⋇⋆✦⋆⋇
Прошло более часа в совершенном молчании. Миюки преодолела более пяти вёрст, миновав поселение. Дорога, по которой она шла, становилась всё уже и непроходимее. Вновь разбушевался ветер, разогнав густое покрывало облаков. Последние бесшумно пронеслись на север, к верхушкам гор, где виднелась чёрная, редкая полоса деревьев. Выглянул одинокий полумесяц, ярко окутав таинственным светом всё вокруг. Густой туман постепенно рассеялся, обнажив теневую сторону мира, в котором жили багряные призраки ночи. Кошка запрокинула голову и тяжело выдохнула. Клубы пара, слетевшие с разгорячённых уст, тихо утонули в тяжёлом воздухе и угасли в глубокой ночи. Светила ярко заискрились на небосклоне, освещая путь. Небо было одиноким и необъятным, как и сердце Миюки. А звёзды, раз за разом вспыхивающие на горизонте, напоминали ей людские души — бесконечные, переливающиеся жизнью и чувствами, такие разные и одновременно одинаковые. И все они были, казалось, на ладони — достаточно было протянуть руку и вцепиться в желанную добычу. Но как бы наико ни пыталась, светила оставались недостижимыми. Протянутая рука опускалась к земле, туда, где Миюки было и место — во мраке среди нечисти. Земля и кустарники покрылись слоем синеватого инея. Между тонкими деревьями виднелись желтоватые ручьи опавшей листвы. Звонко заиграл ветер, подхватив хохот нечисти. Хозяйка гор притаилась и слушала, вдыхала полной грудью дурманящий запах леса. Слабыми шагами она приблизилась к корням могучего дерева. — Мой котёнок, кто же так потрепал тебя? — раздался сверху чужой голос. К земле метнулась тень. Вдруг перед наико, словно из ниоткуда выросла высокая, молодая женщина. Чёрные волосы смоляного отлива густыми кудрями спадали на её острые плечи. В редких завитках тянулась с серебристым отблеском седина, благородно переливаясь в холодном свете звёзд. Всё выражение лица женщины дышало неземным спокойствием и необыкновенным благородством, гармонично плескающимся с редкими, задорными искрами в тёмных очах. — Я же сказала, чтобы ты называла меня хозяйкой гор, — сказала наико несколько наигранным и обиженным голосом. — Сколько можно, ворона? — Миюки улыбнулась, заглянув в глаза спутнице. Из-под подола длинного кимоно вороны выглянула босая, белоснежная ножка, и женщина приблизилась на один шаг, склонив голову чуть на бок. Её уста изогнулись в лукавой полуулыбке. — Ах, это дитя! — ответила она. — Сколько бы времени ни прошло, я всегда буду видеть в тебе беспомощного котёнка! — продолжила. — Я к тебе со всей вороньей любовью и заботой, а ты на меня зубы скалишь! Вот так, значит, со старшими разговаривают? Хозяйка гор слабо хохотнула и прикрыла глаза. — Ты меня старше на каких-то пятьдесят лет. — Ай, ай, ай! — Ворона смешно растопырила длинные пальцы рук и сморщилась. — Лучше скажи, что случилось с твоей блестящей шёрсткой? Неужто лягушку съела? — Я потратила все силы на чужаков. — Выдохнула Миюки. — Внезапно решила порядок навести на своих землях? — пернатая спутница искренне воскликнула и чуть внимательнее осмотрела наико. Потом недоверчиво фыркнула. — Это из-за того детёныша? — начала кряхтеть она. — Я всё знаю, воробьи тебя видели! Они мне рассказали, что и как! Кошка растерянно затопталась на одном месте. — Нет. — И отвернулась. — Врёшь. От тебя несёт человечиной, — протянула ворона. — Вру. Мороз нещадно щипал щёки и царапал горло. Кололо холодом раскрасневшиеся пальцы рук. В воздухе разливался душистый запах трав и ягод, мелькал редкими нотами аромат цветов и кислой сырости. Все разнородные запахи, тянущиеся отовсюду, смешались в непонятное месиво. Наико качнула головой и поправила волосы, которые заслонили ей лицо. — Ворона, мне нужно больше твоих перьев, — вновь заговорила она. «Чтобы усилить свою скрытность… — мысленно продолжила кошка. — Были бы у меня все хвосты, я бы и не подумала обратиться к искусной мастерице по маскировке. — И сморщилась. — Но сейчас у меня просто нет выбора, — продолжила рассуждать. — Я должна быть более осторожной». — А что я получу взамен? — заговорила неожиданно медленно и сладко птица. — Ты уверена, что сможешь расплатиться? — Да, — подхватила вдруг Миюки решительным тоном. — Тогда поделись со мной мясом того детёныша. Хозяйка гор вмиг переменилась в лице. — Даже не думай. Это моя добыча! Мастерица маскировки коснулась тонкими, длинными пальцами правой стороны лица, а потом протяжно, словно застонав, вздохнула. — Ты же не питаешься человечиной, котёнок. — Она скривила губы. — Или ты решила не забирать его жизнь? — с досадой и презрением заговорила ворона. — Ты знаешь, что тогда будет? В бессильной злобе хозяйка гор заскрежетала зубами. Горькое чувство забурлило, разливаясь огнём по её груди. Когда Миюки представила, как ворона лакомится телом Ренгоку, то сначала изумилась и испугалась, а потом побледнела страшно-страшно. После испуг сменился необъяснимой вспышкой ярости. Хозяйка гор задрожала всем телом под влиянием яркого порыва диковинных чувств. Затылок пронзила острая боль, и женщина зажмурилась, пытаясь усмирить взбунтовавшиеся эмоции. Выходило плохо. Очень плохо. Стоило ей вспомнить лицо юного Ренгоку, сердце тотчас наполнилось мраком, а глаза загорелись жадностью. — Знаю! — воскликнула Миюки, всплеснув руками. — Мне кажется, ты начинаешь забывать своё истинное место. — Сделала шаг навстречу. — Ты — горная наико. Не человек. Тебе нет места среди людей, — перешла на шёпот. Хозяйка гор плотно поджала губы, низко опустив брови. С минуту она рассматривала спутницу, озирая её нечитаемым взглядом. Затрещал воздух, и между двумя нелюдями проскользнули невидимые искры напряжения. — Месячный запас червей! — внезапно воскликнула наико. — Годовой, — молниеносно отозвалась ворона. — При условии, что ты добудешь всё своими ручками. Никаких помощников, — добавила она с тихой насмешкой и улыбнулась одними глазами. — Ворона, не зли меня! — Миюки заметно расслабилась. — Ой-ой-ой! Держи! — воскликнула мастерица маскировки и звонко рассмеялась. — Не потеряй только! С этими словами, не дожидаясь позволения, она громко щёлкнула пальцами. Плывя по воздуху, в руки наико опустилась блестящая заколка, украшенная вороньими перьями. — Ты невыносимая. — Хозяйка гор улыбнулась. — Спасибо. Кошка внимательно покрутила в руках новую вещицу. Заколка оказалась деревянной, довольно простой и лёгкой. На поверхности украшения были выгравированы незамысловатые узоры, переплетающиеся друг с другом, словно ветви деревьев. В это время ворона задумалась на минуту, как бы что-то припоминая, а потом заговорила негромким голосом: — Только… котёнок. — Она коротко оглянулась по сторонам. — Помни о моих словах, — заговорила ещё тише. — Тебе нельзя сближаться с людьми. — Знаю, — шепнула наико. — На этот раз всё будет иначе, — продолжила она. — Я не допущу ошибок прошлого. — А потом повернулась к вороне спиной.⋇⋆✦⋆⋇
Кёджуро видел прекрасный и одновременно тревожный сон. Его детский ум заволокло тёмной, сладостной пеленой забвения. Мальчик вздрогнул и слабо приоткрыл глаза, бегло рассмотрев незнакомые очертания в грёзах. Он бесшумно зашевелил устами, словно в бреду, утратив власть над своим телом. Руки и ноги будто окаменели, и ребёнок не понимал, что с ним происходило. — Пожалуйста… пожалуйста… — донёсся нежный голос. — Не умирай, мой родной. — Чья-то тёплая ладонь ласково опустилась на голову Кёджуро, и он на короткий миг зажмурился. «Почему ты плачешь?» — подумал он, когда услышал чужой всхлип, и ощутил необъяснимую тяжесть в груди. Ему вмиг стало горько и грустно, что хотелось куда-нибудь убежать, чем испытывать боль, распустившуюся в сердце. Незнакомые тёмные чувства завладели светлым умом Кёджуро. Сквозь невесёлую пелену грёз в душу прокрадывался унылый, колкий страх. Мальчик боялся и сам не понимал истинную причину своих волнений. Стало досадно и неприятно — оттого, что все мучения оказались столь непростыми в объяснении для обычного ребёнка. — Я всё сделаю ради тебя, — шёпот. — Только будь со мной всегда рядом… Кадзуто. Таинственное бессилие постепенно отпускало Кёджуро, и он просыпался. Единственное, о чём он тогда жалел — это то, что не смог протянуть руку и коснуться прекрасных, красных кудрей незнакомки, переливающихся огнём в тёплых лучах солнца.⋇⋆✦⋆⋇
— Не плачь… — тихо сказал в полусонном состоянии юный Ренгоку и перевернулся на бок. — А? — задал он вопрос в пустоту и с трудом заморгал, а потом невесомо коснулся пальцами влажной, румяной щеки. Уже целую неделю Кёджуро вяло коротал дни в постели — было так скучно, однообразно и уныло сидеть дома! На семью взглянуть — всем весело. Один только мальчик тосковал и всячески пытался себя забавлять, но выходило настолько угрюмо, что даже во сне спать хотелось. Все дни погода гневалась и бушевала на людской мир, но это утро, наступившее после неспокойной ночи, обещало тихий и ясный день. За это время Миюки ни разу не появлялась, чем не на шутку испугала беспокойного ребёнка. Шинджуро сказал, что Кёджуро обнаружили бессознательным у центральных ворот. После этого юный Ренгоку слёг на три дня с хворью и с трудом оклемался на четвёртый. Что происходило с ним до того, как он впал в беспамятство, ребёнок сказать не мог. Единственное, что он помнил — это чей-то ласковый смех, заманивший глубоко в лес. Дальше — крепкие, тёплые объятия, в которых хотелось утонуть с головой и надолго забыться. Кёджуро зевнул продолжительно, широко разинув рот. Разогретый воздух был богато пропитан ароматом фруктов, чистого постельного белья и дров. Рука Ренгоку стремительно шла на поправку, а это значило, что глава дома мог побыть с семьёй чуть подольше. И первое, чем занялся Шинджуро, когда у него появилось свободное время — утеплил дом, из-за чего в спальнях стало вмиг приятно и уютно. Теперь маленький Кёджуро мог с удовольствием проводить время в кругу своих близких. «Приснилось… — на короткий миг подумал ребёнок. — Где же Миюки? — гадал и беспокоился он. — Надеюсь, с ней всё хорошо… — и продолжил рассуждать. — Может, она где-то прячется во дворе?» Кёджуро немного рассеянно переоделся и пошёл искать отца. Нашёл он его быстро — мужчина сидел в гостевой комнате и что-то мастерил из ярких кусков блестящей материи. Когда глава дома заприметил сына, то быстро накрыл всё большой, серой тряпкой. — Отец! — бодро заговорил ребёнок. — Можно я прогуляюсь во дворе? — и быстро продолжил, когда Шинджуро нахмурился и захотел сказать что-то против. — Я уже отлично себя чувствую! Мужчина быстро встал и подошёл к сыну. — Хорошо, Кёджуро. — Недоверчиво сощурился Шинджуро. — Но! Если почувствуешь, что тебе плохо, сразу возвращайся домой, — строго сказал он. — Всё будет в порядке! Правда-правда! — пискнул мальчик. — Обещаю! — Широко улыбнулся и протянул клятвенный палец. — Поверю. — Мужчина улыбнулся и чуть нагнулся, ухватившись за маленький пальчик ребëнка. — Будь осторожен, — тепло добавил он, погладив сына по голове. В ответ мальчик только радостно кивнул.⋇⋆✦⋆⋇
Как бы Кёджуро ни искал, Миюки нигде не было. Ночь отпустила земли с тихим шёпотом ветра, и весь мир окутало ласковое покрывало из ноябрьских лучей света. Мальчик запрокинул голову, подставив лицо солнцу. Немного постоял, думая о своём, а потом поднёс руки ко рту и тяжело выдохнул, согрев пальцы тёплым дыханием. «А вдруг Миюки просто не может попасть домой из-за того, что закрыты ворота? — Мальчик порывисто обернулся по сторонам, поджав губы. — Быстро проверю! — подумал он, а потом бесшумно подкрался на цыпочках и тихонько приоткрыл ворота». Кёджуро осторожно и нерешительно выглянул, повернув голову налево. Порыв ветра резко нагнал холод, взъерошив волосы, и ребёнок смешно сморщил нос. Вдалеке простилались голые земли, покрытые пожелтевшей травой. Вокруг поднялся тяжёлый пропаленный запах, словно жгли сено. Шумела неспокойная река, доносясь неумолкаемым, голодным воем. Виднелись редкие лошади, мельтешащие возле сторожевых домов. Засмотревшись на красоты родных краёв, мальчик не услышал, как вблизи раздались чьи-то торопливые шаги. Поэтому, когда неожиданно донёсся мягкий девичий голос, Ренгоку вздрогнул, испуганно обратив взор к источнику звука. — Здравствуй. — Девчушка хитро улыбнулась ему, и очередная волна ветра ласково растрепала её алые кудри. В воздухе скользнул необычайно сладкий аромат лесных ягод и трав. — Добрый день… — завороженно шепнул Кёджуро, застыв в чуткой и недоумевающей позе, встретившись с яркими фиолетовыми глазами юной незнакомки.