***
Ноги не держали от слова совсем. Тело не ломало так ещё никогда. Было это даже хуже, чем когда он очнулся от комы, хуже, чем когда Дмитрий Сергеевич насильно заставлял ходить. Сергей выполз на улицу, но дальше пройти не смог, надо было отдохнуть. В руках он держал куртку, сам был в одних брюках, футболку он с собой не взял. Теперь ледяной ветер обжигал его разгорячённую кожу, под которой расплывались синяки и кровоподтёки. Сергей с вымученными хрипами уселся на ступеньки, вытянув одну ногу. Это движение принесло невыносимую боль и он зарычал сквозь зубы, приобняв одной рукой свои рёбра. Сплюнул кровь в сторону, сделал глубокий вдох, заполняя лёгкие обжигающим нутро холодом. Голова порой кружилась странными волнами, то приходя, то отступая. Разминал пальцы второй руки, сжимая и разжимая кулак с разбитыми в кровь костяшками. Усмехнулся. Сломал одному товарищу запястье. Оно долго не сможет рисовать свастику. - Тебе так же больно было, да? - просипел Сергей, но покачал головой. - Нет, наверное, не так. Ты же маленький, худенький. Сжал зубы, будто с новой силой нарастала злоба, которую он полчаса выплёскивал на товарищах. В отличии от Михаэля, Сергей был накачанным, его скелет обтягивали крупные мышцы, он тренировался четыре раза в неделю, он знал, в какой момент сжаться, когда напрячь тот или иной мускул, чтобы не пострадать слишком сильно. Об его напряжённый пресс можно было сломать руку. В Михаэле же... не было ничего, кроме худенького каркаса. Сергей мог за себя постоять, немцу же пришлось лежать и терпеть, ждать, пока его мучителям надоест играться. Как же ему в тот момент было страшно. Нет, Сергей не мог понять... Прилёг спиной на ледяную лестницу, захрипел, выстонал ругательство. - Холодно тебе было... знаю. Тело предательски покрылось мурашками. Но нужно было терпеть, нужно было прочувствовать через что прошлось пройти врачу из-за него, из-за Сергея. Послышались шаги чьих-то ботинок. - Прикройся, Нечаев, простудишься. Он болезненно хмыкнул. Глеб сплюнул кровь куда-то в другую сторону. - И тебе не хворать. - В общаге тебя ждать? - Нет. - С Новым Годом. - С Новым. Товарищ спустился по лестнице, направился через ворота. Сергей не знал, стало ли легче. Наверное, всё же, чуть-чуть. Он бы не смог спать, если бы так не поступил. И пусть насилие ничего не решало, пусть он сам застрял в круге ненависти, но он по-другому бы не смог. Михаэль был важнее всего, чем он сам, чем весь отряд или Предприятие. Дмитрий Сергеевич ему ничего не скажет, не посмотрит с разочарованием, он... поймёт. Знал, что друзья на него злиться не будут. Что не будут припоминать, не будут косо смотреть. Завтра он сможет сюда вернуться, а они заговорят с ним так, как будто ничего не было. Хлопнут по плечу, с такими же разбитыми лицами похвалят его технику боя. Потому что... поймут. Но он не мог их простить. Не сейчас. Не тогда, когда под одеялом дома лежало хрупкое беззащитное существо, разбитое человечеством, загнанное, раненое, и боявшееся таких, как он сам. Он не хотел сюда возвращаться, не захочет с ними больше работать. Он их понимал тоже, но легче не становилось. Пролежал минут двадцать, мышцы дёргались в спазмах, пытаясь подарить телу тепло. Нечаев сжимал зубы, смаргивал подступавшие слёзы. Наверное, Йозеф не чувствовал себя дома, когда сюда приехал. Он и не знал, что это такое. Здесь он должен был почувствовать себя в безопасности, вместо этого поиздевались так, как издевались раньше. Они все здесь друг друга слушали, помогали, друг за друга рвали глотки. Но понять кого-то другого были не в состоянии или просто не желали. Просто потому, что говорил человек на другом языке. Просто потому, что казался странным. Был другим, не таким, не своим. Ещё ничего не было известно, а он уже вызывал у них ненависть, просто потому, что существовал. Сергей подарит ему дом. Ведь Йозеф так и сказал. Получается, что сам Сергей и был ему домом. Дома тепло, надёжно, там можно было спрятаться, там всегда выслушают, не обидят, утешат, утрут слёзы. Там приласкают, накормят, уложат спать. Сергей может таким быть. Сергею тоже это было нужно. Йозеф и его дом тоже. Ведь неважно - где. У него в квартире, в кабинете начальника, в машине, в столовой. У Йозефа и Михаэля будет дом везде, куда бы он не пошёл, Сергей же будет рядом. Нечаев нежно улыбнулся, кряхтя и чертыхаясь поднялся на ноги, накинул куртку на замёрзшее тело. Нужно было возвращаться домой. Где его точно ждали. Где он сможет зарыться в мягкие кудряшки, сможет покрывать их поцелуями. Он не рассчитывал прикоснуться хоть на секунду к губам, наверное, было слишком рано. Наверное, нужно было начинать с малого, показать, что такое человечность, доверие, забота. Ведь немец не знал, что это такое, не знал, что такое настоящая человечность. Сергею и не нужно было ничего больше. Просто знать, что этот симпатичный, бесконечно милый парень доверяет ему одному, как никому другому. Что не боится его прикосновений, смотрит ему в глаза. Разрешает себя обнимать на диване, где совершенно не боясь засыпает у него на груди, доверчиво ластится и знает, что его не разбудят пинком, не посмеют надругаться над тонкой кожей, не накричат, не изобьют, не изнасилуют. Да, пора домой.***
Сергей выполз из машины. Гнев прошёл, в груди теперь теплилось что-то приятное, нарастающее с каждым шагом. Улыбался себе под ноги, хрустя под ними снегом, представлял, как заглянет в спальню, увидит тёмные кудряшки на подушке. Не знал, можно ли было прилечь рядом, хоть и провели они всю ночь тесно прижавшись к друг другу телами. Ничего, уместится с другого бока, просто будет рядом, а если Йозеф захочет, то он осторожно обнимет его рукой. Он прошёл несколько метров, приближаясь к подъезду, правда все мысли сразу же были прерваны открывшейся утренней картиной. На лавочке сидел Михаэль, запахнувшийся тем самым пальто, сложив руки на коленях. Нечаев с полуоткрытыми губами на мгновение притих, так как было очень красиво. Он не был любителем искусства, не посещал музеев или выставок, но на это он мог смотреть вечность. На такую картину он бы не разрешил никому смотреть. Наваждение быстро сменилось маленьким страхом, врачу нельзя было покидать дом, ему нужно было обратно в постель, вместо этого он для чего-то вышел во двор, подвергая без того настрадавшийся организм холоду. - Йозеф? - аккуратно позвал он тёплым голосом, подходя ближе. Тёмная макушка приподнялась, он встретился с такими же тёмными, всё ещё заплаканными и уставшими после последней ночи, глазами. В них сразу же мелькнула горечь и беспокойство. - Сех`ёжа, что случилось!? - он поднялся на ватных ногах с лавочки, теперь разглядывая мускулистое тело под незастёгнутой курткой, переходя на лицо, где была разбита в кровь губа и красовались мелкие синяки и царапины. - Это ничего, не переживай. - Нечаев хмыкнул, застегивая куртку, теперь ненамеренно выставляя разбитые костяшки напоказ. - Сех`ёжа! Тёплые пальцы бережно ухватились за замёрзшую окровавленную кисть, слегка придвигая к себе, изучая. - Куда же ты ходил!? Что пх`оизошло!? - Ничего, ничего. - он даже слегка рассмеялся, выпутываясь из его пальцев, теперь накрывая тонкую кисть, сжимая. - Я... упал. Врач замер, дрожь прошлась по его телу, он заглянул офицеру в глаза. Всё прекрасно понял. А Нечаев смотрел так, как будто ничего не произошло, как будто просто вернулся с работы, уставший. И улыбался волшебной улыбкой на разбитых губах. - Не нужно было, Сех`гей. - проглотил подступивший комок. - Не нужно пох`тить ни с кем отношения. Из-за меня. - Да пусть хоть врагом народа сделают, мне так плевать. - Не хочу, чтобы тебя ненавидели тоже. Было в его голосе столько горечи, что Сергей не удержался, притягивая его в объятия. - Пусть ненавидят. Да хоть вся страна. Я не позволю больше никому тебя трогать. Ты извини, Йозеф. - нежно провёл губами по прядкам. - Всё из-за меня, карточку твою... нашли по моей вине. Я как дурак её с рук не выпускал, в итоге уронил, ну а Глеб... нашёл. А мы с Костей вчера услышали про... ты знаешь. Я же его не остановил, блять. Ты прости, если сможешь. Крепкие, но дрожащие от холода руки сомкнулись чуть сильнее. Но Йозеф, казалось, услышал из всего только одно. - А ках`точку ты где нашёл? - М? Да на лестнице той проклятой. Где тебя... - он потёрся замёрзшей щекой о кудряшки. - Ты же после этого упал, правда? - М. Вот где её ух`онил. Сех`ёжа? - Да? - Что же ты с ней делал? - Да на тебя смотрел. - выдохнул в макушку, оставив невесомый поцелуй. - На лицо твоё красивое. Извини, отдать тебе надо было. - Ничего, она мне не нужна. Отодвинулся от крепкого тела, забрался рукой в карман, где со вчерашнего вечера покоилось университетское удостоверение, вытаскивая его на свет. - Сожгу её, наверное. - Можно... можно я себе её оставлю? Йозеф с изумлением взглянул в красивые глаза, светившиеся какой-то непонятной для него надеждой. - Если хочешь. - протянул ему ненавистную для себя карточку. - Может, будешь иногда смотх`еть на неё, если вспомнишь пх`о меня... - Только когда буду на работе. - Нечаев кивнул, бережно укладывая маленький кусочек в карман брюк. - Я же... смогу тебя видеть, правда? Время будто застыло, разгоняемое морозным ветром. Было больно, снова было больно. Ничего не хотелось так, как остаться рядом, прильнуть к чужой груди, теперь разукрашенной такими же ужасными синяками, как на нём самом. Хотелось вернуться обратно в квартиру, заварить чая. Может быть, набраться смелости и попросить обнять себя на диване. Он не хотел быть без Сергея. Прошедшая ночь выжигала ему память, он плакал, рыдал, истерил. Нежные руки обнимали его часы напролёт, ласковый голос нашёптывал успокаивающие слова, нежные губы касались кожи. После всего Сергей всё ещё был здесь. Слышал всё, что Гольденцвайг творил, но не отвернулся. Говорил, что любит. Йозеф тоже любил, это слово заставляло его краснеть. А причиняло боль не хуже, чем вся его жизнь. Любить тоже было больно? Он не мог позволить этому парню страдать. Сергей был моложе его самого, но лет через пять он захочет полноценную семью, которую Йозеф дать ему не сможет. Даже если что-то получится, кто знает, вдруг выкидыш, вдруг не сможет выносить того ребёнка, вдруг родится он в конце мёртвым. Тогда Сергею будет больно, он будет плакать. Вина будет на немце, ведь он будет знать всё с самого начала, в итоге заставит страдать любимого человека. Он не мог заставлять его мучиться, только не Сергея. Гольденцвайг собирался было открыть рот, но мысли его были перебиты чужим ласковым голосом. - Дмитрий Сергеевич тебе таблеток передал. Не волнуйся, они не причинят тебе вреда. Он тоже о тебе беспокоится. Раз ты встал, то давай позавтракаем, чтобы ты смог одну выпить. А потом сразу спать, тебе необходимо. - Сергей достал из кармана коробочку, слегка потряхивая маленькими препаратами, снова опуская в темноту куртки. - Нам с тобой завтра надо будет в больницу заехать, анализы сделаем. Не переживай, Дмитрий Сергеевич сам разберётся, никто не узнает, что это твои. Ты вообще зачем из дома вышел, м? Нечаев застегнул верхнюю пуговицу чужого пальто, явно встревоженный состоянием человека напротив, а его поток слов того сильно смутил, от чего щёки покрылись румянцем. Но слова про анализы теперь жгли глаза, на них вновь выступили слёзы. Йозеф слегка улыбнулся. - Сех`ёжа, не нужно анализов. - Да как же не нужно, ты же... - Если я не могу иметь детей, стх`адать из-за этого ты не должен, не позволю. - Так ведь... - Я тебе так сильно благодах`ен. - Йозеф немного опустил голову, разглядывая его космические синяки, голос охрип. - Не нужно было этого всего, честно. Ты.. отличаешься. От всех. Вокх`уг меня люди либо всегда стх`адали, либо умих`али, я пх`авда не хочу, чтобы с тобой вышло так же, не буду пох`тить тебе жизнь. Йозеф накрыл одной ладонью свою руку, Сергей знал, что он сильно нервничал, знал, что пытался сказать. Йозеф пытался уйти. Но Нечаев лишь тепло улыбался краешком губ, разглядывая любимые кудрявые волосы, к которым он мечтал прикоснуться, он давно понял, ещё тогда в лаборатории, когда сбил врача с ног. - Я тебя так и не отблагодах`ил за всё, что ты сделал. Ты же... с самого начала обо мне беспокоился, пх`авда? Ещё тогда в машине... накох`мил. - он слегка обернулся, вспомнив про автомат, стоявший недалеко от подъезда. - Сейчас. Сергей следил за его спиной, молчал. Через минуту парень вернулся со стаканом холодного газированного напитка. - Я же тебе всё ещё должен. Ты пх`осил тогда газих`овку... самое малое, что могу для тебя сделать. - аккуратно передал ему стаканчик, сдерживая слёзы. - Это, конечно, ничего не х`ешит, ты сделал слишком много, но... - Йозеф. - промолвил офицер, утыкаясь взглядом в стреляющие пузырьки. - И что же с того, что, может быть, ты не можешь иметь детей? - Все хотят семью, Cех`ёжа. Х`ано или поздно. - Мм. Ты прав. - улыбнулся. - Она у меня есть. Хоть потерял я Мишу, бабушку, родителей. Как с комы вышел, так понял, что она у меня есть. И дело ведь не в одинаковой крови, глупый. Позволь мне быть твоей семьёй тоже? Прошу. - Ты и пх`авда... стх`анный. Немец не удержал слезу, пытаясь отвернуться, но тёплая рука дотронулась до его лица, утирая солёную дорожку. - Сех`гей. - М? - Не помнишь, что я тебе говох`ил ночью? - Помню каждое слово. - сокровенным тоном подтвердил Нечаев, став немного серьёзным. - Не понимаешь х`азве, что я... гх`язный? - поднял на него неуверенный взгляд. - Ну с чего же ты это решил? - Штокхаузен и Миллех`. Они же... Сех`гей. Врач настолько жалобно заломил брови, что ёкнуло сердце. - Боже мой, это же совсем ничего не... - Вчех`а. - темноволосый горестно усмехнулся, сложив в замок пальцы, слова застревали в горле. - Меня вчех`а. Взяли, Сех`ёжа. Ты пх`ости... понимаю, что такой омега мало, кому нужен. Стакан с газировкой улетел куда-то в сугроб, а немец был притянут в сильные объятия, из которых он если бы и захотел, вряд ли бы вырвался. - Во-первых, мне было бы неважно, если бы у тебя кто-то раньше был. Это всё такие глупости, Йозеф, слышишь? - нежно потряс опечаленного омегу, пытаясь внушить ему уверенность и любовь, которой он сам светился. - Во-вторых, тебя никто вчера не трогал. - Ты... т-тебя там не было, я помню как... как бх`юки расстёгивали. - Что же ты думаешь, я бы стал тебе врать? Никто тебя не трогал. Они ублюдки, за что у всех теперь разбиты лица и сломаны рёбра, я в этом уверен, но они не стали бы такого делать. И ты забываешь, что я альфа. - Мм.. и что же? - сонно потёр глаза одной рукой, теснее прижимаясь к чужому телу, совсем не желая уходить. - Твой запах мне о многом говорит. Видимо, было это для врача очень важным, хоть и не совсем понимал Нечаев - почему. Так омег в мире запугали, что боялись они с кем-то встречаться, ведь если расстанутся, то уже не будут кому-то нужны. Сергею бы было абсолютно неважно. Если бы и был у немца до этого какой-то там альфа, был бы он дураком, что отпустил его от себя. Нечаев-то уже не отпустит. Но нужно было его успокоить, дать то, что он хотел услышать, что было... правдой. - Я же чувствую, что ты... девственник. - он смущённо заглушил это слово, щёки залились румянцем, а парень в его объятиях слегка дёрнулся, покрываясь краской. - А значит - мой. В любом случае бы был, Йозеф. Слабые руки робко сомкнулись у него за спиной, и офицер знал, что играла на тонких губах трепетная улыбка. - И в третьих, любые от тебя благодарности я принимаю только в виде поцелуев, поэтому не нужна мне та газировка. - Сех`ёжа... - Поэтому отблагодаришь, когда будешь готов. - закончил он, прекрасно понимая, что подобные действия для омеги были бы сейчас большим испытанием, разум его для этого ещё не окреп. - А проверить тебя надо, и вовсе не потому, о чём ты подумал. Нам надо убедиться, что с тобой всё хорошо и не будет серьёзных последствий. Разреши мне убедиться, что с тобой всё в порядке. Пожалуйста? - Сех`ёжа. - повторил немец чуть громче. - Да? - Я не говох`ил такого ни на одном языке. - Чего же? Йозеф замолчал, вжался чуть сильнее. - Я тебя люблю. И Сергей, наверное, расплылся в самой своей широкой улыбке. Сердце забилось, отдаваясь гулом в ушах. Он счастливо выдохнул, а в ушах всё ещё приятным эхом повторялась фраза, смущённо произнесённая любимым голосом с самым милым акцентом. Сергею правда больше ничего не было нужно. - И я тебя люблю, Йозеф. Ты убежать от меня собрался, м? - Я пх`осто... не хочу давать тебе ложные надежды. - Йозеф... - М? - врач слегка провёл руками по его куртке, испугавшись, что его бросят, будто не он сам пытался сбежать от крепких объятий. - Знаешь, чем ты пахнешь? Немец задумался, было его тело всё ещё в стрессе, как и он сам. Он не совсем понимал, что происходит, вряд ли ощущал усталость или как потряхивало ноги, не мог чувствовать свой собственный, только что родившийся запах, ведь родился он только что сам. - Не знаю, Сех`ёжа, мне кажется, что у меня его нет. Извини... - Ну что же ты постоянно извиняешься? - офицер усмехнулся в чужую макушку, чмокнув. - Он у тебя есть, ты безумно вкусно пахнешь чаем, который мы с тобой постоянно пьём. Немец залился краской, беспомощно бегая глазами по снегу, всё ещё цепляясь за чужое тело. - Пх`авда? - Да. - Сергей сжал его чуть крепче, усмехнувшись робкому голосу. - А я чем пахну? Михаэль не знал и этого, поэтому аккуратно развернул голову, пытаясь втянуть запах уже такого родного для него человека. Прикрыл глаза, пытался почувствовать, разобраться в необъёмном для него сейчас потоке информации. Кончик носа щекотал чужую кожу, и Сергей вздрогнул, покрывшись приятными мурашками. С улыбкой ждал ответа. Минуту пытался Михаэль понять, пропуская через себя эмоции старшего лейтенанта. Его слегка потряхивало от того, что он улавливал. Он не думал, что кто-то мог испытывать к нему такие чувства, что распирало Сергея такое счастье просто потому, что находился немец с ним рядом. Знал, что парень его никогда не обидит, что к нему можно было повернуться спиной, уснуть с ним рядом, а его будут нежно обнимать и никогда не позволят чему-то с ним случиться. Сергей Нечаев пах уверенностью, безмерной силой и надёжностью. И в то же время бесконечной нежностью, заботой и любовью. Пылал любовью к нему, к человеку, который считал себя монстром. Офицер же видел в нём что-то совершенно другое, теперь передавалось это с его запахом, от которого подкашивались ноги и кружилась и без того тяжёлая голова. Находиться рядом с альфой, оказывается, было так потрясающего приятно. Но, наверное, дело было не в альфе... а в Сергее Нечаеве. Михаэль снова провёл носом по его шее, даже издал какой-то слабенький звук, от чего офицер ухмыльнулся, потёрся щекой о его макушку. Что-то новое теперь улавливал его нюх, что-то сладкое, что-то, что он пробовал, но очень редко. Вдохнул ещё раз. - Ну, чем же? - Шоколадом? - Шоколадом. С чаем, кстати, очень вкусно. - сипел Сергей, теперь перебирая кудрявые волосы пальцами. - И ты правда думал, что я тебя куда-то там отпущу? Послышался всхлип, парень знал, что человек, прильнувший к нему, снова плакал. Но можно было не переживать. Чувства и запах омеги плескались интересными волнами, был он смущён, немного о чём-то переживал, был неуверен в себе самом, боясь подпустить к себе хоть кусочек чего-то хорошего. Он таким вырос, таким родился. Йозеф думал, что не имел на это право, что недостоин. Недостоин быть с Сергеем. - Я люблю шоколад. - прошептал зам директора, слегка отстраняясь, теперь рассматривая чужую щёку. - Какое совпадение, а я люблю чай. Можешь... дома налить? - Дома? - как в тумане глупо спросил Михаэль. - Дома. Офицер отстранился, взял уже своего омегу за руку, сначала неуверенно, боясь своих действий, но ему отвечали. С уверенностью повёл в дом. В лифте молчали. Но переплетённые вместе пальцы разговаривали сильнее слов. Чей-то большой палец скользил по замёрзшей коже, а пять других сжимали так, будто боялись потерять. Не без тревоги Нечаев зашёл внутрь, оглядел гостиную, принюхался. Вроде, ничего с преступления прошлой ночи там не осталось. Он покосился на врача, снявшего с себя пальто, боясь увидеть на его лице страх и отвращение к собственной квартире, где над ним надругались. Но кроме застенчивой улыбки он не заметил ничего, сам расплываясь в такой же. Под пальто у немца была его, Сергея, футболка. Видимо, тот вернулся в ванную, чтобы её на себя натянуть, прежде чем выйти на улицу. От этого на щеках расползался приятный жар. - Сех`гей, пх`исядь, пожалуйста. Послушно уселся на диван, не забыв снять куртку. Через минуту врач вернулся из той же ванны, усевшись рядом с той же аптечкой, из которой несколько часов назад Нечаев обрабатывал ему плечо. Внизу живота неприятно сжалось, костяшки больно кольнули, припоминая недавнюю драку, а сами пальцы дрогнули, ещё чувствуя хруст чужого запястья. Его правую ледяную руку нежно подобрали тонкими пальцами, теперь ласково утирая кровь и обрабатывая. Порой он шипел сквозь зубы, тогда немец сердечно извинялся, чем вызывал у Нечаева милые смешки. Наблюдал сначала за искусными руками, бережно уделявшими его бедным кистям внимание. Затем любовался его сосредоточенным лицом. Вряд ли слушал лёгкое бурчание, врач отчитывал его за драку, снова говорил что-то о том, что не нужно из-за него лезть, куда не надо. Сергей просто смотрел. Смотрел на тонкие губы, на щёки, нос, брови, ресницы. Пока не словил его глаза, а они почти сразу же опустились. Уже не от страха, совсем не от него. От этого переворачивалась от счастья душа. Затягивал последний узелок на второй перебинтованной кисти, но когда собирался отстраниться, руку его ухватили чьи-то ласковые, шершавые после холода, пальцы. Сергей не смог удержаться, он в тот момент не успел и подумать. Губами, игнорируя лёгкую боль и покалывание на нижней от крупного кулака, Сергей прикоснулся к заботливым пальцам Михаэля, целуя сразу три со всей своей нежностью, которая копилась в нём все эти месяцы. - Спасибо, мой хороший. Сердце забилось. Мой хороший. Это сильно контрастировало с блядью, шлюхой, мразью, тварью, выродком, отродьем. Глаза защипало, но Йозеф улыбнулся, заговорил: - Ты почему на улицу в одной только кух`тке вышел? - Хотел понять, как тебе было плохо. - уголок его губ дрогнул, услышав маленькую укоризну. Уже знал, за какие проступки его будут постоянно ругать. - Я... я даже и не помню, что было холодно. - Михаэль смутился. - Куда же ты шёл? Парень слегка задумался, припоминая прошлый вечер. Помнил, что шёл будто в пьяном бреду, всё было в тумане, а разум твердил только одно. - К тебе. - Правда? Ему кивнули в ответ, тогда Сергей подобрал вторую его ладонь, так же припадая к ней губами. - Сех`ёжа, а благодах`ности... в щёчку пх`инимаются? Уши покраснели, волосы на затылке приподнялись, Нечаев это чувствовал. Глаза его чуть расширились и он нервно, даже испуганно, кивнул. Хрупкое тело осторожно наклонилось ближе, Сергей прикрыл глаза, по носу сразу ударил приятный запах ароматного чая, а в следующую секунду его прохладной щеки невесомо, боязливо, но с безмерным трепетом коснулись тонкие губы. Они слегка задержались, прежде чем Михаэль вернулся обратно в изначальную позицию. Повисла тишина, но была она такой приятной и комфортной, что выглядел сейчас офицер как самый последний влюблённый дурак. Он и был таким, чего совершенно не стыдился. - Чаю? - чуть ли не прошептал кудрявый парень. - М-можно. А шоколад есть? - Есть. Ты же покупал. - Точно... Немец поднялся с дивана, и Нечаеву пришлось нехотя отпустить его руку. Он смотрел ему вслед, а когда тот остановился за углом, обернувшись, вовсе отвёл взгляд, будто чем-то перед ним провинился, включая телевизор и почёсывая подбородок. Но терпеть он долго не мог, поэтому через две минуты уже полз на шатающихся от недосыпа, побоев и ночных переживаний ногах на кухню. А там его ждала картинка, которую он сам представлял чуть больше часа назад. Растрёпанный кудрявый врач, такой же уставший, его всё ещё трясло, ведь проспал он от силы пару часов, если не меньше. В чужой, совершенно ему не по размеру, одежде. Наливал им горячий напиток. Сергей не смог противиться своим чувствам, подошёл ближе, заглядывая через плечо. - Надо покушать, мой хороший, таблетка. - Может, попозже? - Не... - позволил себе провести носом по тонкой коже на шее. - Хотя бы бутерброд, я тебе сам сделаю. Пожалуйста? Отказать бы он не смог. Тем более, что рядом с товарищем Нечаевым всегда появлялся аппетит. Теперь, наверное, он станет ещё и сладкоежкой. Кожа покрылась мурашками, а запах шоколада теперь приятно мазал по носу. Губы аккуратно коснулись железы на шее, и Михаэль вздохнул, чуть дёрнув плечом от щекотки. - Хог`ошо, товах`ищ стах`ший лейтенант, как скажете. - М, так и скажу. Йозеф... а можно тебя тоже... отблагодарить? - За что? - прошептал он, поняв суть просьбы. - Просто за то, что ты есть. Интересно. Но ведь за это его и ненавидели. Серёжа... правда странный. - М-можно. На щеке губы парня оказались ещё теплее, чем на пальцах до этого. Невообразимо приятно, и без того дрожащие коленки немного подкосились, но крепкие руки сомкнулись где-то под плоским животом, чуть прижимая к себе со спины. - И как хорошо, что футболку не взял. На ком-то другом она смотрится гораздо лучше. Михаэль на это не ответил, застенчиво подавая офицеру кружку. Самого его отправили обратно в гостиную, хоть он был тем, кто изначально планировал поухаживать. Принесли ему сразу два бутерброда, получается, что его обманули. Ещё и заставили оба съесть. Против он не был, поэтому умял всё, не забыв закусить и шоколадом под пристальным наблюдением парня, сюрпающего из своего стакана, второй рукой ласково поглаживая тонкие ноги, разместившиеся у него на коленях. Про таблетку его главный врач тоже не забыл. - Сех`ёжа. - М? Нечаев вскинул брови и широко раскрыл слипшиеся веки, а его ладонь машинально, как будто делал он это всю жизнь, слегка погладила немного острую коленку и часть худого бедра. Задремал прямо на спинке, как только его кружка коснулась столика, а сам он откинулся на диван. - Спать пойдём? - Ты всё съел? - он забегал серьёзными глазами по деревянной поверхности, действительно её изучая. - Всё. - прошептал врач, не желая отрываться от лица напротив. - А таблетка? - Тоже. Как будто и не Сергей заглядывал пять минут назад ему в рот наблюдая, как она исчезла на чужом языке. - Хорошо. Нечаев улыбнулся, нехотя убрал руку с его ног, давая немцу возможность встать с дивана. - Спокойной ночи. Ну, вернее, утра. - улыбнулся, глядя в самые прекрасные карие глаза, пытаясь держать открытыми свои. Михаэль слегка изумился, вложил одну руку в другую в жесте, который Сергей давным давно научился понимать. Сергей испугался. - Ты чего? Всё в порядке? - А ты... не идёшь? - Так я здесь. - он похлопал по тёплой обивке, где секундой до этого лежало чьё-то тело. Немец примолк, Сергей пару секунд изучал его немного потухшее лицо. Улыбнулся. - Или можно... я с тобой? С радостью, которую боялся выплеснуть слишком сильно, заметил интересную улыбку. Поднялся с дивана, ждал ответа. Вместо слов тонкие пальцы взяли его за руку, потянув за собой. Будут спать до середины дня и ни разу не проснутся. Может быть, Сергей ещё какое-то время не уснёт, дыша в тёмный затылок, хоть и валило его с ног уже давно. Может быть, будет оставлять на волосах периодические поцелуи. Будет обнимать крепкой рукой уснувшего худенького врача, который во сне, в который он провалится сразу после встречи с подушкой, немного теснее прижмётся к крепкому, сейчас усыпанному синяками, как у него самого, телу спиной. Заснёт Сергей прямо так, пряча усталую, но свою самую счастливую улыбку в тёмных кудряшках, нежно прижав к себе Михаэля поперёк тела.