Сделка

      Наколдованный шар света давно угас, вернув пещере её естественное освещение за счëт шляпок множества биолюминесцентных грибов. Шевелящиеся усики последних рождали на стенах жутковатую пляску теней, а шипение пара в пролегающих под потолком двемерских трубах дополняло общую мрачную атмосферу. Если прислушаться, то ещё можно было разобрать плескание воды в местном озерце, отдалённое завывание ветра где-то вне границ пещеры или ещё менее уловимый звук сыплющегося песка, намешанного с пеплом.       В любом случае всё это действовало на нервы и ничуть не помогало расслабиться. Некоторое время назад Вирили осмелилась немного понаблюдать за Арнэлием, но первая же её попытка сделать это обернулась провалом — дремора сразу же пронзил еë ответным взглядом, вынудив поспешно отвернуться. Похоже, темнота для него не была серьëзной помехой, и теперь он сам не спускал с неë глаз. Это по-своему оскорбляло. Она уже дала согласие и отступать не собиралась. Хотя, наверное, будь сама Вирили на его месте, она тоже вела бы себя столь подозрительно.       Уравновесить мысли и отголосок паники никак не получалось. Девушка пыталась подыскать нужный угол, с которого можно будет зайти в собственный разум и восстановить там порядок, расставив всё по своим местам и полочкам. Вот только «полочек» никак не находилось, ибо слишком многое произошло с Вирили за последние дни… даже часы! Слишком много такого, чего она не могла ни ожидать, ни предугадать. Взять в качестве примера хотя бы последний суточный цикл: бандиты, которых она укокошила не ради личных целей, а ради золота на банальное существование; несколько бутылок дешёвого пойла и соответствующие им последствия; встреча с мнимым редоранцем, оказавшимся… гуарова мать, самым настоящим дреморой! На этом участке все мысли упирались в Арнэлия.       А ведь, если подумать, то в Арнэлия упиралось всё. Всё — от случившегося дома, в Садрит Море, и до событий последнего часа жизни Вирили. Даже встретились они именно тогда — в день её катастрофической ошибки. Исходя из всех его слов и повествований, она не призывала его сама, но привлекла внимание, а он заметил её тогда, но, наоборот, вниманием обделил. Её ошибка и его просчёт — именно это привело их сюда, в эту пещеру.       Вирили старалась не думать о том, что совсем недавно чуть было не рассталась с жизнью. Вряд ли бы ей хватило сил остановить проклятую двемерскую баллисту самостоятельно. Арнэлий вынудил её защищаться, поставил в безвыходное положение. Что ещё она могла сделать, как не согласиться — сдохнуть, дать бездушному автоматону нашпиговать себя снарядами? Вирили уже несколько раз думала об этом: могло ли быть так, что Арнэлий просто испытывал её? Позволил бы он баллисте в самом деле выстрелить? Быть может, он просто запугивал её и ждал ответа? Как бы то ни было, у него получилось добиться своего. Она согласилась.       Ребёнок. Настолько же противоестественно, насколько и абсурдно с точки зрения здравого смысла и личной гордости. Разумеется, будучи Телванни, Вирили рано или поздно собиралась задуматься о материнстве, ведь ей понадобится не только политическое, но и кровное подспорье в будущем, когда она возвысится в рядах Дома. Влияние одного отца-магистра в этом вопросе не помогло бы. «Каждый Телванни всего добивается сам, Вири, и сам решает, идти ему по головам или по трупам», — так однажды он сказал ей, и она навсегда запомнила этот урок. По одним только трупам, по правде, Вирили идти не хотела. Рычагов и инструментов существовало огромное множество, нужно было лишь найти подходящий. Если избрать на подобную роль конкретно ребёнка, то мог сложиться приблизительно такой сценарий: пара нужных слов и намёков, немного лести и терпения, ожидание, пока избранный «отец» поддастся, а затем всё то же самое, но уже со вздутым животом, дитя в котором будет иметь законные притязания на имущество и власть оппонента. Немного осмотрительности и «папаша» сам сядет к тебе на короткий поводок. Не считая минусов, вроде недосыпаний, родильных мук и родительской ответственности, ребёнок оставался выгодным вложением.       Но сейчас… Сейчас всё было так же и в то же время иначе. Совсем иначе! Вирили больше не имела прежних титулов и статуса в Доме, и привела к этому именно главная её амбиция. Жажда заполучить в своё распоряжение могущество непознанной магии Обливиона породила всё то, что происходило теперь, прямо в эту самую минуту. Казалось бы, аферы с детьми остались в прошлом, но появился Арнэлий, готовый использовать один из так распространённых среди женщин Телванни «рычагов» ради собственных целей. Звучит забавно, но на деле смехом тут и не пахло. Разве что со стороны самого Арнэлия, которого, похоже, забавляло играть со смертными.       Мерзостнее всего было то, что Вирили полностью соглашалась со справедливостью предложенного демоном. Она ему — он ей. Это действительно честно. И всё-таки… дитя? Дитя от дреморы — существа из иного мира. Другое дело, если бы речь шла о представителе другой расы. Лечь под, например, какого-нибудь желтозадого альтмера или, на самый худой конец, под скайримского варвара — это одно, а вот Арнэлий… Какая-нибудь избалованная аристократская принцесса-извращенка, возможно, назвала бы ситуацию экзотичной и в определëнной мере была бы права, но саму Вирили данный момент нисколько не раззадоривал, а только пугал. Чего ей стоит ожидать?       Самую малость утешало лишь то, что это для неё будет не первым актом плотского соития в жизни. Кто-то со стороны, возможно, мог подумать, что жизнь Телванни — это постоянная борьба, интриги и братоубийство во имя превосходства друг над другом. Во многом — да, но любые законы, правила и морали имели свои исключения.       Отец учил Вирили быть осмотрительной, планировать, высчитывать, быть готовой к неожиданностям, но не сразу же ей надлежало внять этим советам и стать такой, какой она была сейчас. Юношеские годы не обошлись без интриг иного — далеко не политического рода. Пару раз Вирили позволяла сердцу увлекаться, однако далеко это ни еë, ни партнëров по страсти не заводило. В итоге девичество оказалось одним из первых, использованных ею в борьбе за место в Доме инструментов. Паршиво ли ей было после этого? Немного, но дело вовсе не в том, что пришлось отдать цветок в обход любви, а в том, что забравший его был в три раза старше самой Вирили. Не совсем старый, конечно — по меркам народа данмеров — но и молодняком его назвать язык не поворачивался. Удовольствия в ту ночь она испытала мало, а сиплые вздохи, которые он издавал, сливаясь с нею, не выходили из головы ещë неделю. С иной же стороны, всë сработало, как надо, ведь к концу той самой недели Вирили встала на ступеньку выше в иерархии, а вот он… Она предпочитала думать, что «любовник» просто сбежал, не вынеся стыда. Хотя с его-то гордостью запросто мог пойти и шагнуть с башни.       Быть осмотрительной и готовой к неожиданностям, планировать, высчитывать… И снова ирония! От всех этих осознаний Вирили начинало тошнить. Наверное, сама Мефала насмехается над ней сейчас из своей паутины. Много лет уроки отца не подводили, помогая ей следовать законам игры, царящей в Доме Телванни. А тут… Видимо, она всë же замахнулась слишком высоко.       Отбросив тревоги, Вирили повернулась к Арнэлию. Демон по-прежнему также смотрел на неë. Возможно, вообще не отворачивался. Даже с места не сдвинулся — так и стоял около озера, сложив руки крестом на груди. Всë происходившее и происходящее упиралось в него и сходилось на нëм. Свершëнное ею дома открыло этот путь, и Вирили согласилась идти по нему к цели. Отступать нельзя, да и не получится.       И она пошла — слезла с камня, на котором сидела вот уже несколько минут, и зашагала навстречу порождению Обливиона. Арнэлий расцепил предплечья и опустил руки вдоль корпуса, прикрыв их под плащом. «Наверное, ждëт не дождëтся», — мрачно подумала девушка, когда расстояние между ними сократилось до трëх-четырëх ярдов. Здесь она остановилась, чтобы глубоко вдохнуть и окончательно вытравить из головы остатки сомнений, а из тела — нервный озноб.       — Ты не договорил, — начала Вирили, почувствовав, что дрожь наконец-то унялась. — Почему я? Почему не кто-либо другой? Среди Телванни есть колдуньи могущественнее меня.       Лицо Арнэлия выглядело так, будто внутри него пробуждался вулкан. Сквозь прежде гладкую серую кожу на висках проступили линии вздувшихся вен, желваки заметно подрагивали, лоб был наморщен двумя изогнутыми линиями, а пламенные брови низко опустились к глазам, ясно символизируя переполняющее дремоту нетерпение напополам с гневом. Пробуждать в нëм ещë одну вспышку Вирили не хотела, но больше этого ей не хотелось быть в неведении — марионеткой, привязанной к рукам кукловода. «Пусть хоть огнëм из зада пышет, — рассуждала она, сглаживая собственный страх шутовством. — Раз хочет полного согласия, пусть тогда говорит всë как есть».       — Ты что-то говорил про то, что я подхожу по многим критериям, — добавила Вирили, когда молчание между ними затянулась. — Про мой род…       — Да, — резко ответил Арнэлий, перебивая еë. — В твоëм роду почти все поголовно склонны к магии со времëн ваших предков-пришельцев с Саммерсета. Также твои предтечи не разбавляли вашу кровь с другими расами. И ты…       В прошлый раз он прервался на этом же самом месте, и оттого Вирили ощутила в груди зародыш испуга. Однако зря, как оказалось. Лицо дреморы резко сгладилось, породив очередную хищную улыбку. Арнэлий сделал шаг вперëд, ещë больше сократив расстояние между собой и ею. Вирили жутко захотелось отступить, но она сдержалась. Лучше уж поскорее покончить с этим. До чего же унизительная простота! Чем меньше его злить, тем, вероятно, мягче он будет во время… официального заключения их сделки.       — Почему ты, м? — переспросил Арнэлий без серьëзности в голосе. — А кому-то ещë из твоего Дома хватило мозгов поступать так опрометчиво, как поступила ты? — ещё один его шаг и между ними остались жалкие дюймы разделяющего расстояния. Быстро, но в этот раз без резкости, правая рука дреморы устремилась вверх, и коготь указательного пальца небольно скользнул Вирили по левому виску, затем отправился вниз — к подбородку, а оттуда по шее опустился до начала объëма груди. — Задумывалась когда-нибудь о взаимосвязи между нами?       Вирили непонимающе прищурилась. Мало того, что демон не поскупился на очередное оскорбление, так ещё и его вопрос звучал слишком неоднозначно.       — Между нами, — повторила она со спутанной интонацией, не походящей ни на вопрос, ни на утверждение.       — Смертными и даэдра, дура, — лицо Арнэлия перекосилось раздражением. — Ну, не думала об этом?       Вирили наскоро припомнила всё то, что когда-либо читала по этой или приближённой темам — особенно все те теории о сходстве созданий Обливиона с жителями Нирна. Как вообще этот вопрос связан с её вопросом?       — Толком — нет, — призналась она.       — А вот я думал. И очень много, — заговорил дремора. — У вас, смертных, есть поразительные особенности, главной из которых, пожалуй, является свобода. Вы вольны строить свои жизни так, как считаете правильным для себя, — Арнэлий сделал странную паузу. Лицо его опять сменило выражение, став каким-то… разочарованным что ли? — Но ведь свобода, как и дорога, может вести в любое направление, не так ли? Если ничто тебя не стесняет и не сдерживает, то ты волен поступать лишь так, как считаешь нужным для себя, — ещё одна пауза, и демон улыбнулся, обнажив клыки. — А вот принесёт ли свобода славу или забвение — это уже спорный вопрос. Никто не ограничивал тебя в твоих начинаниях, и никто не предлагал тебе связаться с Обливионом, Вирили. Ты сама этого захотела.       Она моргнула, пытаясь разгадать потаённый смысл говоримого Арнэлием. От всех этих изречений жутко пахло философией.       — И что?       По-прежнему лежащий в опасной близости от её груди коготь сместился ниже, опять зацепившись за уже и без того потрёпанный корсет. Короткий рывок и Вирили оказалась чуть ли не вплотную прижата к Арнэлию, левая рука которого не постеснялась тут же лечь ей на талию.       — В чём-то ты можешь быть права, — продолжил демон. — В вашем мире полно глупцов, готовых заключать сделки с моим Лордом или с иными Принцами, а также с нами — их детьми, — улыбка Арнэлия стала какой-то ехидной. — Как я уже сказал недавно, тебе просто повезло, что твою выходку заметил именно я, и что тому идиоту-кинмаршеру не было дела до иной связи со смертными, кроме как кромсать их.       «Будто твои мотивы сильны отличаются», — подумала, но решила не высказывать Вирили. Излишняя близость — почти плотное соприкосновение с телом дреморы — пока что не вызывала ничего, кроме прежних отголосков тревоги и напряжения. Утверждённое решение идти до конца в задуманном особо не успокаивало. Тянуть время ей не хотелось, но, возможно, это сейчас было лучшим способом подготовиться к грядущему — разговор, нацеленный на откровенность от Арнэлия.       — Допустим, — выдавила Вирили, сдерживая частичную неприязнь оттого, что рука дреморы стремилась опуститься с её бока на ягодицу. — Пусть ты выбрал меня из-за того, что я — по твоим меркам — «достаточно глупа». А тебе какой интерес?       — А вот это уже не твоё дело, — процедил он, чуть посуровев, но почти сразу это выражение сменила очередная улыбка — в этот раз какая-то игривая. — Могу сказать, разве что, о личных вкусах. В нашем уговоре мне нравится больше всего то, что ты оказалась не какой-нибудь застарелой ведьмой, пожелавшей могущества ради бессмертия или из-за возникшей на старости века идеи подчинить себе мир.       Вирили ощутила в груди нечто смешанное — одновременно приятное и жутко раздражающее.       — Это комплимент? — уточнила она. — Хотел сказать, что я красива?       — Возможно, — уклончиво пробормотал Арнэлий. — По крайне мере, не отвратительна.       «Вот ведь бес!» — про себя возмутилась девушка, но постаралась не показывать свои мысли.       — Не мерзка лицом, наивна разумом, чиста кровью, не невинна, амбициозна, дерзка не по годам, неплохо разбираешься в основах магии, — перечислил дремора и снова прищурился, не убрав при том с губ улыбки. — Идеальный материал для меня.       В миг его физиономия стала холодной и требовательной — лишённой всякой тени прежнего настроя. Когтистая рука, касающаяся платья Вирили около бедра, резко отстала, а сам Арнэлий сделал неожиданный шаг назад.       — Раздевайся.       Прозвучало это почти как приказ. «Вот и всё», — обречённо рассудила Вирили. Что ж, как бы то ни было, своего она добилась — заставила его высказаться прямолинейно, без утайки. Увы, это всё равно мало успокаивало. Видимо, зря она рассчитывала услышать что-то особенное. Пусть перед ней демон из иного мира, но во многом Арнэлий мало отличался от обычного мужчины — те же пороки взглядов на женскую плоть как на собственность. А эти его слова про «идеальный материал»…       — Быстрее, — теперь уже рявкнул дремора.       Всё-таки смириться полностью не получилось. Не сводя с него взгляда, чувствуя всё унижение от вершимого, но готовая держаться столько, сколько сможет, Вирили потянулась к обрывку шнура на корсете, благодаря которому разобраться с последним стало легче.       — Даже не поможешь? — наигранно фыркнула она.       — Я тебе и так помогаю. Будь благодарна и не испытывай моё терпение больше, чем уже сделала.       Добротной мотивацией это вряд ли можно было назвать, но в одном Вирили убедилась наверняка: похоже, она опять довела Арнэлия до той точки, когда он вот-вот может впасть в гневную немилость, как было недавно. Лучше его не злить.       Корсет, удерживающие рукава ленты, декоративные наручи… Вирили согнула колено и присела, чтобы взяться за шнуровку сапог. В этот же момент дремора резко подался вперёд, и девушка оказалась захвачена тенью его силуэта. Она успела лишь вздрогнуть и уже собиралась инстинктивно выпрямиться и отступить, но когтистая ручища Арнэлия легла ей прямо на голову, без лишних усилий сжав темя, и тем самым, удержав на месте.       — Слишком медленно.       Вирили едва успела распознать недовольство в его голосе, когда уши заполнил низкий гул, а глаза уловили ярко-зелёную вспышку, вынудившую её зажмуриться. В голове всё разделилось — каждая мысль будто бы прошла сквозь сито и перестроилась, став какой-то иной. Когда Вирили открыла глаза, пещера вокруг неё была не похожа на свой прежний вид. Вокруг словно стало светлее. Нет, это она сама начала видеть всё со странной примесью оттенка красного.       Это не заняло её внимание надолго. Кроме цвета, девушка явственно ощутила, что с её собственным телом тоже что-то не в порядке. Ей было жарко. Неимоверно жарко, по всей длине кожи, в каждой мышце. Лёгким будто не хватало воздуха, и Вирили принялась зазывать его с удвоенной силой. Толчки кислорода позволили разобрать взбесившийся стук сердца, барабанящего так, что отзвук доигрывал гулкими нотами в висках.       Вирили не поняла когда и как оказалась лежащей на спине. Руки сами скользили по телу, растирали чуть ли не полыхающую пламенем кожу. Жар плоти не проходил, требуя больше прикосновений. В какой-то момент сквозь мысли пронеслась одна единственная, гласящая: «Одежда мешает — сдерживает, сковывает», — и вот, она уже драла ткань платья пальцами и ногтями. Ясность о безумности происходящего бесновалась где-то в глубине сознания, но остановиться Вирили просто не могла. Тело и разум словно разделились и существовали по отдельности, тяня сознание каждый в свою сторону, как бы сумасбродно это ни звучало. Столь тонкая и жалкая оболочка, как платье, казалась ненавистным панцирем, который хотелось содрать с себя, лишь бы добраться до пожара, распространяющегося по коже.       — Иди сюда.       Голос прозвучал также гулко, как и шум сбрендившего сердца, но Вирили чётко разобрала два единственных слова. Ей удалось перевернуться на бок и взглянуть туда, откуда он раздался. Кажется, Арнэлий стоял на прежнем месте, просто она от него отдалилась. На дреморе больше не было плаща — тот валялся у его ног. Одного взгляда на сброшенный элемент гардероба возродил в голове ту безумную мысль, и Вирили, почему-то не имея воли сопротивляться, потянулась к груди, чтобы избавить тело от душащего наряда. Как же она удивилась, когда поняла, что того нет на месте. Вместе него пальцы нащупали только бельё, а обрывки платья, как оказалось, окружали её со всех сторон. Она разодрала его буквально в клочки, теперь валяющиеся на серости песка тёмными пятнами. Уцелел только тот корсетный красный камень, назначение которого до сих пор оставалось загадкой.       — Сюда, — повторился зов.       Вирили задержала взгляд на Арнэлие. Она смотрела на то, как он медленно щёлкает пуговицами мундира, а упёртые в песок руки и согнутые в коленях ноги почему-то передвигались, приближая её к нему. Она не хотела идти, совершенно не желала, но эти мысли оставались в глубине разума, будто что-то не пускало их, давая телу иные команды. Она ползла по песку к нему навстречу и пристально всматривалась, не позволяя себе моргать. Дремора снял мундир, дав ему упасть рядом с плащом, и тут же взялся за прикрывающее торс нижнее одеяние, напоминающее простую рубашку из тёмной ткани. Всего лишь пара секунд и верх Арнэлия оказался обнажён, явив взгляду — Вирили просто не могла подумать иначе — великолепное мужское тело, изобилующее рельефами мышц. Серая кожа демона и здесь оказалась гладкой, лишённой даже намёка на шрамы или иные возможные искажения или повреждения. Странно, но Арнэлий совсем не походил на воина, хоть и сложен был точно под него.       Она продолжала смотреть на него, пока не поняла, что сидит на коленях прямо подле его ног. Сидит, раздетая почти донага, и смотрит, искренне восхищаясь. Один его вид ослабил жар и прогнал прочь ту жажду прикосновений. Прежде он не казался ей таким. Выходит, одежда скрывала от неё очень многое. И чего она боялась, спрашивается? Ну, пусть на голове у него рога, а пальцы оканчиваются когтями, но остальное… Он же великолепен! Жаль только, что всего не видно.       Вирили зацепилась за последнюю мысль. Арнэлий не двигался и ничего не говорил. Ждал. Наверное, ожидает, когда она сама всё сделает. Точно! Девушка подняла руки и, впившись пальцами в завязку на его брюках, быстро расправилась с ней. Всё, что она делала, происходило так быстро, что Вирили едва ли не удивлялась ловкости собственных движений. Только что она смотрела на полуодетого Арнэлия, а теперь на нём остались только сапоги. Обувь её мало интересовала, но вот сам дремора наверняка хотел от неё избавиться, и Вирили, не раздумывая, принялась помогать ему, заодно убрав с его стоп и спущенные ранее брюки. Теперь всё. Она снова посмотрела на него, и от увиденного дыхание сделалось рваным. Взору стала доступна горячая мужская плоть, готовая к близости. Вирили томно вздохнула, ощущая, как по телу разливается ещё более сильный, чем прежде, жар. Внизу живота сформировался тугой узел желания, которому захотелось ответить немедленно, но сперва девушка подняла взор, глядя на Арнэлия вопросительно и в то же время требовательно. Её встретили хищные изумруды, в которых чтилась только одно — жажда соития, хищная, но и как будто управляемая. Наверное, этот взгляд был разрешением. Вирили подняла руку и потянулась к нему.       Мысли надломились чем-то привычным, алое сияние во взгляде на мгновение потухло, а телу будто бы стало менее жарко и трепетно. Обнаружив свою руку тянущейся к налитому желанием мужскому достоинству, Вирили ощутила омерзение, а следом за этим и все прежние мысли и свершённые действия взорвались в голове унизительной какофонией стыда. На миг ей сделалось ещё и страшно, а потом пришло осознание.       — Ты околдовал меня, — она хотела это прокричать, но получилось лишь тихо проговорить без пережитых яростных эмоций.       — Не люблю брать женщин силой. Тебя съедали противоречия, да и сама ты слишком долго тянула, рискуя всё сорвать, — ответил Арнэлий и Вирили показалось, что в его голосе скользнуло мимолётное понимание.       — И для этого нужно…? По-твоему, это чем-то отличается от насилия?       — Замолчи.       Она послушно оборвалась. Глас рассудка вновь зазвучал приглушённо. Что-то топило его в водовороте разума, лишая громкости, а тело воли. Подумать только, она вела себя так… так распутно! Как же унизительно.       — Приступай.       Одного прозвучавшего слова было достаточно, чтобы её тело начало двигаться в подчинении. Рука опять поднялась, скользнула вперёд и даже коснулась Арнэлия, а колени сделали два коротких шага, приближая лицо Вирили к ожидающей её мужской плоти. Ясно чего он хочет, а раз хочет…       Всё повторилось по новой — искажённое красным спектром зрение вернулось к обыденному состоянию, тело обрело волю, а мысли — прежний ток.       — Нет! — выкрикнула Вирили и шарахнулась назад, чувствуя, что готова выблевать собственные внутренности от отвращения перед тем, что чуть было не сделала.       Песок уколол лопатки и поясницу, ступни зарылись в него почти полностью, даря телу приятный хлад. Вирили поняла, что опять лежит на спине. В глазах стояли слёзы, а из носа, кажется, текла кровь.       — Какая сила воли, — опять послышался голос Арнэлия. — Так и быть, пропустим ласки, — сказал он снисходительно, похоже, пребывая в добром расположение духа, — Иди сюда, маленькая недотрога.       Чем бы ни были эти дьявольские чары, они, несомненно, пронзили ей разум насквозь. Вирили больше не чувствовала ни единого намёка на желание сопротивляться. Похоже, магия Арнэлия окончательно выжгла её, когда она дала отпор его мерзкому пожеланию. Настоящая Вирили провалилась куда-то глубоко в сознание, а на поверхности разума поселилась другая — желающая лишь контроля со стороны. Странное и жуткое ощущение. Вирили осознавала саму себя двояко, но отдавать предпочтение получалось лишь той половине, которая хотела быть куклой чужих руках.       Она с трудом ощущала стыд и гнев, когда приблизилась обратно к Арнэлию, и когда когти дреморы распарывали шёлк оставшегося на ней белья. Теперь они были одинаково наги. Только командовал он, а ей и хотелось, и не хотелось сопротивляться.       — На колени.       Она сделала, как было велено. Без единой задержки. Той Вирили, что затмевала собой настоящую, не хотелось задерживаться. Лицо Арнэлия замерло перед ней. В его изумрудных глазах бесновались отголоски магии, но поверх неё была ясно видна одна лишь похоть и ничего более. Он улыбнулся, она улыбнулась в ответ.       — Иди в воду, — прошептал дремора ей на ухо, обжигая жаром дыхания. Распущенные огненно-алые локоны коснулись щеки девушки, и в этот момент ей показалось, что они вот-вот воспламеняться.       Вирили начала подниматься, но успела выпрямить только одну ногу, когда рука Арнэлия неожиданно схватила её за плечо и толкнула назад в сидячее положение.       — Нет-нет, на коленях, как животное. Вы, смертные, ведь ими нас и считаете, да? Мы — неразумные, дикие, жаждущие вашей смерти или власти над вами твари из глубин тёмного мира, ведь так? Побудь немного сама на этом месте.       В глубине разума вновь взорвалось возмущение, но слова кричавшей это Вирили были не важны, ибо ноги подчинялись другой ей и уже двигались, исполняя приказ. Она упёрлась ладонями в песок и поползла вперёд. Арнэлий любезно освободил ей дорогу, отшагнув в сторону. Вирили сосредоточенно взглянула на небольшое, растекающееся совсем рядом озерцо. Если здесь находятся двемерские механизмы, то и озеро наверняка имеет неприродное происхождение. Хотя, кто его знает?       По сглаженному берегу Вирили буквально сползла и сразу погрузилась в оказавшуюся приятно-тёплой воду до самого подбородка — это, похоже, была максимальная глубина. Если выпрямиться, то будет лишь по пояс. Но Арнэлий не велел разгибаться. Где же он? Она обернулась и сразу его увидела. Дремора тоже спускался и был уже близко. Вода едва прикрывала его пах, что, впрочем, казалось лишним. Вирили хотела видеть его целиком. Без одежды он казался истинным колоссом — метра два роста, не считая рогов. Очертания мышц элегантно подсвечивались бликами сияющих грибов.       Наплевав на возможное недовольство с его стороны, Вирили развернулась. Он, похоже, был не против. Почти сразу правая рука Арнэлия начала плавно подниматься в очередном приказе. Вирили тут же оттолкнулась от дна и выпрямилась как раз когда демон оказался рядом. Её нагая грудь уткнулась в его пресс, и даже от этого соприкосновения по телу разлилось желание. Скорее бы он потребовал ещё что-нибудь. Или же стоит действовать самой? Вряд ли — он ведь не любит, когда его не слушают.       Видимо, её немые молитвы были услышаны. Всё та же правая длань Арнэлия резко скользнула меж её бёдер. Пара грубых, но таких желанных и распаляющих поглаживаний нижних губ и тёмной поросли над ними сорвали с её уст стон. Едва разум успел принять это ощущение, как два пальца проникли в её лоно и принялись смело и напористо орудовать там. Бёдра почти свело судорогой, Вирили жадно вдохнула и выгнулась в спине. Её собственные руки потянулись и нащупали выпуклые черты крепкого пресса. Она хотела опуститься ниже, но не посмела.       — Тебе нравится быть моей? — послышался шёпот у уха.       — Да, — вырвалось из горла одно единственное слово, хотя в глубине разума таилось полноценное «Да пошёл ты!»       Внутри ощутился и третий палец, принёсший ощущение полного заполнения. Сделав ещё несколько грубых движений, Арнэлий освободил её лоно, по-хозяйски схватил за руку и рывком подвёл обратно к берегу. Вирили едва успела отойти от подаренного ей ощущения, когда дремора взмахнул свободной рукой, и в ту же секунду песочная насыпь у каймы озера сжалась, обретя форму твёрдого выступа. Лёгкий толчок в спину и девушка оказалась у этой своеобразной ступени. Медлить не стоит. Вирили упёрлась локтями в клочок берега и, прогнувшись в спине, замерла, ожидая. Арнэлий остался позади. Его ладони легли на её бёдра, и она развела ноги шире, помогая ему. Долго ждать не пришлось. Одним точным движением дремора вторгся в неё. Вирили не сдержала вскрика, понимая, что слишком мала для него, но Арнэлию, видимо, всё виделось иначе — он быстро задвигался, не давая ей времени привыкнуть. Боль перемешалась с дурманящим ощущением заполненности.       Каждый толчок вырывал из Вирили сдавленный крик, как бы она ни старалась сдержаться. Упёртые в линию берега руки сжались до кулаков, наполнившись при этом песком, погружённые в воду ноги тряслись, а ступни вообще не ощущались, словно их не было на месте.       — Тебе нравится, когда я терзаю тебя, — прозвучали слова утверждения, а не вопроса.       Вирили хотела ответить, но смогла лишь взвизгнуть от очередного удара мужского естества внутри. Арнэлий потянул её на себя, обхватил одной рукой талию, другой сжал левую грудь, сдавив пальцами её середину. Новая боль перемешалась с предшествующей, породив очередной крик, но тот почти не успел сорваться с губ, поскольку дремора тут же поднял ладонь и обхватил пальцами горло Вирили. Лёгкое удушье заставило каждое ощущение замереть в теле, позволив полностью на них сосредоточиться. Вопреки той логике, которой девушка придерживалась ранее, переживаемая боль была желанной, сладкой, доводящей до исступления. Приходящая в движение от толчков вода озера словно бы сглаживала неприятные ощущения и ласкала, разграничивая муку с наслаждением.       Вирили неожиданно накрыла тёплая, исходящая из лона волна. Да, точно это же она ощущала в ту ночь, когда делила ложе с тем старым хрыщём. Вот только ему понадобился час, чтобы создать в ней подобное чувство, не говоря уже о сотне противных поцелуев, сопровождающих тот любовный фарс. Сейчас всё закончится…       Арнэлий внезапно покинул её, и Вирили, сломленная слабостью плоти, почти упала на берег — рука дреморы придержала её за живот в последний момент. Почему он это сделал? Зачем?       — Это ещё не конец.       Прозвучавшие слова обогрели её изнутри. Разум взорвался ликованием. Что ещё он может сделать с ней? Арнэлий и здесь не заставил ждать. Его мощная длань поплыла вверх, минула груди, вновь легла на шею Вирили, но в этот раз не сдавила, а принудила её поднять голову. Девушка сама поняла, что нужно делать и позволила губам чуть разомкнуться. Поцелуй был не менее желанен, чем всё только что минувшее. Язык Арнэлия описал изгиб вокруг её собственного и столь же резко покинул её рот, напоследок скользнув по верхней губе.       Он буквально вытащил её из воды, прижимая к своему телу руками. Снова оказавшись на твёрдой земле, сама Вирили твёрдости в ногах вовсе не испытала и сразу рухнула на колени. В обычной ситуации это причинило бы боль, но сейчас вся нижняя часть её тела налилась свинцовым ощущением и, казалось, не могла признать никакого дискомфорта, только наслаждение. Девушка подняла глаза и увидела очередное — иначе не назовёшь — чудо: огромный, лежащий в нескольких шагах от озера, покрытый мхом булыжник изменялся в форме, становясь идеально-ровной плитой. Мшистая растительность растянулась по всей длине камня, дополнив меняющийся образ, а поверх неё уложился плащ Арнэлия, послушно подплывший по воздуху с того места, где прежде покойно лежал, оставленный хозяином. Всё вместе это стало походить на ложе.       Вирили едва успела осознать всю необычность произошедшего, когда уже сама оказалась лежащей на спине на этой своеобразной кровати. Арнэлий навис над ней, сжал в объятиях и, опустив голову, пустился в дело: его руки скользили по упругой плоти грудей, задевая соски; когти неглубоко, но всё равно царапали, порождая на коже Вирили кровоточащие следы, а губы оставляли поцелуй за поцелуем, каждый из которых был жарче предыдущего. Постепенно дремора опускался ниже, пока не впился руками в её бёдра. Здесь он, не церемонясь, сменил хватку, развёл ноги Вирили в стороны и, подавшись вперёд, вновь одарил её лоно собой. С искусанных в процессе происходящего губ девушки сорвалось одно единственное «да» и ничего больше. Арнэлий то полностью погружался в неё, то едва ли не покидал. Стремясь поймать этот ритм, Вирили старалась двигать бёдрами навстречу.       Он вновь остановился, в этот раз не доведя её даже до приближённого пика.        — На колени, — уже второй раз за последние минуты прозвучал приказ.       С трудом, но послушанием Вирили сменила позу, став на колени и опёршись локтями о плотные слои мягкого мха и ткани плаща. Арнэлий вновь вошёл в неё, положил ладони на её хрупкие плечи и страстно задвигался. Сладостные ощущения захватили с головой, сердце в груди обезумело. Воздуха катастрофически не хватало, отчего вдохи становились всё глубже и громче, порой срываясь на хрип. Уже несколько раз Вирили ловила себя на мысли, что переживаемое сейчас во стократ лучше того, что было в ту абсурдную ночь дома, много лет назад. Похоже, Арнэлий прекрасно знал физиологию смертного тела — знал, как причинить удовольствие, а не только боль. Однозначно, у него за спиной имелся большой опыт с женщинами. Интересно, с кем? Среди дремор были женщины, секретом это не являлось. А, может, она первая из смертных, кто получает от него этот дар? Это звучало даже как-то гордо.       Больше всего сейчас Вирили жаждала дойти до пика наслаждения. А вдруг он опять оборвётся на самом нужном месте? Она потянулась, чтобы помочь себе в этом, но Арнэлий поймал её руку, заломил за спину, а потом то же самое сделал со второй. Голова Вирили оказалась впечатана в поверхность плиты.       — Не торопись, — зазвучали надломленные сбитым дыханием слова демона. — Всё не так просто.       Его движения стали ещё грубее, темп ускорился. Вирили пыталась держать сознание в равновесии, но удары его плоти разрушали эти попытки, практически сводили разум с колеи. Она зажмурилась, сдерживая слёзы не то боли, не то наслаждения — наверное, и того и другого было поровну, ведь другая она — та, что сидела глубоко в мыслях и всё ещё почему-то выражала недовольство происходящим — продолжала своё действо. Вирили слышала собственные слова, которые не могла выговорить: «стой», «хватит», «прошу, пожалуйста», «не так быстро» и ещё многое другое. Они казались неправильными и фальшивыми, будто вторая она начинала сдаваться. А ведь так и должно быть! Она хотела этого. Происходящее — это взятая с неё плата за обещанный дар. Вернее, начало платы.       Рассуждая, Вирили услышала со стороны странное бормотание. В этот же момент Арнэлий выпустил её руки и, грубо схватив за талию, перевернул её набок. Секунда и его плоть вновь вонзилась в истерзанное лоно. Одна нога девушки оказалась закинутой на его бедро, а сам дремора, едва улёгшись, возобновил прежний темп. Обе его руки сжимали её груди, губы гуляли по шее, целуя и даже кусая. В какой-то момент Арнэлий отнял голову, и с его стороны вновь послышались странные полупонятные слова. Вирили не хотела прислушиваться, но её правое ухо было очень близко, и она всё равно услышала всё. Это были краткие предложения, постоянно повторяющиеся, но звучащие на незнакомом языке. «Какое-то колдовство», — поняла девушка.       Неожиданно Арнэлий взревел чуть ли не звериными нотами. Когти на его пальцах впились Вирили в грудь, но боль перемешалась с прочими ощущениями в урагане похоти и улетучилась. Вирили всё ещё пыталась потакать Арнэлию в движениях, но всё время сбивалась. Сдавшись, она задержала дыхание и именно в этот миг почувствовала внизу живота сладостное напряжение, требующие высвобождения. Удары бёдер демона вновь стали чаще, а рычание из его утробы усилилось. «Кажется, — мысли, как и всё остальное, сбивались в голове Вирили, не завершаясь, — неужели? Это оно? Сейчас, да? Ах, только бы…!»       К добру или к худу, но она не ошиблась. Последний толчок Арнэлия полностью занял её внутри. Вместе с остатком воздуха из груди Вирили вырвался крик, отразившийся от сводов пещеры, и в этот же момент её захлестнула волна неистового удовольствия, а тело затряслось в оргазме. Мгновение сладости, и её заполнило раскалённое семя Арнэлия, обжигающие изнутри, точно огонь. Пару мгновений он ещё пребывал в ней, а затем вышел. Только его руки остались на её грудях.       — Вытяни ноги. Лежи и не шевелись.       Вирили не поняла, сама ли исполнила приказ, или дремора сделал всё за неё. В любом случае она оказалась на спине. Туман в глазах и полубред в разуме слились в единую дурманящую силу, что ещё яростнее пронзала измождённое тело. Ей удалось разглядеть лишь силуэт Арнэлия, нависший над ней. Кажется, его ладони легли ей на живот, а потом опять прозвучали те непонятные слова. Пелену зрения озарила зелёная дымка, но не ярко-изумрудная, сопровождающая чародейство демона прежде, а нежная — цвета молодой листвы.       Арнэлий сказал что-то ещё — что-то другое, но этого Вирили уже не разобрала. Слабость окончательно сморила её. В разуме царили покой и единение — никто не пытался истерить и противостоять. О, святые сумерки Азуры, кажется, всё закончилось. Отяжелевшие веки непроизвольно сомкнулись, скрывая от взгляда образ рыжевласого дреморы. Возможно, ей показалось, а, возможно, её лба коснулась горячая ладонь. Как бы то ни было, всё дальнейшее заполнила собой темнота, в которой ничто и никто не имел власти, даже сама Вирили.