Я тебя...

Ты дитя холодного фронта. С камнем, где обычно орган с аортой. А я все так же не понимаю на что тебя в лаборатории На правах подножного корма. И почему эта боль от эксперимента. У меня даже нет воли быть непокорным. Я не пойму от чего накрыло конкретно, Но накрыло конкретно и походу надолго. Игорь нахмурил брови, отчего его и без того серьезное лицо приняло еще более грозный вид. Костюм он в последний раз надевал, когда выпускался из колледжа и был склонен считать, что офисный стиль ему не идет. Но служба всех ставит раком. И если ты не лобстер в тарелке у какого-нибудь золотого мальчика, то приходится подчиняться правилам. Гром привередливым не был, но ехать в дорогой тачке и пить чересчур приторное пойло, в отличии от своих коллег, желанием не горел. Прибыв на место с нелепым пакетом в руках, он всунул его первому лакею. В штанах внезапно обнаружилась купюра в пятьдесят рублей. Все это напоминало детский утренник в садике, но вот незадача — детей у Игоря не было, ну если не считать Дубина, которого к нему приставили для поимки Чумного доктора несколько дней назад, а сам он давно вырос. Казино было… впечатляющим. Он совсем не так его представлял. Хотя, если быть честным, Гром его старался вообще никак не представлять. Особенно, когда Прокопенко с дежурной улыбкой озадачил его походом в данное заведение. После пары выйгранных партий покера и тройки выпитых бокалов шампанского, Игорь значительно подобрел. Жизнь уже не казалась такой серой и нудной, как несколько часов назад. Ловкая журналистка, Пчелкина, крутила своей элегантной сумочкой, потрясывая головой в такт незатейливому мотиву. Юлия несколько раз настойчиво интересовалась его личной жизнью, попутно вкидывая какую-то информацию про Разумовского. И, по закону подлости, именно в тот момент, когда Гром, наконец-то, начал получать какой-то извращенный кайф от нахождения в кругу кошельков и чересчур любопытной девушки, в зал ворвались последователи. Зал замер, а Игорь уже мысленно прикидывал кого первого пиздануть по голове бутылкой виски, случайно оказавшейся в его руках. Но вдруг из толпы раздался звонкий голос: — Э, дядь! Чё у нас за кипиш тут? — Дома не сидится? Так я провожу! — Не унимался незнакомец. Сказать, что Игорь ахуел — не сказать ничего. Все встретившиеся на его пути мажоры в случае опастности всегда забивались в угол, а этот еще и нарывается. Ну тут два варианта: либо отморженный, как, сука, наггетсы в Пятерочке, либо очень сильный. Но когда главарь банды ловко толкнул вышедшего вперед парня, так, что тот скатился по лестнице, у Игоря не осталось сомнений. –«Значит, отбитый. Ладно, не с такими работали!» Но дальше произошло то, чего не ожидал даже Господь Бог. Незнакомец поднялся, выхватил из рук Грома бутыку и ебанул ей главаря по голове. Нет, то, что лютого замеса не избежать, Игорь понял сразу. Но то, что пиздец настигнет его так скоро, Гром и предположить не мог. Незнакомец дрался неплохо, даже можно сказать профессионально. Гром не привык хвалить других, да и себя тоже, но этому парню запрасто показал «класс», если бы не был занят скручиванием бандитов. Через пол часа подъехал наряд, разбирая синюшно — желтых нарушителей порядка. Выискать русую макушку в толпе случайных зевак было просто. — Храбрый поступок. Не думал, что остались мажоры, способные за себя постоять. — Кинул Гром, возникая рядом. — Спасибо, дядь. А ты классно дерешься. Так кто же ты такой, северный олень? — Повторил заезженную фразу из мультика незнакомец. — Игорь Гром. Полиция Санкт-Петербурга. — Кругом наши! — Воскликнул парень. — Хазин. Петр Юрьевич Хазин. ФСКН город Москвы. Игорь протянул руку, но Хазин с каким-то отвращением в глазах так и не пожал ее. Гордый сукин сын значит. Но нужно было признаться, (хотя бы самому себе) что Хазин выглядел, как Бог, а по поведению больше напоминал дьявола. — Какими судьбами? — Игорь повел головой в сторону казино. — Мне надо выпить, дядь. Бухло есть? Вопрос Грома остался без внимания, как вообщем-то и он сам. Хазин начинал бестить уже сейчас. — У меня квартира в двух кварталах отсюда. — Зачем-то ляпнул Игорь. Когда он осознал, что сказал, захотелось вымыть рот с мылом. — Но у меня только водка. — Попытался отмазаться он. — Похуй, пляшем.— Откликнулся повеселевший при упоминании алкоголя Хазин. — Мы на такси? Гром, вспомнивший о последних пятидести рублях в кармане брюк, поморщился. — Пешком дойдем. Вечер переставал быть томным. Каждый ебаный день в этом Зиккурате пролитых слез. Вавилонской башне мертвых идей От которых череда одних черных полос. Я пока тебя то знаю пару часов, Но все ко дну, ты мой крест. Хотя понимаю, ты однажды уйдешь — Моя девочка- пиздец.