Сделка

      Пробуждение наступило неожиданно. Хотя можно ли было, вообще, называть еë нынешнее состояние сном — это большой вопрос. Пелена меж реальностью и грëзой была настолько тонкой, что Вирили буквально чувствовала, как мысли балансируют на ней. А за гранью поджидало что-то плохое — что-то тëмное и пугающее, до чего не хотелось дотрагиваться. Лучшим решением выглядел вариант замереть, молчать и не двигаться, дабы не потревожить эту странную тьму, не навлечь еë на себя и продолжать держаться так столько, сколько потребуется.       Всë это, разумеется, существовало лишь на уровне мыслей — одной из самых непокорных и сложных стихий. Необъяснимый страх развеивался так же быстро, как и возникал, а разум постепенно возрождал в себе то, что наполняло его до объявшей и поглотившей всë темноты. Возвращалась и воля, а вместе с ней появлялись желания. Первой пришла жажда — настолько дикая, что сухость в глубине горла, казалось, распространяется ниже и дальше по всему телу, иссушая кожу и плоть. Вирили ощущала себя пустым сосудом, настолько пересохшим, что он начал покрываться трещинами. Похожее чувство было и в голове — она буквально раскалывалась, заставляя терпеть колкие болевые импульсы, сопровождающие каждую мысль. Попытавшись взять боль в узду, Вирили потонула в начавших кружиться перед глазами образах. Ей даже не удалось понять, что секунду назад она сидела, а теперь снова оказалась в лежачем положении.       — Открой рот.       Вирили исполнила повеление до того, как узнала прозвучавший где-то рядом голос. Арнэлий. Это имя прямо-таки одним своим произношением угрожало закрутить разум и чувства новым сумасшедшим каскадом, но неприязнь к нему истаяла сразу, как только губ коснулась прохлада. В горло потекла охлаждающая жидкость, и Вирили показалось, что она готова сейчас послать в Обливион весь мир — лишь бы еë не отвлекали от дивного ощущения, растекающегося внутри и сменяющего собой жестокую скрипящую сухость. Со временем, когда губы достаточно остыли от жара и вернули себе чувствительность, девушка поняла, что обнимает ими узкое, чуть согнутое в форму угла горлышко кувшина.       Естественно, наслаждение не могло длиться вечно. Когда спасительная тара с питьëм исчезла, Вирили задержала дыхание, наслаждаясь остатком исчезающей в горле прохлады. Головная боль таинственным образом исчезла, а бессвязная абстракция перед глазами всë же обрела конкретные черты. Лишь в этот момент, узнав тëмный свод пещеры, блестящие в каменной породе осколки минералов и шляпки возросших на ней светящихся грибов, Вирили окончательно отделила мысли от оставшегося после дрëмы бреда и полностью возродила в голове картину произошедшего. Всë: от и до. Каждую секунду.       Она села резко, в этот раз не побоявшись слабости, огляделась. Ложем ей служила та самая, сотворëнная на еë глазах Арнэлием каменная плита, а наготу тела по-прежнему прикрывал его плащ. Странно, но широкополое одеяние казалось намного мягче, чем Вирили помнила, когда… лежала на нëм. Когда они вдвоём лежали, точнее.       Сам Арнэлий обнаружился стоящим всего лишь в двух шагах от своеобразной кровати. Дремора был при своëм прежнем, походящем на мундир одеянии, а в когтистых руках сжимал тëмный металлический кувшин небольших размеров, на узком носике которого угадывалась висящая прозрачная капля. Серое лицо демона демонстрировало скорее безразличие, однако была на нëм и улыбка — совсем прозрачная и недостаточно широкая, чтобы из-за неë выглядывали клыки, обычно придававшие его виду определëнной кровожадности.       Дремора молчал, выражения лица не менял и совершенно не двигался. Вирили подумала, что со стороны она, вероятно, выглядит также. Но одно дело снаружи и совсем другое — внутри, где вовсю разрастался настоящий вулкан. Память больше ничего не скрывала, и от этого на душе стало как-то совсем паршиво. Правда, в то же время на разум снизошло и облегчение, ведь всë закончилось. Теперь это позади, и случившегося уже ничто не изменит. Напоминая себе об этом, Вирили позволила взгляду опуститься вниз — к собственным коленям, а оттуда к животу. У чрева ничего особенного не ощущалось, меж бëдер алела притуплëнная боль — удивительно-слабая для той плотской ярости, которую они на себя принимали. Не было дискомфорта и у истерзанной груди, и места, где в кожу вонзались когти Арнэлия, не беспокоили.       — Я наложил лечебные чары, пока ты спала.       Наверное, она сейчас выглядела слишком жалкой, и оттого угадать еë мысли было несложно. Благодарить его Вирили, естественно, не собиралась. В конце концов, он сам же и терзал еë. От одних лишь воспоминаний о минувшем тело будто обдавало ледяной волной тревоги, смешанной с отвращением. Пусть она сама согласилась, но процесс и суть происходящего от этого не становились милее. Вирили всë прокручивала и прокручивала в голове одно короткое предложение, но каждый раз оно звучало слишком безумно и слишком… аморально, что ли? Она и Арнэлий, они… спали. Если яростный подход этого демона можно было так назвать, разумеется.       Вопреки общему сумасшествию свершившегося, кроме ослабленной боли Вирили так ничего и не чувствовала, хоть и должна была. Наверное. Откровенно говоря, она не знала, что должны чувствовать женщины, когда намеренно принимали в себя мужское семя. До столь тонких тем ей как-то пока не было дела — такие вещи она собиралась начать изучать лишь тогда, когда ей могло понадобиться иметь наследника в иерархии Дома.       Единожды сжав и разжав пальцы обеих рук, Вирили спрятала их под плащ и ощупала живот. Ничего.       — Прижилось? — вопросила она, чуть приподняв взгляд на Арнэлия. — Получилось?       Дремора шагнул и опустился подле неё на одно колено настолько резко, что Вирили вздрогнула. Кувшин в его руках уже бесследно исчез. Бесцеремонным, но при этом плавным и негрубым движением Арнэлий стянул с её плеч плащ и возложил обе ладони поверх обнажённой кожи чуть ниже пупа. Вирили не успела отнять собственных рук и оттого почувствовала всё в мельчайших деталях: сперва лёгкое нажатие, а потом странное тепло — под их сложенными вместе дланями будто вспыхнул крошечный, но жаркий огонёк, а ему сопутствовал блик всё того же зеленоватого света, сопровождающего всякое, творимое Арнэлием колдовство.       — Стоило удостовериться, — изрёк дремора, размыкая прикосновение и сразу вставая, возвышаясь над Вирили. — Да, дитя зачато.       Лёгким резко стало не хватать воздуха, вынудив Вирили глубоко вдохнуть. Сердце в груди как-то неприятно дёрнулось. Она прикрыла глаза, пытаясь сотворить внутри себя покой. Нужно просто смириться и всё. Это просто обоюдный договор, торг, сделка. И начало уже положено. Остаётся лишь ждать.       Под напором самоконтроля родился новый вопрос, который Вирили не смогла удержать на языке:       — Всё будет происходить как обычно? — она на секунду замялась, понимая, что избрала не самую внятную формулировку. — То есть, я про срок. Ну, сколько понадобится времени на…       — Так, как у вас заведено, Вирили. Об этом можешь не беспокоиться, я всё проверил.       Мало того, что Арнэлий вдруг опять назвал её по имени, а не как-нибудь навроде прежнего, так ещё и неожиданно руку подал. Растерявшись, она смотрела на вытянутую в свою сторону когтистую длань, пока не предположила, что дремора, вероятно, просто пытается быть чуть менее грубым, чем уже себя зарекомендовал. С чего бы такие перемены, интересно? После всех упрёков, оскорблений, да и как забыть тот гневный срыв, когда он чуть не «скормил» её двемерской баллисте?..       Заставив себя не думать, а просто действовать, Вирили приняла помощь и вскоре оказалась на ногах. Плащ придержать она не успела, и тот опал к ногам, разоблачив скрываемую наготу. Желания прикрыться даже не возникло, лишь пустая мысль об этом. «Пусть, — решительно подумала Вирили. — Какой теперь смысл в конце концов?» Пользуясь случаем, она осмотрела себя. Ни синяков от железной хватки сильных рук, ни царапин от когтей — на теле совсем ничего не было. Похоже, Арнэлий не соврал про целебные чары. Если уж придираться, то это в очередной раз по-своему принижало её, ярко демонстрируя превосходство демона, ведь лично она в исцеляющих аспектах колдовства смыслила совсем немного — даже ту шишку на голове толком извести не могла.       Немного не к месту, но Вирили на мгновение задумалась о том, каково это — владеть магией не так, как ею может распоряжаться человек, мер или иной житель их мира? Даэдра представляли собой совершенно иные сущности, и магия, следовательно, в их природе также имела кардинально отличающееся воплощение. Что ж, если в сих рассуждениях и есть росток здравой логики, то скоро Вирили сможет получить ответы на всё. Скоро… Получается — если Арнэлий сказал правду про срок — то через три четверти года, когда дитя запросится на свет.       Она подняла глаза и тут же столкнулась с ответным взглядом Арнэлия. Ощущение было, скорее, просто пошлое, чем неприятное — так яро он пожирал её своим изумрудным взором. «Ещё и лыбится», — вновь про себя подумала Вирили, отметив также, что в этот раз его улыбка смотрится привычно-оскаленной. Лучше уж так, чем загадочная и тревожащая.       — Ты ведь не выпустишь меня из пещеры в таком виде? — с частично наигранной надеждой в голосе поинтересовалась Вирили, указывая подбородком на себя внизу. Краткий, но богатый опыт подсказывал, что от этого рогатого можно было ожидать чего угодно.       — Признаю, меня бы это позабавило, — ответил Арнэлий, чем лишь подтвердил опасения в свой адрес. — Но я, пожалуй, проявлю снисходительность. Можешь поверить, не каждый смертный удостаивается такого, — его глаза на секунду прищурились, а лицо выразило глубокую задумчивость, после чего он вновь улыбнулся. — Точнее, доселе никто не удостаивался.       «Какая честь», — подумала, но не стала высказывать Вирили. И, надо признать, хорошо, что отмолчалась, так как в следующий миг Арнэлий взмахнул рукой. Всё еë тело обдало странным ощущением, очень похожим на прикосновение к чему-то мягкому. Вирили едва успела вдохнуть, когда обнаружила, что живот и спину сдавил излишне туго затянутый корсет, а остальное тело укрыла ткань платья. И не простого платья, а того самого. Да, это точно было оно. Вирили осмотрела себя и сразу узнала свободные рукава, декоративные наручи… и большой красный камень по центру. Изобилующий чёрным, серым и золотым цветами наряд казался совершенно новым, словно его только что спустили со швейного станка.       В памяти настойчиво всплыло кое-что, мигом оборвавшее частичное восхищение свершившимся чудом. Те мысли, что управляли ею, когда всё началось — чужие мысли, раскалённые похотью и желанием, которые она сама не очень-то испытывала. Из-за них это платье и оказалось изодранным в лоскуты. Жар кожи тогда дико требовал прикосновений, ласки, и Вирили просто не могла сдержаться. Она действовала, потакая одному лишь желанию: избавилась от одежды сама, потом помогла в этом Арнэлию, а потом… О, этого она, конечно же, не забыла и вряд ли теперь когда-нибудь забудет. Он хотел, чтобы она ублажила его — так, как это делают развратные девки в каких-нибудь борделях или жрицы в храмах, проповедующих любовные аспекты жизни. Однажды, позволив себе расслабляющую прогулку по берегу моря, недалеко от порта Садрит Моры, Вирили случайно пронаблюдала забавную сцену: босмерка-рабыня так и «уплетала» плоть восседавшего на прибрежном камне юного данмера; оба раздетые донага, обменивающиеся унизительными комплиментами навроде «хозяин» и «милейшая невольница», стонущие так, что их, наверное, было слышно на самом материке. Разумеется, Вирили не постеснялась разузнать об увиденном побольше и вскоре открыла, что похотливый юнец оказался сыночком одной из Магистров. Понизить зажившуюся колдунью в Доме у неё, правда, не получилось, но зато удалось стрясти с кошелька старухи солидную сумму, коей нашлось применение в будущем.       Мысль о том, что она могла выглядеть так же, как та измазанная собственными слюнями (и прочим, конечно же) босмерка, вызвала у Вирили скомканный приступ тошноты. Сдержав завязавшийся в желудке узел, она вновь подняла голову и посмотрела Арнэлию в глаза.       — Зачем было меня околдовывать? Я же согласилась и никуда бы не делась.       Лицо дреморы захватило скучающее выражение.       — Ты выжала из меня всякое терпение, — Арнэлий опять прищурился. — А что, тебе что-то не понравилось? Не сомневаюсь, ты получила удовольствие большее, чем когда-либо в жизни.       Перед ответом Вирили отошла на шаг назад, увеличив дистанцию между собой и демоном. Неприятно это признавать, но, если отбросить в сторону злость и обиду за наглое пленение её разума, то испытанные недавно ощущения действительно было не с чем сравнивать. Тот старый хрыч, которому она отдала невинность, точно подобного в ней не разжёг.       — И всё же, — вдруг продолжил Арнэлий, не дав Вирили сформулировать свой ответ, — я понимаю, отчего ты такая болтливая. Вы, Телванни, любите всё предельно обсуждать, планировать, высчитывать, взвешивать риски, учитывать обман. Поверь, я тоже склонен к этому, только делаю это в разы быстрее, чем ваши скудные смертные умишки.       Закончив, дремора коротко обернулся назад, а после взмахнул рукой. В ту же секунду из-под песчаного пола пещеры вырос твёрдый камень — смутно, но всё же приближённо похожий на седалище. Сев и уместившись поудобнее, Арнэлий повторил колдовское движение. Услышав за спиной звук сыплющегося песка, Вирили догадалась обернуться и увидела, что позади неё тоже образовался миниатюрный трон. Признаться, столь необычный жест показался ей более чем достойным знаком. Если Арнэлий взаправду так расположен к разговору, то упускать шанс нельзя ни в коем случае. Она села и уставилась на дремору в слепом ожидании.       — Семя удержалось и прижилось в тебе. Это уже добрый знак для моих намерений, — демон вернул губам прежнюю ухмылку — чуть более дерзкую и самодовольную, чем прежде. — Как уже было сказано, хорошо, что я не ошибся в выборе чрева для моего ребёнка.       Вирили недовольно пожевала губу. Естественно, раз он проявил к ней милость, то теперь придётся потерпеть и очередную порцию оскорблений. Ясно, что для него она была не более чем куском мяса, от природы имеющим способность к деторождению. Ну, если уж так, то оскорбляться тут не было смысла вовсе, ведь Арнэлий сам сказал тогда, что будет «просить не у неё, а её чрева». С этим она уже успела частично смириться, просто унижение не отпускало, пятная личную гордость смердящими следами чужого высокомерия. Обычно Вирили ставила подобных выскочек на место, но так было дома — на Вварденфелле, в Садрит Море — а теперь даже жирные нахалы вроде капитана Брелиса были ей не по зубам из-за иных законов и статуса. Чего уж говорить об Арнэлии и его неоспоримом могуществе?       — Смотрю, ты хорошо подготовился, — выговорила Вирили и, сложив руки на груди, ответила дреморе натянутой улыбкой. — Польщена, что заставила тебя так беспокоиться, искать, вынюхивать. Раз уж ты приплёлся за мной в Силград, значит, я не такая уж «жалкая смертная», да?       — Не зазнавайся, — в голосе Арнэлия промелькнуло недовольство, однако улыбка с его губ не сошла. — Лоно у тебя не менее работоспособное и ничуть не краше, чем у иных смертных женщин, можешь поверить. Как я и говорил, большую роль тут сыграли твои предки, а не ты сама. Пусть родословная у тебя и неидеальная, но всё равно достойная.       — Моя родословная? — Вирили удивлённо моргнула и не удержалась оттого, чтобы по привычке не прогнать сквозь мысли имена всех членов семьи Нелорен из последних поколений, что суммой насчитывало больше тысячи лет. — И как же ты вызнавал про это, позволь спросить?       Она уже подумала, что перегнула палку, и Арнэлий сейчас рассыплется в новом потоке поучений, направленных на указание ей её места, однако произошло нечто совершенно иное — настолько непредсказуемое и удивительное, что Вирили невольно уронила челюсть. Только что перед ней сидел дремора, а в следующую секунду он оказался… Нет, она не могла ошибаться. Образ, который Арнэлий мгновенно принял при помощи своих чар, принадлежал тому, чьё имя было известно не только в Садрит Море, но, несомненно, во всех землях Дома Телванни, а, может, и на всëм Вварденфелле или во всëм Морровинде. Заметно истерзанное престарелым возрастом лицо с суровыми чертами, низко посаженными бровями, холодными жестокими глазами и завершающееся внизу никогда не меняющейся средней длины бородой, выбритой в острый клин, могло принадлежать только Магистру Нелоту. «Розы Азуры!» — мысленно ахнула Вирили, поняв, что позволила себе на секунду поверить, будто перед ней сидит настоящий Магистр.       — Вижу, ты купилась так же, как и твои родичи, — заговорил Арнэлий-Нелот, и голос его оказался хриплым, резким и требовательным — полностью подобным «оригиналу». — О, как они были сильно удивлены, когда Магистр неожиданно вернулся из экспедиции и решил посетить город, дабы расспросить о некоей изгнаннице, по вине которой Садрит Мора подверглась нападению даэдра.       Очертания лица Нелота колыхнулись, чуть осветились едва заметным бликом зелёного света, и вот на Вирили вновь смотрел рогатый и огневласый демон Обливиона, а вовсе не старый данмер-маг, чьи труды, опыт, политическая власть и могущество были известным всем и каждому в Доме.       Завершив обратную трансформацию, Арнэлий в голос рассмеялся:       — Видела бы ты лицо своего отца. Гордый Лла́ндрис Нелорен был так польщён визитом, что, нисколько не стесняясь, предоставил гостю полный доступ к семейным архивам. Мне хватило нескольких часов, дабы удостовериться в том, что ты мне подходишь.       Вирили с трудом удержала на лице маску невозмутимости. Одно лишь упоминание имени отца скользнуло по сердцу неприятной остротой, так ещё и… Это с трудом укладывалось в голове. Арнэлий лично встречался с ним, разговаривал, шпионил, вызнавал о ней. И для чего? Для того, чтобы потом прийти со своим предложением и — иначе не скажешь — отыметь! Слабая боль в груди сменилась ярым желанием плюнуть дреморе в лицо за настолько чистый эгоизм. Нет, просто так его нынешнее радушное отношение её не обманет, пусть не смеет и мечтать.       Разум укололи прежние подозрения, особенно нынешняя двусмысленность слова «отыметь». Руки, точно неподконтрольные, сами потянулись к животу и легли поверх переплетённых нитей корсета. Естественно, Вирили ничего не почувствовала внутри себя, кроме резко напрягшихся мышц, но истины это не изменило. Она согласилась выносить для него дитя, которое, судя по недавним заверениям, уже начало зарождаться, а он обязался даровать ей таинства магии Обливиона. Но ведь срок подойдёт ещё нескоро, а она всё это время будет вынуждена, фактически, подчиняться его воле. Было бы смешно, если б не было так горько и опасливо — прямо как в той глупой сказке, разлетевшейся по Империи после Кризиса Обливиона: про глупого мальчишку-колдуна, который призвал дремору, и в итоге им же и был убит, едва они заговорили о совместной сделке.       — Раз ты так разговорился, — максимально спокойно заговорила Вирили, — то скажи: зачем тебе это? Я имею право знать.       Улыбка наконец покинула лицо Арнэлия, сменившись полноценным недовольством. Иного она и не ожидала, однако в неведении быть тоже не собиралась. Желая подчеркнуть своё требование, Вирили села на камне свободнее, а руки показательно оставила лежать у живота. Раз демон ведёт себя настолько вызывающе, что открыто смеётся над её изгнанием, то пусть получает в ответ то же самое. Позволив себе эту маленькую дерзость, Вирили почти спонтанно осознала, что у неё есть один очень ценный козырь — вряд ли Арнэлий захочет ей теперь навредить.       — Всё-таки вы, смертные, отличаетесь удивительными наглостью и глупостью, — дремора говорил сдержанно, но Вирили видела, что её слова и, вероятно, её вызывающая позиция пришлись ему далеко не по вкусу. — Мне стоило лишь немного польстить тебе, а ты уже считаешь себя незаменимой? — он сорвался на почти полноценный крик. — Думаешь, ты одна способна подойти мне?! Да в Нирне не сосчитать гордых шлюх, которым кажется, что они достойны власти и владения самыми могущественными тайнами! Думаешь, ты от них чем-то отличаешься?!       Вирили чувствовала у самого горла комок испуга, но сглотнула его, решив, что пойдёт до конца.       — Много ли в Нирне насчитывается, как ты сказал, «шлюх», которые согласятся на предложенное тобой добровольно? Ещё и с достаточно чистой кровью, не забывай. Ты ведь лично заявил, что я исключительно глупа, раз согласилась. Ты говоришь о моей гордости, но сам ничуть не лучше, — она вдохнула полной грудью перед тем как продолжить. — Хотя чего ещё ожидать от порождения Дагона? Гордость, амбиции — не сомневаюсь, это у вас в крови.       Когтистая рука сжала её шею так плотно, что в лёгкие не могла попасть ни единая капля воздуха. Глаза Арнэлия замерли напротив её собственных — два полыхающих зелёным огнём изумруда. Вирили смотрела в ответ, не моргая. Её тело затряслось, но, скорее, от напряжения, нежели от страха. Нет, она чувствовала лишь уверенность и потому даже улыбнулась. «Ну, давай! Докажи, что я неправа», — рвалась наружу неозвученная мысль.       Лицевые мышцы Арнэлия резко расслабились, вздувшиеся на висках вены сгладились, а переполненные магией глаза ослабили своё сияние. Он улыбнулся, в очередной раз оскалив клыки. Пальцы на шее Вирили ослабили хватку, и она чудом не закашлялась, вновь вдохнув воздуха.       — Очень достойно, Нелорен, — дремора отошёл на шаг, — но не думай, что победила. Поиски нового кандидата займут слишком много времени, а это… опасно для моих планов.       — Которые ты мне не раскроешь? — уточнила Вирили.       — Не раскрою. Они тебя не касаются. Однако, — Арнэлий поднял указательный палец правой руки в подчёркивающем жесте, — могу заверить, что впредь буду с тобой честным. Ты права: лгать вам и играть вашими жалкими жизнями — это не грех для Кин, ибо мы сильнее и могущественнее ваших слабых тел и умов. Но сейчас нас связывает особенная ситуация, и потому я готов… уступить.       Вирили прищурилась. Всё это звучало практически смехотворно, ведь Арнэлий одновременно и признавал, что может её обмануть, и заявлял, что не будет этого делать.       — Я должна идти тебе навстречу по столь шаткому мосту? — процедила девушка. — А не хочешь ли ты пойти в задницу к своему создателю с такими условиями?       Она не ожидала, что он засмеётся, но именно это дремора и сделал, причём смех его звучал по-настоящему искренне.       — Похоже, мы в неглубоком тупике. Как думаешь, что для меня ценнее: время, которое я потрачу на новую, подходящую для моего плана женскую плоть, или твоя жалкая жизнь и то, что уже теплится внутри тебя? — подавив последний смешок, демон снова шагнул вперёд и, замерев над Вирили, осторожно провёл двумя пальцами по прядке её растрёпанных волос, а потом скользнул когтем в опасной близости от правого глаза и задержал один-единственный перст на виске. — Думай хорошенько, моя маленькая наглая смертная. Не скрываю, меня восхищают твоя сила воли, твоя дерзость, и мне хочется быстрее реализовать свой план, но и терпения я не лишён. Ничто не мешает мне убить тебя и начать всё с чистого листа. С другой, точнее говоря. Понадобится время, но однажды я найду такую.       Неприятно было признавать поражение, но, похоже, он всё-таки стоял чуть выше неё. Его завуалированные похвалы мало чего стоили, являясь лишь словами. Умирать Вирили, ясное дело, не очень хотела — особенно теперь, после того, как вынесла первую часть этого испытания. Похоже, оставалось только довериться. В конце концов основной предмет их договора они уже успешно «создали», а вёл себя Арнэлий далеко не так, как дремора из той, вспомненной ею сказки. «Нет, — рассуждала она, — всë-таки он совсем непохож на своих сородичей. Есть в нëм что-то… особенное».       Вирили просто решила повторить про себя то, что подумала, когда её вот-вот должна была прострелить баллиста. Будь что будет.       — Хорошо, я не стану задавать вопросы.       — Славно-славно. Умница, смертная, — к пальцу на её виске подключились остальные четыре и совместным трудом мягко погладили Вирили по щеке. — А теперь, в знак доказательства моих честных намерений…       Арнэлий резко убрал руку от её лица и раскинул их обе в стороны. Каменный трон за его спиной тут же втянулся обратно в землю, а сам дремора встал на место, где тот только что располагался. Вирили моргнула, пытаясь сообразить, что он делает. Увы, идей никаких в голову не являлось.       — Я прекрасно понимаю, что будет непросто зарабатывать на хлеб и крышу над головой, когда моё чадо внутри тебя подрастёт, — продолжил Арнэлий, и пустое пространство, разделяющее две его разведённые противоположно друг другу ладони, заполнилось странным туманом, словно воздух стал густеть и обретать форму. — Многие из вас, смертных, этого не знают, но Кин тоже признают ценность денег. Я хочу, чтобы мой ребёнок был рождён и рос в достойных условиях, а не в какой-нибудь выгребной яме, куда ты скатишься, когда потратишь последнюю монету.       Вирили на секунду остолбенела, хоть и пребывала в сидячем положении.       — Рос? — переспросила она. — Мы договаривались, что я только рожу тебе ребёнка…       — Всё не так просто, — перебил её Арнэлий, сводя руки ближе. Странное колдовство меж его ладонями обернулось чуть шипящим зеленоватым облаком, сквозь которое стали проступать очертания какого-то неясного предмета. — Я приду за ним тогда, когда посчитаю нужным, — дремора на секунду прервался, чтобы опять ухмыльнуться. — Ты разве не сказала, что не будешь задавать вопросов? Будь любезна, отвечай за свои слова.       Вирили хотела заспорить, но остановилась. Вот ведь зольная задница Малаката! Что ж, похоже, ей придётся не только отыграть роль роженицы для отродья Обливиона, но ещё и немного по-настоящему побыть матерью. Мысль звучала очень странно, немного пугала, но одновременно и по-своему воодушевляла. Вирили сама не заметила, как позволила губам расплыться в улыбке. Если задуматься, то это будет ценный опыт. Раз уж после всего этого фарса она обретёт силу, то и прежние планы на продление рода могут вернуться, а там и до других, более «нормальных» детей вряд ли далеко.       Девушка крепче сплела пальцы на пока что ещё плоском животе, которому надлежало вскорости стать больше. «О, Азура, пусть этот год пройдёт поскорее», — не взмолилась, но просто громко подумала Вирили.       — Вот и всё. Возьми это.       Она вернула внимание к Арнэлию. Дремора опять шагнул ближе и чуть наклонился, протягивая ей какой-то предмет. Присмотревшись, Вирили разобрала широкую, изрезанную диагонально-винтовыми линиями рукоятку, затем два произрастающих от её краёв треугольных выступа, а следом и два острых лезвия, изгибающихся от рукояти в одну сторону, точно два соединëнных клинка серпа для пожатия рисовых полей.       Уже во второй раз за последние минуты рот Вирили оказался открыт в изумлении и, между прочим, снова полностью оправданном. Она никогда не видела этих штук вживую, но успела изучить множество сделанных некоторыми учёными изображений и многое прочесть о них: в первую очередь, о коварстве их обладателей, о заключённой в них магии, об их остроте и, конечно же, о безмерной ценности.       — Даэдрический полумесяц, — выдохнула Вирили, поняв, что точно не ошибается. — Откуда…?       — Я валкиназ в Мёртвых Землях, глупая, — ответил Арнэлий, не дав ей договорить. — У меня целый арсенал таких.       Вирили поспешно проглотила удивление. Даэдрические полумесяцы были известны как невероятно могущественные артефакты Обливиона, которыми пользовались армии Мерунеса Дагона. Многие научные труды уверяли в том, что эти смертоносные клинки, выкованные в самых жарких и жестоких кузнях Мёртвых Земель, вновь дали о себе знать, когда армии Князя Разрушения шли своей недавней войной на Нирн через открывающиеся по всей Империи порталы. Вирили слышала предположения, что полумесяцы были связаны со своими хозяевами, и потому пропали сразу же, как завершился Кризис Обливиона. Иными словами, слухов, теорий, рассказов и домыслов существовало очень много, а вот истина оказалась сложнее и непонятнее. Однако сейчас наглядная правда была буквально перед самой Вирили. Хотя правда ли это, или нечто иное?       — Зачем он мне? — спросила она, отойдя от удивления и вставая с камня, чтобы лучше видеть призванное Арнэлием оружие. — Хочешь сказать, что им будет проще убивать за деньги?       — Какие у тебя мрачные мысли, моя дорогая смертная, — дремора вытянул руки и разжал пальцы, а блестящий остротой изогнутых клинков полумесяц остался висеть в воздухе, словно требуя, чтобы его взяли. — Поверь, всё намного проще. Немного… по-смертному, я бы сказал, — Арнэлий усмехнулся. — Здесь, в столице вашей пепельной страны проживает один очень состоятельный коллекционер, у которого голова повёрнута на артефактах моего мира и моего народа. Мы с ним знакомы, но он даже не подозревает об этом. Отнеси ему это сокровище и, ручаюсь, он отвалит за него столько денег, что тебе хватит на собственный дворец.       Вирили часто заморгала, не решаясь взяться за рукоять полумесяца.       — Зачем такие сложности? — вопросила она. — Ты не можешь просто дать мне золота, раз уж на то пошло?       — Ох, прости, я потерял свой кошелёк с деньгами смертных, — Арнэлий, наверное, пытался так пошутить, но голос у него получился больше раздражённый, чем нацеленный на юмор.       — А вино и кубки, что ты сотворял из ничего? — Вирили искренне запуталась в его пояснениях. — Что за глупость?       — Глупость тут только в твоей пустой голове. Я их не создавал, а призывал из Мёртвых Земель. Думаешь, если можно воззвать из вашего мира к живому даэдра в Обливионе, то нельзя так же сделать с предметом? Бритвы Дагона, не будь такой идиоткой.       Вирили понуро опустила голову, в действительности на мгновение ощутив себя по-настоящему непробиваемой дурой. Это ж надо было показать себя с такой стороны! Дабы поскорее расстаться с чувством стыда, девушка подняла руки и взялась ими обеими за края широкой рукояти. Полумесяц сразу потяжелел, но Вирили смогла удержать оружие. Пальцы ощутили покалывание — это пронизывающая артефакт магия так проявляла себя.       — Коллекционер, говоришь? — уточнила она. — В столице? Значит, я должна ехать в Блэклайт?       — Ещё один город, подчинённый чванливому Дому Редоран, — Арнэлий кивнул и в очередной раз усмехнулся. — Думаю, ты сможешь сдружиться с ними, если будешь хорошо себя вести, — демон сделал короткую паузу, а потом неожиданно взмахнул правой рукой. Раздался многократно отражённый стенами пещеры хлопок, и в десятке ярдов от него — совсем рядом со спуском в местное озеро — ярко вспыхнул узнаваемый по очертаниям портал. — Ехать тебе не придётся. Так будет быстрее.       Частично опешившая, Вирили поглядела на сверкающий переход, за которым её ждала свобода. Свобода от пещеры, но не от того, что в ней произошло. По крайней мере, не сразу.       — Смотрю, ты и вправду всё спланировал, — вынужденно признала она и, не сдержавшись, чуть улыбнулась.       — В моих планах по-прежнему присутствует пункт, призывающий заняться другими делами, некоторые из которых не менее важные, чем ты и твои капризы, — Арнэлий повелительно указал рукой на возникший посреди пещеры портал. — Иди. Надеюсь, ты не сдохнешь где-нибудь из-за собственной глупости.       Вирили пронзающе посмотрела на дремору. Демон не выглядел намеренным шутить или говорить с полусерьёзностью. Выдержав ответный взгляд, она осторожно повернула даэдрический клинок, перехватила его одной рукой и, будто подгоняемая незримой плетью, зашагала к порталу. Сперва она шла уверенно, практически желая поскорее отдалиться от Арнэлия, но потом всё-таки обернулась. Он стоял, выпрямив спину и сложив руки на груди, но также смотрел в ответ — прямо ей в глаза, так пристально, что девушка явственно видела их изумрудное сияние, будто всë ещё находилась рядом с ним.       Портал был уже близко. Вирили остановилась у самой кромки сверкающего колдовского перехода, но головы так и не отвернула. Арнэлий взгляда тоже не отводил. Предчувствие подсказывало, что он вот-вот опять её поторопит, не поскупившись на очередное оскорбление. Что ж, лучше не заставлять его ждать. Она перевела взгляд на портал, глубоко вдохнула и сделала последний шаг вперёд.       — Береги моё дитя.       Вирили обернулась, но ни пещеры, ни Арнэлия уже не увидела.