Ожившая статуя

Ван Ибо долго не может заснуть, прокручивая в голове найденную информацию. Он уверен, что родители значительно приоткроют завесу тайны. Ведь теперь он точно знает, что они были участниками тех событий. Прокрутившись в постели почти до двух часов ночи, он засыпает беспокойным сном. Ему снятся какие-то обрывки из прошлого, авария, журналисты, родители, но ничего связанного с Сяо Чжанем. А утром, как только забрезжил рассвет, Ван Ибо просыпается. Наскоро приняв душ и сделав себе кофе с бутербродами, он отправляется завтракать вглубь сада, туда, куда зовет его сердце. — Чжань-гэ, я нашел фотографию… Ты и Хэй Шу. Предопределение — что это значит? Вы… Ваши судьбы связаны? Я не хотел об этом думать, но та тетрадь и это слово в ней, и фото… — Ван Ибо роняет голову на руки. — Что между вами? А я? Мои родители знают? — Ван Ибо не касается статуи, боясь услышать те мысли, что он старательно гонит от себя. Чжань-гэ его. Он сам так сказал. Про завтрак он забывает и тот тоскливо лежит в траве. Ван Ибо не замечает, сколько проходит времени. Он так и сидит, опустив голову на руки, когда его плеча касаются. Он крупно вздрагивает и поднимает голову. — Отец? Вы уже приехали? — вставая, произносит парень, прости, я не следил за временем. А где мама? — А-Бо, здравствуй, сын, — крепко обнимает его господин Ван, — мама на чердаке, ждёт нас, — говорит он, а потом переводит взгляд на статую и громко вздыхает, — Чжань-Чжань, наконец-то нашелся! — Ты знал? — Ван Ибо смотрит на отца не отрываясь, не желая пропустить ни одной эмоции, — ты знал, что Чжань-гэ стал таким? Ты знал, что он забрал мои воспоминания? — Я знал, что с ним что-то случилось, что он пропал и мы не могли его найти. Мы много раз были в этом доме, но ни разу не видели его статую. А воспоминания… Пойдем в дом, мы расскажем все что знаем и ответим на все твои вопросы. Они идут к дому и поднимаются на чердак. Первое, что чувствует Ван Ибо, это аромат ирисов. Мама всегда ими пахла, этот аромат он знает с самого детства. Он успокаивает и даёт ощущение дома, защищённости. Когда ему было плохо или страшно, маленький Ибо зарывался в объятия матери, вдыхал аромат ириса и все тревоги отступали. Вот и сейчас Ибо чувствует, что мысли проясняются, а сердце начинает биться равномерно. — А-Бо, — госпожа Ван кидается навстречу сыну и обнимает его, — как ты, сыночек? — Все хорошо, мама. Я готов выслушать то, что вы хотите мне рассказать. Но у меня тоже много вопросов… — отвечает Ибо, крепко обнимая маму в ответ. В глубине чердака есть уютный диван с подушками, туда-то они и усаживаются все вместе. Мама ласково берет руки Ибо в свои: — Ты знаешь, что ты наш поздний ребенок. Мы так хотели уберечь тебя от нашего мира, так хотели, чтобы ты жил обычной человеческой жизнью. — Что значит обычной человеческой жизнью? — перебивает ее Ибо. — Сынок, как ты думаешь, как мы узнали, что у тебя что-то произошло? Ты же теперь знаешь, кто такой Сяо Чжань, правда? — отвечает на его вопрос отец. — Да, он приходил ко мне в полнолуние… — Он приходил к тебе? Во сне? — в один голос перебивают его родители. — Он может обращаться в человека в полнолуние, он приходил ко мне сам, — продолжил Ван Ибо. — Есть чародей, его зовут Хэй Шу, я думаю, это он зачаровал Чжань-гэ. И я знаю, что вы знакомы, — на этих словах Ван Ибо подходит к полкам, достает тонкую тетрадь и передаёт фотографию отцу. — Быть не может! — восклицает мать, прикладывая ладошку ко рту, — Хэй Шу не мог… — Вы должны мне все рассказать, — в голосе Ибо появляются требовательные нотки. — Хорошо, — кивает отец. — Но прежде, что сказал тебе Сяо Чжань? Как его можно вернуть? Мы должны попытаться это сделать как можно скорее. — Он не успел… Он сказал, что вернётся в следующее полнолуние, он… — голос Ибо сорвался, он тяжело вздохнул и опустил голову, его плечи заметно поникли, а вся его поза выражала отчаяние. Госпожа Ван ласково погладила его по голове и поцеловала в макушку: — Ты любишь его… Вместе с воспоминаниями чувства тоже вернулись… — задумчиво произнесла она. Ван Ибо в испуге вскинул голову: «Они знают?» — Мы вернём, его сынок, все будет хорошо. — Не надо так пугаться, сын, — произнес господин Ван, положив руку ему на плечо, — да, мы знаем, ты ведь наш сын. Мы видели, как расцветали твои чувства, как ты ждал его, как смотрел на него. Сначала это был шок, мы не хотели этого принять. Но мы знали, что нельзя рубить с плеча, нельзя ставить свое мнение выше твоего. И мы наблюдали. Мы обнаружили, что Чжань-Чжань тоже любит тебя. Он скрывал это, боялся сделать хоть что-то, что может тебе навредить. Он защищал тебя, без раздумий поддерживал все твои решения, подбадривал, утешал. И тогда мы поняли, что лучшего защитника и сильнее любящего тебя человека не найти. Мы поговорили с ним и вместе решили, что на тот момент это все слишком рано. Тебе было только четырнадцать и ты мог наломать много дров. Он согласился ждать тебя столько, сколько понадобится. — Это вы стёрли мне память? — воскликнул Ибо, — не он, а вы? — Нет, сынок, это был он, — ответила мать, — тогда его жизнь подвергалась опасности, он боялся, что если его враг узнает, то попытается достать его через тебя. Он не мог допустить того, что ты пострадаешь. И тогда он забрал твои воспоминания о себе. Если эта любовь была искренней и настоящей, то она должна была вернуться вместе с воспоминаниями. Если просто подростковой влюбленностью, то исчезла бы. — Он сделал это, зная, что вспомнив его, я могу забыть свои чувства к нему? — потрясённо произнес Ван Ибо. — Он столько ждал, не будучи уверенным, что это будет взаимным? Чжань-гэ… — парень закрыл лицо руками и тихо всхлипнул. Его Чжань-гэ такой самоотверженный, такой сильный, такой любимый. — Да, А-Бо, он рисковал, но он делал это ради тебя и ради нас, твоих родителей. — Я люблю его, — уверенно произнес Ван Ибо. — А теперь расскажите мне всё. Какую роль играл Хэй Шу в вашей жизни? Почему во сне я видел, как они сражались с Чжань-гэ на мечах? Почему Хэй Шу кричал, что уничтожит его? И ещё, мама, папа, кто вы такие, в конце концов?