Сделка

      Перемещение через порталы насчитывало множество побочных эффектов, среди которых числилась и резкая дезориентация. Странно, ведь обычно Вирили ничего подобного не испытывала. А в чëм причина? В том, что портал был сотворëн чужой магией, так ещë и дреморой? В том, что врата слишком быстро закрылись? Или, может, в том, что Вирили покинула пещеру в определённом смысле не совсем той, кем заходила в неë? Вероятно, истина заключалась в последнем, хоть это и не имело прямой связи с самим перемещением. Мгновение назад Вирили была совсем рядом с ним, и вот, спустя жалкую секунду, их уже разделяли целые мили. А, может, и не мили, а… целые миры? Может, Арнэлий уже убрался обратно в Обливион? Испытываемые ощущения оказались крайне двоякими: с одной стороны, на разум волнами накатывало невероятное облегчение — наконец-то она одна, далеко от этого едкого и во многом жестокого существа; с другой же, он всë ещë был с ней — в ней, его семя, готовящееся взрасти и стать живым существом.       Да, портал совершенно точно был не при чëм. Головокружение нахлынуло внезапно, едва Вирили проводила взглядом остаточное колебание воздуха на том месте, где мгновение назад кружился колдовской вихрь врат. А эти слова, сказанные им, и, услышанные ею напоследок. Почему они прозвучали так необычно? С искренней заботой, что ли? Не о ней, естественно, но о том, что они вместе создали. Как странно. Учитывая, сколько раз за их краткое знакомство Арнэлий успел оскорбить или просто словесно принизить жизнь и бытие «смертных», это совсем на него не походило. Вероятно, он сказал бы, что проявление подобных эмоций ему не присуще не только по статусу, но по самой природе. Всё-таки Вирили недостаточно хорошо узнала дремору, чтобы строить твëрдые заключения. Единственным ясным наверняка был факт того, что с этим демоном всё совсем непросто. Конечно, так можно было сказать о любом порождении Обливиона, но Арнэлий… В нём ощущалось нечто особенное. Вполне естественные высокомерность, грубость и желание повелевать будто были всего лишь прикрытием для того, что таилось глубоко внутри него. Тайные мотивы? Нет, дело было не в них. Даже самой себе Вирили не могла описать того, что чувствовала на его счëт, как бы глупо это ни звучало.       Рассуждения приумножили негативных ощущений: казалось, что мысли обрели форму и взаправду кружатся где-то в мозгу, а тело существует отдельно от сознания и оттого чувствует себя таким ослабленным и даже чужим. Вирили зажмурилась, почти инстинктивно подняла руки и обхватила идущую кругом голову ладонями. Помочь это не могло, но ни на что иное у неё сейчас не хватало фантазии и разумения. Слишком мало времени и слишком много произошедшего. Ещё недавно она не думала ни о чём ином, кроме как принять свой позор и суровый приговор жизни, а теперь… Дома её, наверное, назвали бы чокнутой, даже по меркам Телванни. Шеогоратовы тапочки, она теперь носит ребёнка от дреморы! Добровольно!       Погружённая в течение шокирующие мыслей, Вирили с трудом осознала, что расслышала рядом звонкий удар чего-то металлического. Вернув глазам зрение и отняв руки от головы, она уставилась себе под ноги. Забавно и в то же время как-то глупо: дав слабости захватить себя, Вирили не заметила, как выронила то единственное, что было у неё в руках — даэдрический полумесяц, подаренный Арнэлием. Даже лежащий на земле, переливающийся блеском наточенных лезвий артефакт казался чем-то особенным. Вернее, не казался, а был таковым. Вирили на уровне чувств ощущала его иную ауру — след мира, где это оружие было создано. Мëртвые Земли — план Обливиона, отведëнный во власть Мерунеса Дагона, Лорда Разрушений и Амбиций — успели занять своë место в умах ныне живущих учëных, да и на устах простого низкого люда. Именно туда вели все те врата-порталы, открывшиеся около двадцати лет назад по всему Тамриэлю. Теперь это событие с почти что шутливым подтекстом называли «Кризисом Обливиона». Какие уж тут шутки? Вирили помнила хаос, воцарившийся в землях Морровинда, когда вторжение Дагона пришло и к ним. Некоторые члены Дома тогда поговаривали об объединении, призывали забыть распри и интриги, чтобы дать врагам отпор. Разумный ход, надо признать, вот только тогда Вирили была слишком молода, чтобы понимать, что даже эти призывы несли отголосок личной выгоды и лжи, имели определённый политический вес и оставались оружием в вечной борьбе Телванни друг с другом. Иногда становилось сложно понять, как их род умудряется выстаивать в Войне Домов, если грозит вырезать сам себя изнутри?       Медленно присев, Вирили обхватила рукоять полумесяца пальцами правой руки и подняла его. Теперь даэдрический клинок казался тяжелее, чем тогда, в пещере, а напитывающие его чары проявляли себя как-то по-другому. Вероятно, артефакт таким образом являл столкновение своей природы с той, в которой оказался. Естественно, живым металл не был, однако магия, наполняющая его, была ничем иным, как самой сутью жизни Обливиона — только иной, чужой, тёмной… и манящей. Неспроста одного взгляда на этот клинок хватило, чтобы Вирили в очередной раз вспомнила Кризис Обливиона и то, что творилось дома — и тогда, и после, и всегда. Магия и таинства тëмного мира манили не только еë одну, они привлекали очень и очень многих. Вот только другие, по мнению самой Вирили, проявляли излишнюю осторожность в контакте с Обливионом. И, придëтся признать, были во многом правы. Во многом, но далеко не во всëм. Ей ли теперь спорить об этом, после всего произошедшего? Поспешность привела еë к изгнанию, слабость духа, неподготовленность (что сомнительно) или чрезмерная уверенность в себе — теперь это было уже неважно. Вирили двигала та же жажда, что и остальных. И, в отличие от них, она добилась результатов, разве не так? Просто в своеобразной форме. Она привлекла внимание одного создания Обливиона через другого и уже пожала первые плоды своего успеха. Опуская особенно острые подробности, сделка с Арнэлием вступила в силу, теперь должен минуть срок чуть меньше года, и тогда результат будет у Вирили в руках. Как бы груб и скрытен в личных мотивах ни был дремора, его заинтересованность во всëм этом не оставляла повода сомневаться. Ему нужен ребëнок? Пусть так, он его получит и заплатит за него посуленным. Пускай демон и не оставлял причин подозревать себя в обмане, однако до сего момента был честен, даже даровал артефакт, за который должны были достойно заплатить, дабы обеспечить не менее достойную жизнь.       Совершенно внезапно, но вполне справедливо Вирили ощутила себя дурой. Головокружение и разрозненность мыслей отступили, разум будто резко пробудился ото сна. Подумать только, ей хватило ума рассуждать о том, что «чувствовал» полумесяц в условиях своего нынешнего окружения, о таинствах магии, о прошлом, о возможном будущем, о своих ошибках и достижениях, о доме, о Кризисе Обливиона, но не достало желания подумать в направлении происходящего здесь и сейчас. Моргнув, Вирили огляделась. Арнэлий ничего не говорил о месте назначения портала, окромя того, что отправит её в Блэклайт. В действующей столице родной страны она прежде не бывала, но даже это сейчас беспокоило не столь сильно, как то, что незнакомое окружение напоминало ничто иное как… чей-то двор.       Вирили едва ли не с откровенной паникой заозиралась по сторонам. Её окружали возведения из всё того же желтоватого камня, коим, похоже, было особенно популярно пользоваться в городах, неподвластных Телванни; были здесь и огороженные низкими поребриками клумбы, и деревья. Но это точно была не городская улица. Прямо перед Вирили возвышался фасад большого двухэтажного здания, а за спиной, по левую и по правую стороны тянулись высокие стены, увенчанные металлическим шиповидными изгородями. Миром правил ночной сумрак, разрушающийся только несколькими огнями зажжëнных фонарей.       То, что она стояла лицом к фасаду, понять было нетрудно — по прямой линии от неë, ярдах этак в десяти, под выступающим навесом виднелась округлая деревянная дверь, а сзади — в изогнутой арке стены — размещались широкие, окованные металлом ворота. Всë выглядело так, словно Вирили только что зашла на этот двор через главный вход и остановилась, ожидая, когда еë выйдут встречать. Вот только кто будет принимать гостей в ночь? Ещë и незваных!       — Да он издевается, — прошипела себе под нос девушка, окончательно убедившись, что портал забросил её на чью-то личную территорию.       Взвесив клинок в руке, мысленно пожалев, что его нельзя нести как-нибудь поудобнее, и повторно, но уже более грубо, выругавшись в адрес Арнэлия, Вирили начала пятиться назад. Параллельно она ещë раз оглядела стены с шипами. Ощущения гостеприимства острые заграждения совершенно не вызывали. Что это вообще за место? На ум невольно пришло сравнение с загоном для рабов, только оно сразу показалось абсурдным. Кто будет держать невольников в столь «шикарных» условиях, как здешнее центральное здание? Рабам полагались места под стать их жалким судьбам — тесные, грязные и убогие.       Спина упëрлась в ворота. Последний раз обежав взглядом двор, Вирили повернулась и спешно изучила обе массивные створы. На правой обнаружилась дверца-калитка, высотой и шириной в половину еë общего размера. Не теряя ни секунды, Вирили толкнула малую дверь, и та сразу поддалась, открыв небольшой проход. Позволив себе облегчëнно выдохнуть, девушка тут же шагнула через низкий порог, предварительно просунув наружу широкий, изогнутый в одну сторону клинок артефакта-полумесяца. Едва еë ступня коснулась земли за воротами, запястье сдавили чужие пальцы.       — Стоять, воришка!       Разумеется, Вирили не испугалась, но вздрогнула от неожиданности. Моментально подняв взгляд, она обнаружила смотрящую на себя чуть затенëнную ночной темнотой физиономию, и, Дагон еë побери, это было далеко не лицо сородича-мера. Это была мохнатая морда каджита с множеством заплетëнных на гриве косичек, плоским кошачьим носом и парой обладающих вертикальным зрачком жëлтых глаз. Последние хищно сузились.       — Вздумала ограбить мастера Фáбия? — оказавшаяся лапой когтистая длань кошколюда сжала еë запястье сильнее, вызвав боль. — Не знаю, как ты прошла мимо С’Завáрра, но обратно не пройдëшь.       Внезапно обнаруживший себя каджит держал Вирили крепко и в крайне невыгодном положении — наполовину внутри двора, наполовину за воротами. Ощущая его превосходящую физическую силу, девушка не нашла иного выхода, кроме как выпустить даэдрический полумесяц из пальцев и сразу выкрутить те в простейшем колдовском знаке. Два кратких, пришедших на ум первыми слова, и заклинание сорвалось с руки, обдав кошака потоком мороза. Каджит тут же сменил хищное выражение своей морды на болезненное, зашипел и шарахнулся назад, обзаведясь на мохнатых гриве, предплечье и груди серебристой коркой инея. Судорожно сообразив каждое действие в строгий порядок выполнения, Вирили рванулась и успешно высвободила руку из чужой хватки. Намеренно упущенный полумесяц звучно упал у еë миновавшей порог калитки ноги. Подхватив даэдрический клинок, она отступила обратно во двор, так как каджит отдалился от ворот недостаточно для свободного побега. «Наверное, охранник», — подумала девушка, тоскливо осознавая, что ей, кажется, опять придётся замарать руки.       — Я не вор, — выпалила Вирили, решив всë-таки попробовать сперва положиться на дипломатию, а не на силу. — Я оказалась здесь случайно.       Всë ещё шипя — не то от боли, не то от злости — каджит влетел в ворота, перегораживая проход спиной, но и выходя при этом из тени. Теперь Вирили смогла разглядеть его лучше. Да, это точно был стражник, хоть и не оснащëнный доспехами. Вместо каких-либо лат, кошколюд носил только свободные штаны, рубаху и расстёгнутую жилетку поверх. Через последние тянулся ремень закреплëнных на спине ножен. К ним-то каджит и потянулся, уже через секунду-другую вооружив правую лапу внушительных размеров тесаком с удлинëнным угловатым клинком и наточенным лезвием, по которому тут же пробежал блик фонарного света, демонстрируя губительную остроту грозного орудия.       — С’Заварр не так глуп, воровка, — тесак направился выгнутым в прямой угол острием на Вирили, а его владелец медленно двинулся влево. Другой рукой он смахивал с себя остатки наледи. — С’Заварр не позволит ограбить мастера Фабия. Если сдашься, мастер будет великодушен и передаст тебя страже без лишних разговоров.       Арнэлий говорил, что в Блэклайте власть и закон подчиняются Дому Редоран (впрочем, Вирили и сама это знала). Единственное упоминание стражи вполне очевидно вызвало воспоминание о капитане Брелисе… этом жирном, зажравшемся борове в его высокой башне. «Вот уж нет, — решительно подумала Вирили. — Больше никакого общения с Редоранами».       Придëтся подходить к делу так же грубо, как тогда с шайкой бандитов Бьяра. Либо так, либо ситуация, в которую еë любезно поставил портал Арнэлия, окончательно обернëтся катастрофой. Невзирая на тяжесть оружия, Вирили перебросила клинок в левую руку, а правую направила на стража-каджита. Уроженцы Эльсвейера — даже рабы — отличались выдающейся врождённой ловкостью, так что лучше было действовать наверняка. Шепча заговор и мысленно контролируя ток магии в венах, указательным пальцем Вирили очертила небольшой круг, затем загнула все персты, кроме мизинца, выждала долю секунды и оттопырила обратно средний. Меж пальцев вспыхнула кривая линия миниатюрной молнии, в то время как в обозначенной области земли — под нижними лапами каджита — загорелась округлая руна, готовая высвободить всю свою силу от единственного движения кошака. А тот как раз сдвинулся с места, делая шаг к Вирили и замахиваясь тесаком.       — С’Заварр!       Чей-то новый голос разорвал напряжëнную атмосферу одновременно с гулким хлопком руны. Вирили инстинктивно обратила взгляд вправо, откуда вроде бы и донëсся оклик, в то время как поражëнного электричеством каджита затрясло, заставив каждую волосинку на его теле встать дыбом. Растерянно и болезненно хрюкнув, кошколюд рухнул навзничь, выронив при этом тесак. Воздух наполнился запахом палëной шерсти. Вирили же, не менее растерянно, какое-то время таращилась в сторону двери центрального здания, пока не догадалась поднять взгляд выше. Там — прямо над дверью и над укрывающим еë навесом — обнаружился небольшой балкон, на котором появился дополнительный источник света. Приглядевшись, девушка разобрала на фоне фасадной стены очертания живой фигуры, в приподнятой руке которой горело что-то вроде свечной лампы под цилиндрическим стеклянным колпаком.       — О, боги! Надо же, не успел, — вновь заговорил незнакомый голос, добавляя в себя при этом нотку странной шутливости. — Вот досада, не правда ли?       Вирили на миг вернула взор к оглушëнному каджиту, но почти сразу обратилась назад к таинственной фигуре. Что он имел в виду, еë, откровенно говоря, не интересовало. Надо убираться, пока ещё больше лишних глаз не увидело и не запомнило еë. Яростно повторяя себе эти мысли, она начала пятиться, постепенно возвращаясь к воротам и калитке в них.       — Постойте, миледи, постойте! — фигура на балконе настойчиво замахала лампой, порождая на земле двора танец угловатых теней от деревьев, кустов и скатов крыши. — Прошу, не уходите. Вас ведь просили кое-что мне доставить, не так ли? Наш общий друг.       Незнакомец кричал почти во весь голос, и не услышать его было бы крайне трудно, а потому Вирили отчëтливо разобрала некую выделяющую интонацию, подчеркнувшую в его речи последнее слово. Секунду поддаваясь банальному подозрению, она покосилась на полумесяц в своей руке. Звучало слишком очевидно. А потом стало казаться слишком раздражающим. Кажется, их с этим незнакомцем «общий друг» всë-таки направил портал в нужное место. Направил, но не упустил возможности в очередной раз поиздеваться. «И он собирается быть отцом?» — почти изумилась Вирили, параллельно стараясь придумать, как объясниться за ущерб в лице каджита-охранника.

***

      — Вина?       «Почему бы и нет? Было бы неплохо. Самое то сейчас», — эти отдельные мысли успели пронестись у Вирили в голове, прежде чем она вспомнила о ситуации, в которой пребывала. О своëм положении, если выражаться буквально и менее сдержанно. Разумеется, семя в ней ещë только обретает форму жизни, но мешать ему укорениться даже на этом этапе будет крайне неразумно. Не для того она вытерпела пытку и общество Арнэлия, чтобы потом всë разрушить в первые же часы этого своеобразного испытания.       А ведь вино пришлось бы очень кстати. И желательно, чтобы его было много. Конечно же, Вирили не гордилась пороком излишнего пригревания груди, почти превратившимся в пагубную привычку за то время, что прошло с момента еë изгнания. Однако, в нынешних условиях, после всего произошедшего, вариант напиться и потом очнуться где-нибудь в канаве казался и то менее безумным и приземлëнным, нежели наполовину ясное осознание грядущего в ближайшее время. В ближайший год. Всë-таки слишком быстро всë это произошло.       — Нужна ясная голова, — подобрала слова Вирили на прозвучавшее предложение хозяина. Задержав максимально серьёзный взгляд на последнем, девушка добавила. — Нам обоим.       — Пожалуй, разумно.       Она проследила за тем, как тучный имперец ковыляет от окна, в которое только что курил трубку, к своему рабочему столу. Полнота, надо заметить, была далеко не единственным его физическим пороком. Назвавшийся полным именем «Кáссиан Фабий», этот человек был заметно потаскан возрастом, о чëм говорили обильная седина, множественные морщины на лице и неаккуратно замаскированные под общий узор причëски залысины. Остальной же внешностью Кассиан создавал о себе больше нейтральное впечатление. Вирили видела представителей людского рода и похуже. И потолще, раз уж на то пошло. Этого человека ещë можно было понять, списав малоподвижность на возраст. Как-то раз, например, ей довелось видеть в порту Садрит Моры совсем молодого бретонца, полнота которого превышала нынешнего Кассиана не меньше, чем на на треть. Тот жирдяй передвигался, опираясь на руку слуги, постоянно и достаточно громко жаловался на пепел и запах порта, а рядом с ним следовал ещë один прислужник, вооружённый опахалом. Другими словами, картина была — в переносном смысле — достойная.       Кабинет Кассиана порождал строго деловое впечатление. Полки, книги, на столе целые кипы каких-то бумаг. Сам же Фабий вëл себя гостеприимно и вежливо, не считая того, что встречал Вирили в ночном халате, надетым, весьма вероятно, на голое тело. О последнем Вирили очень постаралась не думать. Вместо этого она пыталась разглядеть в кабинете что-либо, что могло подтвердить звание коллекционера, коим Арнэлий удостоил этого человека. Однако ничего подходящего на глаз не попадалось. Утопив этот интерес, девушка снова сосредоточилась на хозяине дома, который успел присесть в обитое красным бархатом кресло, стоящее у рабочего стола. Сероватые глаза имперца смотрели строго на неë, а губы дарили весьма правдоподобную улыбку. Странно, но Вирили не почувствовала во всём этом ни толики лживости. Да, неожиданно, однако общее впечатление от встречи (не считая произошедшего во дворе, разумеется) складывалось приятное, даже позволяющее обращаться к хозяину на «вы», чем она и решила воспользоваться для закладки фундамента разговора. А Вирили далеко не о всяком так быстро строила положительное мнение. Особенно если это были люди.       — Как вы узнали, что я приду?       Улыбка Кассиана стала ещë шире, обнажив чуть пожелтевшие зубы — вероятно, побочный эффект курения.       — Это прозвучит странно, моя дорогая, но я получил весть буквально за минуту до того, как услышал на дворе вашу с С’Заварром перепалку, — имперец пожевал нижнюю губу, придав своему лицу выражение некоторой обескураженности. — Сижу, понимаете ли, спокойно читаю труд моей любимой саммерсетской поэтессы, и тут у меня посередь кабинета появляется скамп. Появляется и верещит что-то про своего хозяина, женщину и артефакт, который я давно хотел получить. Сказал и растворился на том же месте, где возник. Я, признаться, даже сперва растерялся, лишь потом понял, что этого смердящего бесëнка ко мне прислал мой уважаемый товарищ. Клянусь подвязками Дибеллы, я до сих пор чую вонь этой маленькой пакости!       — Товарищ? — Вирили недоверчиво приподняла правую бровь. — Вы про нашего… общего друга? — она вовремя воздержалась от того, чтобы назвать дремору по имени. — И что же вас связывает?       — Строго деловые отношения, — приподнимая руки в убеждающем жесте, ответил Кассиан. — Однако, сразу замечу, не всегда праведного мотива. К сожалению, иногда точка зрения политиков и храмов встаëт впереди личных стремлений, интересов и познания.       Вирили поглядела на собственные колени, где, придерживая одной рукой, умещала принесëнный артефакт.       — Он поставляет вам предметы из мира даэдра? — не до конца уверенно предположила девушка. — А вы взамен что?       Фабий заметно напрягся. Только что поднятые руки легли крест-накрест на груди и плотно сплелись. Вирили заметила в глазах старика крошечный огонëк неодобрения, но, как ей показалось, вспыхнул он не из-за еë слов, а из-за чего-то личного. Выждав несколько секунд, Кассиан как-то нервно обернулся назад, словно за креслом кто-то стоял и слушал.       — Не знаю, ведаете ли вы, миледи, — заговорил он, — но наш друг - очень и очень могущественный колдун. Он тесно общается с даэдра, много лет изучает их, не гнушаясь никаких методов, — Фабий перешёл почти на полный шëпот. — Он даже рассказывал, что не раз исполнял волю самого Принца Разрушения. Своих планов полностью он мне не раскрыл, однако я готов предположить, что его цель — найти способ связать наши миры. Вот только не путëм войны и насилия, как мы, смертные, успели привыкнуть. Должен отметить, меня это и восхищает, и пугает.       Кассиан продолжал что-то вещать вслух, но Вирили слушала только вполуха. Занятные, однако, выходили откровения и крайне неожиданные. Конечно, это могли быть и предположения запутанного разума, ведь ей было прямолинейно ясно, что Арнэлий держит этого старика в дураках. По крайней мере, наполовину. Однако имперец вовсе не походил на какого-нибудь замученного прислужника, а выглядел целиком и полностью наоборот — вполне довольным своей связью с дреморой. Причëм можно было смело предположить, что их сотрудничество длится уже весьма продолжительный отрезок времени.       — …Собственно, в этом я ему и помогаю. Ожидаются перемены, миледи. Большие перемены.       Вирили с трудом сообразила, в чëм заключался смысл слов Кассиана и кивнула ему, принимая частично уяснëнную информацию.       — Он сказал, что вы коллекционируете артефакты Обливиона, — огласила она самое нейтральное из того, что можно было сейчас использовать, дабы продлить беседу и вызнать побольше.       — О, это так, — Фабий вновь заулыбался. — Просто небольшая мания. Некоторые говорят, что в моëм возрасте такое развивается у многих.       — Почему именно Обливион? — надавила Вирили. — Вы поэтому осели в Морровинде?       — Суровый край пепла и вулканов, — нараспев произнëс имперец, не прекращая улыбаться. — Да, миледи, вы правильно меня подозреваете. После того, что случилось в сердце Империи… — он пожал плечами. — Скажем так, в Сиродиле мои наклонности поняли бы неправильно. Почему тëмный мир, который считают врагом для нас? Полагаю, на этот вопрос вы и сами можете ответить.       Вирили поняла его намëк ещë до того, как Кассиан качнул головой, указывая на полумесяц у неë на коленях. Пусть интерес этого человека был, скорее, теоретическим (и оттого более глупым и бессмысленным), а не деловым по-настоящему, как у неë, однако сути единения их целей это не меняло. Лишнее доказательство того, что к Обливиону тянутся многие и многие.        — Позволите?       Увидев Кассиана с вытянутой рукой и чуть привставшим со своего кресла, Вирили ощутила укол недоверия, но почти сразу утратила подозрение. В нëм не было смысла. Пусть еë это по-своему бесило, но Арнэлия, похоже, можно было справедливо считать предусмотрительным и умеющим строить долгосрочные планы. Если имперец был частью его замыслов, то обмануть он точно не посмеет. Обманет еë — обманет его.       Она подхватила полумесяц обеими руками, встала и поднесла его Фабию. Мужчина выглядел перевозбуждëнным: в глазах у него угадывался жадный блеск, дыхание работало с лëгкими урывками, а на лбу даже выступила небольшая испарина. Усмехнувшись про себя его одержимости, Вирили вручила полумесяц Кассиану прямо в руки. Имперец так и замер над столом, вытянув руки и продолжая чуть нестройно дышать.       — Какое изящество, — эти слова он произнëс настолько тихо, что Вирили с трудом его расслышала. — Поглядите, миледи, какая тонкая работа. Ювелирная и в то же время несущая смерть. А эти руны! — всë-таки пошевелившись, Фабий аккуратно уложил даэдрическое оружие на стол перед собой и, выудив из какого-то ящика зеленоватое увеличительное стекло на рукоятке, склонился над артефактом. — Нет, это точно не классический диалект Обливиона, а один из более сложных. Острота клинка поражает, а металл…       Вирили молча наблюдала, не переставая дивиться такой маниакальной придирчивости. Ей даже на секунду захотелось задуматься над словами Кассиана — про склонность к подобному в пожилых годах. Она такой точно не станет. Нет, скорее уж Трибунал возродится в былых величии и власти.       — Вы что-нибудь знаете об этом, миледи?       Вирили могла бы ответить тем, что читала из телваннийских архивов, однако предпочла просто покачать головой. В конце концов, ей-то зачем зацикливаться на подобном?       — Я заинтересовался одним из этих великолепных творений задолго до Кризиса и той ужасной бойни в Имперском Городе, — начал Фабий, не скрывая на лице наслаждения от возможности поделиться рассказом. — Многие из отделений Имперского Легиона рассказывали, что эти чудесные клинки вооружали руки даэдра, участвовавших во вторжении, но ни один из них не удалось захватить. Говорят, артефакты привязаны к своим властителям и покидают наш мир вместе с ними, — Кассиан сдавленно усмехнулся. — Когда я несколько лет назад высказал нашему другу пожелание владеть таким клинком, он посмеялся, заявив, что должно случиться нечто выдающееся, чтобы лорды и главнокомандующие Дагона позволили полумесяцу попасть в Нирн и остаться в нëм.       Странно, но Вирили ощутила холод не где-нибудь, а именно в животе. На секунду дышать стало как-то тяжелее. Ясно, что Фабий не знал ничего о произошедшем, но… Вот ведь скампова задница! «Нечто выдающееся» в самом деле случилось. Только не со всем миром, а в куда более узком и личном кругу. В еë кругу, точнее.       Кратковременный недуг отступил так же быстро, как и проявил себя. Вдохнув полной грудью, Вирили заставила себя просто улыбнуться Кассиану. Если подумать, то сказанное им даже по-своему льстило. Как, собственно, и само внимание Арнэлия. Он выбрал еë из десятков тысяч, хотя существовали и другие. Теперь дело стояло за еë исполнительностью и его честностью. Хрупкая, но не самая шаткая система.       — Про легендарную крепость Имперских Боевых Магов слышали, миледи? — затараторил тем временем Фабий. — Про Бэтлспайр? Среди летописцев ходили слухи, что всë того же Мерунеса Дагона и полчища его приспешников, напавших тогда, изгнали при помощи точно такого же клинка. Его же собственным орудием. Резонно, не находите?       Имперец сосредоточил усиленный увеличительным стеклом взгляд на изогнутом лезвии, некоторое время рассматривал клинок, а потом провëл двумя перстами по кайме полумесяца. Разумеется, он почти сразу отдëрнул руку, чтобы следом изучить кровавую каплю, осевшую на подушечках пальцев. Почтительно хмыкнув, Кассиан поднял взгляд на Вирили и продолжил:       — А легендарный герой вашей истории, миледи? Нереварин, про него же вы слышали? Ходили разговоры, что и он отыскал один из этих губительных полумесяцев. Достойное оружие для избранника Азуры.       Будь ей хоть какое-то дело, то она бы завалила имперца всем тем, что знала об артефактах даэдра, упомянутой им истории разрушенной крепости и небезызвестном Нереварине, чей след остался даже в Садрит Море. Помнится, в городе и башнях Телванни действительно поднялась суета, когда стало известно, что загадочный чужак, некоторое время шнырявший по городу, в самом деле оказался избранником пророчества. Кажется, ему даже довелось немного помочь Магистру Фиру в каких-то начинаниях.       — Может, перейдëм к делу по моей стороне? — намекнула Вирили, решив, что неверного слова сейчас будет достаточно, дабы окончательно пробудить в Кассиане болтливого пустомелю.       — О, разумеется, — Фабий извинительно прочистил горло, отложил увеличительное стекло и, не садясь, громко позвал. — Бан’Джáри, подойди, пожалуйста.       Вирили не успела даже полноценно повернуться на стуле, когда дверь кабинета со звучным хлопком распахнулась, будто тот, кого позвал имперец, всë это время стоял за ней в ожидании. Через помещение тихо засеменили чьи-то ноги. Худощавая фигурка быстро скользнула мимо и подошла к столу Кассиана сбоку. Надо признать, Вирили успела лишь удивиться странному имени, но почему-то не догадалась, что оно может принадлежать аргонианке.       — Да, господин? — чуть невнятно вопросила ящерица и приподняла обе руки, в которых обнаружилась толстая книга, обëрнутая кожаной обложкой. — Какой формуляр потребуется?       — Вексель, дорогая, вексель, — Кассиан улыбнулся сперва аргонианке, а затем перенаправил улыбку к Вирили. — И желательно вписать данные моего счёта из самого доверенного банка.       — Очень хорошо, господин, — откликающаяся на имя «Бан’Джари» жительница болот тут же раскрыла несомую при себе книгу и, пролистав всего несколько не подшитых страниц, ловко выудила одну-единственную. — Думаю, Банковское Бюро Дрен из Чейдинхола идеально подойдёт. Распишитесь сразу где следует, а я заполню всё остальное.       Вирили наблюдала, как Фабий вооружается пером, единожды обмакивает его кончик в чернильницу и быстро выводит свою подпись где-то внизу вручённого ему листка, являющегося, судя по всему, банковской бумагой. Откровенно говоря, в финансовых вопросах она разбиралась не очень хорошо, уверенная в том, что деньги достаточно просто считать и иметь их достаточно, но не слишком много, чтобы не развращаться.       Всё закончилось достаточно скоро, и Бан’Джари выпорхнула из кабинета так же быстро и бесцеремонно, как зашла, только в этот раз Вирили не сводила с неё взгляда, а, когда дверь за аргонианкой закрылась, поспешила сказать:       — У вас очень разношёрстные слуги.       — О, прошу вас, моя милая, я стараюсь избегать таких понятий, — беззаботно отозвался Кассиан. — Слуги, — он фыркнул. — Это звучит как-то слишком по-аристократски. Помощники, ассистенты, наёмные трудящиеся — вот это другое дело.       Вирили просто смирилась с тем, что имперец неправильно понял её слова. Как он их называет — ей было плевать. Она имела в виду, что Фабий содержит при себе слуг таких низких сортов: сперва каджит-охранник, теперь ещё и болотница, которая, на секундочку, разбирается в ведении счетов и, похоже, заведует какими-то документами при канцелярии хозяина. Уму непостижимо!       Тем не менее сейчас следовало думать и беспокоиться совершенно о другом.       — Сколько вы дадите мне?       — Больше, чем дал бы кто угодно другой, за это ручаюсь, — Кассиан оттолкнул назад кресло, вышел из-за стола и медленно подошёл к ней. — На бумагах всё будет заверено, как полагается, но документ будет готов только завтра. Пока что могу лишь официально заявить вам, дорогая миледи, что скоро вы будете иметь право пользоваться моими средствами так, как вам заблагорассудится, — имперец замер перед Вирили и как-то неуклюже склонил набок голову. — Я, конечно, попрошу вас не превышать определённых рамок, но насчёт того, что деньги всегда рядом, можете более не переживать. Моё имя известно каждому банку, находящемуся под крылом Домов Редоран, Садрас и Телванни.       От упоминания дома из чужих уст у Вирили сделалось кисло на душе. Не так плохо, как некоторое время назад, естественно, но след всё же оставался. Она постаралась не думать об этом, разыскав положительную сторону происходящего. Может, ей удастся вытянуть немного денег из вложений Телванни? Хоть как-то кому-то удастся насолить — в память прежним привычкам и традициям, так сказать. От этой мысли на губы запросилась искренняя улыбка, и Вирили не стала сдерживаться.       — Может, всё-таки вина? — вернул себе голос Кассиан. — Ну, раз наши дела закончены. Что думаете?       Жаль, что придётся и на этот раз ответить отказом. Придётся смириться с этим неудобством вплоть до рождения ребёнка Арнэлия, а потом… Сангвин свидетель, если будет настроение, она закатит оргию на радость всем похотливым душам. Может, пригласить кого-нибудь из Дома? О, Вирили могла насчитать на обеих руках достаточно соперников, которых не успела поставить на место перед изгнанием. А, возможно, стоит и Арнэлия позвать?..       Она незаметно качнула головой. С чего бы это вдруг её мысли ушли в такое русло? Одно дело, если бы она немного приняла на грудь того пойла из запасов нордско-данмерской парочки, после визита к которым ей и повстречался замаскированный дремора. Мало того, что сама идея казалась какой-то слишком безумной, так ещё и Арнэлий… Нет, к Боэтии в задницу этого демона. Получит, что хочет и пусть катится в свой Обливион.       Вирили тоже поднялась со своего места и, стараясь выглядеть максимально убедительной и спокойной, повернулась ко всё ещё ожидающему от неё ответа Кассиану. Он сам сказал, что банковские документы будут готовы только завтра — то есть, утром. Стоит занять себя чем-то вплоть до этого времени, узнать что-нибудь полезное о новом «партнёре», раз уж ему предстояло стать финансистом её жизни на ближайший год или, быть может, дольше. Даже если имперец окажется скучной личностью (чего о нём пока что сказать было нельзя), Вирили не имела желания расставаться с ним так быстро, ведь без денег на руках она, фактически, оставалась тем же, кем была последние месяцы — бродяжкой без места ночлега и постоянного жительства. Арнэлий что-то говорил про «собственный дворец». Ну, дворец ей был не нужен, а вот простого дома вполне хватит.       — Покажете свою коллекцию? — больше с настойчивым предложением, нежели простым вопросом поинтересовалась Вирили.       Как и ожидалось, лицо Кассиана тут же засияло.