Пропадай

«Тоска сидит в углу несчастной серой крысой. И листопадом с губ — летит словесный сор. Сгорают на полу обрывки глупых мыслей. Мой мозг устало туп, прощайте, мой сеньор.» — Канцлер Ги, «Романс о тоске»

      Будние дни сносили своим сильным течением, Салли пытался удержаться на плаву, хватаясь за редкие животворящие выходные. Нагрузка в академии, куда он поступил, была крышесносная, студентов заваливали домашними работами, которые приходилось начинать делать там же, дабы выкроить себе скудное свободное время дома. Факультет Сал выбирал методом тыка, в конце концов выбор парня пал на филфак. Было нудно, преподаватели не отличались пониманием и добротой, но свой предмет знали безукоризненно хорошо. За это Салли прощал им довольно многое. Те могли объяснить подростку даже то, что понять не было уже никакой надежды. Это, хоть и немного облегчало процесс бесконечных выучиваний и зазубривание, однако же всё равно было нелегко. На удивление мальчика, в академии никто не тыкал в него пальцами и не возникал по поводу странной маски и одного немигающего глаза. Будто бы на нём висела незримая для него одного табличка с большой надписью «Это протез, под которым у меня нет лица. За лишние вопросы будут выдаваться смачные затрещины по морде. Вопросы?» Только лишь изредка Сал ловил странноватые взгляды на своем протезном лице, однако они ни в какое сравнение не шли с тем, что тому довелось пережить в свои школьные годы. Дети всегда жестокие по своей натуре, просто в той или иной мере. А в академии все были уже довольно зрелые психикой в своем большинстве. Оно и понятно почему. Сал этому нарадоваться не мог. Больше никаких поистине дибильных прозвищ по типу «Салли-кромсали» или «Салли-отсосали», а то и похуже местами. А еще в маленьком Ноккфеле не было обилия высших учебных заведений, достойных того, чтобы в них поступать, так что с Тоддом они учились в одном здании, хоть и на разных факультетах. Как и предполагал одноглазый, Моррисон избрал для изучения технологическое направление. Друзья иногда пересекались на обедах и больших перерывах, а иногда ездили в академию и домой вместе, по дням, когда расписание позволяло. После их последней вылазки в старый дом на дереве прошло уже больше двух недель. Пока было не совсем до него. Однако Сал тогда всё же взял тот старенький дневничок, о чем до сих пор не сказал другу. Салли не желал кому-либо вообще его показывать, да и сам украдкой почитывал его, с аккуратностью, в дали от чужих глаз, обычно со светом фонарика под своим одеялом после отбоя. Это всё-таки было нечто личное, что было бы негуманно показывать и рассказывать другим, даже лучшим друзьям. Этот дневник — он был только между Салом и неким Л. Дж. Это был их с ним небольшой секрет. Совесть парня обгладывала уже меньше, ведь в дневнике было написано, что он мог быть адресован тому, кто «сможет найти и заценить все мои картины», что Салли и сделал. Картины ему и правда понравились, иногда всплывая цветастыми изображениями в памяти, когда тот закрывал глаза перед сном или просто мечтал. С каждым прочитанным отрывком с тем или иным днём, которые описывал владелец дневника, Фишер всё больше проникался таинственным хозяином дома. Он даже подозревал, что тот мог в прошлом или настоящем учиться вместе с ним в одной и той же академии, исходя из описаний. Только вот не было ясно одного — чей же голос тогда исходил из динамиков приставки? Фишеру абсолютно не хотелось думать, что утробный гул могильного голоса мог принадлежать такому живому и местами забавному человеку, о котором Сал знал лишь некоторое, изложенное им самим о себе и своей жизни в дневнике, и его скромные инициалы. В голове не укладывалось то, что то мог быть тогда он. Наверняка, если же там и был настоящий призрак, а не парные для них с Тоддом галлюцинации воспаленного сознания, то это, должно быть, разные люди. Сал абсолютно не желал об этом задумываться. Он не хотел представлять, что настолько живой и яркий человек, как Л. Дж., мог оказаться просто напросто умершим. Наверняка чуть подросший Л. Дж. сейчас ходил где-то по миру, просто забыв о своём старом убежище, полном забытых вещей. А что касаемо домика на дереве — к нему Сал возвращаться не спешил. Он даже поглядывал-то на него с некоторой опаской и тихо завывающим внутри него страхом. Вот только окна в его апартаментах предательски выходили именно на пустырь с домом. Дом молчал, всегда безутешный и мёртвый. Сипло звал подростка, у которого в голове всегда всплывало воспоминание об одном-единственном слове, которое он тогда услышал: «Открой». Может, это сам дом так твердил ему прямиком из памяти — «Открой меня, зайди внутрь» или «Открой тайны, которые я так давно храню сам в себе совсем один»? Было неясно, но Фишер отчетливо помнил только страх. Страх, когда им с рыжим другом ответили, и ничего больше кроме этого страха.       На носу были третьи по счету выходные со дня поступления одноглазого. Он подумывал проваляться весь день на кровати с усталыми завываниями о тяжкой студенческой доле, которая ему выпала, а так же послушать Смысловую Фальсификацию и почитать дневник после выполнения домашних работ и прочих обязательств. Выходя вечером в пятницу из дверей академии, Сал кинул другу СМС-ку о том, что закончил и ждет рыжего на скамейке неподалеку от автобусной остановки. Сегодня они с ним заканчивали в одно время, что было на руку уставшим и соскучившимся друзьям. Тодд отправил ответное СМС и уже через семь минут они встретились, тепло обнимаясь. Они с Моррисоном стали довольно близки. А ещё Тодд всё грозился познакомить Сала с девочкой по имени Эшли, которая училась в другом месте. По словам курчавого, она тоже была неравнодушной к тяжелой музыке и исследованию заброшенных зданий, а ещё великолепно рисовала и делала макияж. — Тебе, небось, тоже делала? — усмехаясь спросил тогда Сал. — А не твоего ума дело, кому и что она там делала, — вертляво съязвил Тодд, хихикая своим мыслям.       Мальчики шли по не такой уж и короткой тропинке от остановки к апартаментам и рассуждали о новых идеях Тодда, касаемых его изобретений и разработок. Тот у себя время понапрасну не терял и то и дело выдумывал, а вскоре и создавал что-то инновационно новое. Вот, буквально на днях, вундеркинд соорудил, как он выразился, «автоматический поглаживатель», который можно было применять как на животных, так и на людях. Устройство уже было протестировано в действии на добровольце Ниле и парни обсуждали, что можно было бы отдать хитрое изобретение Гизмо, потому что кот часто оставался один, пока папа был на работе, а Сал в академии. Салу эта идея пришлась по вкусу, ведь именно он пёкся о счастье и благополучии своего любимца, в отличии от равнодушного трудоголика отца.       Подходя к апартаментам, ребят настиг ливень. Осень, как-никак, давала о себе знать безутешным плачем небес. Раздался гром, от которого у протезника пробежались мурашки по рукам. Мальчики поспешили зайти в помещение холла, прикрывая головы рюкзаками. За пару минут под сильным дождем они успели вымокнуть до ниточки и Тодд предложил засесть у себя и погреться горячим чаем. Сал с радостью согласился и ребята направились на нужный этаж. Они наспех поприветствовали родителей Тодда, но те, кажется, даже внимания на них не обратили. Только когда друзья зашли в комнату Тодда, из зала послышалось невнятное «Ух ты, Са-а-алли!», которое заторможенно выдала мать рыжего. Сал немного покраснел, не торопясь на это реагировать. Тодд пулей слетал на кухню заварить чай и сообщить родителям, что у него и Сала всё пучком, а через пару минут ребята уже пили черный чай из тех же кружек, что и в прошлый раз. Задумчиво рассматривая кружку Моррисона с забавным белым привидением, перечеркнутым красной линией, Сал невольно начал вновь вспоминать того призрака из дома. От проницательного Тодда не ускользнуло и это. — Думаешь, что это нам послышалось тогда? — тихо спросил кудрявый, поглядывая на загадочный взор голубоглазого, — Я тоже так думал после этого какое-то время. Но в конце концов пришел к выводу, что это было реально. Не могло же нам обоим это показаться? — Тодд слегка нахмурился и перешел на совсем тихий тон. Слова почти полностью заглушал остервенелый стук крупных капель за оконцем. Мальчик посмотрел украдкой себе за плечо, где за окном стояло большое сухое дерево с домиком, пожираемое безостановочным ливнем. Дом спокойно и не впервые переносил невзгоды погоды и тихо присутствовал в их разговоре, как третий немой собеседник, имевший возможность лишь наблюдать за парнями. — Я, знаешь ли, почему-то ни на секунду не сомневался в реальности происходящего, — так же тихо произнес Салли, поправляя протез и перебирая в пальцах маленький ярлычок от чайного пакетика в кружке, — Мне кажется, что этот дом — одна большая загадка, над которой надо еще изрядно голову поломать. Но мне страшно даже думать об этом, чувак, — слабо помотав головой, прошептал последнее Сал. — Я понимаю, о чем ты, Сал. Но в мире всегда происходило слишком много вещей, которые не могла объяснить наука. Как минимум их не мог объяснить я сам. А сейчас я будто бы понял для себя всё. Убедился сам, — Моррисон уставился в одну точку полупустыми, застекленными очками, глазами. До этого в сознании Тодда бились тот же самый первобытный страх от неизведанного и пытливость настоящего ученого-исследователя. В последнее время страх уступал второму, а в данный момент тот и вовсе отрёкся от чувства страха. — Слушай, у меня такой вопрос…— Тодд с интересом приподнял бровь и уставился на Фишера в ожидании, — Не мог бы ты… Узнать про этого Л. Дж. побольше? Информации копнуть немного. Мне интересно просто, — Салли почесал загривок. — Ничего не обещаю, но попробую. Однако ты ведь и сам понимаешь, что, скорее всего, намного больше информации о нём хранит дом? Тебе не избежать еще пары вылазок туда, раз так хочешь узнать побольше, — Тодд сразу же, не теряя времени, сел за стол и включил квадратный компьютер. Не у многих нынче можно было найти такую диковинку как «пузатые» компьютеры, да еще и свои собственные, а не родительские. Моррисон младший этим безмерно гордился и пользовался по случаю, — Хоть всемирная сеть интернета и весьма обширна, я ничего не могу гарантировать. Я ведь не волшебник, — усмехнулся рыжий и начал орудовать бежевой клавиатурой и проводной мышью. — Да, знаю. Просто я… — Бояться в нашем случае — абсолютно адекватная реакция нашей нервной системы. Это лишь защитная реакция организма. В этом нет ничего такого, Сал, — Не отрывая глаз от компьютера заверил того Тодд. Салу всё чаще казалось, что курчавый просто подслушивает его мысли каким-нибудь одним из своих изобретений, о котором никто кроме конопатого не знал. — Ты так думаешь? — легко улыбнувшись пониманию друга, Сал тряхнул плечом. — Я так знаю. А теперь иди и принеси мне новые зацепки. Я пока базу апартаментов попытаюсь крякнуть. На это уйдет немало времени, скажи спасибо мистеру Эддисону за шикарные навыки кодирования данных. Я уже как-то раз пытался вскрыть архивки апартаментов, но не смог. Так что пожелай мне удачи. — Удачи, чувак! — послушно сказал Сал и покинул номер друга. Все дороги вели в домик на дереве и отвертеться от этого было нельзя. Либо закрыть глаза на всю паранормальщину и загадочного Л. Дж., коим так проникся Сал, либо действовать и доказать хотя бы самому себе, что ты не трус.       В голове Салли метались надоедливой мошкарой самые разные мысли, начиная от «Я обыщу весь дом и этого хренова Л. Дж. из-под земли достану!», заканчивая обреченным «Что бы там ни было в доме, оно меня убьёт». Сал поднялся к себе и разгрузил рюкзак от тетрадей, после складывая туда Super Gear Boy и дневник на всякий пожарный. Быть может, призраки из дома смогут ему что-то подсказать и дать какую-нибудь наводку? А если и правда захотят разделаться с назойливым подростком, что зачастил тревожить их покой? Уже конкретно об этом Фишер изо всех сил пытался не думать. Что будет, то будет.       Сал натянул на себя желтый дождевик и покинул апартаменты. Уже практически привычно взбираясь по лестнице в дом, Фишер думал о том, что же именно он хотел найти. Наверное, всё-таки, ответы. На тьму вопросов, которые вскакивали в уме один за другим. Запрыгнув в дом, тот поспешил скинуть с себя намокший дождевик и рюкзак, попутно доставая приставку. Салли понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, как ему показывал Тодд, когда учил ею пользоваться. Протезник неуверенно нажал на кнопку включения и вытянул антенну, настраивая частоту радиоволн. Потом включил кнопку «приёма» и тут же некро-датчик оповестил владельца приставки об успешном нахождении подходящей точки для связи. Сал крупно дёрнулся от такой неожиданности и стиснул зубы покрепче от испуга и напряжения, которое разлилось широким руслом по всему телу. Он даже шага не успел сделать, а потусторонний невидимый обитатель дома уже, по всей видимости, был перед ним. Салли представил, как большое и неосязаемое нечто нависало прямо над его головой и застыл, окоченев от наплыва очередной волны всепоглощающего ужаса. Он уже начал потихоньку материться у себя в голове, проклиная свою несообразительность за то, что полез сюда один. Салли, хоть и знал, что ничего перед собой не увидит, но всё же страшился поднять глаза и осмотреть помещение. В мыслях повисло одно единственное «Сегодня тебе пиздец, Фишер», а в горле застрял омерзительный ком нервов, который невозможно было сглотнуть. Следом кожу парня начало морозить. Но от страха или от чего-то ещё, тот не знал. Собравшись с мыслями, которые так долго перебивались помехами и гудением из приставки, тот всё же решился нажать на кнопку. С ним явно хотели связаться, наверное призраки здесь не из терпеливых. Секунда после решающего включения кнопки и из пелены помех прорезался всё тот же низкий утробный голос: — Спасибо.       Немигающим широко раскрытым глазом Сал поднял взор перед собой. Голосовые связки будто бы кто-то перевязал армированной нитью так, что те отказывались работать в пользу протезника. — Я ждал… тебя.       Слишком отчетливо. Он стоял прямо перед Салли, возможно даже где-то в нём самом. Кожа невероятно мерзла. Парень молчал и слушал, пытаясь отгородиться от подступающей сильной паники и следить за своим дыханием. — Я не же… тебе… зла, — спокойным, но временами искажающимся голосом заключила сущность из приставки. У гостя дома что-то внутри щелкнуло и вдруг прорезался голос, хоть и предательски слабый: — Т-ты меня не убьёшь? К-кто ты?.. Ты здесь один?       Паника подступала и была уже предательски близко, возможно не дальше, чем сам призрак перед парнем. Помехи вновь усилились, давя на ушные перепонки и усиливая эту самую панику. С десяток секунд после вопросов Сала ответа к тому не поступало. Но в последний момент из динамика вырвалось: — Я могу слышать, к… ты говоришь. Но не понимаю ни… сл…ва…       Салли оглянулся по сторонам. Опасности будто бы не было, а дом с его прошлого визита ничуть не изменился. Мальчик стал нарочно дышать глубже и громче. Руки дрожали, а вместе с ними трясся и Super Gear Boy. Сал попятился к стене и вжался в нее спиной. Шумы из приставки приглушал совсем одичавший за открытым окном ливень. На глазу Фишера от сковавшей его тревоги проступили горячие, но быстро остывающие слёзы. — Ты сл… меня? Т… шишь меня? — заладил загробный голос, требовательно обращая на себя внимание. — Да! — совсем обезумев от паники выкрикнул парень прямо в динамики злосчастной приставки. Хотя и первая буква поглотилась шумом помех и дождя, так что его обреченное «да» могло со стороны показаться просто запуганным возгласом о помощи. Поняв это вовремя, парень поспешил прикрикнуть вдогонку ещё, — Да, да, да! Я слышу, слышу тебя, блядское ты привидение! Ты питаешься моим страхом, да?! Жалкий ты кусок дерь… — Хлопни две…ю, если ты меня слы…       Призрак не успокаивался и всё тело Сала пронзила новая волна мороза, доходящего аж до внутренностей. Одноглазый уже серьёзно всхлипывал, безуспешно давя в себе панику, скалясь и слизывая с губ ручьи собственных слёз. Подросток и сам не заметил, как сполз по стенке на холодный пол. Тот весь сжался и вцепился в ручки приставки, как за единственный спасательный круг, соединяющий его с реальностью и не дающий полностью откатиться в объятья паники. А еще тот не замечал, как вовсе перестал дышать на целую минуту или около того, затаив дыхание и ловя приступ сильнейшей панической атаки. Он всё-таки забыл напоминать себе дышать. Когда Сал понял это положение дел, то сипло глубоко вдохнул. Голова закружилась от нехватки воздуха и все остатки лица парня под протезами побагровели от резкого перепада давления в теле. Голова начинала сдавливать болью с висков. Отсидевшись еще несколько минут в таком положении и несколько приведя себя в жизненный тонус, Салли вдруг подскочил с пола и ринулся к шкафу с поломанной гитарой. А после резко несколько раз громко и с яростью ударил железной ржавой дверцей по основанию, морщась и хмурясь под протезом от оглушительных ударов. В воздухе повисло глубокое эхо, а в ушах тонко зазвенело. Из приставки, которую Сал в истерике кинул прямо там же, где его настигла паника, тихо послышалось краткое: — Хорошо.       Салли отдышался, кидая гневный взгляд через плечо на приёмник потусторонних сигналов. Будто бы не понимая того, что кто-то по ту сторону не может разобрать того, что говорил Сал, а может и вовсе игнорируя этот факт, протезник обернулся всем телом к дальнему углу с приставкой и настойчиво потребовал ответа на свой единственный вопрос, с которым он и пришел в дом: — Кто такой Л. Дж.? Кто такой Л. Дж.?! — Фишер хмуро подошел к столу, о который были облокочены картины с инициалами и подхватил в руки одну из них, демонстративно выставляя ту перед собой, подобно гладиаторскому щиту. Парень начал медленно приближаться к приставке, — Кто он, я спрашиваю?! — осипший голос протезника то подлетал в воздух отчаянным криком, то оседал и шипя выползал из-за сжатых зубов, подобно ядовитой змее. Из динамиков приставки какое-то время не было ни звука. Наконец, Сал приблизился к игровой приставке и встряхнул полотном в руках прямо над маленьким дисплеем, будто бы сам призрак находился внутри этого небольшого предмета. — Эти картины…— вдруг послышалось из динамика. Сал от неожиданного ответа даже расслабил мышцы лица и опустил картину, заглядывая в маленький экранчик, — Когд… я смотрю на них, мир вокруг меняется. Я нач… видеть тебя полность… Я вижу их впервые, но они каж… мне знакомыми.       Салли медленно отошел и поставил картину на прежнее место, начиная уже самостоятельно вглядываться в замысловатые пятна масляной живописи. — Сейчас бы обсуждать чувство дежавю вместе с привидениями, — севшим голосом безжизненно усмехнулся Сал. После такого всплеска эмоций его тело выдавало абсолютный штиль. Разум будто бы запьянел и конечности стали ватными, как после силовой тренировки. Уже и не так страшно было. Только обидно, что толку с его сегодняшнего визита в дом оказалось ноль. Салли посмотрел на часы на подоконнике, которые уже давно не шли и поросли паутиной. Тот машинально вспомнил про то, что время-то уже было позднее. Сгущающийся сумрак за окном лишь подтвердил гипотезу парня. — Мне надо домой, — констатировал железобетонный факт голубоволосый, скорее для самого себя, и стал натягивать на себя дождевик, который уже успел подсохнуть. Дождь немного стих, однако прекращаться, судя по всему, не был намерен. — Не уходи…— прозвучало тише обычного из динамиков. Голос наконец перестал прерываться и искажаться. Возможно, чистота транслирования речи привидений по радиочастотам была как-то связана с погодой и мешающим дождем, но парень не брал этого в голову. Сала эта просьба, мягко сказать, удивила, однако тот не послушался и всё же поднял приставку, попутно выключая её. Тому хватило истерик на сегодня. Нервную систему одноглазого будто бы сломали пополам, выжали из нее все соки, как из какого-то цитруса, и скинули с утёса в открытое море. Море долгожданного спокойствия, граничащего с полной апатией. Так работает психика. Защищает саму себя от шоковых ситуаций с помощью ограждения себя от внешних стрессовых факторов. Будто бы всё это происходило и не с Салом вовсе, а с кем-то другим. Теперь на душе не было не темно и не светло. Просто по-прозрачному наплевать на этот дом и всё остальное. Парень покинул дом уже без осточертевших звуков помех, а просто под монотонный шепот дождливого вечера в Ноккфеле.       Когда подросток вернулся домой, его ждал неприятный сюрприз в виде отца, который решил приехать с работы пораньше. Другие дети бы возрадовались такому маленькому счастью и ринулись бы поскорее провести лишние несколько часов вместе с родителем. А Сал лишь незаметно закатил глаз перед открывшим ему дверь отцом. — Где был? — сухо спросил папа. — У Тодда домашку делали. Прости, задержались немного.       Отец смерил сына оценивающим скептическим взглядом, явно подмечая его ложь и мокрый дождевик, а так же оставленные тетради в его комнате, но отошел от порога, молча пропуская сына в их апартаменты. — Ещё раз так задержишься — больше никуда не пойдёшь. Засранец мелкий, — последние слова Генри выдавил с усталостью и отторжением наперевес.       Сал лишь показал тому язык, скрываемый протезом, и поспешил закрыться у себя в комнате до следующего ухода отца на работу.