***
— Куда мы, пап? — широко зевнул под протезом сын, устраиваясь по-удобнее на заднем кресле отцовского авто. — Поменьше вопросов, приятель. Тогда, глядишь, и доберёмся быстрее, — тепло усмехнулся мужчина, заводя машину, — Просто небольшой семейный вояж по тихому утреннему Нокфеллу. — Почему в такую рань? Сейчас ведь и шести утра нет, наверное, — Сал старался не поддаваться соблазну разлечься на всём заднем сидении и продолжить сладко спать, — Ох, и не нравится мне всё это…— иронично протянул он, растекаясь на сидении и смотря на клубы пара, кочующие по не прогретому салону. — Чтоб мне на работу успеть, а тебе на занятия не опоздать, глупыш, — папа отвлёкся на телефон, набирая номер для звонка, — Я практически всегда в это время встаю, чтоб всё успеть. Для кого-то это, конечно, может, и рань несусветная, а для меня — возможность сделать побольше. Да и красиво по утрам бывает, народ спит ещё… Генри мечтательно окинул взглядом спящие под одеялом сумерек апартаменты и ждал, пока на его звонок ответят. Разговор не продлился долго и был для Сала малосодержательным. Парень рассматривал постепенно светлеющий небосклон в звёздную крапинку, на котором ещё мерцал толстый месяц растущей луны. Жизнь у него налаживалась с каждым добрым словом отца. С каждой улыбкой и каждым их контактом. «Теперь всё будет хорошо» — думал одноглазый, почти проваливаясь в сон. Но из полудрёмы его вновь вытянул папин голос. — Прости, по работе, — Генри захлопнул крышку мобильника, положил его на соседнее сидение и стал медленно выезжать с парковки. — Всё хорошо? — Салли снова разразился зевком и стал безвольно покачиваться на каждой кочке и лежачем полицейском. — Да, приятель, — с улыбкой заверил отец, глядя в еле видимый в зеркале заднего вида голубой глаз сына. Всю дорогу Салли дремал под монотонный гул машины, кутаясь в куртку и сжимая прихваченный зачем-то рюкзак.***
— Я ведь говорил тебе, что не поверят, помнишь? — без тени упрёка и с искренним огорчением вздохнул Тодд, — Никто не поверит… — Даже и не доказать никак. Он ведь сгинул куда-то, — Нил задумчиво почесал подбородок. Сал уставился на него с немым вопросом. Нил пояснил, — Мы все собирались неделю назад, чтоб снова к этому привидению наведаться. Даже твою записку видели. Конечно, было сложно понять, что с ним, без твоей штуки для ловли при… — Это Super-Duper Gear Boy! — громким шёпотом перебил возмущённый Тодд своего парня, — И он не ловит привидений, а настраивается на некро-частоты по принципу радио-волн для контакта с представителями рода разумных призраков! — деловито объяснил кудрявый парню, как ему казалось, элементарно и на пальцах. — Да-да, без него, в общем, было весьма тяжко. Нам тогда показалось, что привидение просто куда-то испарилось. Ни этого ветра, ни подлетающих бумажек, ничего не было. А ещё там холод стоял собачий, даже холоднее, чем на улице, — Нил поёжился, прижимаясь к Моррисону спиной. Парни разместились на полу у кровати с восседающей на ней с важным видом Эшли, которая изредка поддакивала друзьям. — Значит… Стало быть, он до сих пор спит? — задумался Фишер, потирая руки от сквозняка. Подросток по-кошачьи спрыгнул с подоконника и вытащил из рюкзака приставку, передавая её ребятам, — У меня какое-то нехорошее предчувствие. В прошлый раз он не засыпал на такой долгий срок. Держите, сходите к нему ещё раз, если время будет. Только смотрите в оба, не напоритесь на старуху-уборщицу. Она как-то раз рявкала на меня, когда заметила, что мы лазали на дерево. — Она и правда странноватая, нелюдимая такая и вечно мина кислая, — солидарно подметил рыжий, — Я её обычно избегаю, видок у неё сомнительный, да и выпивкой эта стерва вечно воняет. Чёрт знает почему она так реагировала на наше посещение домика, может, крыша от бухла потекла уже? — Моррисон, как самое ответственное лицо их компании, забрал приставку себе. Нил по-армейски козырнул другу. Кэмпбелл что-то рассматривала и крутила в руках, это оказались фотографии. Сал невольно стал вспоминать инцидент с уборщицей, то, как она рыдала и извинялась. Салли постарался побыстрее прогнать это из головы. Сейчас он чувствовал лишь беззлобное сострадание к унылой пьянице. — Милый пёсик. И этот металлюга патлатый смешной такой. Напоминает кого-то…— Эш начала рыться в кармане и вскоре выудила небольшой карманный фонарик, совмещённый с перочинным ножом, какой-то цепочкой с карабином и губной помадой — наверняка то было одно из причудливых творений Тодда. Девушка посветила на полароидный снимок, всматриваясь в лицо человека, — Ах, да это же тот, ну, из дневника который! Зачем тебе эта фотка здесь? — Вдруг пригодится, — неосознанно соврал Сал с долей иронии. На деле же он часто обращался к этой фотографии, когда ему было скучно, грустно, одиноко, да и когда он просто искал ответы на свои вопросы, будто бы простое фото могло их ему дать. Салу стало как-то неловко перед друзьями. Действительно, впервые задумался он, и зачем ему понадобилось забирать с собой этот снимок? — Смотрите-ка, как засмущался! — беззлобно прыснул со смеху кудрявый, — Смотри в мальчика с картинки не втрескайся, пигмалионист ты наш хренов, — конопатый легко толкнул ногу стоящего рядом Сала. Эш с Нилом принялись давить смешки. — Идите нахер, ладно? — Салли выхватил из рук подруги фотографии и убрал их в тумбочку, принимая равнодушный вид. — Да мы ведь только пришли, — парировал Моррисон, оправляясь от еле сдерживаемого смеха и вертя в руках приставку, — К слову, мы тоже не с пустыми руками! Нил? — Тодд пихнул плечом постепенно засыпающего партнёра. Опомнившийся парень зевнул и протянул Салу что-то. — Телефон? — не веря собственному глазу, удивлённо изрёк протезник. — Да, мы поняли, что мобильником ты здесь, судя по всему, не располагаешь, так что решили взять у Нила его старый. Хоть какая-то связь будет, — полушепотом объясняла Кэмпбелл, — А ещё мы постараемся навещать тебя таким же способом по выходным. Здесь, должно быть, так тухло целыми днями одному, а? — Есть немного, — тихо признался одноглазый, — Спасибо, ребят. Обещаю выходить на связь, — заверил друзей Сал. — Смотри не пропадай как призрак, — усмехнулся Тодд. — Хэй, Салли! У меня для тебя тоже кое-что есть, — подруга стала ворошить карманы и достала крохотный мешочек, подвязанный тонким жгутиком. Сал с недоумением начал возиться в темноте с узелком, а Эш направила свет фонарика на подарок. Вскоре протезник вынул из мешочка небольшой камешек, светящийся от фонарного лучика изумительным небесно-голубым цветом, — Это топаз. Символ бессмертной дружбы в старых индийских преданиях. А ещё он сразу напомнил мне тебя и твои хвостики, — хихикнула зеленоглазая. Фишер с восторгом стал рассматривать то, как простой и почти никак не обработанный минерал излучал мягкое голубое сияние. Будто бы в нём были заключены сразу и морское мелководье, и ясное июльское небо, и соцветия молодых незабудок. — Он такой… волшебный, — с восхищением выдохнул завороженный парень, думая о том, как красиво камень будет играть своими переливами в завтрашних лучах солнца, — Спасибо, Эш! — улыбнулся он, и подруга это услышала, отвечая на то такой же улыбкой. Друзья беззаботно болтали ещё около полутора часов, Фишер рассказывал о заунывных буднях и распорядке стационара, гости же делились новостями из внешнего мира, Тодд вещал про последние вузовские вести. Расходиться пришлось уже когда до утра оставалось совсем чуть-чуть. Сал с тихим смешком наблюдал из окна за тем, как друзья корячась перелезали через ограду. Он подумал, что Моррисону должно быть холодно в порванных штанах. Ребята и правда вернулись через неделю. По их рассказам, призрак всё никак не объявлялся, что заметно напрягало протезника. Он не знал, было ли это в порядке вещей у обитателя дома, или же что-то шло не так. А спустя два месяца стационарного заключения, Сала решил проведать и отец. То был субботний вечер, в который обычно наведывались близкие пациентов с гостинцами в передачках и тёплыми разговорами. Отец же впервые решил проведать сына. Он зашёл в палату без стука, хорошо, что всего через пару минут после разноса таблеток медработницей, поэтому подросток ещё не успел снять протез. Папу он абсолютно не ожидал увидеть, а потому застыл в ступоре, когда Генри внезапно объявился на пороге. — Привет, приятель, — с привычно нечитаемым выражением лица промолвил мужчина, стягивая с шеи тёмно-синий шарф, насквозь пропахший его едким одеколоном, — Как поживаешь? Сал ничего не ответил. Он даже не собирался реагировать на пришедшего. Только лишь опёрся о тумбочку, в которой был спрятан мобильник Нила и фотографии с письмами металлиста. Папа не должен был их найти, он счёл бы это за прогрессирующую маниакальную зависимость, а может даже и одержимость, его сына и мог бы всё донести докторам, что существенно бы увеличило срок заключения Сала. Так думал одноглазый. Но больше прочего он боялся того, что у него отберут эти письма, а главное — фотографию. Если бы кто-нибудь посягнул на этот фотоснимок, то голубоволосый уже не смог бы отвечать за свои действия. Так ему казалось. Руки покрепче вцепились в край тумбы, а парень напряженно ссутулился и стал больше похож на старого и злого цепного пса, увидевшего непрошенного гостя и самоотверженно охранявшего хозяйские ценности. Сейчас подросток и правда походил на одичавшую тощую дворняжку с бесовским огоньком в глазах, так как тот заметно потерял мышечную массу из-за скудной диеты и извечного пребывания в четырёх стенах. — Слушай, я знаю, что ты думаешь об этом, знаю, что не в восторге, — Генри медленно прошёлся по палате, шурша бахилами и без интереса осматривая убранство комнаты, — Но я правда волнуюсь. Меня сильно встревожило твоё состояние. Сал буравил взглядом полупрозрачные бахилы, которые порвались под подошвой отца и источали слякоть после каждого шага Генри. В глаза отца тот смотреть не собирался, он прекрасно знал, что не увидит в них ничего кроме бледно-голубой подслеповатой пелены, за которую подростку отныне не стоило лезть. Протезник отвернул голову в сторону и теперь рассматривал шероховатости крашеной безликой стены. Он скучал по своему постеру в апартаментах. И по мафону с музыкой. Здесь же всегда было до тошноты тихо, однако сейчас голос папы лишь усиливал тошнотворный эффект от пребывания здесь. А потому Фишер младший упорно игнорировал гостя. — Я думаю, что ты поймёшь меня, когда у самого появятся дети, — белая маска резко обернулась к отцу, оскорбленно взирая на него тёмными глазными отверстиями. Ещё пара изречений Генри, и у парня бы со свистом пошел горячий пар из ушей, а макушка начала бы дымиться от раздражения, — И не будешь так злиться, — сухо добавил бородатый мужчина, — Я говорил с твоим доком, говорят, что тебе легчает. Если всё будет так же хорошо, то уже к Рождеству сможешь вернуться домой и возвратиться к учёбе. Ректор предлагал взять академический отпуск, но я подумал, что ты ещё успеешь всё наверстать и догнать ребят. Неловко постояв ещё с минуту и растирая грязь по полу, отец тихо вздохнул и удалился прочь. Только когда дверь за ним захлопнулась, одноглазый раздраженно выдохнул под маску: — Вали к чёрту, Генри Фишер.