Сделка

      Дышать было тяжело — лёгкие будто разрывались, а в горле скребло так, словно через него просеивались осколки стекла. Вместе с тем каждый более-менее успешный вдох порождал у самой гортани колкий спазм, заставляющий закашливаться и лишать грудь тех крох воздуха, которые всё же удавалось набрать. Ей и раньше бывало больно, но настолько — нет, ещё никогда. Утешало лишь одно — удар получилось ослабить, и он вышел, скорее, инерционным, чем направленным. Сплетённое заклинание вступило в силу за жалкие мгновения до того, как взбешённый кланфир врезался в неё. Заострённый клюв на вытянутой морде даэдра явно собирался проткнуть её насквозь, но призванный щит уберёг от этого, сформировавшись точно на том меридиане, где находилась шея кланфира.       Борясь с непреодолимой жаждой воздуха, Вирили чуть не потеряла связь с происходящим, как и контроль над собой. Когда дыхание наконец стало выравниваться, а боль в груди ослабла, она обнаружила себя лежащей на земле. Множественные ямы, полосы и гребни в толще устилающего пол песка говорили о том, что она, похоже, неосознанно металась по нему, точно безумная. Перепачканная мантия лишь подтверждала сию догадку. Но момент был не тот, чтобы беспокоиться о внешнем виде. Совсем не тот.       Вирили поглядела на центр ритуального зала, который — с разрешения магистров, разумеется — заняла всего-то… час или два назад? Сколько прошло времени? Она поглядела на изувеченный труп кланфира, лежащий неподалеку. Отделённая от скрюченного тела голова валялась в нескольких шагах. Казалось, будто даэдра всё ещё смотрит на Вирили, хоть глаза у него уже и успели остекленеть. А ведь эти налитые кровью глазища она и увидела, когда впервые очнулась после произошедшего. Что-то пошло не так. Может быть, использованное заклинание исказилось? Вирили не собиралась призывать никаких кланфиров. Её задумка заключалась совершенно в ином. С той стороны должно было ответить куда более могущественное существо. Не Принц Обливиона, конечно, но какой-нибудь тамошний лорд или приближённая по статусу демоническая тварь. Кто-нибудь у кого хватило бы мозгов на разговор, обсуждение и возможную взаимопомощь, а не на тупое насилие, которым, как ошибочно полагали многие, только и живут даэдра. Вместо всего задуманного получилось вот что: был грохот, очень похожий на взрыв, воздух наполнился треском ломающихся колдовских матриц, в зале заметно потемнело, он наполнился потусторонней энергией и… всё, дальше непонятно. Придя в себя, Вирили осознала, что лежит у стены, видимо, отброшенная сюда всплеском порушенного заклинания, а потом увидела бесцельно бродящего по залу кланфира. Он тоже её увидел и… дальше произошло остальное.       Всё пошло прахом. В чём же она ошиблась? Вирили разочарованно простонала ругательство и, уперев руки в песок, встала на колени. Задержавшись в таком положении, девушка осторожно ощупала грудь под одеянием. Прикосновение снова вызвало спазм, и кашель не заставил себя долго ждать, но лучше уж знать насколько сильно она чуть было не приблизила себя к могиле. Вытерпев болевую реакцию, Вирили одной рукой замотала шарф, а после ослабила шнуровку на воротнике мантии, обнажив часть кожи. След в месте удара — чуть ниже ключиц — выглядел внушительно — огромное тёмное пятно, наливающееся краской ближе к центру. Сюда и ударил клюв кланфира. Велотова задница, если бы заклинание завершилось жалким мгновением позже, то Вирили точно обзавелась бы лишним отверстием в теле.       Встать удалось с большим трудом. Ослабевшие ноги дрожали, под кожей обезумевшими табунами бегал озноб, возобновлённое с трудом дыхание по-прежнему порождало отголоски боли в груди и горле. Кое-как выдерживая всю эту многостороннюю пытку, Вирили поковыляла к воротам. Благо, что она решила работать на первом этаже башни, иначе пришлось бы ещё пользоваться левитационным спуском, а этого ей судьба точно не дала бы пережить спокойно — общие ощущения говорили о том, что желудок вот-вот вывернется на изнанку.       Преодолевая центральную часть зала, Вирили разглядела в песке свои бывшие старания — ритуальный круг. Сложная система рисовки требовала точнейшего — практически на абсолютном геометрическом уровне — проведения всех линий, необходимые руны надлежало писать не на простом даэдрическом диалекте, а на усложнённой его форме. Кроме всего прочего, в ритуале потребовалось больше десятка чёрных камней душ, ради получения которых Вирили пришлось усердно поработать на одного из магистров. Добывать такие инструменты становилось всё сложнее, ведь рабовладение в Морровинде упразднили, а иных «законных» методов использовать силу чьих-то душ практически не существовало, хоть к чужакам-некромантам обращайся за помощью. Да, в Садрит Море ещё были рабы, но поставлять их сюда почти перестали. Да что там поставлять, вообще никто не желал прибывать на Вварденфелл после учинённого Красной Горой ужаса несколько лет назад.       Вирили уже хотела идти дальше, когда заметила один из использованных камней. Присыпанный песком, тёмно-фиолетовый кристалл на вид казался целым. Не желая так беспечно разбрасываться ценными приобретениями, девушка нагнулась и подобрала камень, но почти сразу с печальным выдохом бросила обратно на землю — внутри не ощущалось присутствия какой-либо энергии, а крошечная трещина у самого основания кристалла ясно давала понять, что предмет теперь бесполезен.       Взгляд Вирили резко переметнулся и замер на том, что было чуть правее песчаной горки, под которой обнаружился камень. Сперва она не обратила на это внимания, решив, что это просто песок лёг таким неровным образом, но теперь… Отпечаток в сыпучей породе совершенно точно был следом ноги. Именно ноги, а не кривой когтистой лапы, так что вариант с кланфиром отпадал. Несколько раз моргнув, Вирили поглядела дальше и увидела целую вереницу следов. Частично засыпанные и порушенные формой, но всё равно различимые, они вели к воротам. У сердца Вирили чуть колыхнулась струна беспокойства. Она видела и боролась только с кланфиром, но, быть может, это был не единственный пришелец? Кого ещё она могла случайно призвать вместо желаемого? Вариантов, на самом деле, было немного — всё сводилось к обитателям Обливиона, имеющим ноги, максимально похожие на мерские или человеческие: дреморы, зивкины, аурил, мазкины, ну и — на самый крайний случай — какой-нибудь недоношенный зивилай нестандартно маленьких размеров.       — Теперь ещё и эту тварь ловить по всему городу, — зачем-то вслух проговорила Вирили и, вновь изучив вереницу отпечатков ног, последовала по ней к выходу.       Она оказалась совсем не готова. Когда щелчок пальцами реализовал задуманное заклинание, и врата башни распахнулись, первым, что Вирили ощутила был жар. Горячий воздух буквально дохнул на неё, будто она оказалась перед мордой мифического дракона. Следом грянул шум, а после глаза заслепил яркий свет. Вирили замерла на пороге, прищурено лицезря картину, которую не ожидала увидеть ни единой извилиной мозга и разума. Грибная башня, растущая через дорогу, была объята пламенем и клубами чёрного дыма; пролегающая ниже города островная долина освещалась огненным заревом, а перед самой башней развернулся бой между несколькими данмерами-магами и группой закованных в тёмную броню существ. Вирили едва успела моргнуть и что-либо подумать, когда один из чужаков рванулся в атаку. Взмах тяжеленного на вид молота не встретил сопротивления, а несчастный не успел отступить или закрыться заклинанием. Размозжённая и снесённая с плеч голова колдуна полетела прочь, а остальное тело рухнуло на дорогу. Напарники убийцы — всего их было, кажется, пятеро — следуя его примеру, тоже кинулись на магов. Данмеры почти синхронно бросились бежать, лишь один из них широко взмахнул руками и перед неприятелями появилась почти прозрачная колдовская стена, на которую те тут же налетели.       Вирили не верила глазам, а ещё больше ушам. Отовсюду раздавались крики, шипело пламя, трещало что-то кем-то разрушаемое. Находясь в башне, она не слышала и не подозревала всего этого хаоса из-за наложенных на строение специальных чар, суть которых была в защите обитателей и их исследований или работы от возможных «шумовых раздражителей» со стороны. Вирили с трудом заставила себя внимательно посмотреть на тех пришельцев, которые недавно сошлись в схватке с её собратьями-колдунами по Дому. Головы не каждого из них были закрыты шлемами, что позволило сразу понять их природу. «Дреморы», — осознала девушка, разглядывая серую кожу даэдрических существ и характерные для них короткие рога, растущие из лбов.       Над головой раздался жуткий треск. Вирили подняла взгляд, а уже через секунду, не сдержав испуганного вскрика, и, не видя иного выхода, сделала шаг назад и толчком заставила себя намеренно упасть на спину. В то место, где она только что стояла, рухнула искривлённая грибная «ветвь-ножка» со всё ещё полыхающей шляпкой. Нос забился вонью горящих спор, к лицу опасно подлетело несколько светящихся пламенем угольков. Вирили поспешно отпрянула и, отползая назад, уткнулась спиной в створку открытых ворот. От резких движений её замутило.       Какое-то время она полулежала, стараясь просто дышать, терпеть вернувшуюся боль и думать. Вот только всё мысли утыкались в успевшую выстроиться плотину ужасного осознания. На Садрит Мору напали. На Телванни напали! И нападавшие, вне всяких сомнений, были из Обливиона! Вирили знала о даэдра достаточно, чтобы уже связать воедино необходимые нити мыслей. Барьер между Нирном и Обливионом, как всех убеждали давно дошедшие из сердца Империи вести, был вновь укреплён, а последствия Кризиса Обливиона повсеместно устранялись. Это значило, что всё вернулось на круги своя, и даэдра вновь были лишены возможности проникнуть из своего мира в этот сами, по собственному желанию. Исключением могли стать лишь некоторые — вероятно, очень могущественные представители их расы. Остальные варианты вторжения упирались в единственное и простое правило: даэдра надо было умышленно пригласить.       Поперёк горла Вирили встал ком паники. Все эти крики и пожары. Появление дремор ещё можно было объяснить как-то сторонне, но это было бы глупым самообманом. Она же ведь хотела именно этого — пригласить кого-то с той стороны, вступить в контакт и… договориться. Похоже, проведённый ритуал всё же сработал, а тот, кто ответил на зов — тот, чьи следы остались в башне — успел как-то организовать проход в Нирн и для своих «товарищей».       Позор, но Вирили ощутила в глазах пелену слёз и тут же закусила нижнюю губу, пытаясь противостоять вновь забившей всё тело дрожи. О, все возможные боги, что же она натворила? Всё же ведь было рассчитано, проверено и перепроверено, использовались верные компоненты. Почему?       Грянувший где-то в отдалении взрыв испугал, но и одновременно отрезвил мысли. От одного представления того, как она сейчас выглядит, Вирили стало противно. Да ведь она сейчас ведёт себя подобно перепуганному младенцу, который ещё не познал ни единого таинства в своей жизни. Вирили Нелорен не была столь убогой и недостойной. Она дочь архимагистра Телванни, она сама Телванни в конце концов, а не какая-нибудь жалкая магичка, шарящая по пыльным библиотекам в поисках знания о том, как без боли вытянуть занозу из пальца.       Обширный вдох вновь зажёг место удара на груди болью, но кашель в этот раз удалось сдержать. Стараясь не обращать внимания на тошноту — теперь уже от вони горящих грибных деревьев — Вирили привстала, опираясь спиной о стену и створу ворот. Задержавшись в полувыпрямленном положении, она поглядела на дорогу и никого там не увидела. Похоже, те дреморы её не заметили и куда-то ушли. Убедившись в этом, Вирили сконцентрировалась, изогнула пальцы обеих рук нужными знаками и прошептала заговор. Мир вокруг не изменился, а вот она сама для мира изменилась — исчезла, точнее говоря.       Чары невидимости сами по себе были недолговечны, так ещё и слабость подливала масла в огонь. Разделяя все имеющиеся силы, Вирили направляла часть их в контроль заклинания, а другую в ноги и продолжала идти. Окидывая взглядом всё, что только можно было и подмечая каждую деталь, она двигалась по главной кольцевой дороге, которая охватывала собой сердце Садрит Моры и могла привести в любую башню, а также на рыночную площадь и к спуску в нижний город, где находился порт — по сути, главный вход и выход из города. Если куда и следовало сейчас пойти, то это туда. В нынешнем состоянии Вирили не могла ничем помочь, а в остальном городе, куда, вероятно, сейчас спешили все, удастся разыскать помощь и узнать о точных масштабах происходящего. «Куда уж точнее», — думала при этом она, с откровенным ужасом наблюдая за продолжающими устремляться ввысь столбами чёрного дыма. Главные башни, к счастью, огонь пожара почти не охватывал, либо же его успели затушить их обитатели.       Вскоре Вирили увидела и первое мёртвое тело. Первое, если не считать того обезглавленного дреморой бедолаги, разумеется. На обочине, зацепившись руками за деревянную изгородь, а корпусом и ногами вывалившись на дорогу, лежала женская фигура. Одета она была не в мантию, а в простую, выглядящую довольно грубо и небрежно одежду. Интереса жертва не представляла, но Вирили всё равно зачем-то приблизилась, обошла мертвеца вокруг и поглядела на уткнутое в землю лицо. Запёкшаяся кровь из обширной раны на шее не дала детально рассмотреть черт профиля, но главное — острые уши и цвет кожи — были вполне различимы. Босмерка. Чужачка. Вероятно, из нижнего города — какая-нибудь торговка или чья-то ассистентка. В груди у Вирили — помимо задетой ударом плоти — что-то протяжно заныло. Не сразу, но она узнала в этом чувстве отголосок стыда. Кем бы ни была эта девчонка, какой бы низкий статус в Садрите Море ни носила, а погибла она всё равно по её вине. И по вине того даэдра, что растерзал бедняжке глотку, конечно же. Можно сказать, ситуация выражалась соотношением «пятьдесят на пятьдесят», ведь босмерка не проявила достаточной воли к жизни, чтобы оказать своему убийце сопротивления.       Воздух разорвался пронзительным визгом. Вирили едва успела среагировать и ощутить в ушах боль от заполонившего всё вокруг жуткого звука, когда на труп босмерки спикировала смазанная фигура. Удар от её приземления был настолько силён, что Вирили отбросило незримым толчком. Лишь оказавшись на земле и, пропахав спиной примерно ярд дороги, девушка разглядела силуэт точнее. Немного согнутое тело появившегося существа имело две трёхпалые когтистые лапы, которые теперь были вонзены в мёртвую эльфийку. Одежды на твари не было, демонстрируя наготу, а вместе с этим, давая разглядеть на нём женские формы. Однако одно лишь это сходство не делало существо обычной женщиной. Вместо рук у неё была пара широких кожистых крыльев с когтями на пальцевидных костях, кожа имела серо-фиолетовый оттенок, а глаза блестели кровавым. Вирили моргнула, понимая, что видит перед собой крылатого сумрака.       Она не сразу поняла, что даэдрическая тварь тоже смотрит на неё. Смотрит в упор, будто… видит. Вирили подняла перед собой обе руки и, к ужасу, обнаружила их вновь видимыми. Наверное, удар свёл на нет концентрацию. Действовать надо было быстро. Не опуская рук, она сотворила колдовской пасс и начала читать заклинание. В этот же момент вновь раздался визг. Слова завязались на языке, а руки самопроизвольно потянулись к голове, чтобы заслонить уши и защитить слух от жуткой какофонии. Может, Вирили показалось, а, может, она и сама закричала — ей было себя не слышно.       Лёжа на спине и удерживая голову обеими руками, будто она взаправду сейчас должна была распасться на две половинки, Вирили с трудом осознала, что острые когти блуждают по её бёдрам. Открыв глаза и увидев прямо перед собой искажённую кровожадной улыбкой женскую физиономию сумрака, она дёрнулась назад и взмахнула руками, но тварь тут же прыгнула следом и села к Вирили уже на грудь, а её крылья отбили отчаянный взмах, одарив пальцы хлёстким ожогом удара. «Конец», — мысль была жуткой, неправильной и недостойной, но это не помешало ей родиться в голове. Даже не имея желания сдаваться, Вирили ярко представила, как когти даэдра вонзаются в неё и достигают сердца или — как в случае с той босмеркой — раздирают горло, заставляя захлёбываться кровью.       Послышался ещё один звук, очень странный. Ситуация для анализа была жутко неподходящая, но какой-то далёкой стороной сознания Вирили смогла понять, что это не какой-то сторонний шум, а чья-то речь, просто звучала она на непонятном языке. Как ни странно, в следующую секунду острые когти перестали колоть тело сквозь мантию, а лицо обдало резким потоком ветра, порождённого взмахом крыльев. Сумрак спорхнула с неё. Поражённая до максимально возможной глубины, Вирили поглядела даэдрическому чудищу вслед. Будто враз забыв о ней, тварь вернулась к мёртвой босмерке, вонзила когти в труп и, интенсивно замахав крыльями, поднялась в воздух, унося с собой добычу. Нельзя сказать, что происходящее расстраивало, но Вирили всё равно была удивлена. Глубоко вдохнув, дабы успокоить гремящее барабаном сердце, она опёрлась на локти, привстала и огляделась. Несомненно, тот непонятный голос был как-то связан с её — нельзя сказать иначе — чудесным спасением. Кругом царил всё тот же хаос: горели пожары и чернел дым, откуда-то издалека доносились невнятные крики, но поблизости не было никого — ни горожан, ни магов, ни каких-либо тварей.       Справа раздалась чья-то поступь. Вирили повернула голову, но разглядела лишь сапог, а сразу следом за ним гладь ткани длинного чёрного плаща. Высокая, укрытая столь вычурным одеянием фигура ничуть не замедлила шага и просто прошла мимо, будто не желая удостаивать её вниманием. Вирили подняла взгляд выше, но разобрала совсем немного — только всё тот же плащ, увенчанный капюшоном, коим укрывалась голова незнакомой фигуры. Можно было бы предположить, что это кто-то из магистров или магов рангом пониже, но нет — никто из Телванни такие одежды не носил.       Глупо было действовать так поспешно, однако Вирили отчего-то ощутила железную уверенность в том факте, что это и есть её спаситель.       — Спасибо, — выговорила она, но получилось это у неё негромко.       Фигура остановилась. Сокрытая от глаз голова замедленно обернулась, из-под плаща показалась и поднялась обёрнутая просторным рукавом длань в перчатке, пальцы которой чуть оттянули капюшон. Взору стала доступна сероватая кожа. Вирили села и уже собиралась высказать благодарность повторно, но именно в этот момент фигура скинула капюшон ещë больше — почти полностью. Невысказанные слова застряли у Вирили в горле. Перед ней был вовсе не данмер, как она уже успела про себя заключить. Это был мужчина, и кожа его была серой — да… но на голове брали начало два средней длины и толщины рога, а вниз с неё ниспадали длинные волосы цвета жаркого пламени. На Вирили смотрел самый настоящий дремора, и смотрел он едко, прищурившись, а глаза его источали зловещее зелёное сияние, будто их переполняла некая магия.       Демон Обливиона не нападал, но и не переставал глазеть. Странно и непозволительно, но Вирили чувствовала себя окаменевшей, не имеющей возможности банально пошевелиться. В глядящих на неё глазах было нечто такое, отчего у неё занемела сама душа. Даже вдохнуть воздуха не получалось, а выдавить из горла какой-либо звук и подавно.       Казалось, образ дреморы затвердел у неё в голове и отпечатался бельмом на зрении, ибо Вирили не сразу поняла, что демон наконец отвернулся и продолжил своё движение — всё тем же спокойным и неспешным шагом, будто находился на прогулке. Она сидела на дороге, стараясь заставить себя шевелиться, однако удавалось ей это плохо, словно тело отказывалось подчиняться. Вокруг творился всё тот же хаос, из которого не исчезли ни крики, ни дым, ни огонь, но взгляд её почему-то не отрывался от удаляющейся фигуры в плаще, а мысли продолжали возрождать так похожее, но всё же не являющееся данмерским серое лицо с блестящими зелёным очами. И чем настойчивее память рисовала образ демона, тем жутче в голове Вирили звучала одна и та же мысль: «Кого же я позвала из Обливиона?»

***

      Зелёное. Всё было зелёное. Сперва это были только те жуткие глаза, а теперь этот спектр затмевал абсолютно всё. Куда бы Вирили не отводила взгляд, проклятый цвет не исчезал.       Что-то яростно затормошило её. На плече ощущались чужие пальцы.       — Серджо, мы закрываемся.       Вирили заставила себя моргнуть и лишь после этого поняла, что зелёный цвет принадлежит не тому, что она только что видела, а простой бутылке. Да, пустой бутыли из зелёного стекла, которая валялась прямо перед ней, касаясь кончика носа. Вирили отпрянула, и бутылка сразу покатилась следом, вновь задев её нос. Выходит, это был просто сон.       — Вышвырни ты её, пусть трезвеет на улице.       — Ну, нельзя же так.       — Да чего нельзя-то? Давай, за волосы её и вон!       Вирили начала жалеть, что проснулась. Как бы сон ни был страшен, близок к реальности и подробен, но его созерцание хотя бы не было настолько громким. Два звучащих где-то рядом чужих голоса отражались в висках дикой болью, от которой хотелось закрыться любым возможным способом.       Её опять затрясли. Это начинало раздражать. Конечно, проваливаться обратно в кошмарный сон тоже было не самой привлекательной затеей, но он хотя бы не являлся реальностью, от которой Вирили так хотелось отгородиться. Парадоксально, иронично, глупо, но именно такой теперь суждено было стать всей еë жизни — одной сплошной линией из глупости и жестокой иронии. Она искала силы, а вместо этого обрела слабость.       — Так, всë, с меня хватит! — вновь зазвучал один из надоедливых голосов, являющийся, как Вирили теперь осознала, женским. — Я зову стражу!       — Душа моя, не горячись, — ответил ему другой голос — мужской. — Обойдëмся без скандалов. Принеси лучше тот настой на листьях пробочника. Уж он точно поможет.       Вирили была буквально вынуждена отреагировать на прежние призывы. Ей были прекрасно известны пахучие особенности самогонных жидкостей, а ещë и с пробочником… Вонь, несомненно, будет знатная. Даже стойла гуаров покажутся цветущим садом после такого. До чего же грязный метод эти двое против неë выбрали.       — Да уймитесь вы, — проговорила она, выдавливая из языка каждое слово. Неприятно было это осознавать, но речь еë была сродни той поверхности, на которой она лежала — деревянной. — Я не нищая попрошайка, и деньги у меня есть, — Вирили потянулась левой рукой к поясу, нащупала кошелёк, изъяла наощупь около двадцати монет и выложила перед собой. — Любую комнату и ещë одну бутылку, — поразмышляв над последним, она добавила. — Тоже любую.       Небольшая беззвучная пауза показалась истинным наслаждением, но уже через несколько секунд идиллия тишины рухнула под яростным — почти визгливым — напором крика:       — У нас тут питейная, а не трактир и не таверна, ты, упившаяся сероушка! Вон пошла, тебе говорят!       — Фья́ра, молю тебя всеми языками Мефалы, успокойся.       Вирили вынужденно подняла голову. Мутный взгляд сформировал перед ней пухлую физиономию… человеческой женщины. Надо же, она и забыла, что этим заведением управляла такая необычная пара: данмер и нордка. Тем не менее необычность супружеского дуэта ничуть не умасливала здешнего приёма.       — Повторить сможешь? — Вирили с трудом ощущала подушечки собственных пальцев, однако всё равно сумела щёлкнуть ими. Крошечный сноп золотистых искр — вот и вся магия, какую она, вероятно, могла сейчас из себя выдавить. — Ну, давай, корова скайримская, смелее.       Мгновенно изменившееся в испуге лицо нордки ясно говорило, что фокус сработал. Довольно улыбнувшись (если у неё вообще получилось преодолеть каменную твёрдость лица и сделать это), Вирили повернулась левее и уставилась на данмера, который, похоже, всё это время стоял рядом и наблюдал. Послав улыбку и ему, она вслепую сгребла только что выложенные монеты обратно в кулак и едва слышно прошептала:       — Жалко мне тебя, слов нет. Кажется, поющий гуар с вывески стоит у тебя за стойкой.       Со стула слезть было просто, а вот дальнейшая твёрдость шага оказалась ненадёжной. Несколько ярдов Вирили преодолела спокойно, после чего за что-то зацепилась и до входной двери чуть было не долетела. Равновесие удалось восстановить в самый последний миг.       — Упившаяся сероушка, — повторила девушка недавнее оскорбление нордки и, сплюнув на пол кислый сгусток алкогольного послевкусия вышла на улицу.       Подобного не должно было случится, но всё же случилось. То ли память её подвела и не подсказала, что порог от земли отделяла ступенька, то ли дверь не пожелала служить хорошей опорой. Чего-либо иного, за что можно ухватиться, рядом не имелось, а под ногами оказалась пустота. Мгновение непонятности, ещё мгновение неконтролируемого падения и Вирили обнаружила собственное лицо в чём-то влажном и прохладном. Нос и подбородок неприятно укололо, оставив зудящий след. Ладони обожгло болью. Осознав, что лежит на дороге, да ещё и лицом в луже, она тут же шарахнулась обратно, опёршись на руки, но ободранная о каменную кладку кожа разразилась жжением и Вирили, ошибочно сосредоточившись на этом небольшом увечье, опять оказалась на земле, всё в той же луже. Позади хлопнула дверь. Щёлкнул замок.       Проделанные резкие движения и новоявленная боль так и уламывали разум расслабиться, отдаться происходящему и не обращать ни на что внимания, но Вирили ни за что на свете не приняла бы подобного решения. Так унижаться было не в её правилах. Стоило лишь этой уверенной мысли скользнуть в разум, как рядом громыхнул чей-то шаг. Вирили могла бы не обратить на это внимания, вот только чужая ступня шагнула совсем рядом — в уже занятую ею лужу. Лицо оросили брызги, а во рту, помимо медного привкуса выступившей крови, захрустели кристаллики мокрого песка.       Она не запомнила как добралась до выступа в фундаменте всё того же заведения, в котором провела… Сколько? Судя по темноте, ночь вступила в силу давно, значит, не меньше дневной трети. «Питейная, а не трактир и не таверна», — звучал в голове наперебой с прочим гудением противный визг хозяйки. Вот понапридумывают идиотских различий меж одним и тем же, а потом поди разберись. Ну и Дагон с ними! Между волей крикливой жены и выгодой хозяин выбрал первое. И как с такой логикой он вообще умудрялся держать свой бизнес? Ещё и в такой дыре, как Силград!       Дождь заметно набирал силу. Гладкий скат крыши был прямо-таки идеальным сливом для отпущенных небесами осадков и при этом являлся полной противоположностью в плане защиты от них. Вирили сидела на коротком цоколе, с трудом удерживая равновесие. Прижимайся — не прижимайся к стене, а вода всё равно лилась на неё. Уйти бы, да желания шевелиться не было, ибо совсем недавний опыт показал, что валяться в луже в её состоянии — не самое приятное занятие, а, вероятно, именно этим и обернётся попытка куда-либо переместиться. Вирили неожиданно вспомнила похожую картину, которую лично видела на небольшом рисовом поле в нижних районах Садрит Моры: один раб-каджит увяз в растопленной дождями и близостью моря меже между грядками, но не спешил выкарабкиваться, а позволял грязи засасывать себя всё глубже, пока не провалился почти по самую грудь. Когда же кто-то из его товарищей пришёл на помощь, кошколюд принялся брыкаться, заявляя, что ему так лучше — мол, быстрее умрёт. И вновь ирония. От того каджита Вирили сейчас отличали лишь свободный статус, да неизменное желание жить, а в остальном… грязь и умышленное нежелание сопротивляться были очень даже близки к той убогой логике, которой следовал кот. Вот только на его стороне было ещё кое-что. Как бы жалок и ничтожен ни был этот хвостатый раб, но находился он там, где ему надлежало находиться — в Садрит Море. А вот она нет. «Не сдаваться», — напоминала Вирили сама себе, но, глядя на вереницу мелких капель, льющихся с неба, стекающих по волосам и как-то одновременно и приятно и неприятно холодящих кожу, хотелось лишь ещё немного посидеть. Просто побыть одной и всё. Некоторые маги, увлечённые стихийными отраслями чародейских искусств, утверждали, что вода способна впитывать и уносить негативную энергию. Что ж, коли так, то нахождения под этим дождём будет недостаточно. Тут понадобится целое море.       Одна из упавших на голову капель повела себя активнее остальных и, сползя меж волосами, умудрилась затечь за шиворот, а оттуда постаралась по плечу попасть к груди. Вздрогнув, Вирили медленно потянулась рукой к своей шее и стёрла назойливую кроху влаги. Возвращаясь, пальцы зацепились за тонкий шнур. Глупая мысль и глупое желание, но что-то всё же заставило девушку пройтись перстами по всей длине нити до самого её низа. В руку легло тонкое, но несущее в себе могущественные чары кольцо. Обычно от прикосновения к этому маленькому артефакту Вирили становилось теплее, но в этот раз чувство оказалось обратным — отторгающим и холодящим. Не считая одежды и совсем небольшой суммы денег, это было единственное, что она забрала с собой из Садрит Моры. Кольцо подарил ей отец в день совершеннолетия. До того момента он сам носил его и всегда утверждал, что прежде оно принадлежало его жене — матери Вирили, соответственно, которую девушка никогда не видела и не знала. Расспросы об этом вызывали на лице отца странную улыбку — кажущуюся единовременно и печальной, и хищной. Это всё, что Вирили узнала у него о матери.       «Горжусь тобой», — так было сказано, в тот день, когда шнурок обвил её шею, а колдовское украшение замерло на груди. Опять ирония. Вся её жизнь теперь сплошная ирония, как она уже успела решить и убедиться. Вирили отпустила кольцо и уставилась на свои ноги, возле которых собралась одна из десятков луж. Отец действительно гордился ей, да и сама она была горда каждым достижением, кое могла заслужено вписать в свою карьеру. А потом… «Я разочарован, Вири», — не любя впустую молоть языком, отец всегда был прост в речах. И точно таким же — простым, почти безэмоциональным и полностью свойственным своей натуре манером — он сказал эти последние слова в день расставания. Сказал, развернулся и ушёл. Больше Вирили его не видела. Теперь кольцо хранило в себе обе эти фразы и каждая запала ей в душу по-своему, напоминая о начале и о конце жизни Вирили Нелорен из Дома Телванни. Та Вирили умерла, и родилась новая — нынешняя, сидящая в полупьяном осознании, под дождём, рядом с крыльцом дешёвой питейной в городе, принадлежащем Редоранам. Сейчас бы отец точно не сказал ничего о возможности гордиться.       Рядом опять послышались шаги. В шуме дождя Вирили не могла разобрать их детальнее на расстоянии, однако с приближением звук стал яснее — металлическим.       — Что? — вопросила девушка, не поднимая головы. — Штраф за бродяжничество вкатаете? — она ничуть не сомневалась, что перед ней стоит стражник. — Тогда тебе придётся довести меня до казармы… или где вы там обычно прожигаете свободное от подвигов время?       — Сама дойдёшь.       Опьянение мешало её мыслям ровно протекать в мозгу и впускало в голову всякие глупости, но в этот раз Вирили почему-то была уверена, что ответивший голос совершенно точно знаком ей. Моргнув, чтобы прогнать с каймы зрения туман, а с ресниц капли стёкшей по лбу воды, она подняла голову. Перед ней стояла закованная с ног до головы в латы фигура. Непонятно, что именно заставило Вирили убедиться в сделанном выводе: вряд ли она помнила узоры на броне, да и носимое копьё сменилось круглым щитом и двумя мечами разной длины в прикреплённых к поясу ножнах. Темнота, дождь и чуть затуманенный взор должны были ослаблять ясность взгляда, но Вирили уже была готова спорить сама с собой, что это он. Тот самый, к счастью, не особо многословный солдат из Башни Стража.       Впрочем, удивление быстро сошло на нет, как и желание отнестись к ситуации беспечно. На смену пришло напряжение.       — Тебя этот увалень Брелис послал? — спросила Вирили, поднялась с цоколя, но не смогла уравняться с непрошенным гостем в росте — он был выше её на добрую голову. — Что ж, передай капитану Редорану Толстозадому, что Телванни сегодня не настроены на переговоры.       — Ты не Телванни.       Не столь краткие и прямолинейные слова она рассчитывала услышать. Конечно, вывести из себя этого редоранского воротилу было бы ей ужас как приятно, но тот, похоже, не вёлся на простые слова. Более того, он крыл её теми же картами, что просто не могло не бесить.       — Но на счёт переговоров ты права, — неожиданно добавил стражник, не позволив мыслям в голове у Вирили сформироваться в нужную форму оскорбления. — Идём.       Отвернув сокрытую шлемом голову, он просто прошёл мимо и направился дальше по улице. Их разделяло несколько ярдов, потом десяток, потом два, а так ни слова и ни было сказано. Он даже не обернулся, чтобы удостовериться, что она идёт за ним. А Вирили поняла, что почему-то хочет пойти. Во-первых, его настрой хоть и раздражал, но ясно говорил, что он пришёл именно ради краткой беседы, а не с целью долго надоедать; во-вторых, двигался стражник в противоположную от Башни Стража сторону — обратно к южным воротам города; в-третьих, Вирили успела совсем немного пошевелиться — всего лишь встать с прежде занимаемого места — но уже почувствовала, как сильно на ней вымокла одежда, и как по коже бегают орды мурашек. Иными словами: куда бы этот отпрыск Редорана ни шёл, там наверняка будет теплее, чем здесь.       Сдвинувшись с места, Вирили случайно задела рукой висящий на поясе кошелёк, что породило четвёртую причину — не самую приятную, но всё-таки… Денег от подачки капитана, конечно, оставалось порядочно, однако, как показывала практика, золото имело неприятное свойство заканчиваться. А деньги ей теперь нужны будут постоянно и никуда от этого деться не получится. Поймав в темноте взглядом чуть поблёскивающую спинную броню стража, Вирили, стараясь контролировать твёрдость и скорость шагов, двинулась следом за ним.