Bark on Bark, Petal Strands

Хёнджин и Феликс разговаривают позже в тот же день, спрятавшись в своей спальне, и выходят поздно, опоздав на ужин, прямо перед собранием стаи. Оставшаяся часть дня, после разговора Чана и Феликса, уходит на то, чтобы забрать Чонина со школы, заставить его сделать домашнее задание. Кстати, Минхо думает, что он слишком давно закончил школу, потому что при виде одной страницы алгебры он чувствует, как его сердце уходит в пятки. Нет, если это было бы элементарно, то он смог, в принципе, решить, но он даже не помнит, что обозначает гребаная наклонная линия, и ему приходится гуглить в телефоне, чтобы притвориться, что он помнит. А также вечер уходит на приготовление ужина и безделье, потому что Феликсу и Хёнджину нужно время наедине, как партнерам. А потом собрание стаи. Оно было созвано Чаном. Всего за несколько часов до этого, все получили сообщение в групповом чате и все быстро ответили. Минхо знает, что не на всех собраниях стаи он должен присутствовать, поэтому он поднимается наверх, пока остальные разговаривают. Он думает разложить свои сегодняшние записи, но у него звонит телефон, и Минхо хмурится, задаваясь вопросом, кто ему может сейчас звонить. - Алло? - Алло? Минхо-ши? - О, Хонджун-и, - Минхо проверяет имя абонента и убеждается, что это действительно Хонджун. - Привет. Э-э, извини, не мог раньше связаться, свободного времени в последнее время вообще нет. Поэтому только сейчас спрашиваю, как у тебя со всем обстоят дела? - Что ты... Имеешь в виду? Ты про слухи и все такое? - уточняет Минхо. - Вообще-то, да. Уён-и и Феликс разговаривали, так что я примерно представляю, что происходит. - О, ну, все в порядке... Я так думаю. Точнее это не нормально, но я в порядке, - отвечает Минхо. Если честно он не привык просто так разговаривать по телефону, его звонки всегда были исключительно по работе. - Хорошо, но если вам, ребята, что-нибудь понадобится, вы можете сказать нам об этом, хорошо? Я знаю, что Уён согласился на обложку журнала, но если ещё что-то нужно будет. - Конечно, спасибо. Это мило. - Без проблем. Стук в дверь отвлекает от разговора, и Минхо быстро дает знать тому, кто стучит, чтобы он подождал секунду, и быстро отвечает Хонджуну. - Я перезвоню тебе, мне пора идти. - Будь осторожен, ладно? - Ты тоже. Минхо вешает трубку, заставляя себя открыть дверь. Он уже переоделся в более удобную одежду, в которой, вероятно, ляжет спать, и теперь справляется со смущением из-за того, что его застали в пижаме. За дверью оказывается Чан, одетый в майку и шорты. - Да? - Можете ли вы спуститься ненадолго на собрание? Мы почти всё обсудили, но у нас есть к вам вопрос. - Конечно, - Минхо кладет телефон на стол и следует за Чаном в гостиную. Неловкая тишина. Хёнджин, в объятиях Джисона, и Феликс сидят на диване рядом с Сынмином. Чанбин сидит на своем обычное месте, на кресле, а Чонин - на полу, завернувшись в одеяло. Теперь он стал чаще заниматься чем-то, что, по мнению Минхо, похоже на безопасность гнезда. Любая омега, представившаяся меньше года назад, считается только представившейся, и это само по себе стресс, а оказаться втянутым в эпицентр такой ситуации, как у них, определенно добавляет ему дополнительный стресс. - Добрый вечер, - улыбается Минхо. - Как все себя чувствуют? Все вежливо кивают. И это плохой знак. - Присаживайтесь, Минхо, куда угодно. Если найдете место. Чан садится на ещё одно кресло, а Минхо садится на диванчик. Чонин сразу же подползает к нему и удобно устраивается между его ног, успокоиваясь. Минхо нежно гладит его по волосам, осматривая комнату. - Что происходит? Вы все молчаливые. - Ранее сегодня один из журналистов новостного канала обратился к Феликсу с предложением дать интервью на основе его прямого эфира, - начинает Чан. - И он решил, что хотел бы принять в этом участие. А также, поскольку я являюсь лицом спора и альфой его стаи, я хотел бы быть там вместе с ним. - Хорошо, - Минхо ждет, пока он продолжит. Чан непреклонен в необходимости делать паузы ради удобства людей. - Мы хотели узнать, хотите ли вы тоже присутствовать там, с нами? Только мы, втроём. - Но не только как наш смотритель, но и для того, чтобы дать интервью, - объясняет Феликс. - Потому что вы не только смотритель, но еще и омега. Это очень поразило Минхо. Интервью для новостей? Он никогда не был в центре внимания или на телевидении, да и плюс он не всегда уверен, что ему следует говорить. - Я.. Э.. Все смотрят на него, за исключением Чонина, который мурчит ему в ноги, нюхая его колени. Руки Минхо на автопилоте гладят его по волосам, пока он обдумывает свое решение. - Могу я... Подумать об этом? - Конечно, - быстро отвечает Чан. - Вам не нужно отвечать прямо сейчас. Это было просто то, что мы должны были спросить всей стаей. - Я понимаю. - Хорошо. Это все, что мы хотели спросить. Минхо кивает, чувствуя неуверенность в себе впервые за всю жизнь. Будет ли это хорошо или плохо? Действительно ли это поможет им всем или станет крахом, или же это будет возможностью исказить их слова во что-то зловещее? Минхо не чувствителен, он может переносить жару и оставаться на кухне, и стоять прямо у чертовой плиты, ему все равно. Но не все из них могут это сделать. Общественность будет наблюдать за ними еще более внимательней, чем раньше, и не просто следовать за ними, но и прислушиваться к их мнениям, их жизни, их мыслям: видеть их через спектр, линзу, калейдоскоп, и будут рисовать их в любом цвете, которым они захотят: красные флаги, серая мораль, черно-белые, яркие цвета, подчеркивающие оптимизм мира, или темные тона сексизма, которые, по их мнению, они хотят из них вытащить. И зачем проводить это интервью? Есть ли чему поучиться из этого или это уловка? Это ловушка? Будут ли вопросы искренними или надуманными, тяжелыми и весомыми, это всего лишь еще один способ проникнуть в их мысли? Просто еще один способ прижать их, чтобы повесить ядовитый ярлык? И кем они являются для средств массовой информации, в центре внимания которых они оказались? Персеем или Медузой? Он вырывается из своих мыслей, когда чувствует, как Чонин кусает его за пальцы, и он отдергивает руки назад. - Чонин! - Чан высталяет указательный палец, грозя. - Иди сюда. Нельзя кусаться. - Он меня не укусил, просто слегка прикусил. Все в порядке, - говорит Минхо. - Это не тебе решать, а мне, - просто отвечает Чан. Минхо хватает Чонина за подбородок и нежно целует его в щеку, улыбаясь ему сверху вниз, как будто в его голове нет никаких мыслей. - Ты, маленький гремлин. Иди к своему альфе. Иди, - он с любовью подталкивает его, и Чонин медленно подползает к Чану, а одеяло волочится по ковру. Чан собирается посадить его к себе на колени, пока младший в это время скулит, и пытается дать ему одну из его игрушек для прорезывания клыков, единственную, которую им удалось помыть, после того как Чонин швырнул их все на пол. - У вас есть несколько дней, чтобы подумать об этом, в принципе, как и у всех нас, - продолжает разговор Чан. - Я не хочу, чтобы кто-то торопился с раздумьем. Это серьезное дело. Я уже появлялся в новостях и не возражаю против этого, но никто из вас этого не делал раньше, особенно из-за чего-то столь важного и противоречивого, касающегося всей стаи. И, как я уже говорил, я не хочу, чтобы в этом участвовал кто-то еще. Наша личная жизнь достаточно всем известна. - Я согласен, - прерывает Чанбин. - Я не думаю, что в интервью следует приглашать кого-то еще. А если и спросят, отвечаем туманно. Им не обязательно знать ни об Инни, ни о Сон-и, ни обо мне. Они уже пытались выяснить, кто такой Минни, и это не хорошо. Хёнджин ерзает в руках Джисона, и альфа прикасается губами к его шее. - Я не против поучаствовать в интервью, но... - Я не хочу, чтобы ты был в стороне от этого, - перебивает Феликс. - Но я не хочу, чтобы люди тоже тебя преследовали. - Согласен, - говорит Чан. - Чем меньше людей, тем лучше. Единственное исключение - Минхо, потому что он наш смотритель. Я никогда не хотел, чтобы кто-нибудь знал ваши имена или лица, но такова ситуация, и этого достаточно, чтобы я твердо встал на ноги. - Ладно, - пожимает плечами Хёнджин. - Потому что это не для развлечения, а для того, чтобы прояснить ситуацию и обсудить слухи, - Чан изо всех сил пытается удержать Чонина на коленях, позволяя ему ворочиться. Вероятно, ему уже тяжело улавливать суть разговора и как-либо реагировать на него, и Минхо не винит его в этом. - Мы никогда не думали, что это для развлечения, - хмурится Хёнджин. - Я знаю, я этого не говорил, - Чан поднимает руки. - Я просто… Мне не нравится эта идея, но я хочу это сделать. - И это правда, - говорит Сынмин, еще немного приближаясь к Феликсу. - Я думаю, это хорошая идея. - Это так, но очень рискованно, - отмечает Чанбин. - Они любят искажать слова, ты же знаешь. - Мы все так делаем, - Феликс поднимает упавшую игрушку Чонина и протягивает ему. - Но вы можете подумать об этом, и любой ответ, который вы дадите, нас устроит, Минхо хён. Минхо кивает. - Я дам тебе знать, обещаю. Проходят дни. До выходных остается два дня, а Минхо всё ещё думает о своем решении. Он даже говорил об этом на терапии, потому что действительно не понимает чего ожидать. Ли ворочается в постели и думает об этом, он даже пропускает остановку в метро, когда едет на терапию, думая об этом. Он постоянно думает о своем решении, прямо как и обо всем на свете. Минхо имеет привычку зацикливаться на таких вещах и позволять им слишком глубоко проникать в его голову, а затем теряется, привыкший к тому, что его никто не потревожит и не выдернет из размышлений, когда он был один. Но теперь он не один, и у него так много людей, которые помогут ему заземлиться, пока он забывается в своих мыслях. Минхо знает, что слишком много думает, и, что еще хуже, он слишком мало говорит для человека, ведущего внутренний монолог. Нет, это не потому что он ничего не замечает, наоборот, он замечает всё, как и положено, но предпочитает ничего не говорить. Считает, что каждый намек для него - новый опыт. Небольшое изменение в чьих-то глазах, тоне разговора, сообщениях, усиление или ослабление интереса, новом блюде, измененной приправе, новых рецептах. Он замечает все, потому что когда-то это было его инстинктом выживания, и он не может просто отключить его. Он замечает, как Сэром немного наклоняется, говоря тише, замечает, как ее волосы стали длиннее, замечает как его собственные волосы начинают тускнеть. Замечает, как поезд со свистом проносится мимо, немного громче, чем обычно, как грохочет по рельсам всего секунду, и его непривычное к этому сердце колотится в груди. Он замечает, как выглядит Хонджун, впервые оставшийся один без своих омег, когда они встречаются, как альфа прижимается пухлыми губами к краю чашки, прихлебывая кофе, не пригубив ни единого глотка, как учили делать Минхо. Когда они замечают друг друга, взрываются смехом. Их волосы теперь совершенно противоположны друг другу. Будто сахарная вата или жевательная резинка. - Ух ты. - Синий? - Минхо садится за столик в кафе, и Хонджун хихикает. Его волосы теперь ярко-голубого цвета, контрастируя с конфетно-розовым цветом Минхо. - Розовый? - спрашивает Хонджун. - Тебе идет. Подчеркивает розу на твоих щеках. - У меня румяные щеки? - Да, небольшой румянец, - Минхо улыбается. - Ты меня обманываешь. Но спасибо, я думаю, розовый цвет хорош, но мне, возможно, придется его вывести, учитывая, уххх... Он делает паузу, не зная, рассказывать ему об интервью или нет. - Извини, что я так внезапно написал тебе, но я был поблизости и подумал, почему бы не встретиться, - говорит Хонджун с улыбкой в глазах, и Минхо думает, что это замечательная была идея. Сообщение пришло прямо перед сеансом терапии и, заметив, что до кафе всего двадцать минут ходьбы, решил согласиться. Сегодня у него был выходной, и Минхо действительно некуда было идти, а оставаться всё время дома, душа своим присутствием стаю, не хотел. И ему было правда интересно, почему Хонджун связался с ним. - Учитывая что? Ты в порядке? - Вот, ммм, - Минхо показывает указательный палец, прося подождать секунду и пишет сообщение, боясь произнести это вслух на случай, если кто-нибудь пройдет мимо, и губы Хонджуна немного надулись в ожидании, и буквально через пару секунд, губы приоткрываются в тихом “ох”, читая содержимое написанного текста, и альфа кивает. - Ты правда собираешься это сделать? - Не уверен. Мой психолог говорит, что только я знаю, какое решение принять, и чтобы я не решил – это будет правильным. Вообще это чушь собачья, но, что интересно это именно то, что я бы сказал другому. Хонджун смеется, склонив голову в знак поражения. - Я собирался сказать то же самое. - Может быть, я приму решение по дороге за кофе. Думаю, мне нужен эспрессо. - Хочешь, я с тобой схожу? - предлагает альфа, держа свой кофе, и Минхо отказывается, покачивая головой. - Нет, все в порядке. Я сообщу тебе, если приму решение в ближайшее время. - Да, пожалуйста. Минхо встает, чтобы пойти заказать кофе, думая о том, собирается ли он вообще принимать решение к завтрашнему вечеру, и он знает, что ему может потребоваться больше времени, чтобы подумать об этом, но он не хочет заставлять стаю ждать. Он знает, что это не тот случай, который он может легко игнорировать или просто принять импульсивное решение, и тогда Минхо задается вопросом, принимал ли он вообще когда-нибудь импульсивное решение в своей жизни. Он даже не станет покупать арахисовое масло, не взвесив плюсы и минусы каждой марки, каждой продажи, каждой цены, задаваясь вопросом, какая банка на самом деле лучше, и если не это говорит о многом об его личности в целом, тогда что? Он заказывает эспрессо и расплачивается наличными, потирая пальцами складки купюр, передавая их и запихивая сдачу обратно в свой бумажник: свой старый, изношенный кожаный бумажник с типичным узором модного бренда, и он смотрит на него в ожидании, на мгновение, задаваясь вопросом, почему он до сих пор его использует. Он такой большой и явно не похож на кошелек, но ему нравится его комфортность, нравится, что он чувствует его в сумке или в руке как клатч. Минхо думает о том, как долго он у него и о том, что как много чего он пережил, сколько отношений, сколько хороших и плохих дней. Этот бумажник, как и Ли сам, был брошенным, потерянным, застревал в стиральной машине. Это забавно, потому что этот бумажник являлся одним из немногих вещей, которым он постоянно пользовался в своей жизни. И такая у него была жизнь: он убегал от своих проблем, сталкивался с ними, делал вещи, о которых никогда не думал, что сделает. Прямо как выпить кофе с альфа-мужчиной, причем добровольно. Он берет свой заказ, когда жужжит зумер, быстро обменивая его на напиток, и возвращается к столу, взяв парочку пакетов с сахаром. Хонджун рассеянно листает телефон. - Принял решение? - спрашивает он. - Неа. - Ну, блин, я думал, что мне будет что написать прессе, - он смеется мгновение, и тут же хмуриться. - Ой, извини, это было довольно грубо. - Эта шутка просто в неподходящее время, но всё в порядке, я не обижаюсь, - успокаивает его Минхо. - В любом случае, я не хочу отягощать тебя своими проблемами. - Ты не.. Минхо, я пригласил тебя на встречу, потому что хотел выпить с тобой кофе. Мы можем говорить о чем угодно. Интервью, погода, почему ты решил прихватить семь пакетов сахара на обратном пути сюда. - Мне нравится хранить их в сумке. Ты когда-нибудь был на фотосессии с дерьмовым офисным кофе? По крайней мере, сахар делает его более менее терпимым, - Минхо бросает их в сумку, а Хонджун держит чашку с кофе обеими руками, его пальцы едва охватывают чашку по всему диаметру. Мило, он такой маленький, и в то же время такой мужественный и красивый. - На самом деле, да. Хотя обычно кофе готовлю я сам, так что это не хреново, не в мои часы. Не тогда, когда мне приходится целый день управлять группой из семи человек. - Ой, как смешно. Мне также нужно справляться со стаей из семи человек. - Ну, у тебя только Ликси и Джинни – модели, а у меня семь айдолов, и все они обожают кофе. Ты тоже носишь сливки в сумке? В контейнере? - спрашивает Хонджун в шутку, но Минхо взволнованно улыбается, клыки торчат наружу, а губы кривятся в ухмылке. Он роется в сумочке и достает указанный контейнер для молока - у него остался только один, но он ставит его на стол, а у Хонджуна отвисает челюсть от недоверия. - Ты серьезно? - он хватает его, проверяя круглую этикетку на маленьком контейнере, чтобы убедиться, что это действительно молоко и сливки для кофе, которые Минхо должен носить с собой и периодически использовать. - Ты потрясающий. - Мне нужен кофе с молоком и сахаром, иначе я превращусь в монстра. - Где ты их покупаешь? Это так трудно найти! - Вообще-то я обычно ворую их в кафе, так как у них длительный срок хранения, но я думаю, ты мог бы найти их в магазинах для ресторанов или где-то еще? Я знаю, что в наших типичных продуктовых магазинах их не найти, - Минхо любит носить с собой в сумке крошечные контейнеры с молоком на всякий случай. - У них срок хранения пару недель, так что у меня достаточно времени, чтобы найти кофе, для которого его использую. - Ты невероятен. Мне кажется, я влюблен в тебя. - Ты не первый, - Минхо отпивает свой эспрессо, указывая на сливки для кофе. - Возьми это. У меня дома есть еще. - Ты серьезно? Я не хочу красть твое молоко.. - Укради моё молоко, всё в порядке, - Минхо пододвигает молоко к альфе. - Кроме того, я, вероятно всего, смогу получить здесь больше, если попрошу. - Мы можем украсть молоко? - Да, мы можем сделать это. - Это лучший день в моей жизни. Минхо смеется, подперев подбородок костяшками пальцев. - А ты тоже носишь различные вещи в сумочке? - Всё, что может понадобиться. Обычно у меня есть сумка для ухода, и в нее помещается всё: ножницы, степлер, набор для шитья, аптечка, типовые вещи. Однажды я засунул туда целый пакет молока, потому что мы пошли в магазин. А однажды это был маленький вентилятор. . . Конфеты, жевательная резинка, еда, закуски, бутылки с водой, лосьоны, маски, антисептик для рук, шляпа. Минхо нравится, что он не единственный, кто носит в сумках всякое дерьмо для своих подопечных или для себя. У него всегда была эта привычка, от которой он не мог избавиться, и, возможно, это связано с тем, что, когда он рос в бедности, накопительство было способом выживания. Минимализм – это привилегия. - В эту сумку я могу положить что угодно, - Минхо хлопает по своей черной сумочке. - Но я думаю, что больше всего мне нравится носить с собой сахар, книги, молоко, может быть, дополнительный комплект одежды, обычные вещи. О! Однажды мне пришлось даже носить в сумке кочан салата. - Интересно. В качестве закуски? - Да, это было на ужин. Хонджун фыркает. - Мне приходилось носить в сумке морковку, бананы, яблоки или апельсины. - У меня в сумке тоже была морковь. Еще у меня были игрушки Инни и пара туфель на каблуках, потому что я думал, что мне нужно будет красиво одеться. - Ненавижу носить обувь в сумке, это так раздражает. Обычно ATEEZ придерживаются одной пары обуви в течение дня, но если мы работаем, то все по-другому. Они бегают босиком. - Мои тоже бегают босиком, а иногда и без штанов. - Иногда мои ходят без рубашки. Они не могут удержаться от смеха, зная, насколько непрофессионально спорить из-за чего-то настолько глупого, но они не говорят о личной информации. Он знает, что ни один из них никогда не нарушит этот кодекс или мораль, обсуждая свои обвинения в частном порядке. - Однажды я просто принес на урок коробку хлопьев, просто засунув ее в сумку. Вроде как это было ближе к выпускному, - с любовью вспоминает Минхо. - Они даже не обращали на меня внимания, лишь странно посмотрели и всё. - Как-то я принес в класс куриное филе только потому, что не доел, - признается Хонджун. - Мне пришлось засунуть её полностью в рот. Я даже не мог прожевать, из-за чего мне пришлось просто позволить ей раствориться вместе с моей слюной. - Это отвратительно. Хотя раньше я делал это с тостами и вафлями. - Вафли трудно жевать. Только мне так кажется? - Хонджун корчит лицо, сжимая зубы. - Они жевательные, а я не могу… Хорошенько их пережевать? Минхо на мгновение заглядывает ему в рот, разглядывая большие клыки на верхнем и нижнем рядах зубов. - На самом деле у тебя большие клыки. Наверное, поэтому.. - Ненавижу вафли, их трудно жевать. - А я люблю их. С сиропом, маслом, клубникой и шоколадом. Со всей этой ерундой, я просто... Еще с мороженым. - Это так много сахара.. - Я знаю, комары меня любят, - Минхо закатывает рукава, чтобы показать альфе свои комариные укусы, а Хонджун трогает их, медленно проводя по ним пальцем. - Они чешутся? - Зуд - это не самое страшное. - Мята может помочь или овсянка, вроде. - Я этого не знал. Я использую только крем. Если чесать станет хуже, потому что они оставят шрамы и, очевидно, причинят массу боли, я этого не знал. Но Чонин рассказал мне это, - говорит Минхо за чашкой кофе, положив руки на стол перед собой. - Комариная слюна вызывает зуд? Это... Антикоагулянт или что-то в этом роде? Оно для того, чтобы комары могли доедать? - Да, и на это у тебя аллергическая реакция? - Думаю, это простая реакция, которая бывает у всех..? - Минхо пытается вспомнить информацию, которую однажды взволнованно выплеснул на него Чонин во время поездки на машине, и всё потому, что он искренне верил, что комары не служат никакой другой цели в мире, кроме как питаться другими. - Я не знаю. - Сегодня я знаю гораздо больше, чем когда-либо, - признается он. - А это приятно. Мне нравится, когда мои подопечные рассказывают мне что-то. Так я чувствую себя вовлеченным и ценным. - Я тоже. Мне нравится быть частью их жизни. Даже если я не особо разбираюсь в айдол-индустрии, но сейчас я знаю очень много, - Хонджун с теплотой вспоминает об этом, а Минхо думает, что быть смотрителем айдолов, должно быть, гораздо труднее, чем обычной стаи. - Знаешь... Я видел новость о Сане и Уёне, - говорит Минхо, небрежно называя их имена. - О том, что они говорят о тебе. Они действительно очень любят тебя. - Я их очень люблю, всех их, - Хонджун на мгновение смотрит в сторону, его взгляд темнеет, и он хмурится, но Минхо понимает этот взгляд. - Я знаю, что ты тоже. - Да, я их тоже люблю. - И это... Вот почему так трудно быть смотрителем, понимаешь? Люди на самом деле не понимают этой связи: так сильно любить кого-то и делать для него что-то в неромантическом плане. Конечно, они не наши дети, но все же они наши омеги. - И это что-то действительно особенное, - Минхо отпивает кофе, пока мысли кружатся в его голове. Это действительно была особая связь, и другие люди редко понимали ее, так как никогда не испытывали это. Это чувство не похоже ни на что другое. Свернуться калачиком вокруг своих омег, прижаться носом к их запаховым железам или волосам, заставить их нуждаться в вас или заставить хотеть вас в платоническом и домашнем смысле. Это так приятно чувствовать себя быть желанным, быть героем в чей-то день, делая простые вещи, и делать это потому, что когда твои омеги, улыбаются или обнимают тебя, это весь мир, и это любовь, платоническая, важная и значимая, а не делая это ради славы или признания. Минхо любит заботиться. - Эй, мы можем уйти отсюда? Я думаю, эти люди наблюдают за нами, - шепчет Хонджун, а Минхо даже не смотрит, он уже к этому привык. Привык к тому, чтобы за ним наблюдали, судили, следили, исследовали. Он кивает. Они берут свой кофе, и Минхо, схватив пригоршню сливок, встает и быстро направляется к двери, не оглядываясь назад. Как только они выходят на улицу, Минхо оборачивается и радуется, что за ними никто не последовал. Он делит украденное молоко с Хонджуном. - Поскольку ты, как смотритель айдолов, и я скоро попадем в новости, похоже, нам придется к этому привыкнуть, - Минхо усмехается. Хонджун смотрит на него, пока они идут, и его красивые губы приоткрыты ровно настолько, чтобы прошептать. - Значит, ты принял решение? - На самом деле я думаю, что да. Некоторое время они гуляют в тишине, проходя мимо магазинов и кафе, пекарен и магазинов, управленческих зданий и домов. Приятно просто выйти и прогуляться, обсуждая все, о чем они могут подумать, о новом фильме, который нравится Хонджуну, и обо всех фильмах, которые ненавидит Минхо, о том, как сильно они любят осень или ненавидят зиму, о том, как жарко и насколько холодно будет в будущем. Они говорят о выходных и о том, как Хонджун навещает свою семью, и что у Минхо не осталось никого, кого можно было бы навестить, и он планирует провести все это время в квартире. Время от времени они сталкиваются друг с другом, каждый раз отходя дальше друг от друга или хихикая. Они допивают кофе и не могут найти мусорку, чтобы выбросить стаканчики, поэтому кладут их в сумку Минхо, смеясь над тем, какая она большая и модная. Они гуляют ещё несколько часов, учась ломать свои границы и стереотипы каждый раз, когда Хонджун открывает рот, рассказывает о своих идеях нового нейл-арта или о том, какую обувь он купит в следующий раз. От Хонджуна по-прежнему пахнет дымом, густым и сильным, и запах время от времени щекочет ноздри Минхо. Блокаторы альфы перестают действовать, но, в принципе, это не так уж плохо, и Минхо замечает, что приятно иметь в голове другой запах, кроме запаха манго. Они проходят мимо розничного магазина, и Хонджун подталкивает его, указывая на ботинки в витрине. - В них ты бы хорошо выглядел. - Я думаю нет. - А мне кажется да, - Хонджун толкает его в бок, пока они продолжают идти к автобусной остановке, и всю дорогу он поддразнивает Минхо. Они спокойно ждут автобус, и альфа в конце концов набрался смелости заговорить, когда автобус подъехал к ним, громко стуча колесами по асфальту. - Спасибо, что провел со мной время. Я просто хотел встретиться и подумал, может быть, ты тоже. - Спасибо, что думаешь обо мне. Я дам тебе знать, когда вернусь домой, и ты тоже должен сообщить мне. - Конечно. Ой! Подожди, Минхо. Ли уже заходит в автобус, когда Хонджун зовет его. - Могу я..? Хонджун подходит, чтобы схватить его за руку, и Минхо кивает, не двигаясь, когда нежно сжимают его руку на прощание, и Ли не хмурится, не отталкивает, не унижает и не отстраняется резко. Он просто улыбается, позволяя своей руке выскользнуть из мягких, миниатюрных рук Хонджуна, когда садится в автобус. Минхо прислоняется головой к окну, счастливый, что наконец принял решение, сам принял. Ли даст интервью не только ради моральной поддержки Чана и Феликса, но и потому, что хочет, чтобы мир узнал так много вещей. Что он смотритель, что ему нравится им быть, что Феликс прав - это он возвращает себе власть, что ему разрешено это делать, и он имеет на это полное право. Он хочет, чтобы мир знал, что Бан Чан - хороший человек, хороший альфа, при всей своей уверенностью в ненависти к альфам. Минхо хочет сказать, что обращаться за помощью к смотрителям - это вариант, к которому также следует прибегать без чувства вины и осуждения. Он хочет, чтобы мир знал, что он любит свою работу и эту стаю, свою стаю, и что он счастлив. Минхо проверяет свой телефон на наличие новых сообщений. В групповом чате тихо, за исключением того, что Джисон спрашивает, остались ли у них апельсины, и типичных уведомлений в различных группах. Минхо едет на автобусе, наслаждаясь днем, проведенным в тишине и спокойствии, даже если за ним все еще могут следовать. Он следит за тем, чтобы никто за ним не наблюдал, и выскакивает из автобуса за остановку до нужной и идет домой, подняв голову и выпучив глаза, входя в вестибюль. Охрана уже знает его, и Минхо просто показывает свой пропуск и идет к лифту, дабы подняться наверх и зайти домой. Минхо не верит во фразу «запустить себя», но чувствует себя немного виноватым, переодеваясь в еще одну пару новых спортивных штанов, мягких на коже. Он не видит причин наряжаться, тем более когда никто не ждет его в ближайшее время. Омеги бегают в пижамах, Чан обычно полуодет, а Минхо думает, что ему нравятся спортивные штаны, даже если из-за этого он чувствует себя немного старше, чем есть на самом деле. Переодевшись, Ли выбрасывает стаканчики из-под кофе в мусорку, проверяя сумку, что ничего не пролилось и все сухое. Его бумажник всё же оказывается немного грязным и сырым, поэтому он и вздыхает, собираясь кинуть его в стиралку. Он, не глядя, закидывает кошелек в стиральную машину, пока не понимает, что он бросил его на чью-то мокрую одежду. Почему в этой квартире никто не достирал вещи? - Блять, - шипит Минхо, быстро хватая специальный стаканчик для порошка, и высыпает содержимое на белье, торопясь, чтобы его не застали за перестирыванием белья. Он случайно роняет стаканчик на дно стиралки и вздыхает. Его удача на сегодня закончилась. Минхо сгибается, впихивая всю верхнюю часть тела в машинку, пытаясь дотянуться до крышечки. Он не самый высокий человек в квартире, поэтому он мог бы попросить о помощи, но он также не хочет рисковал быть пойманым. Стиральная машина находится на платформе, являющейся частью фальшпола, выложенного плиткой, что затрудняет доступ к ней. Чтобы добраться туда, ему обычно приходится подниматься на платформу на цыпочках. Минхо хватает пальцами стаканчик, почти доставая его, когда что-то, точнее кто-то, шепчет у него за спиной. - Эй, красавчик. Он издает шум и вылезает из машины, глядя на полураздетого Чана, лицо которого значительно бледнеет. - Привет? - Минхо пристально смотрит на него, и у Чана отвисает челюсть. - Минхо… О, Боже мой, черт возьми, мне так жаль… Я думал… Я думал, что ты - Бинни! Боже мой! У тебя такие же спортивные штаны, как и у него! - он в панике смешивает английский и корейский языки и начинает носиться по кухне на полной скорости, как заводная игрушка. Минхо смотрит на свои спортивные штаны и пожимает плечами. Они действительно похожи на спортивные штаны Чанбина, с тем же логотипом сбоку, так что он альфу не винит. Ли знает, что Чан не хотел его беспокоить, и он вряд ли стал бы с ним так разговаривать, если бы точно знал, кто он такой. Или если бы он уделил немного больше внимания. - Ну да.. - Минхо, о, Боже, мне так жаль! - кричит Чан. - Мистер Бан.. - Я даже не знал, что ты дома! Я думал, тебя ещё нет дома. - Мистер Б.. - А эти штаны, они очень свободные, и… Мне следовало посмотреть на твои носки, о, черт возьми, Минхо, мне так жаль.. - Бан Чан! - Минхо кричит, и Чан останавливается, следуя за ним, смотря перед собой широко раскрытыми глазами и в испуге прижав руки к груди. - Прекрати. - Мне очень жаль, - шепчет он. - Хватит извиняться. Ты сейчас делаешь это для себя. - Я... - Чан закрывает рот, и они смотрят друг на друга, Минхо закрывает крышку стиралки и нажимает кнопку стирки, кладя стаканчик обратно на полку. И до Минхо доходит, что похоже ранее стиркой занимался Чанбин, он даже не проверил одежду. - Эй, они такие же как и мои, - Чанбин шлепает на кухню босиком, в тех же спортивных штанах, что и Минхо, и смотрит на них двоих. - Все в порядке? - Твой альфа принял меня за тебя, все в порядке, - Минхо отвечает вежливо, пока Чан все еще в ужасе смотрит на них. - О нет, что ты сделал? - стонет Чанбин. - Он прошептал мне на ухо, как будто я обычная уличная шлюха, - Минхо шутит, проходя мимо них и собираясь что-нибудь взять из кухонного шкафа, чтобы перекусить. - Ты сделал что? - Чанбин повышает голос. - Я думал... Я думал, что это ты! Я не хотел… Минхо! - Черт, - Чанбин поворачивается и подмигивает Минхо, а последний закатывает глаза. - А я думал, что это я шлюха в этом доме. - Клянусь, это был нечаянно! - Вообще-то, для меня большая честь, что ты думаешь, что моя задница может быть такой же красивой, как у Минхо, - Чанбин садится за стол. - Ты прекрасно дополняешь эти штаны. - Спасибо. Они новые. Я думаю, спать в спортивных штанах намного приятнее. Ты просто встаешь и сразу куда-нибудь идешь, и никто не может тебя осудить. Я выгляжу более профессионально, чем в кошачьей пижаме. - Я не видел такую пижаму, но я очень хотел бы её увидеть. - Мне придется как-нибудь тебе ее показать, - Минхо садится напротив Чанбина, открывая пакет с чипсами. - У нас могли бы быть одинаковые пижамы. - Подходящая пижама уличной шлюхи, да? - громко говорит Чанбин, и Чан краснеет, быстро выбегая из комнаты. Чанбин наклоняется ближе к Минхо. - Что он вообще сказал? Он не причинил тебе дискомфорта, не так ли? - Нет, он просто сказал «эй, красавчик», ничего плохого. Хотя, я думаю, забавно дразнить его по этому поводу. - О, мне нравится его дразнить, - Чанбин откинулся назад. - Я знаю, что он не сделал бы ничего подобного нарочно, я просто волновался, действительно ли он принял меня за тебя и сказал что-то вроде «хорошая задница», «рожай моих детей» или что-то в этом роде. Он просто застенчив, когда дело касается подобных вещей. - Он не доставлял мне дискомфорта. Это довольно забавно. - Тогда стоит превратить это в шутку? - Конечно, если это его не беспокоит. - Хорошо, - Чанбин протягивает руку. - Пожми ее, мистер. Они пожимают руки, договорившись дразнить Чана по этому поводу, пока шутка не угаснет, а затем молча едят свои закуски, а пустой бумажник Минхо лежит на столе. Ли достает из кармана телефон, забывая написать Хонджуну, что он дома, в безопасности и очень красив в спортивных штанах Чанбина. Хонджун отправляет ему смайлик класс. Минхо уже наполовину съел свой пакетик с чипсами, когда Феликс и Сынмин вбегают в гостиную. Сынмин толкает его на диван и пытается забрать что-то из его рук. Минхо тоже к этому привык и ничего не говорит. - Ликс, отдай! - Ты сам дал его мне.. - Это мой телефон! - Радость молодости, - шепчет Минхо, не отрываясь чипсов. - Феликс, что ты делаешь? - Он пытается отправить Хёнджину мою уродливую фотографию! - кричит Сынмин, лежа на Феликсе, щекоча его. Феликс громко визжит, роняя телефон и пиная ногами. - Хёны, помогите мне! - Нет, - говорит Чанбин с полным ртом риса, - Точно нет. Феликс и Сынмин немного ругаются, пока Минхо доедает свои чипсы, собираясь выбросить мусор, когда стиральная машина завершает отжим. - Твое белье почти достиралось. - Отлично. - Я должен был догадаться, что это твоя одежда, потому что, по-моему, она вся черная, - намекает Минхо, вспоминая, что большая часть одежды была темной, когда он засунул туда голову. - Извините, у меня вообще-то там одна пара белых носков, - оборонительно шутит Чанбин. - И одна пара зеленых шорт. - Впечатляюще. Минхо заходит в гостиную и видит Сынмина и Феликса, растянувшихся на диване, накрытых одеялом и как Феликс покоится на груди Сынмина. Бета улыбается ему и тихо машет рукой, пока Феликс отдыхает, и Минхо машет ему в ответ, направляясь по коридору в спальню Чана. Он идет к нему, чтобы сообщить, что все в порядке и что он не обижен, но останавливается, когда слышит плач, стук и голос Чана, повторяющий что-то снова и снова. Возможно, сейчас неподходящее время, чтобы прерывать... Минхо не хочет повторения ситуации, как с Феликсом и Джисоном. Но любопытство всегда было убийцей в его жизни, и он тихо стучит, опустив голову, из уважения, на случай, если сейчас неподходящее время. Чан открывает дверь, теперь одетый в шорты и толстовку с капюшоном, татуировка выглядывает из-под полурасстегнутой молнии. Он на мгновение смотрит на Минхо, но Ли смотрит на пол спальни, тускло освещенной в это время дня, где можно заметить Чонина, который плачет, пиная ногами плюшевый ковер. Минхо никогда раньше не был в комнате Чана, поскольку она была разделена между Чаном и Чанбином, но это очень…Пусто. Кровать, письменный стол, стул, несколько светильников и вот и все. - Все в порядке? - Все хорошо, я тебе напишу, ладно? - Чан смотрит на него искренними глазами, эти глаза вежливо просят его уйти, и Минхо кивает, немного нервничая от этой сцены. Он быстро закрывает дверь, ожидая объяснений, медленно выходя из коридора обратно в гостиную. [БАН ЧАН: Сообщение получено. 14:49 У Чонина истерика, пожалуйста, не прерывайте и не входите, если только это не чрезвычайная ситуация. Напиши мне, если тебе что-нибудь понадобится.] Минхо почти сразу же отвечает. [Сообщение отправлено: 14:50 Кому-нибудь из вас что-нибудь нужно? Дайте мне знать.] Минхо садится в кресло со своим телефоном. Чанбин переносит одежду в сушилку, а это значит, что теперь он может постирать свой кошелек и другую одежду, лежащие в его корзине. Может быть, даже полотенца тоже. [БАН ЧАН: Сообщение получено. 14:51 Нет, это немного другое, но я ценю вашу заботу и щедрость. Иногда ему просто нужно устроить истерику, выбросить все накопившиеся из своего организма. И когда он такой, ему не нужен комфорт или забота, он просто хочет иметь возможность пережить этот срыв в безопасном месте. Когда он закончит, мы, наверное, вздремнем. Но важно, чтобы вы это тоже знали. Иногда он не хочет, чтобы кто-то пытался ему помочь, он хочет просто чтобы кто-то был рядом. Бинни позаботится о том, чтобы остальные нас не тревожили.] Минхо читает сообщение один или два раза, прежде чем подумать об ответе. Также важно иметь возможность просто выразить все свои эмоции так, как вам удобно. Чан поступает правильно, находясь там, предоставляя ему безопасность и комфорт издалека, но Чан уже знает это. Он делал это для Чонина гораздо дольше, чем Минхо. «Иногда нужно просто покричать, поплакать и выбросить все накопившиеся из своего организма», - Минхо соглашается. Он никогда не мог позволить себе такую роскошь, за исключением одного раза, и это пугало его, звуки, которые он издавал, то, как он себя чувствовал, совершенно один в своей квартире, когда не за кого было цепляться и не за что держаться, цепляясь за одежду, которая была на нем, прикусив язык. Иногда это все еще преследует его, когда он в полусне по ночам и вспоминает боль в груди, тупую боль от рыданий и то, как это было не от мира сего, от его собственной кожи, от его характера. Он знает, что Чан следит за безопасностью, но когда придет время и Чонину понадобится это утешение, он будет не один. [Сообщение отправлено: 14:58 Спасибо, что сказали мне об этом, я буду здесь, если я кому-нибудь из вас понадоблюсь.] Он воздерживается от написания того, что любит их, не хочет быть властным или чтобы Бан сидел в телефоне, когда он должен быть с Чонином, и он с облегчением видит, что сообщение прочитано, но на него не ответили. Минхо поднимается наверх, чтобы собрать свою одежду и постирать их, бросив туда свой бумажник. Чанбин целует Феликса в щеку, проходя мимо, и младший улыбается, нежно приближаясь к Минхо. - Минхо хён? - Да? Он знает этот взгляд, всех трех омег: вертящиеся руки, большие щенячьи глаза, поджатые губы. Он хочет что-то спросить, и Минхо думает, что знает о чем речь. Интервью. - Я знаю, мы говорили, что у тебя будет время подумать, но... - Я сделаю это, - говорит Минхо, и теперь пути назад нет. Он пойдёт на интервью с Феликсом и Чаном. - Давай сделаем это. Давайте проведем интервью. - Что? Ты уже решил? - Совсем недавно, - улыбается ему Минхо, улыбается воплощению всех его надежд и мечтаний в одном человеке, в одной стае, неспособной произнести слова. Невозможно сказать Феликсу, что он сделает это, потому что он хочет, чтобы его история была услышана, хочет, чтобы его голос был услышан, и хочет, чтобы голоса других омег были такими же, как его собственный: громкими, подавляющими, неотразимыми. По крайней мере, они были в долгу перед ними. - Ты уверен? - Я уверен, не волнуйся, - говорит он, и это не то, над чем ему нужно размышлять, это то, что он может сделать с ясной головой и ясным сознанием, больше не боясь о том, что его разоблачат, о том, что Джонни увидит его на большом экране, глядя ему в глаза, пока он говорит об уходе за омегой, о мечте, которую чуть не украли, о том, в чем он всегда был уверен, даже когда был неуверен в себе. О той единственной вещи, которую никто не мог у него отнять. Потому что да, Джонни отнял у него так много: его уверенность, его любовь, его невинность, его яркую и игривую личность, его глупый смех, искру в его глазах. Джонни тоже пытался отобрать у него карьеру, его мечты, вырвать их из его рук, как он делал с остальным, но он этого не сделал. Забота была единственным, чего он не мог у него отнять, и Минхо это знает. Джонни не знает даже где он сейчас находится, и если он жив, возможно, даже увидит интервью, но они в Сеуле, а он в Пусане. И это пугает Ли, мысль об этом приводит его в ужас. Но Минхо не может вечно прятаться в страхе. Если бы он это делал, его бы сегодня здесь не было, с этой стаей, в этом городе, в этой квартире, прижимая к себе этого омегу Феликса на этой кухне. Минхо научился принимать страх и воплощать его, передавать его, проглатывать целиком, и он тоже мог делать это для Феликса, для себя, для заботы. Он не позволил бы тени мужчины отнять и это у него.