Пропадай

«На краю Земли по тропинке ночи Ты уходишь прочь, я бегу по следу. Страж ворот земных отвечать не хочет: — Нечем мне помочь, мне твой путь неведом…» — Канцлер Ги, «Плач Гильгамеша об Энкиду»

      Ещё несколько дней после встречи с друзьями Сал ломал голову и бился в догадках о местонахождении продолжения дневника. Все учебные дни он не мог сосредоточиться на уроках. Всё сидел за партами и усиленно вертел воображаемыми шестерёнками в мозгах. Отвлекался он от этого лишь тогда, когда его окликали преподаватели или скучающие однокурсники. А по вечерам он приходил домой и запирался у себя вместе с Гизмо и дневником. Сидел над чужой записной книжкой и в сотый раз перечитывал содержимое за письменным столом в приглушенном свете лампочки. — Загадки, загадки, сплошь, блядь, одни загадки! — ругался протезник в один из таких вечеров, слушая метал из магнитофона на маленькой громкости, дабы не разбудить отца, и бегая глазами по незамысловатому стишку, — Будто ты знал, что кто-то найдёт эти твои грёбаные ребусы и будет с ними кувыркаться по вечерам, — негодовал подросток, обращаясь в пустоту, но адресуя всё автору, — И без того, знаешь ли, вопросов много, — Сал обессиленно откинулся на спинку скрипучего кресла и закрыл руками лицо без протеза, сдавленно простонав в ладони. Парня вторые сутки мучила бессонница. Голова болела, а единственный глаз от усталости немного пекло и щипало. Какой здесь мог быть сон, когда перед тобой стоит, как тебе кажется, наиважнейшая цель? Найти зацепки об инкогнито из дневника, а следом и его самого. Сном здесь и не пахло.       «Какая ещё, к чёртовой матери, птица? О каких стенах вообще идёт речь?» — устало думал протезник. На столе лежали Super-Duper Gear Boy, раскрытый дневник, в который заботливо была вклеена клейкой лентой последняя страница, на коленях сопел Гизмо, за окном в кромешной темноте тихо капал слабый дождь. Сал оглянулся к окошку, посмотрел на домик на дереве. Дом молчал, не давая никаких ответов. Он словно хитро ухмылялся, выглядывая из-за ветвей и посматривая прямо на парня. Будто бы опустевший подлец знал все ответы наперёд, глядел в самую суть вещей, но делиться ни с кем не хотел, наверное, потому что так было бы не интересно.       Просидев ещё пару часов за перечитыванием уже наизусть вызубренных страниц, Фишер не заметил, как над апартаментами нависла глубокая ночь. Он встал и выключил магнитофон, после усаживаясь обратно. Гизмо недовольно замяукал из-за того, что его священный сон посмел потревожить жалкий человек, но после смирился и вновь разместился на хозяйских коленях. Сал тяжко вздохнул и от отчаяния взял телефон, начиная строчить СМС-ку рыжему другу: — «Чувак, это жопа.» — «Жопа — это не спать в такое время. Ну и домашка старухи Пакертон, разве что…» — к большому удивлению Сала, ответное сообщение Тодда поступило всего через минуту. — «Ох, сочувствую…» — протезник даже как-то обрадовался, что Моррисон ещё не ложился спать. Гнетущее его всё это время чувство одиночества в миг испарилось. — «Что там у тебя?» — «Хренов ребус из дневника.» — «Да, помню, я тогда его прочёл и ничего не понял. Есть идеи?» — «Это, должно быть, какая-то стена с надписями и, возможно, рисунками. Ещё там должна быть какая-то птица.» — «Птица?» — «Да, блядь, птица, с гребаными крыльями, чел. Скорее всего, он замуровал это в стене,» — Сал написал свою единственную догадку, к которой он пришёл за всё время и не откинул, ибо она была наиболее логична. — «Может, это какая-то метафора?» — предположил Тодд. — «Если и так, то крайне странная и изощренная.» — «Можешь прислать мне весь стишок? Я подумаю над ним завтра.»       Салли переписал в СМС весь этот глупый, почти детский, стих, и в который раз его посетило чувство, будто бы отгадка лежала у него перед носом, но тот её в упор не видел. Словно простой ответ на дурацкую загадку всё это время маячил рядом, но где-то в другой системе координат. Будто в четырехмерном измерении, куда трехмерный Сал не мог никоим образом попасть. Подросток дописал заключительные слова в строку ввода сообщения, отправил и решил попробовать уснуть. Лампа погасла, Гизмо лениво перекочевал на кровать хозяина.       На утро вновь пришлось ехать на учёбу. Фишер смог поспать от силы четыре часа. Остальное, как он думал, можно будет наверстать, посапывая на парте под убаюкивающий монолог учителя. Где-то в полдень, во время большого перерыва, Сал стоял в коридоре возле аудитории и дожидался начала пары. Тут-то его и выдернули за локоть и потащили в сторону лестницы. То, конечно, был рыжий приятель. Салли только и успел подумать: «Что за новая тенденция такая, хватать меня за руки?», но одноглазый лишь заторможенно кивнул внезапно объявившемуся другу. — Какие новости, доктор Ватсон? — просыпаясь одним полушарием мозга и засыпая другим, спросил Сал. — Захвати куртку, я должен тебе кое-что показать, — наспех обозначил Тодд, который, видимо, изрядно спешил, дабы не опоздать на следующее занятие. Протезник скрыл пробудившуюся заинтересованность под апатичным вздохом. Друзья миновали гардероб и выскочили на прохладную улицу. — Ты говорил, что подозревал, что этот твой Л. Дж. мог обучаться в нашей академии, так ведь? — Подозревал. Он обитал в районе апартаментов, а адекватных высших учебных заведений здесь не так-то уж и много. Наш вуз — ближайший к дому, — подтвердил Салли, заинтригованно оглядываясь по сторонам. — Мы знаем то, что он, скорее всего, учился в этих стенах и был заядлым курильщиком, так? — Моррисон выглядел взбудораженным и растрёпанным, по крайней мере, больше, чем обычно. — Так, — согласно протянул Сал. — И какой вывод мы можем из этого сделать, мистер Холмс? — Тодд поправил съехавшие от быстрой ходьбы очки. Он вёл друга за ворота академии. — Куда ты так чешешь? — Фишер еле поспевал за товарищем, — Да в душе я не…       Парни завернули за угол кирпичного ограждения вуза и вышли в тесную подворотню, которую протезник доселе не замечал. Близлежащее здание и забор академии образовывали крохотный закуток, в котором ютились несколько других студентов, которые на вид были старше друзей. Видимо, старшекурсники. Они громко смеялись и докуривали дешевые смердящие сигареты и папиросы, даже не замечая тихого прибытия Салли и Тодда. Над одной из стен своеобразной курилки нависала крыша соседнего белокаменного здания. Практически закончившийся дождь ещё редко капал на серый шифер и головы курящих там студентов, разбиваясь на крохотные промозглые брызги. Салли непонимающе оглянулся на ухмыляющегося приятеля. С чего же он решил, что это и было то самое место? Парень пригляделся получше через дыру в протезе. Стены в обтрескавшейся побелке с чёрными точками затушенных сигарет. Цветные граффити побольше и рядом блеклые надписи поменьше. На первый взгляд, эти надписи и целые кучки окурков — единственное, что связывало это место и тот стишок. Старшекурсники затушили папиросы и скинули их в лужу под ногами. Обернулись на пришедших парней и, не сказав ни слова, удалились в сторону ворот академии. — Иногда Эш встречала меня здесь после занятий, чтоб подкинуть домой на байке. Она рассказывала как-то мельком про это место, мол, общалась тут с местными старшекурсниками, пока ждала меня. Как ты понял, я спросил у неё о той загадке. Она посоветовала пошариться здесь. Может, это оно? — съёживаясь от капнувшей на нос дождинки, рассказал Моррисон. — Я приду сюда после четвёртой пары. Ты со мной? — скептически оглядываясь, спросил Сал. — Не думаю. У меня сегодня занятия до самого вечера. Маякнёшь мне, если что-то найдёшь? — На вопрос товарища Сал лишь коротко кивнул и любезно поблагодарил за наводку.       Ребята быстрым шагом направились в тёплые стены вуза и вскоре разбежались по своим аудиториям, где их уже ждали преподаватели с новым, несколько нудным, материалом. Сонливость Фишера как рукой сняло. Он прокручивал в голове запомнившийся стишок и проводил из него параллели в место, которое показал ему Моррисон. Они однозначно были, однако сомнение и доля скепсиса у парня всё равно мотались от одной стенки черепа до другой. За эти дни Сал успел вдоль и поперёк обойти все стены апартаментов снаружи и изнутри, предполагая, что припрятанный дневник мог быть именно там. Но в итоге протезник пришёл к выводу, что это было бы слишком просто для такого изворотливого засранца, как пропавший где-то аноним, скрывающий своё имя под инициалами. Вся эта маниакальная заинтересованность Салли незнакомцем и его рукописями была похожа на дружбу в один конец. Сал сам дал этому явлению такой термин. Он думал об этом человеке и его жизни больше, чем о своей собственной. Просыпался и засыпал под тягучие раздумья о нём. А этот инкогнито даже не догадывался о существовании одноглазого. Конечно, если он не подглядывал откуда-то из кустов и из-за углов за жалкими попытками парня разузнать о нём побольше информации, тихо посмеиваясь над этим. Это правда с каждым разом становилось всё больше похоже на чей-то извращенный розыгрыш вселенских масштабов. Если это и было так, то Сал мог лишь представлять, каким пятиэтажным матом он мог бы покрыть жестокого шутника при их возможной встрече после решения всех заготовленных загадок. Салли часто злился на то, как просто он мог купиться на что-то сомнительное и неперспективное. Злился на себя и на незнакомца, придумавшего такую задачку. Второй ведь наверняка беззаботно бродил где-то, может по окрестностям Нокфелла, а может и ещё где-то, и даже не думал, что кто-то принял его таинственный вызов. Салу нравилось представлять, как они бы могли встретиться, поговорить, обсудить всё наболевшее. Ещё он однозначно мог бы показать Л. Дж. средний палец и высунуть язык под протезом, ибо нервы одноглазому аноним успел потрепать знатно.       Близился конец учебного дня для Сала. Он надеялся, что в том закутке не будет посторонних глаз. Всё-таки, ищущий что-то в подворотне парень, да ещё и с такой приметной внешностью, мог выглядеть крайне подозрительно в тёмных реалиях небольшого городка. Фишер предварительно собрал в рюкзак все свои студенческие пожитки в виде потрёпанной тетради с конспектами и ручки, и к окончанию пары уже был готов вынырнуть из душной аудитории самым первым. На улице смеркалось, а дождь, кажется, передумал заканчиваться, мелко морося по оконным стёклам. Выйдя из вуза, тот большими шагами направился в указанное Тоддом место. К счастью парня, там никого не было. Пары закончились всего-то минуту назад и размеренные курильщики ещё не успели прийти в своё излюбленное место. Прямо напротив курилки сверху нависал высокий фонарь, мигавший желто-оранжевым светом, ярко контрастируя с рано посиневшим небом. Вокруг лампы фонаря кружили последние насекомые, которые ещё не успели уйти в свою анабиозную спячку перед долгой зимой. Иногда их сбивали капли дождя, утаскивая еле живых созданий вниз на землю, прямо в лужи с окурками. Сал выдохнул и взялся за лямки рюкзака, будто бы то были ремни безопасности. Подворотня была небольшая, всего-то несколько квадратных метров, но мусора и настенных росписей студентов здесь было по горло. Жухлая листва под ногами пропиталась соками грязи и дождевой воды, противно хлюпая под тонкой подошвой кед. Большие граффити стелились здесь по всему периметру, поднимаясь лишь на метр-полтора в высоту. Выше бы их быстро заштриховали табачным пеплом. Над ними нависали потёртые временем и дождями надписи с сотней чьих-то имён и посланий. Здесь были и простые шутливые изречения, и чьи-то банальные признания в чувствах, и просто незамысловатые рожицы с улыбками. Несколько кирпичей, отломанных кем-то и зачем-то от вузовских стен, покоились неровной кучкой у высоких ограждений, которые эти самые стены и создавали. В уголке пыталось изо всех сил расти хиленькое молодое деревце, которое доходило подростку в лучшем случае до пояса. Оно иногда потряхивало тонкими чёрными веточками из-за опадавших капель с нависающей над ним крыши. Зайдя в закуток чуть глубже, Сал стал усиленно вглядываться в рисунки и надписи на стенах, пытаясь отыскать что-то похожее на птицу.       Нарисованная красными красками птичка хитро глядела на него с внутренней стороны закоулка. Она была замечена Фишером далеко не сразу, ведь чтобы её увидеть, низкорослому протезнику надо было поднять голову. Когда тот её всё же заприметил, они ещё с некоторое время молча переглядывались. Красноглазый глухарь или тетерев пронзительно глядел нарисованным глазом на своего гостя. Он был небольшим, занимал всего несколько кирпичиков от старой ограды. Располагался он на высоте двух с половиной метров над землёй и казался недосягаемым. «Что за великаны его могли туда пририсовать?» — сходу подумал Сал. Птица с пышным хвостом будто изучала парня, точно так же, как и он её. «Это не может быть простым совпадением…» — гуляло в голубоволосой голове, отдаваясь мурашками по всему телу. Птицу сверху прикрывал козырёк шифера, а на самом рисунке, прямо по середине, было едва заметно, как кирпич лежал неплотно. «Это точно оно!» — загудело в голове у искателя. Сал, хоть и не верящий в суеверия, всё же боялся спугнуть удачу, примеряясь к ней раньше времени. Сперва надо было достать этот кирпич.       Первым делом одноглазый попробовал подпрыгнуть настолько высоко, насколько позволяли силы. Тщетно. Рука никак не успевала зацепиться за болтавшийся при касании кирпичик, который предательски отделял Сала от увлекательной и бессонной ночи за прочтением новых записей при свете лампы. Хотелось уничтожить это глупое препятствие, и поскорей. Затем Фишер вооружился валяющимся до этого на земле другим кирпичом и попробовал попасть им в цель несколько раз. Не выходило. Всё-таки нулевые навыки метания камнями подростку ещё никогда не приходилось использовать в жизни. Дождь немного усилился и стал изредка попадать в глазные прорези протеза, что только раздражало парня ещё пуще. Хвостики вымокли и тяжело обвисли вдоль головы, капая ледяной водой с секущихся кончиков за шиворот. Руки леденели от грязных камней и обломков кирпичей в них. Салли в последний раз попробовал швырнуть камнем по кирпичу, но даже не попал на нужную высоту из-за набежавшей усталости в руках. Тут взор Сала упал на последнее, что ему оставалось — груду кирпичей возле стены. Куча лежала в метре от нарисованной птицы, которая всё глазела на смехотворные попытки подростка и не хотела открывать тому свой секрет. Других людей поблизости не появлялось. Только это и обнадёживало Сала. Он подошёл к груде кирпичей и, нагнувшись, стал методично перекидывать их на место под рисунком. Когда спина уже начала ныть, а руки дрожать из-за недостатка сил, горка из камней и обломков уже лежала аккурат под птицей. Сал попробовал наступить на её верхушку, но та стала стремительно рассыпаться под подошвой и становиться ниже. Переложив кирпичи более плотнее друг к другу, протезник выдохнул и разом ступил на импровизированную ступеньку обеими ногами, придерживаясь за стену. Пара камней осыпалась прямо из-под ног парня, он опасно качнулся и из последних сил схватился за сантиметровые выступы в кирпичной стене. Хоть горка вышла и не высокой, но падать с неё тому абсолютно не хотелось. Лицо протеза упёрлось в стену и поцарапалось о её шершавую поверхность пластиковым носом. Сал на миг зажмурился, а после боязливо поднял голову. Если поднять руки, он должен был дотянуться. Салли аккуратно отлепил ладони от стены и потянулся вверх, вытягиваясь всем телом и вставая на носочки. Руки коснулись нужного кирпичика и расшевелили его, пытаясь извлечь. Кирпич соизволил поддаться. У парня перехватило дыхание. Он поддел кусок раздражающего камня и потянул. Тот, немного подумав, всё же стал потихоньку вытягиваться из неглубокой дыры в стене. Сал даже улыбнулся от такого успеха, но в следующий момент ему в мокрую макушку больно прилетело этим же кирпичом. Коротко вскрикнув от боли и обиды, он с ужасом осознал, что стал стремительно терять равновесие. В последний момент он вцепился за образовавшийся выступ в стене и практически повис на одной руке. Под ногами оставалось всё меньше устойчивых камней, но тут одноглазый с потрясением ощутил под пальцами что-то мягче и хрупче, чем камни с цементом. Что-то кожаное и гладкое. Фишер крепко схватил добычу и в следующий момент рухнул на сырую землю, машинально прижимая находку к груди. В момент падения тот неплохо приложился коленями и спиной о землю и острые грани обломков стены. Кирпич с красным фрагментом птицы валялся рядом с промокшим и испачкавшимся Салом, который обеими руками обнимал небольшую книжку, укрывая ту от промозглой дождевой слякоти, в которой он извалялся, как грязный бездомный пёс, и, тяжело дыша, улыбался, невзирая на ноющую боль по всему телу.