить своего взгляда с картины перед собой. - Вторую, пожалуйста. Его левую ногу аккуратно опустили вниз, теперь Сергей сдвинулся в другую сторону, проделывая со второй всё то же самое. - Готово! Скажи, если слишком туго, чтобы не перетянуло. - Нет, в самый х`аз. - Славно! Моя очередь. Нечаев шлёпнулся рядом с ним на скамейку, зашнуровывая себе тоже. Штокхаузен в это время вглядывался на ледяную озёрную гладь, где вдалеке каталась какая-то пара. Этим вечером кроме них четверых здесь больше никого не было. Он прищурился, затем брови поднялись вверх. - Ну, готово! Можно выдвигаться. - Сергей бодро соскочил со своего места, нежно оглядывая сидевшего товарища. - Сех`ёжа, а там... это же? Он обернулся, разглядывая парочку вдалеке. Пригляделся, щёки больно загорелись, он поправил шапку. Стало неловко, а с другой стороны какая была разница. Ну увидит их Дмитрий Сергеевич вдвоём, ничего в катании на коньках странного не было. - Говорил же, что он кататься любит! - хмыкнул, снова оборачиваясь к спутнику. - Говох`ил. А кто... вместе с ним? - М? Да дама его. - Д-дама? - Ага. А ты что думал, будет такой мужик, как он, в одинокого жить? - Он женат? - немец удивился так, как будто было это невозможно. - Пока нет. - Сергей уткнул руки в бока. - Думаю, что собирается. Смотри, как выписывают! Того и гляди прям здесь и переженятся! Пейзаж и правда был красивым. Было видно, что товарищ Сеченов прекрасно держался на льду, явно занимаясь этим не один год. Стало неловко, Михаэль на коньках никогда в своей жизни не стоял. Сейчас он опозорится перед собственным начальником, если тот его заметит и узнает. Ещё страшнее было опозориться перед товарищем Нечаевым. Но всего страшней был факт, что придётся держаться за чью-то руку. Дело было даже не в том, что боялся он сам. Думал он о том, не будет ли противно Сергею. Хоть и зашнуровывал тот ему коньки самостоятельно. Думать дальше ему не дали, а чужая ладонь в перчатке была протянута навстречу. Немного поразмыслив, он стеснительно вложил в неё свою, и её сразу же уверенно, но ласково сжали, помогая подняться. - Как только поймаешь баланс - дальше дело пойдёт само. На велосипеде умеешь ездить? - Н-нет. - Правда? А плавать? Михаэль покачал головой, старший лейтенант не на шутку удивился, но ничего не сказал, лишь улыбнулся. Он многому мог этого бедолагу научить, значит будет повод встретиться. Послышался вдали приятный женский смех, он обернулся. Дмитрий Сергеевич сжимал свою даму в объятиях, что-то ей говоря, а она весело ему отвечала. Видно было, что вместе им невероятно хорошо, что и у Сергея расплывалось в груди что-то тёплое. - Пойдём. - чуть ли не прошептал он, делая шаг, сразу же оказываясь на льду, удерживая немца за руку. - Сех`ёжа... Но он не знал, что сказать, испугавшись непонятного ощущения под ногами. Было это действительно странно, но сильная рука, сжавшая его крепче, теперь удерживая ещё и за локоть, давала ему уверенность. - Не бойся, упасть я тебе не дам. От чего-то он знал, что упасть ему правда не дадут. Улыбнулся, рассматривая замёрзшую воду. Сергей никуда не торопился, медленно и уверенно направляя своего ученика, совсем не желая его напугать и испортить первые и, он надеялся, далеко не последние впечатления. Через полчаса Михаэль уже отпускал его руку, делая первые уверенные движения самостоятельно. Тогда Сергей позволил ему насладиться личным пространством, отпустив, сам отправившись в свободный полёт, заметив, что Михаэль за ним наблюдал, от чего под шапкой становилось жарче. В какой-то момент он развернулся в другую сторону и заметил, что Дмитрий Сергеевич со своей спутницей смотрели в их направлении. Не удержался, распластавшись на льду. - Сех`ёжа, ты в пох`ядке?! Неуклюже, как мог, добрался до развалившегося парня, падая рядом на колени. Такие падения могли запросто переломать пару костей, он не шутку перепугался. - Он нас, скорее всего, узнал. - Узнал. - Он расскажет об этом Харитону Радеонычу, он мне будет об этом жужжать ещё сто лет после. - Почему? - Михаэль улыбнулся, наблюдая за чужим довольным, не искажённым никакой болью, лицом. - Потому что сам кататься не умеет, я его учить пытался, оставил на середине, прямо там. Сергей ткнул куда-то пальцем себе за голову, Михаэль немного рассмеялся, ведь чужие ругательства он вполне себе представил. - Ничего не болит? - Нет. - отвечал офицер, рассматривая чужое лицо снизу верх, сейчас оно великолепно смотрелось на фоне вечернего неба, усыпанного звёздами. Он мог лежать так вечно. - Хог`ошо. А улыбка его точно была ярче солнца, даже такая скромная, она будто озаряла вокруг темноту. Да и звёзды те не казались чем-то неземным на фоне выглядывавших из под шапки вьющихся волос. Сергей выпал из своих мыслей, поднялся, помогая и товарищу, удерживая его за обе руки. - Немного побыстрее? - он ехидно улыбнулся. - Раз ты вон, уже неплохо так держишься. Он тронулся задним ходом, уволакивая за собой немного напугавшегося Михаэля. - Не бойся, просто держись. Страх улетучился, его лицо просветлело. Бояться правда было нечего, Сергей его точно не отпустит. - И я тебя не оставлю как товарища Захарова. Они слегка рассмеялись, и немец позволил себя покатать в довольно быстром темпе, в какой-то момент подключая свои собственные ноги. Было это правда весело, необычно. Похоже на полёт, только ощущения совершенно другие. Прокатались они так следующие полчаса, совсем забыв про другую пару, которая давно с того озера ушла. Только Рафик, начищающий до блеска лезвия коньков, мог слышать чужой громкий смех и разговоры. - У меня завтра будут болеть ноги. Сергей с весёлым смехом упал спиной на снег, куда рядом опустился на живот его товарищ. Довольные, уставшие и счастливые, они переводили дух, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. - Давненько я не катался, в прошлом году так на лёд и не встал. - Ты кх`асиво катаешься. - И тебя научим. Ты был великолепен для первого раза. - Сергей повернул к нему голову, заметив уставшее, но довольное выражение лица. - Если... если ты не п-пх`отив... со мной заниматься. - Ну конечно нет! Это было весело, правда? - Пх`авда... Нечаев на минуту поднял взгляд на звёздное небо, задумался. Уголки губ подрагивали, он прикусил нижнюю, с языка хотело что-то сорваться. Он нервничал, в животе завязался тёплый узел. Выдохнул. Михаэль разглядывал его профиль, пытаясь удерживать расфокусированный взгляд. Он не хотел терять его из вида, не хотел проваливаться в странный, сейчас одолевавший его сон. Температура поднималась всё это время, но он совершенно не обращал на неё внимания, абсолютно не заметив, насколько было плохо его организму. Он издал тихий звук, ресницы подрагивали, и веки, в конце концов, закрылись. - Михаэль, Новый Год через неделю... ты... занят? - просипел Сергей. Он ждал. Десять секунд, двадцать, полминуты. Никто не отвечал, он развернул голову. - Михаэль? Эй, ты чего?! Врач будто бы и уснул щекой прямиком на снегу, грозя заработать обморожение. Сергей мгновенно оторвался от земли, придвигаясь ближе, касаясь чужого плеча. - Михаэль, что случилось?! Положение было чрезвычайное, сейчас волноваться о его страхах было нельзя. Сергей снял перчатку, касаясь ладонью его лба. Немец явно пылал, Сергея охватывала паника. Развернулся к озеру, пытаясь найти Дмитрия Сергеевича, но того давно простыл след. Оставлять его он так не собирался. Слегка подобрал обессиленное тело, отрывая голову от снега, теперь удерживая того под плечами. Надо было что-то делать, надо было бежать и трезвонить. Надо было кричать Рафику и вызывать всю скорую Предприятия. И он уже подорвался было это сделать, но Штокхаузен открыл глаза. - Михаэль, слышишь меня? - с беспокойством поинтересовался он. - Да... пх`ости. - Ты же горишь и давно! - Немного. - Штокхаузен улыбнулся, прикрыв глаза. - Немного?! Под тобой тает снег! Ты извини, я не подумал. - Нечаев поморщился, опуская одну руку к чужим ногам, расшнуровывая. - Пойдём домой, отогреем. Вот же дурак-то я, а... - Домой? - в каком-то обессиленном бреду переспросил немец, забегав глазами по приятному лицу. - Конечно домой. Ты здесь собрался ночевать? Извини, но я так не могу. Нечаев крикнул что-то Рафику, и тот через секунду уже был рядом, протягивая их обувь. Он позволил себя переобуть, позволил уместить себя на крепкую спину, позволил себя увезти. Получается... что домой. Михаэль улыбнулся. - Сех`ёжа... - произнёс он тихо, перекрыв своим голосом звук тихо играющего в машине радио. - Да? - Нечаев сразу же обратил на него внимание. - Сегодня... было очень весело, с-спасибо. - Да не за что! - он просветлел. - Ты давай... не болей только, ладно? Потом ещё пойдём, если хочешь. - Да, с х`адостью. Было очень тепло. Скорее всего, дело не было в салоне машины. От того тепла внизу живота у старшего лейтенанта завязывался большой узел, а пальцы слегка дрожали на кожаном руле. Он осторожно повернул голову, его зрачки расширились. Михаэль снова уснул, повернув к нему лицо на спинке сидения. И улыбался. Своей бесконечно красивой улыбкой, которую Сергей представлял себе каждую ночь перед тем, как уснуть. Она и снилась ему тоже, не желая покидать его сознание. Он расскажет ему про карточку, вернёт. Он не хотел ему врать, не этому милому человеку. Только не его Йозефу. Аккуратно снял с него промокшую шапку, прикусил губу от вида слегка намокших волос. Может быть, Михаэль не будет против, если Сергей переночует сегодня у него в квартире. Не мог же он его оставить одного... с такой температурой. Точно нет, точно нет.