───── ◉ ─────
Хоб снова ждёт, но он не против. Он ждёт кого-то важного, кого-то, кого он любит. Если придётся, он будет ждать до конца вселенной. К тому же, горячая ванна — редкая роскошь, успокаивающая ноющие мышцы после долгой дороги. «Слишком много дней верхом», — думает он, — «но теперь всё хорошо». Дверь в его покои распахивается и появляется его король. Свет огня выразительно очерчивает его профиль. Он так прекрасен. — Мой господин, — произносит Хоб, сдвигаясь к… Его король машет рукой. — Мы никогда прежде не соблюдали формальности. Нет нужны начинать сейчас, — прерывает он. Хоб кивает. Он знает это. Всегда знал. Он смиренный подданный своего короля, а его король смиренный подданный своего народа, и Хоб входит в их число. Его любимец, как говорят люди. Его лучший возлюбленный. — Присоединишься ко мне? — спрашивает он, подтягивая колени, чтобы освободить место на другом конце ванны. — Всегда такой дерзкий, — отвечает его король, но подходит ближе и, опустившись на колени, касается рукой воды, словно бы проверяя температуру. — Не получишь, если не попросишь, — пожимает плечами Хоб. — Мне бы твою смелость, — вздыхает его король. Хоб не понимает, что это значит, но счастлив видеть, как его король поднимается и сбрасывает тёмную шёлковую мантию, оставаясь изумительно обнажённым перед ним. На его бледной коже, отполированной медью в свете огня, нет ни одного изъяна, каждый дюйм безупречен. Лишь король может так выглядеть. Лишь король с преданным и яростным защитником, который всегда будет его беречь. — Подвинься вперёд, — приказывает его король и Хоб повинуется, сдвигаясь в сторону другого конца ванны. Он прикусывает губу, когда слышит всплеск воды, и в животе его словно бы взлетает стая воронов. Они никогда подобного не делали. Это что-то новое. Но кажется неизбежным, всегда казалось неизбежным. Как будто оба ждали этого момента. Сильные руки тянут его назад, как только его король устраивается, прижимают к безупречной коже, тёплой даже на контрасте с горячей водой и пламенем огня, и Хоб охотно подаётся. Его король сидит за ним и позволяет ему откинуться удобнее, голова ложится в изгиб плеча, как будто так и должно быть. — Ты устал, — шепчет его король, и это правда. Он измотан до самых костей. — Из всех моих подданных, лишь ты решил присягнуть мне на верность, — минутой позже говорит его король. — Несмотря на то, что это принесёт тебе мало пользы и много работы. — Это же ты, — отвечает Хоб, улыбаясь, когда длинные пальцы выводят узоры на влажных волосках его груди, образуя серию замысловатых завитков. — И этого достаточно? — спрашивает его король. — Ну, — начинает Хоб и устраивается удобнее, — я бы не вызвался, будь это не так. — Полагаю, это правда, — шепчет его король. Тёплое дыхание обволакивает влажное ухо Хоба, посылая мурашки по всему телу. Рука на его груди собственнически опускается к животу, возбуждая. Нежные прохладные губы касаются его уха, не совсем целуя. — Ты понимаешь, что ты мой подданный в той же степени, что и я — твой? — спрашивает Сон. Сон? Сон. Его друг Сон, в которого он по уши влюблён, который совершенно точно никогда не ответит ему взаимностью, и это на самом деле не страшно, потому что Хоб умеет любить, умеет любить даже безответно и находить в этой боли сладость. Но. Сон сейчас в ванне с Хобом и это происходит во сне, но сны — его территория. Для него это более реально, чем если бы происходило вне сна. — Сон? — зовёт Хоб. В ответ он слышит прерывистое дыхание и Сон исчезает.───── ◉ ─────
Скорость, с которой Сон покидает сновидение Хоба, заставляет его покачнуться. Он сидит рядом с ним на кровати, которую в одностороннем порядке позволил себе разделить, пальцы всё ещё касаются руки, которую его никогда не просили держать. — Сон, — зовёт Хоб хриплым голосом, пробудившись слишком внезапно и пытаясь прийти в себя. Рука Хоба сжимается вокруг его пальцев. Недостаточно сильно, чтобы удержать, но Сон переводит взгляд на Хоба и его глаза приковывают к месту. — Не смей, — произносит Хоб. Сон шумно сглатывает. Он почти посмел. — Я должен извиниться, — начинает Сон. — Я бы не… Я бы никогда… Я бы только обнимал тебя, — заверяет он и говорит правду. Он бы не взял того, что ему не позволено в Пробуждённом Мире. — Только это. — Я не злюсь, — терпеливо объясняет Хоб. — Ты не сделал ничего из того, о чём я тебя не просил. Или чего я не хотел. Я просто не понимаю почему. — Разве это не очевидно? — спрашивает Сон. Он наблюдает, как на лице Хоба замешательство сменяется размышлениями и переходит в осознание, множество эмоций, вызванных Сном, отражаются на его лице. А потом он улыбается. — Потому что я одолел Люцифера ради тебя? — спрашивает Хоб. — Да, — отвечает Сон. — Нет, — решается он спустя пару мгновений. — Потому что… Он делает паузу, чтобы обдумать, что хочет сказать. — Никто никогда не выказывал мне такой с лёгкостью дарованной самоотверженной привязанности. Ты ничем мне не обязан, и ты знаешь это, но всё же вручил мне свою преданность и я… не известен своей сдержанностью в подобных вещах. Возможно, осознание пришло, когда я думал, что потерял тебя. Осознание, что я едва ли насытился тобой, и вряд ли когда-нибудь смогу. Хоб облизывает губы и кивает. — Прости меня, — говорит Сон. — Я воспользовался своей силой и твоим состоянием, чтобы удовлетворить собственные желания без твоего ведома. — Ты говорил, что посещал мои сны, — напоминает Хоб. — Уже после того, как сделал это. — Разве я был против? Разве я спросил, что ты там делал? — Ты не мог предположить, что я принимаю ухаживания от твоего подсознания, — отвечает Сон. Лицо озаряет Хоба широкая улыбка. — Так вот, чем я занимался? — уточняет он. — И как? Сработало? Сон без необходимости прочищает горло. — Ты можешь быть очень очаровательным, когда захочешь. Большим пальцем Хоб касается костяшек Сна и невесомо поглаживает, успокаивая. — Ладно, что ж, сейчас я полностью контролирую свои действия, так что самое время сказать, чего ты хочешь, — говорит Хоб. — Я должен просить тебя о терпении, — начинает Сон. — Я… Во снах мне легче. Там, где я всё контролирую. — Понял, — кивает Хоб. — Что если я дам тебе полное разрешение делать в моих снах всё, что ты захочешь и посчитаешь нужным? Это сделает тебя счастливым? — Ты не понимаешь, какой ущерб я могу нанести, — осторожно отвечает Сон. Он хочет этого. Ещё немного. Ещё немного времени в безопасности бессознательного, в собственном королевстве, где ему невозможно причинить боль. — Может и так, но ты понимаешь. А я верю, что ты не навредишь мне. Сон смотрит на свою руку, которую продолжает поглаживать Хоб. — Я говорил серьёзно, когда сказал, что я — твой, — начинает Хоб. — Делай со мной, что захочешь. Мы уже выяснили, что я всё переживу. Я… Я хочу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был. Сон сглатывает. — Я люблю тебя, — добавляет Хоб почти шёпотом. На глазах Сна выступают слёзы. Он и раньше это слышал от Хоба, но это было во снах. Во снах, где он не понимал последствий, где не помнил их отношений, где он выражал юношеский трепет и где, возможно, неизменными сохранились прежние чувства. — И я думаю, что ты не против. Думаю, что тебе это даже может нравиться, — добавляет он. — И этого достаточно. — Разве? — спрашивает Сон, повторяя их недавний разговор во сне. — Да, — отвечает Хоб. — Да, достаточно. — Возвращайся ко сну, — спустя пару мгновений произносит Сон, слегка подталкивая Хоба снова лечь на спину и сглатывая от тихого болезненного звука. Он знает, что боль — один из величайших ужасов человеческого существования. Ему ненавистно, что Хобу пришлось столько вытерпеть, чтобы он наконец-то всё осознал. Но Хоб не держит на него зла и обид. Хоб любит его даже сейчас, даже в Пробуждённом Мире, где чувствует себя менее безопасно. Но всё равно рискнул. — Я буду рядом, когда ты проснёшься. И поэтому Сон решает, что тоже готов пойти на риск.