Вечное сияние чистого разума

      Подрагивающие пальцы Харучиё отчаянно цеплялись за штанину. Вторая рука легла на собственную коленку, стискивая кожицу на ней до покраснений и слабых царапин.              Лак на ногтях слегка потрескался, отслаивался, и привычка Харучиё царапать себя до кровавых болячек тут только все усугубляла. Из-под ногтей виднелось что-то темно-алое.              Но не то чтобы Манджиро обращал на это внимание… Не то чтобы Манджиро вообще когда-либо было дело до мелочей. Были ли его израненные им же руки — мелочью, а расцарапанная коленка — тоже? Вероятнее всего, потому что даже сам Хару внимания на них не обращал, пока льнул к руке, протянутой в одолжении.              В одолжении ли? Он был уверен, что да, что так и есть, не больше не меньше, и лишь позволял себе воображать. Хотя Харучиё вряд ли мог назвать себя мечтателем. Но, — рука на темной штанине сжимается сильнее, — представить, что Майки смотрит на него не с безразличием, представить, что дотрагивается он до его щеки ласково, а не равнодушно, было так приятно. Так приятно иметь шанс на мнимую взаимность. Приятно думать, что в этом чернеющем омуте безумства было хоть что-то к нему, а не плотоядная пустота, что проглотит, возьмет, ничего не отдав взамен.              Но не это страшно. Харучиё бы сам себя добровольно по кусочкам ему скормил, если б была бы нужда, страшно то, что Манджиро так ничего и не почувствует. И не к нему даже — а в принципе, к самому себе, чтобы считаться ещё человеком живым, а не его оболочкой. За этими размышлениями Санзу не сразу замечает, как большой палец его аккуратно перемещается к тонким, обветренным губам Харучиё цвета бледного лепестка сакуры. Это касание становится слишком явным — Санзу рдеет, алеет весь, и будучи только что бескровным, сейчас к его лицу будто бы прилила кровь со всего тела, и сердце циркулировало её неравномерно и неправильно. Хару заморгал густыми ресницами, дрогнув всем телом, — легкие сжались, пытаясь остановить время в этот момент, — лишь бы прочувствовать это всем телом, впитать эту крупицу внимания в свою сторону подобно губке. Губы смыкаются на пальце, то Хару мягкий и невесомый поцелуй оставляет тогда, когда пальцем настойчивее надавливают на нижнюю губу. Майки бесстрастен. Сидит на кровати, расставив ноги, и подпускает к ним Харучиё так, будто он не более, чем псина. Ласковый щенок. И щенок этот к чужому бедру льнет, кладет голову на ногу, смотрит-смотрит, глаз своих лазурных не сводит, а в них влага стоит. Ей не суждено сойти по щекам или ещё как-либо, потому что не при нем. Не при Майки, ни за что на свете. Он ведь не любит, а значит — не будет любить и его, если такой пустяк, подумаешь, Короля внимание, доведет его до мокроватых дорожек по щекам. Ну уж нет, нет-нет, нет. Харучиё целует чужое бедро через ткань брюк. Майки был одет полностью, несмотря на то, что время позднее, и им бы, если честно — спать. Сам же Санзу, для наслаждения взгляда своего Короля, — как он, опять, быть может, воображал, — был облачен в полупрозрачную ночную рубашку, нежно-розовую, на толику оттенка темнее, чем волосы его, струящиеся по плечам и спине, обрамляющие лицо беспорядочным потоком этой нежности, просто нескончаемым.              У действий Манджиро не было определенного смысла и цели. Это просто забавляло: возможная реакция, то, как льнут к нему, как раскрывают душу и сердце, можно сказать, распарывая грудную клетку. А ему… Все равно? Может. Он даже на это ответить не мог, и не знал, кого больше изучает: себя ли, оказывая Санзу внимание, или его, наблюдая? Но что он точно понял: эта полупрозрачная ткань Харучиё к лицу.              Миленько, думает Манджиро, позволяя уголкам губ дрогнуть. Спустя секунду он уже забудет об этом, а Хару будет лелеять это мгновение, — это что, было подобие улыбки? — в сердце, сокрушаясь, он ли стал её причиной, или надумал, или ему не более чем показалось.              И пуще прежнего прильнет к тощей руке, осыпая не поцелуями, а скорее лишь касаниями губ к бледной, почти прозрачной коже. Но это ещё поспорить можно было, в чем чувств больше: в поцелуях любых, или в именно что его касаниях.              Возможно, хотя бы на эту мелочь внимание Манджиро снизойдет.              Возможно.