Девушка из ниоткуда

      Сначала Миюки не поняла, что произошло. Она замерла и поджала уши в изумлении, и сердце забилось тотчас неспокойно — её схватили? Во взгляде наико отразилось искреннее смятение, когда в душе — нарастал отчаянный шум. Кошка задрожала и вдруг изогнулась, задёргав тревожно лапами.       «Противный человечишка, отпусти меня!» — Пыталась укусить она за руку Шинджуро, но последний только сердито шикнул.       — Дорогой, что-то случилось? — раздался приглушённый женский голос, и мужчина чуть не разжал пальцы, удерживающие незваную гостью.       Глава дома Ренгоку растерялся. Взгляд его, обычно строгий и колкий, вдруг блеснул несвойственной робостью.       — Ах, Рука! — воскликнул взволнованно он, вмиг переменившись в лице. — Ничего такого, просто забежала соседская кошка… — спохватился и заговорил чуть тише Шинджуро.       Воцарилось на короткий миг молчание, и говорящая со вздохом продолжила:       — Покажи её.       Повинуясь просьбе, мужчина нехотя заглянул в комнату.       В полумраке пробивался тусклый свет свечи, играясь причудливыми бликами на стенах. В воздухе тянулся приятный запах пряных специй, целебных трав и молока. Слабый лучик задорно скользнул по полу, переметнувшись на силуэт молодой госпожи Ренгоку. Та безмолвно сидела на футоне, склонив голову на бок и сложив на коленях руки. Недалеко от матери тихо посапывал в своей постели маленький Сенджуро, повернувшись на бок и сладко покусывая во сне палец.       — Говоришь, соседская? — продолжила она и слабо улыбнулась. И было в этом жесте столько любящей ласки, что строгое лицо супруга вмиг смягчилось и потеплело.       — Родственница Кавасаки приходила сегодня с ней, — пояснил Шинджуро.       Он бесшумно приблизился и сел напротив жены, пытаясь не разбудить спящего сына неловкими движениями. Мужчина беспомощно зажмурился, а после провёл ладонью по лицу. Он становился таким слабым рядом со своей горячо любимой Рукой. Стоило увидеть её, как всё внутри сжималось, дрожало и трепетало — от одного только взгляда! Как же он был влюблён в неё — что в прошлом, что сейчас. Рука Ренгоку — очаровательная госпожа его сердца, и мужчина был несказанно рад каждому дню, проведённому вместе с ней. Несмотря на далеко неюный возраст, он всё ещё был пылок к своей драгоценной супруге, любя её с особой нежностью.       Женщина вытянула требовательно руки вперёд и кивнула, коротко взглянув на чёрную кошечку. Мужчина хотел было воспротивиться воле жены, но окончательно ослаб, когда та лучезарно ему подмигнула.       Миюки положили на колени госпожи Ренгоку. Первая — даже не сопротивлялась. В отличие от хозяина дома, женщина обладала бережной, исключительной аурой — всё её существо обволакивало, словно убаюкивающие объятия матери. Как только чужая ладонь начала поглаживать кошачью спинку, хозяйка гор заметно расслабилась — прикосновения были настолько тёплыми и успокаивающими, что все тревоги и сомнения вмиг улетучились из кошачьего сердца. Наико тихо выдохнула, незаметно разомкнула пасть и выпустила сорванные растения, накрыв их лапкой.       «Так спокойно, — подумала хозяйка гор. — Словно я и правда… с мамой. — Она прикрыла глаза, поддавшись порыву старых воспоминаний».       — Жаль, что я не смогла её поприветствовать, — шепнула Рука и с теплотой взглянула на Миюки, почесав ту за ухом.       «Так добра к обычной соседской кошке. Наверное, она хороший человек».       Рука Ренгоку любила детей, и, сказать по правде, всегда мечтала о дочери. Прекрасной, элегантной девочке, которую она бы баловала изо дня в день очаровательными платьицами и вкусными сладостями. Не было сомнений, что госпожа любила своих сыновей. Но стоило заверить — с последними обстояло всё несколько иначе. Ни о каких милостях и речи идти не могло — побойтесь Бога, в семье-то бравого мечника. На смех люд поднимет и только! Когда молодая женщина узнала о прелестной гостье, то несколько раз успела пожалеть о своём недуге — она так хотела познакомиться с маленькой Кавасаки. Как на грех, именно в этот день Руке особо нездоровилось.       — Как-нибудь в другой раз, — уклончиво продолжил он. — Сейчас ты должна отдыхать. — Задумался. — Меня беспокоит, когда новые лица появляются в наших краях.       — Тебя волнует та девочка?       Интуиция не раз выручала Шинджуро Ренгоку в бою. Она часто подсказывала мужчине, кому следовало доверять, и где ожидать опасность. Когда он впервые встретился с отпрыском Кавасаки взглядом, то не смог понять, испытывал ли знакомое чувство тревоги. Что-то в Миюки глубоко цепляло, заставляя снова и снова возвращаться к одной единственной мысли:       «Всё точно в порядке?»       Несмотря на то, что никакой угрозы от ребёнка не исходило.       Как только мечник оставил сына наедине с юной гостьей, то быстро метнулся к соседским домам, чтобы разузнать всю правду. Однако, каждый местный устало пожимал плечами и отвечал одно и тоже:       «Эти Кавасаки сквозь землю провалились! Лет десять как!»       Говорили, что их дом возвысился за счёт божественного благословения, кто-то рассказывал — благодаря таланту во врачевании. Многие члены семьи Кавасаки стали важными фигурами в обществе, занимая почётное место лекарей при дворе у знати. Им было чем гордиться — по крайней мере, так казалось со стороны. Репутация этой семьи была безупречна. Но было и ещё кое-что, чем славились Кавасаки — их нелюдимость. Никто до конца не знал, как выглядели члены этого дома. Поговаривали, единственная отличительная особенность рода — это жгучие, алые, словно пламень, волосы. Изаму Кавасаки оказался главой рода, а также первым и единственным представителем семьи, с которым когда-либо пересекался Шинджуро. Был он человеком с выдающейся биографией, ясными очами и густыми, алыми кудрями. Точно такими же, как и у того дитя, Миюки, будоражащего тягостную волну сомнений.       — Да, — шепнул он. — Я позволил ей зайти в наш дом, потому что не ощутил никакой опасности. Но странно это всё… О Кавасаки ни слуху, ни духу уже десять лет! А тут этот ребёнок объявился… — Он внимательно посмотрел на супругу. — Вдруг она подослана недоброжелателями?       Госпожа Ренгоку снисходительно махнула рукой.       — Ты ещё скажи, что она горная наико, — произнесла она странным голосом, и Миюки неожиданно замерла, задержав дыхание. По спине кошки пробежал холодок.       — Не скажу!       — Почему?       — Потому что хозяйка гор спускается к людям каждый пять лет! — Он покрутил в воздухе указательным пальцем. — Багряный пик прошёл, она не может быть среди людей сейчас!       Женщина едва слышно засмеялась. Шинджуро смущённо улыбнулся и приблизился к ней, невесомо накрыв её губы устами в ласковом поцелуе. Миюки приоткрыла левый глаз и коротко взглянула на непонятные человеческие облизывания, с трудом сдержав себя от сердитого фырканья. После чего недовольно шевельнула длинными усами и отвернулась.       «Очередные сказки, — подумала хозяйка гор. — Но доля правды здесь всё-таки есть! Мы, наико, не часто спускаемся к людям. Каждое пятилетие завершается цикл, похожий на человеческие времена года, — она мысленно хмыкнула. — Он считается наиболее благополучным для заключения сделок между нечистью и людьми, вот и всё. — Лениво зевнула. — А человечишки вообразили всякую чушь!»       Конечно, за исключением одной детали по имени Миюки. Которая не просто благополучно закрывала глаза на многие тонкости мироустройства обитателей багряной ночи. Ещё и нарушала все правила, которые только имели место среди нечисти!       — Дорогой, — сказала она с заботой, — не беспокойся. Твоя интуиция никогда тебя не подводит. Если от этого ребёнка ты не ощутил какой-либо враждебности, значит, всё в порядке, — продолжила без спешки. — Позволь ей общаться с Кёджуро. Кажется, им было весело, — женщина чуть запнулась и пояснила. — Судя по радостным крикам.       — Даже не знаю… — сомневался Шинджуро.       «Какой смешной этот мужчина, — мысленно хохотнула хозяйка гор. — Такой грозный и сильный, но трясётся от одного только слова людской женщины? — А потом сладко зевнула».       Госпожа Ренгоку окинула мужа укоризненным взглядом, и тот неожиданно вздрогнул и поджал губы, не понимая, что сделал не так.       Рука продолжила более настойчиво:       — Любимый, нашему мальчику нужны друзья.       — Ты права. — Он тяжело выдохнул, мысленно решив, что обязательно наведается к новоприбывшим Кавасаки после того, как закончит со всеми делами.       Словно намеренно не обратив внимание на настроение мужа, Рука осторожно спросила:       — Ты уже закончил? — Она многозначительно обвела мужчину взглядом.       — Почти, — сказал он и чуть кашлянул. — Кёджуро, правда, чуть не заметил. — Ренгоку ухмыльнулся. — Надо поскорее опробовать змея, пока погода подходящая, — деловито заключил он, и Рука одобрительно кивнула.       Супруги какое-то время провели молча, слушая размеренное дыхание друг друга. Каждый думал о чём-то своём. Госпожа Ренгоку — с приятной улыбкой на лице, когда её супруг — щурился с нескрываемым напряжением.       — И всё-таки… эта кошка… — вновь отозвался мужчина.       Но договорить ему не дали. Посмотрев с нежностью на Шинджуро, женщина приложила палец к своим губам, дав мужу знак вести себя тихо — на коленях у Руки уже сладко спала хозяйка гор.

⋇⋆✦⋆⋇

      Миюки проснулась рано утром, но ни госпожи Ренгоку, ни маленького Сенджуро рядом не было. Она лениво перевернулась на живот, всё ещё находясь под слабым влиянием нежности сладкого сна. Хозяйка медленно приоткрыла глаза и часто заморгала. Чуть приоткрытые для проветривания сёдзи, позволили морозному ветерку проникнуть в комнату. Кошка почувствовала, как утренняя прохлада приятно огладила её мордочку, и очаровательно сморщила нос. На улице слышались редкое пение птиц и шелест травы, обволакивая хозяйку гор атмосферой уюта и спокойствия. В этот тихий миг она вдруг ощутила себя совсем крохотной перед необъятным величием природы — удивительным миром, который открывал перед наико двери, ведущие к новым приключениям.       С удивлением кошка обнаружила, что была закутана знакомым алым шарфом, а недалеко лежали принесённые лесные растения.       «Мало того, что не прогнали, так ещё и позволили переночевать в хозяйской спальне! — подумала изумлённо Миюки. — Какие странные люди! Эта семейка! — Наико вдохнула свежий воздух полной грудью и ощутила, как магия солнечного утра зарядила её энергией на новый день. Пахло свежестью, травами и тонкими женскими духами. В сознании кошки ярко заискрился нежный силуэт Руки. — Она чем-то похожа на матушку… — задумалась. — У неё такие же мягкие руки. — решила хозяйка гор и ностальгически прикрыла глаза».       Потом покачала головой, приходя в себя. Бесшумно поднялась на лапки, подцепила красный шарф и накинула его себе на спинку. После чего схватила зубами цветы и важно шевельнула усами.       «Почему именно этот шарф был здесь…»       Кошка осторожно покинула спальню и скользнула по мрачному коридору в поисках знакомой комнаты. Половицы звонко скрипнули, и наико ускорила свой шаг, чуть качнув пушистым хвостом. Передвигаться стало намного легче. Больше не было ящиков и коробок, наполненных целебными травами, из-за чего пространства для кошачьих манёвров стало больше.       Когда Миюки пробралась в спальню Кёджуро, тот ещё дремал. Ласковые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотные шторы, окутали тёплым светом всё помещение. Тени деревьев игривой волной танцевали по стенам спальни, рождаемые неспокойным дыханием ветра. С немалым удивлением хозяйка гор отметила, что вещей в комнате прибавилось: появились аккуратные вазочки с сухоцветами, венки из сушёных трав, плетёный ловец снов со свисающими безделушками, переливающимися радугой. Сразу стало понятно, что ко всему этому была приложена осторожная рука поправляющейся госпожи Ренгоку.       Миюки выразительно обвела комнату взглядом и остановилась на пуховом одеяле, из-под которого выглядывало знакомое сонное личико.       «Ну что, человечишка, уже успел соскучиться по мне?» — Миюки приблизилась, потопталась рядом и спрятала принесённые травы под подушку Кёджуро. Потом скинула шарф, села рядышком, засмотревшись на раскрасневшиеся детские лоб и щёки.       Мальчик чуть нахмурился, перевернулся на бок и едва слышно пробормотал:       — Миюки.       Кошка заинтересованно склонила голову чуть на бок.       «Что-что? Зовёшь меня?» — Она подошла чуть ближе и прислушалась.       — Не бросай меня… — донеслись его рваные слова.       Наико важно топнула лапкой.       «Куда я денусь! Пропадёшь же без меня!»       — Не бросай… — Он заметался в постели, взбудоражив в сердце гостьи искру волнения. — Миюки, — шептал. — Моя драгоценность… — сказал он, перейдя на неразборчивое бормотание.       Глаза кошки расширились от изумления. Она застыла на месте, всё ещё не веря в происходящее и не отрывая взгляд от Ренгоку. Душа хозяйки гор на мгновение похолодела, и сердце как будто замерло. Миюки ощутимо сжалась и задержала дыхание, после — с трудом вдохнула, издав сиплый хрип. Через короткое мгновение комнату окутал знакомый фиолетовый свет, и над юным Ренгоку нависла молодая женщина с обеспокоенным выражением лица.       — Что ты сказал… — шепнула она, заметно побледнев. — Повтори… — горько произнесла Миюки, и её очи едва заметно блеснули. — Кёджуро, что ты сейчас сказал, — беспомощно произнесла наико, вытянула руку и осторожно смахнула мешающиеся пряди со лба ребёнка.       Негодование сменилось на лице хозяйки гор испугом, она вдруг вся задрожала, словно от колючих морозов. Её глаза, прямо устремлённые на спящего Кёджуро, помутнели и наполнились отчаянным мраком. Миюки неосознанно прикусила нижнюю губу и сердито нахмурилась. Покачала головой, прикрыла глаза, да горько улыбнулась.       — Что я творю, — шепнула она, и её уста задрожали. — Такая глупая… — слабо сказала, растеряв величавую гордыню истинной хозяйки гор.       Она сделалась вмиг печальной и одинокой. Привычная игривость, мигающая на лице кошки, потухла. Проступили давно забытые, тягостные эмоции. Миюки схватилась за сердце, словно от боли, и чуть склонила голову. Минуту ничего не происходило, и хозяйка гор сидела в тяжёлом молчании. После в ней вдруг что-то переменилось. Она судорожно провела ладонью по влажным щекам и подорвалась на месте, покинув комнату Кёджуро на трясущихся ногах. А после — уже и поместье, совершенно не беспокоясь, что её мог кто-то увидеть.

⋇⋆✦⋆⋇

      Солнце высоко сияло на небосклоне, окрашивая золотом промёрзлые земли. Редко мелькали в густой синеве пушистые, белоснежные облака. Поблёскивали искрами голые ветви деревьев, покрытые синеватым инеем. Из безмолвной дали нёсся колючий ветер, пощипывая морозом мокрое от слёз лицо наико. Всё вокруг свистело, вдалеке вновь беспокоилась темнеющая река, верхушки могучих елей сурово раскачивались из стороны в сторону и гулко шумели. В воздухе тянулся чудный запах леса, словно после летней грозы, наполненный ароматами земли, приятной сырости и свежести.       Погружённая в собственные мрачные мысли, наико бездумно шла в сторону виднеющейся полосы деревьев. Устало передвигая ногами, она продвигалась вперед, пытаясь скрыть страдания. Всё, о чём бы кошка ни подумала, всё было гадко. Душевная горечь окутала хозяйку гор как густой туман — сознание плыло по течению бессвязных, жутких мыслей. Сердце сжималось, кололо и прожигало часто вздымающуюся грудь, и каждый вздох пронизывал остриём, словно шип. Кошка склонила голову и зажмурилась. Широко размахнувшись, она ударила себя по щекам.       «Это не он… — думала Миюки. — Кадзуто давно мёртв».       Хозяйка гор взглянула на свои дрожащие руки и слабо улыбнулась. Потом запрокинула бледное лицо, взглянув на небо своими сверкающими, как неистовое пламя, очами. В душе вскипала демоническая буря, сжигая изнутри, а сердце билось — билось больно и торопливо, нарастая в своём ритме. Несмотря на все испытания, которые выпадали на долю наико, именно сейчас она стала уязвимой перед собственными чувствами.       «Рано или поздно мне придётся отпустить его…»       Она чуть качнулась и сипло засмеялась. Настолько отчаянно, что стало страшно. Хотелось стать птицей, скинув с плеч многолетний груз прошлого, взмыв в небо. Туда, где до Миюки не доносились бы голоса прошлого — его голос. Рябило в глазах, и воздух с каждой секундой становился душен. Погружённая в собственные мысли, наико не замечала ничего вокруг. А вокруг было что заметить — кого.       — Котёнок… — раздалось чужое бормотание.       Услышав знакомый голос, Миюки резко остановилась, с удивлением обнаружив перед собой ворону в человеческом облике.       — Что ты здесь делаешь? — спросила хозяйка гор.       Мастерица маскировки промолчала. Её алые уста чуть дрогнули, и из чёрных, как глубокая ночь, очей понеслись слёзы. Последние, скатываясь по щекам и подбородку, обращались в маленькие жемчужины, звонко спадая на землю. Миюки застыла при виде внезапной перемены в лице вороны. Пернатая издала громкий хрип, и кошка медленно пришла в чувства.       — Ворона… — слабо шепнула хозяйка гор. — Ворона, что произошло? — Она приблизилась в несколько шагов к плачущей и попыталась коснуться её руки, но мастерица маскировки только мотнула головой и сделала шаг назад.       — Котёнок, ты же не умрёшь?       Миюки заговорила совершенно растерянно и бессвязно:       — Конечно, с чего вдруг такие вопросы… — В глазах наико мелькнул детский, нескрываемый страх. — Что за тон? Неужели ты напугана. — Усмехнулась она как бы нечаянно.       — Да, я боюсь, — шепнула ворона. Её лицо вдруг скривилось, словно от боли, мастерица упала на колени и уронила голову на руки.       Когда она увидела, с каким нескрываемым теплом Миюки смотрела на человеческого детёныша, её потрясла жуткая догадка: неужели хозяйка гор снова привязывалась к человеку?       Или уже?       — Котёнок, пожалуйста, не умирай, — с трудом бормотала ворона. — Что же я буду делать без тебя? Давай… что-нибудь придумаем, расторгнем договор с этим человечишкой.       Если Миюки потеряет последний хвост, то она умрёт.       Счастливого финала не будет — в этой истории кто-то отдаст свою жизнь ради другого. Либо это сделает Кёджуро, выполнив свою долю в договоре. Либо Миюки, пожертвовав собой во благо человека.       Ворона не была готова потерять хозяйку гор.       — Ты же знаешь, что наико не могут расторгнуть договор добровольно, заключённый на словах. Ведь сила последних властвует над нами, — сказала Миюки. — Выход только один, — продолжила она странным голосом, а после присела на корточки перед мастерицей, взглянув на ту совершенно иначе. — Всё будет хорошо … — тихо говорила наико, а после вытянула руку, осторожно погладив пернатую подругу по волосам. — Не плачь… — закончила горько кошка, не зная, как вести себя в такой ситуации.       Совершенно разбитая и потерянная ворона прильнула к детской руке наико, судорожно потеревшись щекой.       — И ты выберешь на этот раз себя! — воскликнула мастерица маскировки.       Миюки тихо засмеялась:       — Ты ведёшь себя как человек.       — А ты разве нет? — возразила она. — Давно ли нас беспокоило, что мы далеки от демонов багряной ночи? Тебя? — Она покачала головой. — На этот раз ты в опасности.       — Я понимаю, ворона, — прошептала Миюки и чуть приобняла собеседницу за плечи.       — Тогда сделай верный выбор. Пожалуйста… Пообещай мне, что поступишь правильно, — с надеждой заговорила мастерица маскировки.       Хозяйка гор прикрыла глаза.       — Обещаю. Я сделаю правильный выбор.       Миюки до конца не знала, что будет делать. Если быть точнее, раньше понимала, но сейчас — нет. Она не представляла, как в будущем заберёт жизнь ничего не подозревающего Кёджуро.       Ветер нещадно хлестнул по щекам хозяйку гор, а вместе с ним донёсся демонический шёпот, принеся за собой следом вести от речного лиса.       Змей объявился.