За волчьей ухмылкой

Девушку в чёрной броне отбросило в воздух. Она описала почти полный кувырок через плечо, впечаталась в стену и кулём рухнула на пол. Её противник опустил палочку. К тому времени, как он подошёл к Райт, она перевернулась на спину и кашлянула, вздрогнув всем телом. Пластины трансфигурированной брони потекли, будто расплавленный пластик, и чёрной жижей стекли на пол. — Рёбра? — профессор присел рядом и надавил пальцами под ключицей. Джойс напряжённо кивнула. — Лежи ровно, я наложу повязку. — Спасибо, — сказала она мягким, но сдавленным голосом и сильно закашлялась, содрогаясь всем телом. Закончив заклинание, Люпин помог ей сесть и выпрямился. — Сбавим темп. — Хрен там, — хмыкнула девушка, растворяя остатки брони на полу. — Я держусь меньше минуты, а вы даже не в полную силу дерётесь. — Ты способна защитить себя. — Люпин нахмурился, взмахом палочки убрал несколько засохших чёрных капель на волосах, заплетённых в растрепавшуюся косу. — И, насколько я понял, не собираешься идти в Аврорат или взломщики проклятий… В голосе звучал лёгкий намёк на вопрос. Чаще всего она удовлетворяла его любопытство, потому что чувствовала, что это удержит его от саботирования просьб. Шантаж неплох, но по большому счёту у неё было не так много точек давления — рабочее место, которое он и без того покинет в конце учебного года, и стыд перед директором. Призвать его к ответственности за выходки семнадцатилетней давности не подставляясь самой было сложно, и она была уверена, что Люпин это тоже понимает. Она сжала палочку в руке, раздумывая, что ответить. — Назовите это интуицией… — пробормотала она, наконец, игнорируя боль в груди. — Неужели сомневаетесь, что я наживу проблем? Люпин слегка улыбнулся. — Отвести тебя к мадам Помфри? — Не-а. Лучше помогите встать. Взмах палочки ополовинил вес её тела, и она без особых неудобств поднялась на ноги. Их занятия редко приводили к травмам серьёзнее синяков и растяжений, которые легко убирались чарами, но вот с переломами лучше было отправиться в больничное крыло. Попрощавшись, она вышла из класса и медленно зашагала к лестницам. Ей предстояло плестись ещё четыре этажа вверх. Люпин будет в её распоряжении ещё месяцев восемь, если не случится чего-то непредвиденного… а учитывая его должность, что-то непременно случится. Неудивительно, что она спешит. Прошлый год не только позволил ей выяснить подробности о Миртл, но и показал, что Волдеморт — исчезнувший в восемьдесят первом местный злодей — позаботился о воскрешении. Трумэн получил хорошую трёпку от матери за то, что вынес из семейной библиотеки несколько книг. В них Джойс надеялась найти объяснение, какой такой неведомой хренью был дневник Тома Риддла, потому что в Хогвартсе не оказалось ничего похожего. Собственно, в библиотеке Трумэнов в итоге тоже. Или Джойс хреново разбиралась в артефактах… в конце концов, над контейнерами для чар она буксовала уже больше года. Джойс остановилась на площадке между пролётами не столько потому, что нужная лестница ещё не прибыла, сколько взвешивая отложенную до лучших времён идею подключить к решению Люпина. Не связывать его с близнецами, конечно, пусть это и было бы намного эффективней, но… Чёрт. Что, если спросить его и про дневник? Джойс была уверена, — и уверенность эта раздражала почище соседства с Фоссет, — что появись у неё возможность расспросить Гарри Поттера, она бы уже поняла природу дневника. Но тот был не сильно доступнее своего покойного отца: и без всякого пассажира Джойс кристально ясно понимала, что любое взаимодействие с ним закончится для неё очень, очень плохо. Слишком странные слухи окружали обычного, в общем-то, мальчишку, слишком пристальное внимание уделял ему всегда отстранённый директор. После истории с Квирреллом Миртл едва ли не хвостом за ним носилась круглосуточно — исключая башню Гриффиндора, конечно. Несмотря на то, что защищены от призраков были только спальни, гостиная находилась под бдительным контролем факультетских призраков, чьё внимание привлекать было бы совсем уж некстати. Повезло ещё, что удалось подслушать разговор мальчишки с Дамблдором в конце года. Джойс тогда валялась в отключке в другом конце больничного крыла, а попытавшаяся её навестить Миртл оказалась в нужном месте в нужное время. Тогда Джойс и узнала сразу несколько вещей: Волдеморт не мёртв и пытается вернуться. Судя по тревожащим оговоркам Дамблдора, убить его намного сложнее, чем обычного волшебника. Именно он был той мерзостью, что едва не взорвала разум Джойс днём ранее. Снейп, исходивший ядом от одного взгляда на Поттера, пытался его спасти. Директор строит планы вокруг Поттера — может, не первостепенной важности, может, просто предполагает, что тот пригодится позже, но… но приближаться к Поттеру Джойс нельзя. И это «нельзя» было костью в горле, слишком уж много ответов тот в себе содержал. И ещё больше вопросов, которые, Джойс была уверена, стоит задать себе, пока не стало поздно. Но тягаться с местной помесью Эйдолона и Контессы ей было не по силам. Буквально. *** Разрешение Люпина пришлось кстати. Мадам Пинс привыкла видеть её в Запретной секции и уже не стояла коршуном над плечом, как в первые посещения, пока Джойс выбирала книгу. Даже студентам с разрешением не позволялось выносить книги из Запретной секции за пределы библиотеки, так что Джойс изучала их в читальном зале. В этом были свои плюсы: в этом случае книги, которыми она интересовалась, не записывались в её билет. За время обучения она пролистала, кажется, половину всего, что хранилось в библиотеке, но с первых дней приоритетными направлениями для изучения стали порталы, время и архивы. Порталы — в надежде получить подсказки, как отыскать дорогу в другие миры. Родной по большей части разрушен, но её устроил бы любой знакомый, из которого она могла бы связаться с командой и выяснить, что с ней произошло. Время — потому что очнулась она в восемьдесят шестом, в собственном теле, но десятилетнего возраста. Возраст удалось определить благодаря поступлению в Хогвартс через год, когда ей «исполнилось» одиннадцать. Время на всех Землях шло примерно параллельно, и на своей она родится только в девяносто четвёртом… Здесь же годом её рождения значился семьдесят пятый, а днём — тридцатое ноября Сары Ливси. Архивы… ну, ей нужно было выживать здесь, а для этого нужна информация. Слава бюрократии, её обрывков в газетах, бюллетенях и публичных ведомостях хватало для общего понимания расстановки сил. Недавно она как раз вернулась ко времени. Точнее, к правилам и законам, ограничивающим использование Маховиков, — портативных машин времени, после череды неудачных экспериментов используемых исключительно для решения мелких бытовых проблем. Что третьекурсница с Гриффиндора пользуется одним из них, становилось очевидным для любого, кто заглянул бы в расписание Грейнджер. Миртл же заметила, как та пропадает и появляется в разных частях замка, бывает в нескольких местах одновременно. К сожалению, магглорожденность девочки подразумевала только один способ получить во владение Маховик — из Отдела Тайн по поручительству декана факультета. Внимания этих маньяков от науки Райт старательно избегала с самого появления здесь… Несложно было предугадать, что, раскрыв информацию о своём иномирном происхождении, она закончит жизнь в их застенках. Жаль, конечно, Маховик бы пригодился… но основной стратегией выживания было держаться от гриффиндорки подальше, насколько это возможно в закрытом замке. *** В начале ноября она очнулась поздним вечером и довольно долго лежала, не шевелясь, и смотрела в окно. Пошедшая на спад луна ненадолго выглянула из-за туч, заливая пол Больничного крыла серебряным светом, и в нём всё почему-то казалось чёрно-белым… Физическая боль никогда не мешала действовать; игнорировать её было просто… Поэтому было даже нечто забавное в том, как легко дементоры сокрушали Джойс одним присутствием. Её по́ходя выбрасывало в адский водоворот воспоминаний: распятый под потолком Брайан, чья грудная клетка вспорота и раскрыта, будто дверцы настенных часов; Тейлор, которую показывал ей боггарт, и Хепри, которой она стала; мёртвый Реджи и обвиняющие взгляды родителей; жуткая груда плоти, в которую превратилась Виктория, всем своим существом тянущаяся к в ужасе глядящей на неё Амелии — но это уже не пустые картинки, создаваемые боггартом, лихорадочно пытающимся добраться до её страхов. Нет. Каждое воспоминание наполняло жуткое понимание, как именно она была виновна в случившемся. Каждая её ошибка в попытке сохранить контроль над ситуацией. Каждое неверное предположение, на котором она строила теорию… которая обрушивалась в самый неподходящий момент, погребая под собой кого-то. Каждая деталь, которую она упустила из виду, и не смогла предотвратить, не рассчитала силу. Джойс горько усмехнулась: имей этот мир доступ к осколкам сил, она бы уже получила свою обратно благодаря дементорам. Вместо этого ей досталось только несколько часов забытья, полного оживших кошмаров. Что ж, ей везло и меньше. Раздражало только, что из двух известных способов бороться с влиянием дементоров — чар Патронуса и продвинутой окклюменции — ей оставались недоступны оба. Но пора было возвращаться. Она откинула одеяло и медленно села, потянулась за палочкой, активируя наложенную мадам Помфри следилку, и та не замедлила себя ждать. Ответив на вопросы медведьмы, и уверив, что заснёт и без зелья, она осталась одна и прошептала звукоизолирующие чары. Кроме неё в лазарете была занята ещё одна койка; Джойс не хотела разбудить пациента или снова привлечь внимание мадам Помфри. — Ужасно выглядишь, — раздался бесплотный голос. — Но всё же получше покойницы, правда? — поморщилась Джойс. — Не желаешь вылезти? — Не желаю, — хмыкнула стена голосом Миртл. — Малыш Гарри частенько оказывается свидетелем того, что не предназначалось для его глаз. Джойс прищурилась, пытаясь разглядеть своего соседа, но тот лежал на другой стороне прохода. — Чёрт… ладно. Постараюсь утром свалить пораньше. — Угу. Повезло, что днём тебя прикрыли ширмой, а то тут проходной двор был. — Ты торчишь тут с самого матча? — удивилась Джойс. — Не то чтобы у меня было много развлечений, — проворчала Миртл. — А ты забавно стонешь и зовёшь мамочку во сне. Не дождавшись ответа, Миртл всё же выглянула из стены и закатила глаза. — Ты была без сознания. Но тут крутились все, кто тебя интересовал — Поттер, Лавгуд. Даже Люпин заходил. — К Поттеру? — И к тебе. Застал Лавгуд, но она — вот удача-то! — молча сбежала. Ты бы её успокоила что ли, бедняжка перепугалась, когда ты рухнула замертво на трибунах. Это ведь она упросила тебя сходить на матч? Джойс вздохнула, укладываясь обратно. Только избавлять Лавгуд от чувства вины ей и не хватало. — Разберусь, — буркнула она, прикрывая глаза. — Люпин-то что? — Да кто ж его разберёт… спросил Помфри о Поттере и тебе. Она упомянула, кстати, что ты тоже сиротка. Постоял, посмотрел. Палочку не доставал, ничего не трогал, так что… не знаю. Беспокоился, может? Джойс хмыкнула. Ну да, это похоже на Люпина. Больше о Поттере, конечно, но с ней он тоже вёл себя вполне дружелюбно. Она допускала, что где-то в мире могут существовать безоговорочно добрые люди — благородные, сострадающие, прощающие — вот только в её представление это не вязалось с развитым интеллектом. А Люпин на удивление трезво мыслил… С другой стороны, не то чтобы она была специалистом по добрым самаритянам… совсем наоборот, вообще-то. *** Время бежало быстро. Вновь позаимствованная у близнецов карта показывала пустые коридоры четвёртого этажа, как и рассчитывала Джойс. Она могла обойтись помощью Миртл, но не хотела рисковать: если бы этот ход оказался под присмотром, пришлось бы быстро искать другой способ выбраться из школы, и вот тогда бы карта очень пригодилась. К тому же ещё было неизвестно, насколько гладко пройдёт возвращение. Спрятавшись за статуей Ганхильды из Горсмура, Джойс убрала карту в карман, коснулась палочкой статуи ведьмы и прошептала: «Диссендиум». Горб старухи открылся, Джойс поспешно нырнула в отверстие. Низкий, узкий коридор петлял, словно нора гигантского кролика; Джойс то и дело спотыкалась, недобрым словом поминая его создателей и одну беспокойную ведьму. Если это могло подождать до похода в Хогсмид, Джойс… мило улыбнётся и вернётся обратно, разумеется. Слишком дорого ей далось налаживание контакта, чтобы перечеркнуть зарождающееся доверие. Да и не производила эта девчонка впечатления паникёрши. Ладно, ещё немного и можно будет аппарировать — лезть в подвал Сладкого королевства после закрытия было слишком опасно. Хозяева наверняка использовали чары, а Джойс совсем не улыбалось объяснять аврорам, что она решила отлучиться из школы, а не ограбить магазин. Обратно придётся так же, и это будет намного опаснее — большой риск промазать и погрести себя заживо в пяти футах от подземного хода. Но лучше так, чем попасться патрулирующим деревню дементорам. В крайнем случае попробует переместиться в Визжащую хижину и оттуда пролезет под Гремучую иву. Ну, или заночует в хижине. Коридор пошёл вверх. Джойс, повернувшись на месте, с хлопком исчезла из потайного хода. Литтл-Ньюкасл был крошечной деревенькой в графстве Пембрукшир на западе Уэльса. Этим летом Джойс пришлось повозиться, чтобы отыскать его, а потом выдержать поездку на Ночном рыцаре с оттенком ностальгии по безумным скачкам на монструозных собаках Суки. Ещё сложнее было убедить Лобоска — хаффлпаффку, годом ранее выпустившуюся из Хогвартса — что она пришла с миром. У Джойс не всегда выходило располагать к себе людей, но она умела быть настойчивой. На четвёртом курсе она видела, как хаффлпаффка спасла жизнь однокурснику, которого проклял тёмный маг. Найдя описание проклятья, она впечатлилась ещё больше… Лобоска была робкой и недоверчивой. Когда перед выпуском Кьяры рискнула поговорить в открытую, та испугалась и откровенно шарахалась от неё оставшиеся недели. Джойс бы и рада оставить её в покое, но целители были слишком ценны, чтобы ими разбрасываться. Поэтому в первое же лето после совершеннолетия она отправилась в деревеньку, куда недавно перебралась Кьяра. В ней было около трёх десятков домов, один из которых Лобоска получила в наследство от бабушки-магглы по отцовской линии. Джойс тогда пришлось непросто. Кьяра тяжело переживала невозможность продолжить обучение на целителя. Чтобы получить лицензию, нужно было отучиться три года и сдать экзамены, но родители не смогли — или не захотели, как подозревала Джойс — оплатить дольше первого года. Совмещать обучение с подработкой было невозможно из-за насыщенной программы обучения. А претендовать на стипендию могли только студенты-люди. Джойс тогда взвесила все за и против… в конце концов, она уже спонсировала технарей, а учитывая её планы на будущее, Кьяра была намного ценнее. Так она лишилась почти всех сбережений за шесть лет — пятисот галлеонов — в обмен на личного целителя. Кьяра насторожено отнеслась к деньгам, но приняла их. Это была единственная возможность получить профессию. Конечно, шансы на карьеру в Мунго с её болезнью были мизерными, но целитель нужен и тем, кто не может или не хочет обращаться в больницу, а в законе об оборотнях не было запрета на предоставление услуг… Взаимная клятва о непричинении вреда сбавила градус напряжения в отношениях, но Джойс была уверена, что не числится в доверенном кругу девушки и удивилась, получив письмо с просьбой о встрече. — Проходи, — Кьяра впустила её в дом. Судя по виду, она не спала несколько ночей; грязные серебристые волосы были собраны в тугой пучок на затылке. — Что случилось? — Джойс прошла за ней в гостиную. — Ты сказала, это срочно. — Да, — она замолчала, кусая губы. Джойс нахмурилась. — Это… я просто не знаю, к кому обратиться. — Ла-адно. Ты написала мне, я здесь. Так что можешь просто рассказать… — Джойс неопределённо помахала рукой, — что бы это ни было. Кьяра нервным жестом вцепилась в цепочку на шее. Джойс с трудом удержалась от смешка, когда узнала, что та носит кулон с лунным камнем, и хорошо, что ей это удалось: кулон оказался подарком бабушки, с которой Кьяра была ближе всего в семье. — Помнишь Оливию Робертс? Я рассказывала, что она пропала… — Джойс помедлила, но кивнула, припоминая. Соседка, с которой Кьяра проводила время в детстве, до того как стала жертвой оборотня и перестала навещать бабушку. Девушка пропала без вести пару лет назад и Кьяра сетовала, что смогла бы найти её, если бы переехала на полгода раньше. Джойс тогда промолчала. Пусть магия и могла помочь в поисках, но вот вернуть жизнь, если Оливия была убита, не могли никакие чары. — Она вернулась. Недавно. Кьяра замолчала. — Э-э-э… это же хорошо? Поздравляю. — Да. Только… она… с ней произошло что-то плохое. Она очень изменилась. Родители решили отвезти её в город, в психиатрическую лечебницу. Джойс поджала губы. Сколько несчастий могло случиться с девушкой-подростком? — Может… может, это неплохо? Ей нужна помощь и врачи смогут ей помочь. Ты же знаешь, что чарами психика не лечится. — Да, — бесцветно повторила Кьяра и набрала воздуха в грудь: — Я обследовала её. Подумала, что смогу помочь хоть чем-то и… там следы Обливиэйта и Круцио, и… и… Она подавилась воздухом, и губы её затряслись ещё сильнее. — Кьяра, — мягко позвала Джойс. — Мне очень жаль… — Я обратилась в Министерство. — Лобоска справилась с собой, но голос звучал глухо и безэмоционально. — Они… В общем, они не будут этим заниматься. Джойс чувствовала, как в груди поднимается злость. Она знала, что предубеждения против оборотней сильны, но… блядь. Одно дело знать, другое сталкиваться с этим самой. Здесь же наверняка сыграло роль и то, что жертва — обычная маггла. — Понятно, — ровно сказала Джойс. — Можно… можно мне посмотреть на неё? Кьяра кивнула. Из неё будто выпустили весь воздух, а голубые глаза выцвели. Джойс ненавидела чувствовать себя беспомощной, но что она могла сделать? Она не легилимент и не могла восстановить затёртые Обливиэйтом воспоминания, а других зацепок не было. Когда они пробрались в комнату, Оливия спала. Очень худая и бледная, она выглядела даже младше Джойс, хотя была ровесницей Кьяры, но оставалась очень красивой. Волосы были коротко острижены и горели рыжим пламенем в неверном свете Люмосов. — Она обрезала волосы ножом в одну из первых ночей… сильно поранилась, — Кьяра прокашлялась. — На следующий день миссис Робертс постригла её машинкой. Джойс кивнула. Возвращалась она слишком глубоко погружённая в свои мысли, чтобы порадоваться точности аппарации. Время было уже далеко за полночь, и Джойс пришлось прождать минут пятнадцать, пока Филч уберётся из этой части замка. Уже собираясь вылезти, она заметила ещё одну точку в спящем замке, спешащую по своим делам, и замерла с занесённой над картой палочкой. Питер… Петтигрю?.. Как это возможно? Тёзка? Джойс не встречалась эта фамилия, но первокурсника, например, она могла и проглядеть. Но что первокурсник делал бы ночью в Северном крыле замка? Со всё возрастающим изумлением Джойс наблюдала, как тот сближается с точкой, подписанной именем Северуса Снейпа, и благополучно расходится с ней. Очнувшись, Джойс всё-таки выкарабкалась из горба одноглазой ведьмы, но по дороге в спальню заглянула в туалет Миртл. Та, вскинув брови, выслушала её просьбу и спустя пару десятков минут вернулась, заявив, что Северная башня пуста, не считая спящей в своих покоях Трелони. Снейп к тому времени уже перебрался в Астрономическую башню. Чуть позже, ворочаясь в постели, Джойс продолжала перебирать варианты. Это мог быть призрак? Обычные на нём не отображались, даже Миртл. Если же он был исключением, вроде миссис Норрис, которую единственную из всех животных показывала карта… Нет, всё равно не выходит. Миртл бы заметила его, призракам проще найти друг друга — именно поэтому Миртл и избегала факультетских гостиных. Ладно. Что если это был живой Петтигрю. Невидимый, если разминулся со Снейпом, или… ну да, или в анимагической форме. Эта мысль заставила её встревоженно замереть. Если он был жив… Что он делал в Хогвартсе? Почему прятался? Если он был жив… Блэка посадили за его убийство, посадили пожизненно, но Петтигрю продолжал прятаться тринадцать лет. Почему? Чего боялся? Были ли у него основания подозревать, что Блэк сможет сбежать из Азбакана? После прочитанных газетных статей у Джойс сложилось впечатление, что тот едва ли не добровольно туда сел… Она зажмурилась и повернулась на бок. Этой ночью ей снилась рыжая девочка-маггла, которая бежала от полчища крыс по коридорам волшебного замка, а в каждом окне за ней гналась полная луна. *** — Ещё слишком рано для тренировки, — покачал головой Люпин, увидев её на пороге своего кабинета во вторник. — Знаю, профессор. — Она потрясла зажатой в руке тетрадью. — Я с теоретическим вопросом. Люпин, приподняв брови, наблюдал, как она протискивается мимо него внутрь. — Тебе знакомо понятие субординации? — Смутно. Это что-то из военного дела, да? Люпин вздохнул, забирая протянутую тетрадь, и сел за стол, надолго погрузившись в чтение. Джойс устроилась в кресле, скрестила руки на груди и прикрыла глаза. Дневник Риддла не давал покоя, пусть Миртл и не ожидала от неё помощи, но… Но свои долги она привыкла платить, а Миртл пару раз спасала ей жизнь — с василиском и тем же Квирреллом. И всё же вмешивать Люпина показалось слишком опасно. С Оливией Робертс он тоже не мог помочь. Джойс достала подборки Вестерн Мэйл и Эхо Южного Уэльса за последние несколько лет, но в них не было заметок даже о пропаже Робертс, так что вряд ли найдётся что-то полезное. А единичный случай и вовсе ставил крест на возможности расследования… не с её нынешними возможностями уж точно. Это… злило. Может быть, она сможет найти легилимента, который возьмётся за это… И денег заодно, потому что стоить работа мастера будет немерено, а кто-то неопытный с тем же успехом изувечит сознание Оливии до неузнаваемости… — Для чего тебе это нужно? — Школьный проект, — ласково улыбнулась Джойс, открывая глаза и откладывая размышления на потом. Люпин отложил тетрадь и посмотрел на неё в упор. — Я не позволю тебе вредить другим ученикам. Джойс прищурилась, и он нетерпеливо махнул рукой: — Я знаю, что в твоих руках сделать моё будущее чуть сложнее, чем оно видится сейчас. А ты знаешь, что я могу отплатить тем же. Она выпрямилась в кресле и положила руки на подлокотники. — И всё же вы взялись за моё обучение. Какое-то время Люпин молчал, колеблясь. Всё-таки маленькая игра в «я знаю, что ты знаешь, что я знаю… но мы не произносим этого вслух» была удобной. Но ей и правда хотелось услышать ответ. — Мне кажется, что тебе это действительно нужно. Я недолго тебя знаю… но твой боггарт очень специфичен. Сомневаюсь, что тебя мог напугать маггловский фильм. — Может, у меня развитое воображение, — огрызнулась она. — Возможно. Реакция на дементоров тоже говорит о многом. — О чём же? Люпин подбирал слова, и тон его был слишком ровным… может, конечно, он просто вымотан после полнолуния. А может ей не понравится ответ. Люпин сложил ладони на столе перед собой. — Дементоры заставляют своих жертв снова и снова переживать худшие воспоминания. — Он осторожно подбирал слова. — Сложнее всего с ними бороться людям, перенёсшим много боли и страданий… и мало счастливых моментов. Потери и лишения делают нас уязвимыми и людям сложно не то что призвать Патронуса, но и просто остаться в сознании… — И вы пожалели меня. — Джойс неприятно усмехнулась. — Бедная сиротка с тяжёлой судьбой. — Я решил, что тебе пригодится умение защитить себя, — спокойно поправил Люпин. — Возможно, это непрофессионально, но я принял твои правила. — Он приподнял тетрадь. — И буду им следовать, пока ты не причиняешь вреда другим ученикам. Джойс поджала губы. — Вы расспрашивали обо мне учителей? Люпин покачал головой. — Это могло привлечь внимание, а я обещал конфиденциальность. — Если бы вы сделали это, то узнали, что я ни разу не проклинала однокурсников. Учебные дуэли не в счёт. — Я бы узнал, что ты ни разу не попалась на этом, — заметил Люпин. — Большая разница. Джойс уже не скрываясь закатила глаза. — Вы бываете большим занудой. — Мне говорили, — слабо улыбнулся он. — Я бьюсь над этой задачкой второй год… даже с вашей помощью я вряд ли управлюсь за оставшиеся месяцы. И могу пообещать, что не использую это до окончания Хогвартса. — Твоему слову можно верить? — Она смерила его раздражённым взглядом, который Люпин проигнорировал. — Среди твоих принципов есть честность? Это было неожиданно неприятно. Ей приходилось работать против вчерашних союзников, но она всегда старалась избегать лжи, пока оставалась возможность. И уж тем более не по таким смехотворным поводам. Даже эти артефакты близнецов ей понадобятся больше для слежки, чем для боя. Первым порывом было ударить в ответ, но… тренировки были нужны ей не меньше помощи с чарами, как и лояльность Люпина — с ней всё было в разы проще. Впрочем, она ведь не обязана при этом быть милой. — Лучше. У меня есть цели, — холодно отрезала она. Он не понимал, она видела это по глазам и позволила себе улыбнуться: — Вы можете быть преданы цели или набору принципов. Никогда — и тому и другому, как не можете хранить верность двум любовницам сразу. — Ты кажешься слишком молодой для подобного цинизма, — негромко произнёс Люпин. Он выглядел обеспокоеннее, чем в начале разговора, но не проявлял нетерпения. — Мне положено. — Она встала и прошлась по комнате, стараясь унять вспышку раздражения. — Вы сковываете самого себя, если не можете расставить приоритеты. — У подобной свободы слишком дорогая цена… — Свобода не стоит ничего. Это просто ещё одно слово, обозначающее, что терять нечего. Он провёл рукой по щетине, не спеша отвечать. Джойс остановилась напротив стола. — Я не озлобленный волчонок, которым вы меня сочли. Может, я и сталкивалась с вещами… с разными вещами. — Джойс вздохнула и потёрла переносицу. — Но, поверьте, у меня большой опыт в том, чтобы не становиться чудовищем. Мои цели не подразумевают ритуальные убийства младенцев, или что их нельзя добиться бескровно… вообще-то, я очень рассчитываю на мирное их достижение. Она помолчала, отвела глаза. — Я просто всегда могу определить, что важнее. В любой момент. Только так можно выжить. Тишина. — Я не считаю тебя чудовищем, Джойс. — Она посмотрела на Люпина. Он почти стискивал в руках злосчастную тетрадку с её записями, но говорил очень тихо. — Я говорил не об этом. Она шумно выдохнула, удивляясь, что так рассердилась. — Знаю. Вы говорили о честности. И, надеюсь, оцените её. Репутация — такой же капитал, как и деньги, и на ней завязано слишком многое, чтобы рисковать… Так что да, моим обещаниям можно верить. Сэр. ***