Bark on Bark, Petal Strands

Утро едва наступает. Минхо ворочается, немного плачет, спит несколько часов, прежде чем встать и вернуться на кухню, и, конечно же, 6 утра — хорошее время для пробуждения. Он берет стакан воды, стоит на кухне, пытаясь скрыть свое беспокойство, и пьет ее. Ходит по квартире, рассматривая всё то, что не имел возможности рассмотреть раньше, когда он спешил подготовиться к гала-мероприятию. Тумба для телевизора, которую сегодня нужно протереть от пыли, различные пульты в куче на столе, фотографии стаи, висящие на стенах или стоящие на столе. Тут есть фотография Джисона со светлыми волосами, Феликса и Хёнджина в парке, и они выглядят такими счастливыми, что Минхо на мгновение смотрит на них, теряясь в изумлении. Как прекрасны и загадочны эти люди. Минхо наполняет стакан лишь наполовину, но отпивает медленно, не желая его проливать. На стене рядом с дипломами Чана и Джисона висит диплом Чанбина и, что удивительно, диплом об окончании средней школы Хёнджина. Также тут висит картина написана акварелью, на которой изображена маленькая ярко-жёлтая с розовыми щёчками птичка, сидящая на ветке, и она не очень художественно развита. На холодильнике вместе с картиной висит старое меню ресторана, где подают пельмени, и рисунок всей стаи в виде фигурок, подписанный Чонином. Минхо считает, что это определенно харизматично. Он всю ночь читал электронные письма, уделяя внимание пропущенной информации. Чонин одновременно маленький и первобытный, о чем Минхо знает, но не имеет в этом достаточного опыта. У Феликса есть стимулирующие игрушки, Хёнджин очень чувствителен, а Джисон беспокоен, и Ли читает техники тайм-аута, тщательно подробные, но все же лично сдержащие. Хёнджин регулярно занимается спортом, чтобы сохранять спокойствие, а Минхо начинает задаваться вопросом, займётся ли он танцами или йогой снова. Он так давно не занимался йогой, но он достаточно крепкий, чтобы показать это. Читает об аллергии и фобиях Хёнджина на кошек, подозрительной реакции Феликса на орехи (Минхо знает разницу между аллергией и непереносимостью), а также продолжает читать о свободном пространстве Чонина и о методах дисциплины. Всё это перечислено, и он даже читает заметки под электронным письмом, в которых замечает прикрепленную к нему таблицу с наклейками, и направляется на кухню, где она висит на холодильнике. Хотя он еще очень многого не знает, он уверен, что либо узнает о неизвестных ему фактов, либо никогда не узнает, если его попросят уйти. Но сейчас он просто принимает то, что могло бы быть и бродит вокруг. Рядом с диваном лежит небольшая тканевая коробка в сине-белую полоску, и он смело заглядывает внутрь, замечая там мягкие игрушки и несколько кубиков. Наверное, это Чонина. Все вещи Феликса хранятся наверху: сенсорные кольца, брелки из эдамаме, мягкие игрушки. Минхо так же читает о его беспокойном состоянии. Подушки на диване разные, но уютные, а под ними скомканные носки. Минхо не берёт их, потому что пока не знал, куда их положить. Декоративные одеяла сложены на спинке дивана или на подлокотнике, а рядом стоит двухместный диванчик, который выглядит слегка потертым и незаметно пахнет Чаном и Чанбином. Игровые приставки аккуратно лежат на полках тумбы под телевизор, а переключатель без присмотра лежит рядом с телевизором, и рядом с ним свёрнуто зарядное устройство. В карманах дивана, рядом с разъёмами для зарядки, есть дополнительные зарядные устройства для телефонов, а за диванами — удлинитель. Он проводит рукой по ним, ощупывая замшу дивана, и вздыхает. Что же будет? Он возвращается на кухню с пустым стаканом, чтобы вымыть или просто отложить его в сторону, и чуть не подпрыгивает, когда на кухню заходит босой Чан с едва открытыми глазами. — Ой. — Доброе утро, — бормочет он, глаза привыкают к тусклому свету кухни, и Бан осматривает Минхо с ног до головы, и омега замирает, в ужасе от того, что будет дальше. Чан переводит взгляд с него на холодильник и идет открывать его, вытаскивая коробку сока. — Доброе утро? Я был… — Сейчас же… 6:34, — Чан проверяет время на плите. — Что вы делаете? — Я просто… Проснулся рано, — лжет Минхо. — О, да? Я имею в виду, я редко могу заснуть после шести. Из-за бессонницы, и ещё Чонин пинал меня, поэтому… — он хватает кружку, чтобы налить в нее сок, и оставляет коробку открытой на стойке, отпивая напиток, нахмурившись. — Холодное… — Да. Оно стояло в холодильнике, — вежливо говорит Минхо. — Да, это так. Они смотрят друг на друга какое-то время, прежде чем Чан ставит кружку на стол, все еще не закрывая коробку сока и не убирая его. — Нам нужно поговорить. Вот оно. Живот Минхо скручивается, будто он находится на американских горках и они сейчас поедут вниз, и Ли смотрит прямо вниз, прямо в пасть льва, прямо на землю, готовый упасть. Он улыбается и кивает, молясь, чтобы Чан закончил это как можно безболезненнее. В любом случае, ему нечего собирать. Его одежда со вчерашнего вечера находится в сушилке, за исключением одолженной ему верхней одежды, которая спрятана в старом шкафу в спальне омег. — Мне очень жаль, — говорит Чан. — Что? — Я сказал, что мне очень жаль, — смущенно повторяет Чан. — Извините, я знаю, что сейчас 6 утра, мой голос немного хриплый. Минхо в недоумении открывает рот, чтобы что-то сказать, но просто позволяет выражению лица говорить само за себя. — Вчера вечером я действительно оступился. Я совершил большую ошибку, и это привело к множеству недопониманий, — Чан признается. — Мне следовало пройтись по вопросам ещё раз с вами. Когда я спросил, все ли вы получили, мне следовало быть более четким. — Нет, нет, это… — Минхо-ши, не целуйте меня в задницу, — раздраженно вздыхает Чан, и Минхо так быстро щелкает губами, что его зубы щелкают вместе. — Я взрослый человек и знаю, как себя называть, когда я облажался. — Я не… — Я допустил ошибку, и это привело к недопониманию. Вы не сделали ничего плохого. Перестаньте думать, что вы это сделали. Вы здесь, чтобы позаботиться об омегах, и вы именно это и делали… Но всё равно… — Могу я сказать? — Минхо вежливо поднимает руку, стараясь не раздражаться постоянными перебиваниями Чана. — Да, говорите, прошу прощения. — Я… Да, Вы допустили ошибку. Мы оба это сделали. Мне следовало прочитать электронные письма, но я также не имел права обвинять вас в… Я знаю, что вы не такой человек. — Да, вы должны были, это была жизненно важная информация, — вау, у Чана нет фильтра, когда он устал, да? — Но вы действовали соответственно ситуации. Вчера вечером я был очень расстроен, и мне нужно было о многом подумать. Я очень люблю свою стаю, и хотя то, что вы сказали, меня задело, я не обижаюсь. Я понимаю вас. Я — альфа, и я понимаю, многие альфы — придурки, они жестоки, злоупотребляют своей властью и динамикой и плохо обращаются со многими людьми. Неплохо с вашей стороны указать на это, прискорбно, но такое случается. А забота — противоречивая карьера, я это знаю. Я просто… Рад видеть, что у вас хорошие нравы и есть голова на плечах. И острый язык. — Верно… — шепчет Минхо. — Итак, у нас все хорошо? Вы хотите мне что-нибудь ещё сказать? Будьте честны, — спрашивает он, наконец заметив, что коробка сока открыта, и собирается поставить его обратно в холодильник. Он хватает крышку от бутылки и закручивает ее, а Минхо какое-то время сидит, обдумывая, стоит ли ему что-нибудь сказать. Если он захочет. Если ему это нужно. До сих пор это всегда было «видно, но не слышно», но Чан ясно видит его насквозь, так что нет смысла больше притворяться, не так ли? — Всё хорошо, — Минхо соглашается. — Я рад. Я правда не хотел вас потерять, — усмехается Чан, садясь за стол. Потерять его? Чан боялся его потерять? Теперь ему не так грустно бодрствовать всю ночь, рыдая из-за страха быть уволенным. Но Чан по-прежнему думает, что он способный и эффективный, и верит, что он взял себя в руки, поэтому Минхо не может снова ошибиться и дать ему понять, что он действительно горящий беспорядок. — Спасибо. — За что? — За открытое и эффективное общение со мной, — объясняет Минхо. — Конечно. Я всегда буду так делать и ожидаю того же и от вас. — Конечно. — И я, э-э, не сказал остальным об этой ночи, — Чан понижает голос, несмотря на то, что они сейчас одни. — Хёнджин и Феликс почти уже уснули, Джисон был уставшим, Чанбин и Сынмин были в нокауте, а Чонин сонным. Да и вообще, им это знать не обязательно. Это было недопонимание между нами, как работодателя и работника, не больше и не меньше. Им не обязательно об этом знать. Минхо был настолько сосредоточен на Чане, что даже не осознавал, что из-за этого у других товарищей по стае тоже могло сложиться не верное представление о нем. Обвинять их альфу или причинять ему вред, оскорблять его. Он чувствует, как у него сжимается живот от внимания Чана к нему. Его уважение к Минхо. Чан мог бы легко выгнать его, рассказать остальным, что он сказал и сделал, и они больше никогда бы не захотели, чтобы он вернулся в их жизнь. Но тем не менее, часть его чувствует, что это ложь, и что он сохраняет свою работу благодаря удаче, нарисованной самим Чаном. — Но почему? Разве они не должны знать? — Минхо-ши, вы допустили ошибку. Им не обязательно знать. Это может их расстроить, а может и нет, кто знает, но ради них будет лучше, если мы оставим эти проблемы между собой. Вы понимаете? Мне нужно, чтобы вы делали то, что лучше для моих омег, даже если это принесёт вам неудобство. Это единственная трудная вещь, о которой я прошу вас. Минхо может с этим согласиться. Он не должен втягивать в это остальных только потому, что чувствует себя виноватым. И его психическое здоровье достаточно стабильно, чтобы выполнить эту просьбу. — Конечно. Я просто не хочу показаться змеёй. — Это не так. Джисон уже бы вас унюхал, — ну, это совсем не обнадеживает. — И это было не осуждение вашего характера, это была ошибка. Мы все их делаем. Я тоже совершал ошибки и не один раз. Минхо хочет что-то сказать, но молчит. Он просто кивает. — Еще раз спасибо. — Еще раз вам спасибо. И я искренне извиняюсь за вчерашнюю ночь. — Не волнуйтесь, у нас всё в порядке. Я не считаю сколько мы уже извинились перед друг другом. — Вам следует это сделать, потому что у меня хорошо это получается, — сейчас Чан пытается поднять настроение, и Минхо не может не раздражаться, когда понимает, что он шутит. Чан усмехается и открывает рот, чтобы что-то сказать, когда их снова прерывает полусонный, несчастного на вид Феликс, от которого пахнет дрожжами, и Чан тут же встает. — Что ты тут делаешь? Ты должен спать. — Ой, извини, скажи это моему влагалищу, чтобы оно снова заснуло, — сухо отвечает Феликс. Чан на мгновение моргает, оглядывая Феликса с ног до головы. — Что? — Спазмы, — Феликс роется в шкафчике над раковиной и хватает ибупрофен. Несмотря на весь вчерашний хаос, Ли понимает, что Феликс не сказал Чану, что у него началась течка. И Минхо тоже. Но, похоже, это не имеет значения. Это не его дело говорить об этом Чану. — О, любимый, — Чан подходит к своему омеге и потирает его поясницу, пока Феликс засовывает таблетки в сухой рот. Чан протягивает ему кружку с водой, но Феликс только качает головой. — Феликс, ты повредишь себе горло. Запей чем-нибудь. — Всё в порядке. Это таблетки непокрытые оболочкой. — Еще хуже! Выпей это. — Всё в порядке. Я со своим злым ребёнком возвращаемся наверх. Пожалуйста, не будите меня, только если кто-то не умер или не умирает. Феликс… Совсем другой, когда устаёт. Кажется, вся стая. Его глаза расфокусированы, они едва открываются в течение нескольких минут в тусклом свете кухни, почти хмурясь. На нём большая футболка и фланелевые брюки, отличающиеся от его обычных ярких и тщательно подобранных нарядов, и под запахом игристого, дрожжевого предварительного разогрева он чувствует запах Джисона. Толстая ветвь кедра Джисона. Сейчас он кажется таким мужественным, без макияжа и средств для волос, его голос намного глубже, чем обычно. Естественная красота по-прежнему представляет угрозу для всей индустрии. — Феликс, возьми немного воды, пожалуйста, — Чан хватает бутылку с водой и протягивает её Феликсу. Омега берёт воду и отправиться обратно наверх, все еще ничего не выпив. Чан снова садится. — Я плохо себя чувствую. У него всегда сильные спазмы в первый день или около того. У Джинни почти их нет. — Ух ты, ему повезло. Джинни, а не Феликсу, — поясняет Минхо. Сейчас он принимает супрессивные препараты, но даже те несколько течек, которые у него были, были чертовски ужасными. Конечно, правильное питание и физические упражнения могут помочь уменьшить спазмы, но он всегда предпочитал комфортную еду и сон аэробике, в то время как его будто бьют ножом в живот. Он просто счастлив, что ему больше не придется иметь с этим дело. — У Чонина никогда не было течки, кроме его презентации, но у этих двоих они регулярны, прямо как часы. — Это хорошо. Но я сочувствую ему. Спазмы — это отстой. — Знаете, есть такие устройства, вызывающие спазмы, верно? — Чан вздрагивает, отпивая ещё немного сока. Он пьет его так же, как пьет кофе, но, кажется, каждый раз удивляется, что он холодный, а не горячий. — Однажды мальчики заставили меня сделать это. Это была пытка. Я не знаю, как вы всё это выдерживаете. — Много обезболивающих и много мороженого, — смеется Минхо. — Они поставили пятерку, заставили меня носить это в офисе и смеялись каждый раз, когда я вздрагивал. Где-то на телефоне Джинни есть даже видео. — Как долго вы продержались? — Минхо теперь любопытно. Кажется, этот мужчина пойдет на все ради своих омег. Его охватывает еще один укол вины за прошедшую ночь. Как он мог действительно обвинить Чана в жестоком обращении? — Полтора часа. — Ух ты. Вау это… Не так уж и плохо. — Вы снова целуете меня в задницу, — на этот раз усмехается Чан, улыбаясь так, как будто он на самом деле не имел этого в виду, возможно это и правда. По крайней мере, не так, как прежде. — Я знаю, что это совсем недолго. — Это не долго, да. Это всего лишь поход в продуктовый магазин. Однажды у меня были спазмы три дня подряд, и я чуть не сорвал с себя кожу, — говорит Минхо. — Ох, чёрт! — Чан выглядит испуганным и чуть не выплевывает сок. Он на мгновение кашляет, спрашивая. — С вами всё в порядке? — Сейчас да. — Действительно… Если у вас когда-нибудь будут спазмы, то у нас есть… Ибупрофен.? — Чан хмурится, аура непринужденности сменяется смущением. Он не знает, что еще предложить Минхо, и Ли смеется слишком громко, чтобы притворяться. — Всё в порядке. Сейчас делают специальные таблетки от спазмов. Я принимаю супрессанты, так что это не будет проблемой. — О, верно. Ну, я имею в виду, что если бы вы когда-нибудь захотели отказаться от супрессантов, вы можете… Ну, вы знаете, если бы вам нужен будет отпуск, мы могли бы вам его предоставить. — Ох, он мне не понадобится, — успокаивающе говорит Минхо. Он ненавидит течку, она просто замедляет его, делает его угрюмым и раздражённым, вызывая ужасные воспоминания, которые проникают в его мысли по ночам, в его сны, в его кошмары. — Как вам будет удобно. Чан больше не засыпает, и хотя Минхо устал, он тоже не засыпает. Он переодевается из одолженной одежды обратно в свою повседневную одежду, которая всё еще слишком официальна для того, чтобы помогать альфе стаи готовить завтрак, но он надевает фартук. Они разговаривают и пьют сок. Чан готовит кофе, чтобы предложить омеге, а Минхо использует соевое молоко и заставляет Чана попробовать его, несмотря на сморщенный нос и хмурость. Они говорят о кофе и о том, сколько он стоит, о хорошем кофе и о том, насколько он на самом деле вреден для здоровья, но что бы ни говорил Чан, Минхо не бросит эту привычку. Бан предпочитает чай, и Ли объясняет, что не может устоять перед хорошим эспрессо. Чан показывает ему коробки с жасминовым и розовым чаем, и Минхо чувствует их запах. Это хорошая вещь: рассыпчатые чайные листья в тщательно продуманных жестяных банках, и они приятно пахнут. Они готовят яйца и блины. Чан ставит готовиться рис в рисоварку, а затем решает приготовить омлеты с авокадо и беконом, которые, по словам Чана, Инни любит готовить, рецепт которых он нашёл в приложении «TikTok». Пока они готовят, разговор заходит о TikTok, и Чан показывает ему видео с собаками из TikTok, которые ему понравились. Они стоят бок о бок и готовят, не обращая внимания на то, что делает каждый из них. Это приводит к тому, что Чан и Минхо дерутся за контроль над сковородой, потому что Минхо считает, что Чан готовит яйца недостаточно долго, а Чан считает, что Минхо делает их слишком хрустящими. — Я не очень хорошо готовлю, но… — Нельзя недожаривать их, иначе всё развалится! Минхо хочет забрать у него лопатку, а Чан держит ее над головой, но он не так уж и высок, без обид. Это определенно новая его сторона, которую видит Минхо. Даже без товарищей по стае он все еще такой… Игривый? Минхо подходит, дабы забрать лопатку, но Чан встает на стул. У Минхо всё же получается вырвать этот предмет из рук альфы, прежде чем они оба замечают, как кто-то всё равно переворачивает омлеты. Солнце сейчас полностью взошло и заглядывает в окна, но никто из них не замечает этого и не обращает на это внимания, потому что они не согласны, и единственное доказательство Чана в том, что он прав, исходит от белой женщины в TikTok. — О, доброе утро, — Минхо оборачивается и видит, как Джисон берёт несколько блинов, чтобы положить их на тарелку и съесть руками. Он выглядит изнуренным, его волосы растрепаны. На нём только футболка и боксеры, но его, похоже, не волнует, что Минхо всё еще здесь. От него пахнет сильно, и Минхо старается не вдыхать слишком глубоко. — Вы, ребята, громкие. — Прости, — говорят они оба в унисон. — Ликс хочет, чтобы я и Джинни остались рядом с ним. Хорошо? — Джисон сейчас звучит так тихо и кротко, обращаясь в первую очередь к Чану, и тот кивает, слезая со стула, чтобы перестать быть незрелым поваром и начать быть ответственным альфой. — Конечно, детка. Что бы вы трое не захотели сделать, я знаю, что он плохо себя чувствует. — Он все еще спит, так что, если бы вы, ребята, не кричали, было бы здорово. Все ещё спят. — Прости, если мы тебя разбудили, — Минхо пытается понизить голос, но Джисон машет рукой. — Нет, я встал, чтобы сходить в туалет и принести еды. — Отнеси немного еды Ликсу и проследи, чтобы он пил воду, — Чан начинает накладывать еду в тарелку, пока Джисон ест блины руками. — Хён, он не станет всё это есть, мы это оба знаем. — Не сейчас, но в ближайшие несколько дней он это сделает, — отвечает Чан, кладя рис в посуду. Он собирается прикрыть его, прежде чем Минхо останавливает его. — Вам нужно дать ему остыть, прежде чем закрыть его и поставить в холодильник, это прямой путь к болезням пищевого. — О, точно. Неудивительно, что Минхо нужен этому человеку. — В любом случае, план на сегодня такой: ты, Джинни и Феликс занимайтесь своими делами, у Чонина есть незаконченная домашняя работа, и ох, Минхо-ши, Бинни и Минни предложили помочь вам перевезти кое-какие вещи, если вам понадобится помощь. Я знаю, что вам, вероятно, нужно пойти домой и прибраться или ещё что-либо сделать. Минхо кивает. Он не забыл о том, что всё еще находится в процессе переезда. Следующие пару дней он посвятит себе, а потом соберёт вещи, приберется и… Уйдёт. — Всё в порядке. Думаю, что просто положу коробки в машину и привезу их сюда. — У вас есть машина? — спрашивает Джисон, жуя. — Нет, но у меня есть водительское удостоверение. Я не вижу смысла иметь машину, когда живу в городе, — признается Минхо. Он уже много лет не водил машину, но тем не менее, если он арендует машину для переезда, с ним всё будет в порядке. — Вам не обязательно брать машину напрокат, просто одолжите её у нас или попросите Сынмина помочь или Чанбина. У них нет никаких дел в течение следующих нескольких дней. Я бы отправил вам на помощь ещё и Инни, но у него домашняя работа. Я тоже могу помочь, если нужно. Но Сан-и и Джинни должны быть дома рядом с Феликсом. — Это очень мило с вашей стороны, но все в порядке, со мной всё будет в порядке, — успокаивающе говорит Минхо. — Тогда я, наверное, пойду. Думаю, я воспользуюсь возможностью раннего подъема и успею сделать как можно больше. — После того, как вы поедите, — Чан быстро указывает на стол, выключая плиту, и глаза Джисона расширяются. Чан должен был осознать свою ошибку, после того как слова слетают с его рта, поэтому он оборачивается с широкой улыбкой чистого ужаса, которая мгновенно напоминает Минхо смайлик на iPhone. — Вау, хён, — фыркает Джисон с набитым ртом. — Мне жаль. Я, э-э, не хотел так с вами говорить. Минхо улыбается Чану и сознательно берет тарелку, устраивая из этого шоу. Он держит её и улыбается, и впервые за долгое время эта улыбка искренняя и настоящая. — Всё нормально. В любом случае, мне очень хочется попробовать ваш рецепт из тиктока. — Ребята, вы зашли в TikTok, чтобы приготовить завтрак? — спрашивает Джисон обвинительным голосом, и они оба разражаются тихим смехом, стараясь не говорить слишком громко, на случай, если Феликс проснется. Джисон качает головой и просто возвращается наверх, взяв с собой дополнительную бутылку воды. Минхо и Чан не обращают на это внимания и садятся есть, зная, что остальные, вероятно, еще какое-то время будут спать. Они кушают, и Минхо желает Инни доброго утра, когда он входит сонный, почти час спустя и плюхается прямо на колени Чану. Он не очень разговорчив и больше сосредотачивается на еде, прежде чем снова пойти в гостиную вздремнуть, не в силах бодрствовать. Он слегка чует Чана, лишь несколько звуков подтверждения, когда его спрашивают, как он себя чувствует. Кажется, сегодня он стесняется Минхо, но все равно держит его за руку на прощание по пути в гостиную. Он почти сразу засыпает, свернувшись калачиком под одеялом и мирно мурча. Минхо прощается с Чаном как можно тише, чтобы не разбудить его, и говорит Чану, что он просто поедет домой на поезде. Чан предлагает вызвать ему такси, но Минхо показывает на него пальцем, и он перестает предлагать. Минхо не говорит этого, но это последний раз, когда он едет в свою квартиру, и он хочет, чтобы этот опыт был хорошим. Последнее прощание с окрестностями вокруг него. Поездка проходит так хорошо, как Минхо может ожидать от напряженных выходных, он потный и раздраженный, когда выходит из поезда, но все равно чувствует себя хорошо. Светит солнце, и он смотрит на высокие здания вокруг, старые здания, некоторые из которых видали лучшие дни. Ли вдыхает воздух, который слишком сильно пахнет старой резиной, а затем перестает вдыхать воздух, потому что он не кажется таким волшебным, как он думал. Но долгая прогулка того стоит, и он чувствует себя отдохнувшим и легким, счастливым узнать, где он находится со всеми людьми в своей жизни. Когда Минхо возвращается домой до него наконец-то доходит, что это один из последних раз, когда он заходит в этот домой, в эту квартиру. Минхо не знает, как он сможет попрощаться. Это место… Его дом. Это не то, о чем он мечтал. Полы и двери сильно скрипят, а зимой вода иногда долго не нагревается. Квартира маленькая, тут темно, из-за чего Ли пришлось купить много ламп, чтобы компенсировать недостаток естественного света, но, в любом случае, это его дом. Летом здесь было прохладно и красиво. Это было первое место, после того как он покинул свою старую стаю, первое место, где он прилег и отдохнул, первое место, где он плакал. Это место было буквально его свободой и безопасностью. Он будет скучать по виду на горизонт города, по подъему на седьмой этаж, от которого у него перехватывало дыхание, скучать по неудобству, связанному с столкновением с соседями в узких коридорах, по которым едва удавалось протиснуться. Возможно, это место не было его мечтой, но оно было его раем во время кошмаров, и он ничего не мог сделать, чтобы отблагодарить это место. Тяжело прощаться. Минхо был молод, наивен, глуп и влюблен, и в его глазах это было худшее сочетание в мире. Он был доверчив и труслив. И это место было изобилием хорошего вдали от всего. Он гнездился здесь, ломался здесь, восстанавливался здесь и смотрел в окно гораздо дольше, чем ему помнилось. Это место было его личным щитом. Как можно попрощаться с таким местом? Минхо не думает, что заплачет, но он входит в парадную дверь, которая скрипит, а затем с грохотом закрывается. Он осматривает свою полупустую квартиру, полную коробок и сумок, и ломается. Сейчас самое яркое время дня, и солнечный свет льется, как золотое тесто, густо и шипя вдоль кремовых стен, поцарапанных постоянным перемещением мебели, и Минхо думает, что это так красиво, так уютно, так безопасно и так обнадеживающе. Он помнит, как не спал долгими ночами, просто чтобы увидеть восход солнца, чтобы знать, что с ним всё будет в порядке, просто чтобы знать, что он переживет эту ночь, просто чтобы знать, что когда-нибудь он переживет всё это. Он плакал от сильного холода, щипавшего его кожу, от потери тепла телом, от потери стаи и семьи. Смотрел на кровоточащие цвета солнца, окрасившего небо, словно давно потерянная любовь, цвета его собственного сердца, которое Минхо собрал, которое снова и снова кровоточало из-за ран. Сейчас же это раны и шрамы, он стоит там, вдыхая тот же слабый запах стен своей квартиры, задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь снова зайти так далеко, и он это сделал, и это ужасно. Он жил, ему было больно, он переживал, он боялся, он исцелялся и выживал. Он сделал это с горечью, назло, без надежды, без энтузиазма, без мотивации, без любви к жизни и уважения к себе, но он сделал это, потому что прошлый Минхо знал, что будущий Минхо заслуживает этой жизни, чтобы доказать себе, что не был сломлен. Минхо в порядке. Он может быть обеспокоен, травмирован и напуган будущим и тем, что это для него значит, но с ним всё хорошо, он жив, он дышит, и он в порядке. Лучше не стало за одну ночь, у него были взлеты и падения, но ему стало лучше, ему становится лучше, и он так боится того, что это значит. Потому что он мог потерять это, всё могло стать хуже или это могло улучшаться. Но в конце концов всё стало лучше, о чём он никогда не думал. Он всё еще чувствует себя по-другому, всё еще иногда чувствует пустоту в груди, не смеется так много, как раньше, слишком насторожен и слишком оборонителен. Но он… Снова чувствует себя самим собой. Он по-прежнему любит кошек, готовку и шоколад, ему нравится иметь кровать с подушками, где можно гнездиться, и он не боится запаха манго или запаха морской соли. Он теперь не боится тяжелых шагов, не боится тесноты в супермаркете или лифте, даже не боится альф, как раньше, прячась по углам или за закрытыми дверями. Минхо в прошлом был напуган и не мог постоять за себя, и хотя это его злит, Минхо из будущего не боится. Конечно, он холоден и саркастичен, и в хорошие дни он не очень мил, но он все еще любит любить, он все еще надеется, он все еще чувствует, как тепло расцветает в его груди каждый раз, когда он видит, как процветает другой омега, всё еще чувствуется страсть в его груди. Когда он смеется, он всё ещё чувствует, что у него есть шанс узнать себя еще раз, даже несмотря на все шансы, через которые он прошел. Возможно, он не смог защитить прошлого Минхо, но теперь он может защитить себя, может защитить Феликса, Хёнджина и Чонина, и его это устраивает. Эти люди не являются его лекарством и не его терапией, но они показали ему, что он не должен бояться того, что он больше не может контролировать. Что у него здесь есть какое-то место, даже если оно окажется не у них, но у него здесь есть какое-то место. Это место дало ему эту возможность, шанс снова процветать, снова подняться на вершину, где он должен был быть. Грубая и шумная дорога, полная препятствий и устаревших предсказаний, он пытается выбраться из ямы, в которой застрял, но он расцвел из грязи, в которой его оставили, и теперь он вырос. Минхо думает, что любит жизнь. Ли ходит по спальне, откуда ещё не собрал вещи, снова и снова проводит кончиками пальцев по стенам, проводит ладонью по тем же стенам, о которые он бился головой и набивал подушки, той же стене, возле которой он спал. Столько лет боялся обернуться. Стены, которые он так долго красил и грунтовал, боясь сдвинуться с места и быть найденным, боясь остаться и быть найденным, боясь уйти и быть найденным, но, тем не менее, он остался, сражался и процветал. Он знает, что заслуживает этого. Такова жизнь. Но все равно перевозить коробки самостоятельно будет слишком сложно, да и сил после ночного беспокойства уже нет. Он слишком боится попрощаться с этим местом и уйти один, зная, что приехал сюда один, с рюкзаком, сумкой для покупок и ничем более. Депрессивно. Но он смотрит на все свои коробки, некоторые из которых полностью забиты, большинство вещей всё ещё разбросаны вокруг, они остались на полу ещё с того момента как он вчера в панике собирался на гала-концерт. Он вспоминает мебель, которую продал или отдал, счастливые лица малоимущих людей, которым он тоже бесплатно отдал свой диван после хорошей чистки, отдал свою кровать, отдал лампы и кондиционер, растопив свое сердце от радости. Люди не были с ним такими добрыми, но так приятно быть добрым к другим. Но сейчас он становится всё жестче и жестче, но он по-прежнему добрый, даже если он не мил и недружелюбен, и это так много для него значит. Мир до сих пор не забрал у него эту доброту. В конце концов он победил. Есть ли у него стая или нет, карьера или нет, он победил. Он смотрит на свой телефон, пока набирает номер, и его грудь кружится от эмоций. — О, здравствуйте, хён, — голос Чанбина перекрывает звук блендера, и Минхо представляет его на кухне в спортивных штанах и носках, готовящего в блендере что-то сладкое и розовое. Клубнично-банановое и что-то с манго. — Привет, это я. Минхо. Ох, думаю, я передумал… Я знаю, как это может раздражать, но… — Передумали.? — О переезде. Думаю, мне нужна помощь с перевозкой некоторых коробок с моими вещами. Просто это будет быстрее и проще. Если ты не возражаешь… Я знаю, что вы все, возможно, заняты Ликси, поэтому… — Нет, только Джисон и Джинни. Хён помогает Инни с домашним заданием. Мы с Сынминни можем помочь вам. Если вы не против? Минхо с этим более чем согласен. — На самом деле это идеально. — Отлично. Просто дайте нам около получаса, чтобы добраться до вас. Пробки могут быть ужасными. Но мы уже готовы. — Спасибо, это очень много значит для меня. Чанбин кладет трубку первым, и Минхо проверяет время на своем телефоне, подсчитывая последние полчаса, которые он проведет в одиночестве в своей квартире. Он сидит на полу среди беспорядка коробок, среди беспорядка своего дома, беспорядка своей жизни, глядя в небо в последний раз, не зная ничего, кроме покоя.