Пропадай

«Люди больше не услышат Наши юные, смешные голоса Теперь их слышат только небеса Люди никогда не вспомнят Наши звонкие, смешные имена Теперь их помнит только тишина» — Ногу свело, «Люди больше не услышат»

      После недавнего Салли долго не мог отойти. Всё лежал на узкой кровати изувеченным лицом к стенке и много думал о произошедшем. Весь день после своей вылазки тот не покидал кровати. Лишь единожды вышел из комнаты на кухню за хоть какой-то едой, с великим трудом шевеля конечностями, а они до сих пор помнили тот холод, который им пришлось вновь испытать в том доме. Когда Сал вспоминал, его начинало морозить и немного подташнивать. Сознание не прекращало подрисовывать кистью воображения страшного призрака, стоящего в считанных сантиметрах от парня. Но вместе с тем оно твердило тому, вытаскивая из памяти рваные слова привидения: «Я не желаю тебе зла». Можно ли было доверять сверхъестественной штуке из дома? Говорила ли она правду? И какой мог быть смысл ей врать? Затащить своими противными незримыми лапами в ловушку, а потом по-звериному сожрать? Или же этот некто преследовал другие цели? Если и да, то какие?       Фишер лежал без протеза, отец еще утром уехал на работу. Ярким полуденным солнцем в окно стучался прохладный выходной, пытаясь высушить все лужи на асфальте после вчерашнего дождя. Сал уже пару дней не открывал дневник. Он старался читать его неспешно, смакуя каждый описанный незнакомцем день. Даже каждую строчку, можно сказать, ведь некоторые из прожитых кем-то дней могли описываться всего-то одной-двумя строчками. Еще там были чудесные наброски. Сал искренне не понимал, почему же Л. Дж. не поступил на кафедру искусств с такими замечательными навыками в рисовании. Больше всего одноглазому понравился рисунок под номером пять, носивший название скромной подписью снизу — «Автопортрет». На нём был изображен тот самый курильщик с гитарой с той фотографии в домике. Только без сигареты и гитары. Только портрет по плечи, возможно нарисованный одной только шариковой черной ручкой, коей были нарисованы практически все зарисовки в довольно толстом и плотном дневнике. И без того довольно колоритный образ на портрете дополняли шуточно пририсованные на лбу рога, которые обычно носили при себе представительницы коров. Довольно большие. И высунутый язык был длиннее, чем надо, от чего у наблюдателя портрета возникали ассоциации с различными чертями и дьяволами. Наверняка на то и был расчет при создание такого рисунка, но выглядело почему-то до жути гармонично вместе с этими длинными почти полностью черными волосами и такими же темными от чернил ручки глазами. У Сала иногда даже закрадывалось абсолютно варварское желание вырвать страницу с автопортретом и прилепить к себе на стену рядом с постером метал-группы, который висел там в понуром одиночестве.       От дневника еще непрочитанных парнем страниц оставалось всего ничего и от этого голубоглазому даже становилось как-то грустно. Он не хотел расставаться с историей незнакомца, ведь тот уже успел проникнуться всеми радостями и невзгодами чужой жизни. Он даже иногда представлял, как встретится с неким анонимом, который так ни разу и не написал своего имени за всю дневниковую историю. Наверное, думал Сал, тот уже довольно взрослый, возможно даже ровесник папы Генри, а может быть лишь на несколько лет старше самого подростка. Датирований в дневнике парень тоже не наблюдал, но мог делать выводы, исходя из истончившихся и пожелтевших страниц.       Однако из голубоволосой головы не вылезало и то, что тогда тому сказал призрачный голос. Салли казалось, что думая над любой своей мыслью, он так или иначе раз за разом будет возвращаться к этому жуткому произошедшему феномену. «Картины, он ведь что-то про них тогда говорил» — вспоминал мальчик. Что-то такое, от чего у духа того дома вдруг поменялся мир вокруг. Ещё тот говорил, что мог наконец увидеть своего гостя. Что, значит раньше призрак его не видел? Это всё было из-за картин? Рассуждения об этом всём постоянно заводили невесть куда, откуда Сал всегда спешил побыстрее мысленно слинять. Не нравилось ему всё это. Парень взял дневник, ощущая приятную текстуру шершавой кожи переплёта и устроился в кровати поудобнее, принимаясь за своё странноватое, но не дающее покоя, чтиво. Салли решился закончить с этим дневником и дочитать его сегодня, так как на следующей неделе он с трудом бы смог найти для этого время. Образы заиграли яркими картинками в голове, иллюстрируя все описываемые события и мысли главного героя дневника. Где-то Сал искренне переживал за Л. Дж., а где-то тихо посмеивался курьезным ситуациям, разворачивающимся на страницах книжки. Моментами тот мог чему-то умилиться или всерьёз растрогаться от проникновенного именно своей простотой письма. Рукописи почти подходили к концу и тут Салли увидел замысловатую карту, похожую на пиратскую карту сокровищ с дорожками-пунктирами, схематичными обозначениями окружения и красным крестиком посередине. От кольнувшей его интриги тот даже склонил голову набок и поспешил вернуться к тексту, дабы узнать, что это за начертанный план местности. Как оказалось, это и правда была карта с обозначением тайного клада. Вот только клад этот обозначался автором, как «капсула времени», что, мягко сказать, еще больше заинтересовало протезника. В рукописях описывалось некое озеро Вендиго, по тексту которых можно было понять, что там была припрятана посылка в будущее самому автору от себя же. В голову мальчика пулей прилетело воспоминание того, как Тодд рассказывал о своих поездках вместе с родителями на то самое озеро. Он, кажется, говорил, что Вендиго было восточнее апартаментов на несколько миль за городом. Перечитав отрывок о загадочном послании в будущее повнимательнее еще несколько раз, Сал не увидел больше никаких наводок, кроме самой этой карты и скупого на слог описания. Подросток захлопнул книжку, задумчиво поднимая глаза к постеру на стене, как бы невербально советуясь с ним и спрашивая разрешения вновь вклиниться куда-то не в своё дело. Разумеется, что тому захотелось отправиться на поиски и раскопки таинственных «приветов» от автора дневника. Это могло бы существенно помочь тому с разгадкой своих вопросов. Поварив еще немного все свои мысли в чане головы, одноглазый выудил из кармана телефон и начал строчить СМС другу. — «Привет, чувак. Помнишь, как ты рассказывал о том озере? Вендиго, кажется.»       Сал нажал на кнопку отправки сообщения и начал ждать ответа. Попутно он обдумывал как бы лучше поставить свой вопрос, дабы его план не раскрыли. Ведь делиться с Моррисоном дневником и его содержимым до сих пор не особо хотелось, конечно, не в обиду рыжему изобретателю. Тодд бы скорее назвал друга помешанным, как думалось протезнику. Долго ждать не пришлось и телефон завибрировал и замигал ответным сообщением: — «Ну, и?» — «Мы с папой хотели устроить пикник там на этих выходных. Ну, знаешь, семейное времяпрепровождение там, все дела. Не подскажешь, как до туда добраться? Только не на тачке, а то папа её в ремонт сдал.»       Салли очень понадеялся на то, что это звучало уверенно и правдоподобно. И, быть может, ещё на то, что рыжий не будет задавать ему лишних вопросов. К его удивлению, Тодд не мешкая выслал краткую инструкцию, как можно было туда добраться на общественном транспорте. Всего-то нужно было проехать на автобусе, правда с двумя пересадками, но это Сала уже не то чтобы волновало. Чтобы успеть к возвращению отца с работы, по-хорошему бы надо было выдвигаться уже сейчас. Наспех одевшись в затасканную черную кофту с рваными в коленях штанами и натянув протез и кеды, парень пошел из дома прочь.       В карманах штанов изредка побрякивала мелочь, которую Сал наскрёб на проезд до места назначения. По хорошему он бы должен был взять какую-нибудь лопату, чтобы выкопать ей чужой тайник, но такой у него в доме не водилось. Поэтому парень лишь вздохнул от своей непредусмотрительности и подумал, что скорее всего придется копаться в земле голыми руками, однако тот был не из числа особо брезгливых. Сев в полупустом автобусе на самые задние сидения, тот достал из рюкзака дневник, еще раз открыл разворот с рисунком карты и принялся в который раз рассматривать схему местности, а после продолжил чтение дневника. Он не хотел забрать «клад» себе. Он лишь посмотрит, что же там такое может лежать, а после вернёт всё на своё место. Не хотелось портить ничьи замыслы и вещи.       Сал добрался до озера лишь спустя долгих два с половиной часа. Он наивно думал, что Вендиго окажется ближе и что автобусы будут ехать быстрее. От остановки пришлось еще изрядно поработать ногами, пересекая пустыри и поля с пролесками пешком ещё несчастных полчаса. Наконец за очередным тёмным пролеском показалась долгожданная гладь воды. Благо, он не потерялся, о чем беспокоился всю дорогу, нервно зазубривая каждую тропу, по которой проходил. Озеро, как и небо, было стальных оттенков, а леса неподалёку были красно-желтыми, почти огненными. Осень решила затянуться, не давая ходу поджидающим где-то в серых небесах снегам. У озера было прохладнее из-за влажности воздуха, а почва местами подмерзала и превращалась в почти ледяные комья с корешками разных зачахших растений. Дул слабый ветер, вода покрывалась мурашками и приносила мелкие волны прямо к берегу. И никого вокруг, возможно на несколько миль отсюда. Но под ногами вилась почти незаметная тропинка, которую практически поглотили в себе сухие травы и пыль. Место обитаемо, но забредают сюда наверняка не часто и не многие, хоть здесь и было живописно. У самой воды на берегу в землю были воткнуты небольшие палки, которые чем-то напоминали рогатки. Эдакие приспособления для местных рыбаков, простенькие подставки под удочки. На южном берегу полмили вокруг земля пустовала, лишь несколько сухих кустарников торчали из неё, а подальше переходили в более крупные кусты и деревья, постепенно перетекая в смешанный лес. На северном берегу почва вздымалась в большие холмы, почти как карликовые горы, усеянные невысокой растительностью. На берегу, к которому семенил Сал, росла парочка сухих деревьев, одно поменьше, другое побольше. Большое дерево, возможно ива, склонилось в сторону водоема, будто бы завороженно рассматривая своё отражение в воде, подобно древнегреческому Нарциссу, а может протягивало наиболее длинные ветви под воду прямиком к рыбам, стремясь их выловить, совсем как местные рыбаки. Сверившись с картой, Сал с великим облегчением понял, что пришёл в правильное место. На бумаге были отмечены как раз те самые два деревца, разрисованные автором пышной листвой, которой в реале вовсе не наблюдалось. Деревья были похожи скорее на собственные обветшалые скелеты, избавившиеся от своей плоти — зеленой кроны. Крестом на карте было отмечено большое дерево и пунктир-дорожка к нему. Фишер с нетерпением направился к иве. Проходя мимо деревца поменьше, тот заметил на нём прорезанную на коре надпись и смешной пиратский черепок с костями, нарисованный лезвием ножа чуть ниже.       «Здесь были С-Дж., П., Л., и Р. С.»       Сал лишь закатил один глаз и покачал головой. Надпись старенькая, потертая временем. У них была какая-то мода на использование одних только инициалов? Или за каждую лишнюю начертанную букву на дереве они должны были отдавать по доллару и пятьдесят центов духу местного леса?       Подойдя к большой иве, Фишер скинул рюкзак на землю и аккуратно положил раскрытый дневник на него, дабы не запятнать его землёй. — Нужны тебе эти приключения на задницу. А мог бы дома с Гизмо валяться, — пробубнил с усмешкой Сал, садясь на торчавшие из дырок в штанах колени и принимаясь неловко разгребать землю у самых корней дерева. У крестика на карте рядом был пометка с какой именно стороны надо подступиться к дереву, дабы найти эту «капсулу времени». Буравя холодные комья довольно рыхлой земли пальцами, Сал заприметил на основании дерева крохотную стрелочку, нацарапанную каким-то ножиком идентично той надписи. Та красноречиво указывала вниз на землю. Салли начал рыть немного не там, на пару десятков сантиметров левее нужного, и поспешил поблагодарить небеса и тех, кто оставил почти незаметный глазу указатель. Парень слегка сдвинулся и принялся копать землю уже в нужном месте с новым приливом сил и воодушевления. Земля кололась ледяными иголками в открытые колени, но Сал слегка улыбнулся, думая о том, что так хоть штаны меньше замарает, а кожа всегда отмоется.       Руки, вторгнувшиеся в уходящую в зимнюю спячку почву, разогнали в ней оставшихся там насекомых. Всякие жучки, черви и муравьи то и дело испуганно выползали из места раскопок, немного мешая подростку. Ямка стремительно увеличивалась и становилась всё глубже. «Видать глубоко закопали, засранцы» — думал Салли. Он разворошил почву почти до самых корней дерева, канавка была уже довольно глубокой, да и прошло уже немало времени с начала почти что археологических раскопок парня. А результатов всё не было. Одноглазый остановился на секунду, буравя хмурым взглядом и окоченевшими пальцами яму, но ничего не видел и не чувствовал. Фыркнув под нос, Сал попробовал поковыряться в яме ещё немного, пока пальцы совсем уже не задубели, а надежда потухла, как пламя, которое кто-то засыпал холодным песком. Ничего. Абсолютно ничего там не было. Наверное это можно было предугадать. Только глина, камни и корни. А еще замерзшие пальцы рук и колени, на которых отпечаталась бугристость земли и травинок. Салли встал с затекших колен и отряхнул ладони о запыленные штанины.       Негодующий подросток сходу ударил ногой в ни в чем не повинное дерево. То лишь издало глухой звук и немного тряхнуло длинными ветвями-лианами у воды. Нога тут же залилась тупой ноющей болью, а Сал тихо выдохнул, шипя сквозь зубы. Было, мягко сказать, досадно. Одноглазый корячился в холодной земле битых полчаса, а может и больше, но так ничего и не нашел. Еще и времени на дорогу сюда столько потратил, да и дорога до дома отсюда тоже была не близка. Фишер просто потратил целый день, гоняясь за разгадкой своего глупого вопроса и ублажая свои неиссякаемые интерес и любопытство. Вечно в каждую дырень тому надо было засунуть свой нерадивый протезный нос и докопаться до сути вещей. Он привык так спасаться от скуки, самостоятельно выдумывая себе всякие задачки, кои были не из лёгких. А что еще тому надо было делать, когда вечно бываешь один дома с пропадающим на работе занудой-отцом, с которым даже по вечерам не поговорить толком? Только послушать его несчастный бесконечный бубнёж о том, как того всё откровенно заебало и как он устал и от работы, и от сына, и от глупого кота-бездельника, да и вообще от всего, на чём белый свет стоит. И вот Сал опять вписал себя в какую-то сомнительного рода авантюру. Надо было ему так самоотверженно привязываться к герою дневника. Может кто-то над ним так шутил или издевался? Сал уже готов был всерьёз поверить и в это. — Надеюсь, ты забрал эту свою посылочку, сраный ты затейник. Неужто ты уже настолько состарился, что вспомнил о ней? — раздраженно спросил Фишер у пустоты перед собой, вглядываясь в дневник, который всё же немного присыпало разлетевшейся почвой. Голос приглушили волны озера, ведомые усилившимся ветром. Осень была уже на своём излёте. Сал присел на корточки и взял старенький дневник, попутно отряхивая его от грязи. — Какую такую посылочку, сэр? — вдруг раздалось прямо за спиной Сала, отчего тот вскрикнул и шлёпнулся прямо в свою же незарытую яму.