Bark on Bark, Petal Strands

— Мне очень жаль, я знаю, что вы собираете вещи и еще не совсем готовы переехать к нам, но. Минхо смотрит на полураздетого себя через зеркало, с зубной щеткой, свисающей изо рта, и слушает, как Чан беспорядочно, взволнованно и виновато болтает. Минхо сейчас в спортивных штанах, в одном носке, и без рубашки, а его работодатель (ему неудобно называть его своим альфой, потому что он не его альфа) бессвязно болтает, и Ли едва может вставить хоть слово. Он смотрит на себя, на свой обычный облик: волосы в беспорядке после сна, а глаза едва замечают включенный свет в ванной. — Мистер Бан… — И я знаю, что сказал, что мы не будем неожиданно вызывать вас на дом, пока вы… Я имею в виду, это не будет вызовом на дом, когда вы наконец переедете, но… Хёнджин! — Мистер Бан! Я приду. Пожалуйста, расслабься, — Минхо вздыхает в трубку, выплевывая остатки зубной пасты и вытирая пену с нижней губы. — Я знаю, но… — Я буду через час. За это время оденьтесь и убедитесь, что ваша служба безопасности знает, кто я такой, и что мой пропуск работает. Это всё, о чем вам нужно сейчас беспокоиться, — успокаивает его Минхо вежливым голосом, радуясь, что Чан не видит в зеркале его хмурого взгляда. Он выглядит как дерьмо. Как ему одеться на гала-концерт моды, как привести себя в презентабельный вид, как доехать через весь город до квартиры своего работодателя и… — Я пришлю за вами машину. Она будет через полчаса. Джисон, надень галстук-бабочку, ладно? — Подождите, что?.. — Ты мечта, Минхо-ши. Пи-пи-пи. Минхо на мгновение смотрит на себя в зеркало, прежде чем осознание то, что у него есть полчаса на то, чтобы собраться, морально подготовиться и выйти за дверь, поражает его, и он мигом идет в душ. Он принимает душ в течение шести минут. Минхо запоминает всё, что ему нужно взять с собой на выходе: сумку, кошелек или может быть клатч. У него есть один такой, но есть проблема, он не сочетается с большей частью его черно-белой одежды. Ещё у него есть черная сумочка, вот она подойдёт. Также ему нужен одеколон, телефон и бумажник. Стоит ли ему действительно брать с собой кошелек, если он собирается всю ночь наблюдать за омегами Чана? Он думает о том, что если его похитят, то не смогут его опознать, поэтому Минхо на самом деле решает взять с собой бумажник. Было бы обидно, если бы он внезапно пропал после первой ночи со светскими людьми их общества. Черная сумочка, телефон, кошелек, ключи, одеколон, а что он должен надеть? Что, черт возьми, он собирается надеть, чтобы это было достаточно хорошим для весеннего гала-мероприятия? О Боже, волосы! Что ему делать со своими волосами? Он знал, что Бан Чан слишком хорош, чтобы быть реальным. Конечно, он мог бы их просто высушить полотенцем и брызнуть лаком. Это было бы прекрасно. Так он будет выглядеть богато и опрятно, а не так, будто только что выскочил из душа. — Черт, черт, черт, — он смывает остатки шампуня с волос, быстро выключая воду и, спотыкаясь, выбегает из душа, хватая полотенце и вытираясь, прежде чем побежать к шкафу полностью обнаженным. Что он должен надеть? Кружево? Белое? Черное? Костюм? Что-то цветочное и элегантное? У него были только блестящие черные туфли, так что ему нужно было, по крайней мере, что-то черное в тон. Он хватает пару черных брюк и бросает их на комод, доставая любое случайное попавшееся нижнее белье, дабы надеть. Черт, ему придется сейчас намазать блокаторы запаха, если он хочет, чтобы они подействовали к тому времени, как приедет водитель. — Черт возьми, — он капает маслом на запястья и беспорядочно хлопает ими по железам шеи, пытаясь сохранить спокойствие. Он не беспокоится о том, чтобы выглядеть идеально, потому что его не волнует, как он выглядит, но его определенно не устраивает мысль о том, что, если он будет выглядеть неряшливо, это плохо отразится на его стае. Капли воды, что остались ещё после душа, теперь смешиваются с его потом, и он чувствует себя липким. Он запрыгивает в штаны, оставляя их расстегнутыми, и роется в шкафу в поисках чего-то, что кричит о моде, весне или хотя бы просто… Богатстве? Богатый человек? Кто-то, кто может позволить себе покупать кофе каждый день, не проверяя дважды цену? Тот, кто носит золото? Черт, он понятия не имеет. Богатые люди всегда были его врагом, и теперь он работает на них, надеется приспособиться к ним. Вздох. Минхо хватает белую рубашку, в которой ходил на интервью, самая модная вещь, которая у него была, от которой у него не кружилась голова. Он заправляет рубашку, хватает с комода единственное кольцо и надевает его. Смотрится в зеркало и хмурится. Он выглядит нормально. Его никогда не просили выглядеть иначе, как «хорошо», он никогда особо не заботился о своей внешности, потому что всю свою жизнь учился. Его не волновало, красивый он или горячий, смотрят ли люди в его сторону или нет. Ему нужен был кто-то, кто мог бы оценить его ум и личность и уважать тот факт, что ему нравится лежать в постели в 22:00 в пятницу вечером. Он многого не просит. Но вместо этого в шесть вечера пятницы, он спешит на работу, подпрыгивая на одной ноге, чтобы надеть носки на одинаковую высоту. Его телефон звонит, когда он завязывает шнурки, доставая свою черную сумочку из коробки, в которую ее упаковал, берет ключи и бумажник из комода, идет обратно за одеколоном и отвечает на звонок. — Алло. — Машина должна быть внизу, — в голосе Чана меньше паники, чем раньше, и Минхо издает подтверждающий звук, изо всех сил пытаясь запереть дверь своей квартиры, засовывая ноги в туфли и маневрируя ими, чтобы не пришлось завязывать шнурки. О них он побеспокоится позже. — Я спускаюсь вниз, спасибо. — Ладно, хорошо. Вы видите её? Черная машина. — Да, вижу, — он с безупречной скоростью сбегает по ступенькам, замечая ожидающую возле его дома модную черную машину, которая определенно привлечет внимание в этой части города, но Минхо ничего не говорит. — Хорошо, отлично, увидимся, когда вы приедете сюда, просто проведите своим пропуском, чтобы пройти, и вы сможете одеться здесь! Спасибо! — Что… Пи-пи-пи. — Да что это такое? Черт! — шепчет Минхо, стоя на тротуаре, когда машина подъезжает на несколько футов к нему, и он открывает дверь, немедленно садясь в нее и приветствуя водителя, который ничего не говорит ему в ответ. Черт. Разве он не должен был одеться сам? Последние двадцать семь минут он потратил впустую. Он даже не ел с утра, и ему не удалось взять с собой ибупрофен, и теперь он борется с головной болью, пока водитель включает кондиционер, и Ли вдыхает запах роскошной кожи машины, запрокидывая голову назад и закрывая глаза в надежде погрузиться в сон. Его телефон снова звонит, и он чувствует, как по венам кипит ярость, если это снова Чан… Но это оказывается всего лишь электронная почта. Минхо выключает уведомления и смотрит в окно, пока мир мелькает мимо них. На этот раз город красивый: солнце все еще стоит в небе, но уже низко, освещая все здания золотым светом. Минхо не мог злиться на Чана, и он не злился. Он был просто расстроен, но вместо этого пытается поставить себя на его место и думает о том, как бы он управлял стаей из семи человек в одиночку. В конце концов, именно поэтому он и нанял его. Поездка спокойной и тихой, и Минхо дает себе время расслабиться и поднять себе настроение. Сегодня вечером ему придется быть очень терпеливым, особенно с альфами, чем с кем-либо еще. Чан был явно в стрессе, ему приходилось всех собирать, и он должен был сделать свою жизнь проще и лучше, даже если омеги — его настоящие подопечные, и Ли хочет больше сосредоточиться на них. Хёнджин, Феликс и Чонин дикие и немного буйные, но с ними довольно легко работать. Они выходили куда-то всего несколько раз, все вместе, ходили куда-нибудь поужинать или в кино, поэтому Минхо на самом деле не знает, каково это — наблюдать за ними под его присмотром в одиночестве, но сегодня вечером — прекрасная возможность. Он знает, что это не тренировка. Это настоящее мероприятие, и у Чана не будет времени, чтобы, если что-то случится, вмешаться. Ему нужно показать им, что он на это способен. Ему нужно быть на высоте, превосходить все ожидания. Ему нужно быть идеальным. Боже, он так устал. И он не может всё испортить. Ему нужно убедиться, что все идет гладко, чтобы он мог переехать и начать работать смотрителем с проживанием. Если он все испортит… Всё что было станет напрасным, и он не уверен, что тогда сможет вообще показаться в городе. Что произойдет, если он все испортит? Сделал бы Чан что-нибудь? Сообщил ему? Превратил его жизнь в еще больший ад, чем она есть сейчас? Сделал бы он так, чтобы Минхо никогда больше не сделал бы карьеру? Он даже не хочет об этом думать. Чан не похож на такого альфу… Но он мог быть. Машина замедляется и останавливается перед жилым комплексом, и Минхо благодарит водителя, прежде чем распахнуть дверь и выйти из машины, глядя вверх на здание. Оно… Красивое и… Большое. Очень большое. Высокие, отражающие свет квартиры с большими окнами и балконами через каждые несколько этажей, украшенными декоративными виноградными лозами или большими вазами с растениями. Ему интересно, какая из этих квартир принадлежит его стаи. Минхо замечает две вращающиеся и боковую двери и проходит через первую вращающуюся. Швейцар немедленно приветствует его, и Ли как можно быстрее показывает свой пропуск, пытаясь достать его из заднего кармана и повесить его на шею. Мужчина, намного моложе, чем он ожидал, без какой-либо униформы, но в простом костюме, смотрит на двоих охранников, что небрежно разговаривали за черно-серым мраморным столом с золотой отделкой по бокам. В стороне от вестибюля стоят тележки для багажа, явно вычищенные и начищенные, в отличие от старых, грубых тележек, которыми ему раньше приходилось пользоваться в дешёвых отелях. — Здравствуйте! Я к мистеру Бану. Ли Минхо. — Здравствуйте, конечно. Вы можете подняться на лифте на 20-й этаж, квартира 202, — мужчина указывает на шесть лифтов, находящиеся в правой части холла. — Лифты 1, 3 и 5 идут на нечетные этажи, а 2, 4 и 6 — на четные этажи. Лифт «С» предназначен только для персонала. Вы можете просто приложить свой пропуск, чтобы вызвать лифт. — Хорошо, спасибо, — Минхо переваривает информацию, направляясь к лифтам. Так много лифтов. Так удобнее? Он вежливо улыбается швейцару, вставляя свой пропуск в прорезь, и лампочка лифта загорается, под небольшой звонок, но двери не открываются. — А.? — Он едет. Когда прибудет, лампочка станет красной, — сообщает швейцар, и Минхо кивает. Это много для одного здания, но он ничего не говорит, просто молится, чтобы лифт поскорее приехал. Когда приехал лифт, лампочка загорается красным и звонок повторяется, как и было сказано. Минхо входит в лифт, быстро нажимая кнопку двадцатого этажа, и ждет, пока дверь закроется, чтобы прислониться к стене лифта. Он замечает камеру наблюдения в углу железной коробки, поэтому не делает ничего, например, не бьет стену или не кричит, как ему хочется. Он уже спокоен, собран, но знает, что как только Чан начнет забрасывать его вопросами или делами, он почувствует себя измотанным. Сегодня вечером он не может проявить слабость ни перед кем. Он не возражает против вызова на дом или внезапных планов из-за своей работы, но вечеринка в последнюю минуту заставляет его нервничать. Но, конечно, он не признается, что нервничает, и он не из тех, кто грызет ногти или трясется от волнения. Он просто сильно раздражается и всё, и это не очень хорошо. Гневная тревога всегда будет его единственным фатальным недостатком. Практика осознанности всегда помогала ему, но она помогает ему только тогда, когда он чувствует, что его борьба или бегство начинаются. Лифт двигает плавно и быстро, без тряски и свистящего шума, и это намного приятнее, чем поездка на любом другом лифте, в котором он когда-либо бывал. Минхо выходит, когда лампочка загорается красным и двери открываются, и он смотрит в обе стороны на короткие коридоры, прежде чем заметить знак цифр. Они не совпадают. Квартиры 1–4 слева, а 4–8 справа… И до Ли доходит, что число 20 должно обозначать 20 этаж, а цифра 2 — номер квартиры. Итак, квартира 2. — Они заморочились так, чтобы было трудно ограбить, да? — бормочет Минхо, поворачивая налево и идет по коридору к квартире 2. Он надеется, что его догадка верна. Если нет, он может просто позвонить Чану и, может быть, даже немного отругать его за то, что ему так сложно добраться сюда. И разве он не должен был тоже переодеться? Черт. Он стучит в дверь и по количеству криков сразу понимает, что эта та самая квартира. Дверь распахивается, и Минхо встречает почти полностью одетый Джисон, но на нём нет носков. — Здравствуйте, хён. — Привет, Джисон-и. Могу я войти? — Да, конечно, но ни у кого из нас пока нет блокатора запаха, — Джисон смотрит на него неуверенным взглядом, и Минхо понимающе кивает. — Всё в порядке, — успокаивает он младшего, заходя внутрь и снимая туфли. — Со мной всё будет в порядке. Джисон на миг приподнимает брови, будто говорит «раз ты так говоришь», и позволяет двери захлопнуться самой. Он закрывается щелчком. Это, наверное, раздражает, но это даёт чувство комфорта. Минхо, наконец, оглядывает квартиру, которая однажды станет и его домом, и тут же погружается в хаос. — Джисон, где твои носки? — Чан говорит из гостиной, пытаясь завязать галстук-бабочку без зеркала. — Я надевал их, но кто-то должен был открыть дверь Минхо-хену, — огрызается он, возвращаясь в гостиную и идя по одному из коридоров. Коридор квартиры разделяет гостиную на два разных зала, посередине которых находится лестница, и Минхо едва смотрит на нее, как его называют по имени. — Минхо-ши, — подзывает его Чан, все еще завязывая галстук-бабочку, и быстро оглядывает её, останавливаясь, чтобы посмотреть на Минхо, задерживаясь подольше, чтобы успокоить его. — Ой, вы одеты. — Да. — О, вы хорошо выглядите. — Спасибо. Джисон корчит лицо и садится, дабы натянуть носки. Чан щелкает пальцами. — Вы можете пойти проверить омег? На них ещё пока нет блокатора запаха. Им следует его нанести, напомните им об этом. — Да, конечно. Сколько у нас есть времени? — Нам нужно выйти через сорок минут, чтобы вовремя успеть, — Чан вскидывает руки, подытоживая этот факт. — Наверху, две спальни, принадлежащие им. Дверь слева — ванная. — Хорошо, спасибо. Минхо направляется к лестнице, тщательно нюхая все смеси запахов. Он быстро поднимается по лестнице, у которой 14 ступенек, и замечает изменение запаха, когда достигает вершины лестницы. Здесь сладко и тепло, а не свежо и бодро, как внизу. В коридоре лежит кремово-розовый ковер, пол из темного дерева блестящий и чистый, и он поворачивает направо, к двум спальням. Со стороны Чана разумно было выделить отдельный этаж только для омег. Вероятно, это избавит их всех от стресса и головных болей. Двери приоткрыты, и он слышит хихиканье, чувствуя смесь их запахов, как будто в духовке готовятся свежеиспеченные пироги. Запах Феликса — ничего не подозревающий, теплый хлеб, не слишком резкий, но, конечно, не тонкий, как его собственный запах, и он идеально соответствует его личности. Запах Хёнджина — что-то вроде черешни, тот, который он чувствует за милю в густых, процеженных фруктовых йогуртах, манящий и насыщенный. Смешанные запахи этих двоих идеально подходят друг другу, а с запахом Чонина, они пахнут домом. Веселым и полным жизнью. Их запахи так хорошо сочитаются между собой, что Минхо не видит себя когда-либо среди них. Как Чан нашел их всех? Он подходит немного ближе, собираясь постучать в дверной косяк, чтобы дать знать о себе, когда Чонин, спотыкаясь, выходит из спальни, полностью одетый и выглядящий… Великолепным. Слишком великолепным. Для Минхо это немного сюрприз, потому что он не привык к тому, насколько изящно младший выглядит сейчас. Конечно, Чонин молодой человек, поэтому он может одеваться так, как ему нравится. Минхо позволил собственным впечатлениям затуманить свой разум, потому что за те лишь несколько раз, когда они проводили время вместе, он привык к мягкому Чонину, носящему мягкие цвета, красивые юбки и мешковатые рубашки. Но этот Чонин другой, и Минхо не может отвести от него взгляда его. Чонин действительно любит насекомых: он одет в черные брюки, белую классическую рубашку и черный шелковый жилет, расшитый черно-белыми нитками по бокам, и это точно ручная работа. Воротник его рубашки уже опущен и галстук аккуратно завязан и заправлен. Минхо восхищается двойственностью Чонина, если он может это так назвать. Его волосы разделены пробором влево и зачесаны назад гелем, который пахнет органично и мягко, а не как сфабрикованный с химикатами резкий спрей для волос, которым пользуется Минхо. — О, привет, хён, — он застенчиво улыбается, спрятав руки за спину. — Ты здесь. — Да, я пришел, — он не смеет проговориться, что его пригласили всего час или около того назад. — Ты выглядишь потрясающе. Ты уже закончил одеваться? — Э, думаю да. Осталась только куртка и брошь. Брошь-пчелка, — он показывает большим пальцем в сторону спальни, из которой выходит. — Только хёны всё ещё одеваются. — Всё в порядке, я как раз собирался зайти и предложить помощь. Чонин освобождает проход и впускает Минхо, а тот просовывает голову внутрь и стучит в дверной косяк. Раз дверь открыта, значит на Хёнджине и Феликсе есть хоть какая-то одежда. У Минхо возникают две мысли, которые появляются, когда он засовывает голову в комнату: первая, комната явно создана для троих омег и вторая, здесь бардак. Комната выкрашена в бледный оттенок яйца малиновки, синий сразу успокаивает при ярком свете. Большая кровать, отодвинутая в сторону, довольно аккуратно заправленная, с бело-голубым постельным бельем, заставленная мягкими игрушками и разными подушками. Кровать больше походила на недостроенное гнездо, чем на кровать для сна. В изножье кровати лежала куча, скорей всего перерытой одежды. Во всю южную стену расположился открытый шкаф, до краев забитый вешалками и вешалками с одеждой, там столько одежды, сколько, по мнению Минхо, он мог бы когда-либо носить в свое время, обувь аккуратно сложена в органайзеры, за исключением нескольких пар, разбросанных по всему полу. Люстра не усыпана миллионом драгоценных камней, но она красива: золотые склоны с множеством лампочек, бриллианты в форме слезинок покачиваются под вентилятором, который вращается на низкой скорости. Есть один большой комод, занимающий почти половину другой стены, отодвинутый до упора, а рядом с ним ярко-белый туалетный столик, заваленный косметикой. Одежда аккуратно сложена на комоде, за исключением нескольких свитеров, носков и игрушки утки. Некоторые наряды разбросаны по полу. Хотя это и беспорядочно, это всего лишь беспорядок, и, вероятно, его можно будет убрать в течение часа. Это явно тот случай, когда вопрос о том, что надеть, удваивается из-за стресса весеннего гала-мероприятия, и Минхо не винит никого из них в этом. Но это беспорядок. Тук-тук. Хёнджин подпрыгивает, бросая рубашку в сторону Минхо, и последний отворачивается. — Кто это?! — кричит Хёнджин, завернувшись в одеяло. Ли теперь смотрит прямо в коридор, вместо того чтобы пытаться найти Феликса в беспорядке комнаты. — Это Минхо-хён! — Чонин кричит в ответ. — Ой, простите, — подбегает Хёнджин, все еще завернутый в одеяло. — Я вас не узнал. Я не чувствовал вашего запаха. Он не почувствовал его запаха? Он не осознавал, что Хёнджин был рядом с ним достаточно долго, чтобы распознавать его только по запаху. — Всё в порядке, — успокаивает его Минхо, оглядывая его с ног до головы. Его волосы заплетены в тугую косу «рыбий хвост», перевязанную нежно-голубой лентой, и это очень красиво. Но это единственное, что он закончил, потому что он завернут в одеяло, и Минхо подозревает, что он ещё в нижнем белье. — Ваш альфа послал меня проверить вас. Ты почти закончил? — Ох, да, — Хёнджин слишком быстро меняет свое мнение. — Я приготовил одежду и все такое. Я просто делал макияж. — Хорошо, всё нормально. Где Феликс? — Он в ванной, — Чонин указывает на дверь в коридоре слева. — Хён, вы можете… Вы можете помочь мне одеться? — шепчет Хёнджин, явно стесняясь просить о помощи. Но именно поэтому Минхо здесь, это его работа, и он польщён тем, что Хёнджин вообще попросил его о помощи. — Конечно, я помогу тебе, — Минхо входит в комнату. — Мне закрыть дверь? — Нет, всё хорошо. Мне просто нужен кто-то, кто поможет зашнуровать корсет моей рубашки. Это всего лишь декоративная часть верха. Нежно-голубой топ с глубоким вырезом и с длинными рукавами имеет небольшой декоративный корсет, он действительно красивый. Он придает ему загадочную атмосферу тайного сада, маленьких фей и французских вечеринок. К нему Хёнджин наденет белые классические брюки. Хороший тонкий низ, который не отвлекает от элегантности верха. Неудивительно, что он модель. — Хён, вы можете… Отвернуться? Я… В нижнем белье, — кротко спрашивает Хёнджин, и Минхо кивает, поворачиваясь лицом к шкафу. Он слышит, как омега сейчас одевается, и наблюдает, как Чонин подходит, чтобы достать брошь-пчелу из органайзера в шкафу. — Эй, где… О, здравствуйте, — Феликс просовывает голову в комнату, и Минхо слегка машет рукой, не желая оборачиваться и случайно взглянуть на Хёнджина. — Почему Минхо-хён в углу? — Потому что я надеваю штаны, — объясняет Хёнджин. — Ох, ладно. Это то нижнее белье, которое я тебе подарил? — Ага. Я ношу эти стринги, потому что в них моя попа выглядит красиво, — Хёнджина, похоже, не волнует присутствие Минхо, и они разговаривают небрежно, как будто его не существует. — Выглядит и правда красиво. — Я одолжу твои шелковые штаны, ты не против? — Хорошо. Твоя попа больше моей, поэтому они будут на тебе хорошо смотреться. — Феликс заходит в комнату, и Минхо краем глаза видит, что он уже полностью одет. Одним человеком меньше, о ком стоит беспокоиться. — Хён, можете повернуться! Я надеваю топ. Минхо разворачивается и слегка опешил от внезапного контраста всех их нарядов. Конечно, они все разные люди, поэтому и одеваются они по-разному. Но одежда Хёнджина далека от костюма Чонина или кожаных штанов и мехового топа Феликса, и… На нем кожаные перчатки на руках? Ух ты. Они действительно умеют одеваться. Хёнджин натянул рукава до верха и пытается застегнуть корсет, пока Феликс роется в беспорядке на комоде. Минхо берет завязки корсета, стараясь не касаться кожи Хёнджина, по крайней мере, на случай, если ему будет неприятно, и начинает пропускать шнурок через петли. — Где мой футляр для контактных линз? Его нет в ванной, — Феликс скулит, а Чонин, сидящий в данный момент у туалетного столика, листает телефон, пожимая плечами. — Я хотел соответствовать наряду. — Их нет в нашей ванной? — Нет, а Бинни-хён в ванной внизу, поэтому я не могу там проверить. — Он всё ещё в душе? — Он только начал одеваться. Есть что-то домашнее и близкое в том, чтобы помочь Хёнджину одеться, и Минхо проклинает себя и своего внутреннего омегу за то, что он хочет мурлыкать от этих мягких и заботливых действий. Однако Хёнджин не его омега, поэтому он не имеет права так думать. Минхо заканчивает зашнуровать корсет и слегка оттягивает его, убеждаясь, что оба его пальца входят в пространство между корсетом и кожей и свободно двигаются. — Хён, вы что?.. — Правило двух пальцев. Тебе нужно иметь возможность дышать. — Я могу дышать, совсем не тесно. Видите? — Хёнджин поднимает руки вверх и хихикает, а Минхо улыбается ему. — Идеально. — У нас осталось около двадцати минут на то, чтобы вы все были готовы и вышли за дверь, — сообщает им всем Минхо, и Феликс раздраженно вздыхает. — Наверное, я просто не буду их надевать! Неважно. — Почему бы тебе не пойти посмотреть, вышел ли Чанбин из душа? — предлагает Минхо, и Феликс машет рукой. — Я сделаю это через минуту. Но… Это то, в чем ты пойдёшь? Минхо чувствует себя так, будто коврик из-под него выдернули, потому что от этого вопроса он чуть не упал. — Я собирался спросить, но не хотел выглядить нетактичным, — нервно говорит Хёнджин. — Вы хорошо выглядите, но… Вы ведь знаете, что Чанни-хён подготовил для вас наряд, да? Минхо замирает от этой новости. Так вот, что он имел в виду. Почему он не сказал ему раньше? Ублюдок Бан Чан. — Я не знал… — Ну, ты не должен был приходить, но хёну пришлось взять нас всех с собой, потому что хёны — модели, но Чан-хену нужно общаться с другими редакторами и дизайнерами, поэтому ему пришлось позвонить тебе, потому что Джисон-хён должен был присматривать за нами, но тогда он не мог бы… — Инни, переходи к делу, — вздыхает Хёнджин. — В любом случае, перед уходом он прихватил с работы один из нарядов для весеннего гала-концерта, но сказал, что «присмотрел его», так что, возможно, он тебе не очень подойдет, — говорит Чонин — Но наряд очень красивый! Хочешь его увидеть? — Я, э-э, — Минхо чувствует себя так, будто его сейчас поставили в тупик. Как он может отказаться надеть роскошную одежду на это модное мероприятие? Но с другой стороны… Он не знает, как поступить в такой ситуации. Может же случиться, что угодно. Вдруг он случайно порвет или прольет на одежду что-нибудь, кто знает. Он даже не накрашен, так что не о чем беспокоиться, но он все равно волнуется. — Я пойду и принесу его! — Чонин уходит прежде, чем Минхо успевает возразить, а Феликс и Хёнджин оглядывают его с ног до головы. — У вас красивые волосы, — неловко делает комплимент Феликс. — Вам нравится макияж? — Я… Нейтрально к этому отношусь, — говорит он. — Я не делаю его. Младшие быстро переглянулись и улыбнулись. — Можем ли мы сделать вам макияж? *** Шестнадцать минут, одна палетка для макияжа и небольшое количество теней спустя, Минхо смотрит на себя в зеркало. Этот наряд идеально подходит Минхо. Синий топ с блестящей золотой вышивкой, зашнурованный вокруг талии до воротника, и узкий черный шелковый пояс, перекинутый через талию, чтобы подчеркнуть бедра поверх и без того черных брюк. Рукава длинные, золотая отделка вдоль них доходит до локтей. Феликс снова расчесал волосы влажной расческой, распределяя спрей по волосам, который он распылил, как обычный солнцезащитный крем, а также побрызгал его чем-то, что пахло невероятно, и разделил его волосы на пробор влево, вместо того, чтобы причесать их назад. Конец его челки завивается, Феликс заправляет ее за ухо и улыбается ему так нежно, что Минхо готов заплакать. Хёнджин не особо удосужился подправить лицо, просто нанес немного пудры и блесток прямо под глаза, слишком грубо похлопывая губы какой-то розовой помадой. Чонин только наблюдал, но удостоил чести развернуть его, как только они закончили, с небольшим победным звуком, и они все рассмеялись, пока Минхо смотрелся на себя в зеркало. Минхо смотрит на себя, и ему нравится как он выглядит. Он никогда не чувствовал себя таким мягким, таким женственным и таким мужественным одновременно, никогда не чувствовал себя таким красивым. Он знает, что он такой, независимо от того, был ли он в одежде за две тысячи долларов или в толстовке за два доллара, но это было немного по-другому. У него никогда не было никого, кто мог бы усадить его и позаботиться о нем, помочь ему гордиться своей внешностью с помощью макияжа или моды, никогда не было никого, кто по-настоящему помог бы ему чувствовать себя красивым. Конечно, он любил себя, и это тоже было частью любви к себе — не нуждаться в признании других. Но это не означало, что он получает от омег не помощь, а привязанность. Минхо ожидал, что в окружении омег он почувствует липкое, хорошее и теплое чувство, но это… Это было что-то иное. Ли не ожидал, что эти омеги так быстро полюбят его, усадят его, оденут, будут улыбаться и хихикать вокруг него, а сейчас он не верит своим глазам. Он никогда не думал, что будет принимать участия в переодеваниях или показах мод, но вот он здесь. Ему это нравится. Минхо сейчас очень сильно любит себя, но его омеги нравятся ему ещё больше. Ему нравится, как он выглядит, как он пахнет, как его обычно тонкая талия выглядит миниатюрной, нравится, как его бедра выглядят широкими и сильными, нравится, как его ноги выглядят длинными и как его глаза выглядят великолепными. Дело не в макияже или в одежде, но румянец на его щеках совершенно естественный и выдает это, дело не в средствах для волос или одеколоне, а в заботе, которую он прежде никогда не получал. Просто немного нежной любящей заботы. Ему всё это нравится. — Вы очень красивый, — шепчет Хёнджин позади него и кивает, улыбаясь. Минхо едва успевает открыть рот, чтобы ответить, как слышит легкий стук в прикрытую дверь и чувствует запах Чана еще до его прихода. Дверь распахивается. — Эй, вы все п… Почему в этой комнате беспорядок?! — Чан обрывает себя, и все присутствующие здесь омеги смотрят на него широко раскрытыми глазами, ничего не отвечая. Разум Минхо слишком затуманен, чтобы полностью распознать раздраженный тон Чана, и просто смотрит. — Потому что нам всем троим пришлось одеваться одновременно, — говорит Хёнджин, заканчивая шнуровать рукава своего топа. Минхо слегка одергивает рукава, чтобы они не собирались под подмышками. — Я сказал тебе сегодня прибраться и держать всё в порядке! Ты знал, что придет твой смотритель! — Было чисто! И тут снова всё в бардаке! Нас трое! — Хёнджин теперь поворачивается к нему лицом, явно так же раздражен, как и Чан, и Минхо не уверен, стоит ли ему сейчас вмешаться в разговор или нет. — Вы двое могли одеться в своей спальне, как и Чонин, так что не используй это оправдание против меня. У нас есть семь минут до выхода, поэтому приберись ещё раз, — Минхо впервые видит Чана по-настоящему рассерженным. — Разве мы не можем сделать это, когда вернемся домой? — предлагает Чонин, уже убирая часть разбросанной обуви обратно в шкаф. Какой маленький ангел. — Нет, не можете, потому что я уверен, что когда мы приедем домой, вы все будете в полусонном состоянии. Сделайте это сейчас. Разговор окончен. — Как насчет такого, — начинает Минхо, хлопая в ладоши. — Что если каждый из вас будет делать что-то одно в течение следующих нескольких минут? Чонин наводит порядок в шкафу, Хёнджин может привести в порядок на комоде и на туалетном столике, а Феликс может поднять одежду с пола и положить ее либо на кровать, либо в корзину? Тогда, когда вы вернетесь домой всё будет на местах, и вы сможете просто умыться и лечь спать? Слава Богу, Чан сейчас, кажется, успокоился, потому что Минхо думает, что если бы он повысил голос или был бы с ним резким, он не смог бы сдержаться. Он дважды бросает взгляд на Минхо и его глаза расширяются, когда он осматривает его с ног до головы. — Ой, вы надели это… — Разве он не милый? — кричит Чонин, хватаясь за руку Минхо. Минхо и Чан на мгновение смотрят друг на друга, прежде чем Чан улыбнется и кивнет головой. — Очень красиво. Тебе это идет. А теперь вы трое, приведите себя в порядок и спускайтесь вниз. Минхо-ши, не помогайте им. Это их бардак, а вы не домработница. — Звучит справедливо, — Феликс подталкивает Хёнджина, когда они идут убираться. — Но кто-нибудь видел мои контактные линзы? Серые? — Посмотри внизу! — Они все шипят в унисон, прежде чем рассмеяться, и Феликс смеется в ответ. Блестящий макияж сверкает в мерцающих огнях люстры, и Минхо очень рад, что Чан сегодня впервые вызвал его на дом.