***
— Одну большую гавайскую, будьте добры, — рыжий интеллигентно поправил очки и отложил уже вызубренное наизусть меню пиццерии. Сегодня, по наблюдениям конопатого, на них было больше жирных пятен, чем раньше, хотя тому могло и показаться. — И большую мясную. Ой, и грибов побольше! И всего побольше. И поострее, — не унималась шатенка, нарочно жалобно смотря в глаза официантки, которая бегло записывала заказ. — И среднюю фри с кетчупом, пожалуйста, — послышался низкий голос Нила, который возился с резинкой и дредами. Когда официантка вежливо откланялась и удалилась, ребята примолкли. Тодд с Нилом поглядывали на подругу, которая нервно накручивала на палец нить от аметистового кулона. Той страшно хотелось курить, но она уже сделала это совсем недавно, перед входом в кафе, а потому со скрипом в сердце постаралась воздержаться от выхода на улицу. Две пары глаз всё вопросительно смотрели, что нервировало ещё больше. — Ну…— Нил почесал шею и поджал пухлые губы, — Чувствую я, что сегодняшнее отсутствие нашего Д’Артаньяна, к слову, по твоей инициативе, Эшли, чем-то наверняка обусловленно. Спешим узнать, чем же? — Моррисон, который взялся от скуки играться с выбившимся из пучка дредлоком парня, сгибая и рассматривая его, лишь еле разборчиво поддакнул, не отрываясь от своего занятия. — Будто сами вы не догадываетесь, — пасмурно буркнула девушка за занавесом волос. Тут уж даже Моррисон отвязался от волос парня и сверкнул стёклами очков в сторону подруги. — Это уж смотря о чём именно пойдёт речь, — сказал рыжий заинтересованно и сложил руки на груди, откинувшись на спинку сидения. — У вас такие лица, будто бы ничего не произошло! — Кэмпбелл шипяще выдохнула и хмуро взмахнула руками, — Словно мы каждый год находим призраков, а наш общий друг становится…— зеленоглазая резко сжала губы, останавливаясь и спасая себя от озвучивания того, о чём могла бы потом пожалеть. — Помешанным, ага? — до странности расслабленно завершил рыжий, пока очки его мелко бликовали от десятков диодов в лампах над столиком. Тот даже сухо усмехнулся, хотя от усмешки в том были лишь косо натянутый угол рта и слабый короткий выдох. Эшли же замерла и уставилась на друга с таким выражением, словно ей сказали, что она не сдала вступительный экзамен в университет, к которому самоотверженно готовилась три года, — Мы ведь не слепые, подруга. И могу сказать за себя, что сообразительности у меня не занимать, не сочтите за хвастовство. Хотя тут всё и дитю малому будет ясно, — узловатые пальцы причесали кудри и грохнулись обратно на стол с тяжелым вздохом, — Ну и чего вы так смотрите? И дураку понятно, что здесь к чему! — воскликнул парень. Парочка посетителей за столиками по соседству украдкой бросили заинтересованные взгляды на рыжую макушку, — У нас есть ничейный домик, домик на дереве, да не простой, а с полтергейстом внутри, — взялся объясняться Тодд, загиная пальцы, а также экспрессивно жестикулировать, что тот делал крайне редко, — У нас есть призрак с тотальной амнезией, о котором известно лишь то, что чем больше он пропадает у себя во сне, тем больше вспоминает о себе и жизни земной, а чем больше вспоминает, тем на большее становится способен в рамках нашей реальности. Ветер, метания лёгких предметов, влияние на температуру в месте своего обитания, всё это началось, со слов Сала, с картин. Картин, Эш, его картин! — подруга сцепила ладони в замок и оперлась на них подбородком, выслушивая лишь очередные подтверждения своих робких догадок, что значительно их укрепляло. Временами всем для большей уверенности надо лишь послушать свои мысли, транслируемые через чужие уста. Шатенка даже внутренне поблагодарила друга за то, что избавил её от тяжкой ноши необходимости указать пальцем на слона в комнате, — Наконец, у нас есть наш Сал, до которого дом на дереве и его единственный обитатель даже не подавали голоса. Хотя то, что последний нынче может с нами говорить, опять-таки ничья иная заслуга, как вашего покорного слуги, — с напускной застенчивостью хвастливо приподнял брови подросток и вновь изящно поправил очки, даже больше для сохранности имиджа, чем для удобства их носки, — Тем не менее, не все заслуги в том исключительно мои. Энтузиазм Фишера по началу показался мне чем-то самим собой разумеющимся, естественным. Кому не может быть интересен призрак по соседству? Однако же Сал стал меня напрягать тогда, когда весь фокус его похождений в домишку переключился на его прошлого хозяина, которого сейчас, удобства ради, мы отделим от его духовной сущности и назовём… Эл- дже…— конопатый покрутил рукой в воздухе, силясь вспомнить хоть какие-то имена на заданные буквы, — Да пусть хоть Элтон Джон, плевать! В первые несколько раз я ещё решил ограничиться тактичным молчанием, думал, что сам всё скоро поймёт. Думал, что сообразит, без подсказок сообразит, понимаете? Но его повело в совершенно другую сторону, не ту, какую надо. Он стал разделять одну единую вещь на две совершенно разные, закрывать глаза на самые очевидные доказательства. Как минимум, то, что призрак этот существует не абы где, а именно в этом несчастном домике. Было ли то какой-то защитной реакцией психики Сала, отрицание очевидного во благо собственного благополучия — не знаю. Однако же мне совсем не хотелось бы называть Салли элементарно глупым и инфантильно наивным. Это не так, он не глуп, да вы и сами это прекрасно знаете. Теперь у нас, помимо прочего, есть ещё и одержимость нашего милого друга этим мертвецом. Даже если назвать такого рода явление любовью, это ничуть не исправит ситуацию, пусть это даже будет правдой или чем-то близким к ней. Это нечто перманентно навязчивое. Сами ведь замечали, что все разговоры он всегда сводит к этому таинственному и неуловимому дневникописцу, который сидит у бедняги прямо под носом? Ох, это не простая влюблённость в симпатичного мальчика с фотографии, это не обычные исследования вопроса ради интереса, ради куража, это также не ординарный азарт ради спасения найденного себе кумира, это нечто иное, понимаете? Совсем иное! — в финале Тодд с театральной драматичностью взмахнул руками и, ослабев, откинулся на спинку сидения. Зажмурил чёрные глаза и устало потёр их, залезая пальцами под очки, подобно трудоголику, которого оповестили о перерыве на обед. Он шмыгнул носом и слегка озадаченно глянул на вылупившихся на него друзей. Желудок лишь сейчас стал щекотать запах принесённой пиццы, которую Моррисон с удивлением заметил на их столике, уже мало дымящуюся. Та успела подостыть, а Эш, самая голодная и нервная, даже не притронулась к еде. Полуманиакальные идеи и теории Тодда были способны загипнотизировать на какое-то время даже самого равнодушного слушателя, а тут же дело касалось не левого человека, а их общего хорошего приятеля, милого и отзывчивого друга Салли, которого не хотелось оставлять с его бедой наедине. — Дела…— только и смог присвистнуть Нил, отодвинувшись от парня, дабы окинуть его ошалевшим взглядом и оценить масштабы трагедии сполна. Его тарелка с фри была уже наполовину пуста. Можно было подумать, что тот, увлёкшись рассуждениями партнёра, стал заедать их картошкой, подобно попкорну во время просмотра затягивающего фильма в кино. — Спасибо тебе, Тодд, — вкрадчиво кивнула Эшли, заторможенно переключая внимание на свою пиццу. Аппетит уже успел заметно ослабнуть, ведь девушка успела насытиться тем, озвучивания чего та ждала с таким нетерпением и тревогой. Её поняли правильно, поддержали то, чего она даже не говорила. Всё сказали за неё, а это не могло не приносить с собой волну облегчения. Однако же на её благодарность Моррисон лишь вопросительно приподнял бровь. — За что? — невесело ухмыльнулся курчавый. — За то, что рискнул первым указать на слона в комнате, — шатенка с нечитаемым лицом приступила к трапезе, а вид её, несмотря на слова, был такой, будто бы вовсе ничего и не произошло. Теперь не было смысла и нужды показывать свои придавливаемые внутри эмоции — они и без того уже витали в воздухе и были ясны всем. — Обращайся, — не без самодовольства кинул Моррисон, вспоминая про остывающую еду. — И что нам теперь делать? Ну, с Салли, — Нил задумчиво обвёл мысленный кружок в воздухе кончиком фри, а после с некоторым огорчением заметил каплю кетчупа на джинсах. — Я изучал этот вопрос, — деловито помотал указательным пальцем Тодд с набитым ртом, — Вопрос одержимости, зависимости от своей идеи. Такие люди идут до самого конца, не обращают внимания ни на что, ставят в приоритет свою цель, делают из неё миссию всей своей жизни. Игнорируют даже то, что она может быть в ущерб другим сферам жизни. Они отдаются этому, захлёбываются и тонут, хотя всем остальным поголовно твердят о том, что якобы умеют плавать, что всё под контролем. Но к чёрту метафоричность, это всё необходимо лишь для общего понимания вещей. Чтобы понять то, с чем мы имеем дело. С чем имеет дело наш товарищ, — Тодд ощутил сухость в горле и прокашлялся. Столько говорить, да ещё и заедать солёным — не дело. Парень махнул официантке, которая поспешно подошла, — Можно колы стакан? Спасибо! Так вот…— отвлёкшийся Моррисон недовольно взъерошил волосы, силясь припомнить суть вопроса, — Такие люди, как Сал, нуждаются в помощи, прежде всего от близких. Это не означает то, что мы должны поощрять его рвение поскорее отыскать этого человека, это лишь подольёт масла в огонь, который и без того полыхает — будь здоров! Мы должны как-то сместить его фокус, понимаете? Отвлечь. Но всё же…— парень задумчиво отпил принесённой колы, покрутил в пальцах пластиковую трубочку, которая неосознанно напомнила тому о друге-протезнике, — И всё же я считаю, что… что…— рыжий заметно стушевался, а конопатые щёки стали на тон краснее. Слова как-то не давались. Такое не принято говорить о друзьях, потому на Моррисона и навалился стыд. — Что?! — Эш раздражённо попыталась выдавить из Тодда окончание его фразы, но то было тщетно. Подросток сидел с видом, будто честь его была непомерно очернена, а он навсегда унижен. — Да он про то, что поддерживал решение Генри сдать Сала в опытные руки медиков, — безучастно разжевал подруге Нил, успокаивающе поглаживая рыжего по плечу, — только вот наш Тодд непомерно расстроился, когда узнал, что Сал не хотел там никому колоться, таблетки не пил, на терапию не ходил. Может, если бы он позволил хотя бы осмотреть себя врачам, а, вернее сказать, то, что было внутри него, может тогда бы и был шанс ему помочь. Кроме того, я поддерживал Тодда в этом решении. Ему нужна не только помощь близких. Ему нужны специалисты, понимаешь? Эш застопоренно наблюдала за тем, как с кусочка пиццы в её руке постепенно соскальзывала вся начинка. Девушка лишь хлопала ресницами и по началу даже не верила словам друзей. Однако же слова эти звучали до тошноты правильно и по-Тоддовски разумно. Когда дело касается здоровья друга, его благополучия в дальнейшем, в ход могли пойти лишь холодный ум и рассудительность. Однако же было одно но: — Как мы будем обращаться к этим самым специалистам, если нас самих упекут в жёлтый дом, если хоть словом о призраке обмолвимся? — тихо спросила Эш больше у пустого пространства вокруг, чем у друзей. Поджала губы и замотала головой в отрицании всех невзгод и сложностей, — Да и если вы думаете, что Салли дастся, пусть даже и не Генри, а нам, то вы плохо его знаете. Тодд, сам ведь говорил про то, насколько эти люди упёртые в достижении своих целей? — Эш тяжело вздохнула, — Здесь нам в помощь лишь мы сами. Надо просто сорвать пластырь с раны в одно движение, понимаете? Если слишком затянется — Салли будет больнее в конце. А он не заслуживает такого. Мы должны ему сказать. Ни к чему его томить ещё больше. Тодд с Нилом переглянулись, стали безмолвно переговариваться дёргающимися туда-сюда зрачками, обдумывать предложение подруги. Предложение то было даже разумнее, чем сдать помешанного в диспансер или же хотя бы отвести к доктору. Парни не учли того, что ситуация предполагала в себе сложность ещё и как минимум из-за того, что одним из главных звеньев в ней являлась сущность потусторонняя, призрачная, граничащая между реальным и иным мирами. С таким к простому мозгоправу уж точно не пойдёшь, как ни старайся упрятать за словами реальную суть вещей и недоговаривать о хозяине дома. Правда всплывёт и тогда уже помощь Фишеру смогут оказать лишь под предлогом острого шизофренического психоза, что правдой, конечно, не являлось. А сказать протезнику об ускользнувшей и пролетевшей мимо него истине — задача, хоть тоже не из лёгких, зато правильнее и наверняка гуманнее. Только вот было ещё одно но: «Это разобьёт бедняге сердце» — повисло одиноко и хмуро в разуме Эш. Девушка поднялась из-за стола и достала из пачки сигарету. — Сейчас вернусь.***
Февраль повис чёрным и тоскливым облаком. Этот месяц всегда был олицетворением тихого траура, траура и скорби по минувшей зиме, по прошедшему году. А фонарь у пиццерии светил также, как и в июле, и в октябре, и в апреле. «Надо это заканчивать. Совсем-совсем» — погрузилась байкерша в раздумья. Руку холодил металл зажигалки. Кэмпбелл приподняла её, повертела вещь в ладони, открыла крышку, которая характерно щёлкнула. Забавы ради Эш чиркнула пальцем по колёсику, стала в пустую жечь бензин и смотреть на огонёк. Огонёк же смотрел на неё, — «Надо смотреть в корень всех зол.» Мысль додумалась, пламя потухло.