Единственный, кому я отдам свой прах

      Ци Жун распрощался с Се Лянем, который обещал прийти на второй день свадьбы и отправился в спальню, готовиться к приходу мужа. Он лег в постель под шикарный лазурно-лиловый полог. Только демон расслабился, как услышал в голове голос ненавистного ему одноглазого пса Хуа Чена. Видимо Се Лянь дал ему пароль от духовной сети Лазурного демона. — Слышишь, зелёная падаль. Хочу тебя кое о чем предупредить. Но не обольщайся, что я изменил к тебе свое отношение, или что-то вроде того. Я делаю это исключительно потому что Се Лянь любит тебя. По совершенно непонятным мне причинам. — А, паршивый пёс Хуа Чен. Решил мне свадьбу попортить? Не выйдет! Да я твои… — Ци Жун не успел договорить — Перед вашей первой ночью Ложнобог наверняка предложит тебе ритуал объединения сил. Там нужно будет держать руки друг на против друга. Если он скажет тебе держать руки ниже, то под видом этого ритуала он хочет забрать твои силы. Все, до последней капли. Ты попросту сдохнешь. Если он сожрёт тебя, то с высокой вероятностью станет непревзойденным. Ни один демон не откажется от такого, а свадьба — очень удобный предлог, чтобы заманить тебя в ловушку. Тем более, что ты сам в него втрескан без ума. Бывай, и постарайся не сдохнуть, а то гэгэ расстроится.       Голос демона пропал. Ци Жун потрясённо молчал. Цзин Фухуа действительно говорил о каком-то ритуале! Сначала демона охватила грусть от мыслей о том, что муж действительно хочет его поглотить, но потом он откинул их. Паршивый пёс Хуа Чен нихрена не знает про них, а восхищенно-туповатый взгляд, которым Фухуа смотрит, когда видит его, Ци Жуна, подделать практически не реально.       Цзин Фухуа вернулся достаточно быстро, чтобы не заставлять мужа ждать, но в то же время достойно распрощаться с приемным сыном.       Он зашёл в спальню. На кровати лежал Ци Жун в крайне соблазнительной позе: на боку, свадебный наряд чуть задран так, чтобы было видно ножку. — Я заждался. Всё-таки восемьсот лет ждать! — Ци Жун делал вид, что обижен за долгое отсутствие мужа. Фухуа сел на кровать рядом с возлюбленным. — Ты прекрасен, как никогда. — демон поцеловал обнаженную лодыжку Ци Жуна и снял с него обувь. — Да подожди ты меня раздевать, я хочу тебе кое-что отдать. — Лазурный демон встал с постели и поставил перед Фухуа большую помпезную вазу, оформленную в лазурных тонах. — Это тебе. — М? Что это? — Ложнобог открыл ее и увидел прах. — Мой прах. На самом деле, я хотел его отдать гораздо раньше, но не мог его найти. — Ци Жун смушенно засмеялся. — Оказывается он все это время валялся в моем бывшем логове. В общем, делай с ним все, что пожелаешь. — Я буду беречь его.       Демоны поцеловались, Ци Жун сел обратно в на кровать. Фухуа поставил вазу на тумбочку около брачного ложа. — Жадинка, принеси пожалуйста вино и вазилин. Они там, на камоде.       Фухуа сдержанно улыбнулся. — Ты чего кстати волосы ещё не расплел? Потом не распутаешь. — демон принес то, что просил муж и стал осторожно вынимать украшения из волос возлюбленного и расчёсывать их.       Наверное, он очень волновался, потому что получалрсь довольно неловко и он дёргал волосы Ци Жуна.       Фухуа расправился с прической и поцеловал любимого в шею. — Давай я помогу тебе раздеться? — голос демона стал хрипловатым. — Осторожнее, не порви! Я хочу сохранить эти шмотки.       Фухуа ловко снял верхние слои свадебного наряда возлюбленного и тот остался в одних лишь нижних.       Ци Жун давно был на взводе и очень нетерпеливо помог мужу освободиться от его одежд. Он снял их полностью, так что смог насладиться красивой грудью и рельефным прессом демона. -Любовь моя, давай перед нашим первым разом проведем небольшой ритуал? Он поможет нам обоим стать значительно сильнее. — Глаза Фухуа странно блеснули.       Плечи Ци Жуна вздрогнули, но он быстро взял себя в руки. — Хорошо. Это не больно? — Это приятно. Смотри, я буду читать слова ритуала, а ты держи ладони раскрытыми, на одном уровне с моими. Старайся не поднимать и не опускать. Готов? — Фухуа улыбнулся мужу. — Готов… Я люблю тебя. — Ци Жуну сложно говорить о своих чувствах, он всегда скрывал их за маской злобы. Фухуа промолчал. Ложнобог начал ритуал. Ци Жун почувствовал, как из его ладоней выходит поток энергии. Продолжалось это не более трёх минут. Ближе к концу ритуала Ци Жун почувствовал, что ему не совсем хорошо и попытался убрать руки. Фухуа вздохнул, чуть поднял руки и холодным голосом произнес: — Поглощение. — Ты блять что… — Ци Жун не смог закончить фразу. Он обессиленно осел на кровать. Его сознание медленно угасало, это было схоже с моментом, когда он стал призрачным огоньком. Демона охватила пучина отчаяния. Почему так? Почему он бросил? Почему предал? Почему все предают?       В комнате появился человек в белых одеждах и в маске радости и печали. — Мой князь, я сделал, как вы мне велели. — Цзин Фухуа, который к этому моменту успел накинуть на себя одежду, поклонился Великому бедствию. — Я знал, что не ошибся в тебе. Восхищаюсь, ты так легко его одурачил. — голос из-под маски звучал чуть приглушённо, но было понятно, что человек под ней рад. — Этот придурок был влюблен в меня по уши. — Фухуа открыл веер — Мне даже не пришлось особо стараться. Единственное, целовать его конечно было мерзко. Со времён, когда он был смертным, менее падалью он не стал.       Из глаз демона, который все ещё не утратил человеческой формы, но уже не мог двинуть и пальцем, выступили слезы. Фухуа скривился глядя на это. — Все позади. Теперь на очереди Черновод? Ты втерся в его доверие? — голос из-под маски стал вкрадчивым. — Да. Мне нужно создать личину этого, лазурного придурка, чтобы продолжить создавать видимость свадьбы и Черновод ничего не заподозрил. — Действуй, мое сокровище. А, подарок тебе. — Безликий бай протянул Цзин Фухуа маску радости и печали. Тот с поклоном принял ее. — Для меня это честь. Благодарю.       Демоны отправились к выходу из комнаты. Вдруг, бай обернулся. — Ты кое-что забыл. — он указал на вазу, стоящую у брачного ложа. — Ах, точно.       Фухуа вернулся и небрежно высыпал прах Ци Жуна в огонь, навсегда прекратив существование Лазурного фонаря в ночи. Когда первые крупицы пороха достигли огня, можно было услышать едва различимый плачь. Плачь всеми преданной несчастной души.