Стоит закрыть глаза — и я чувствую твои руки, что играются с моими волосами, — как будто ты меня любишь. Жаль, что это был всего лишь грёбаный сон. «Это перебор даже для тебя, Хару». Только и отвечает видение перед тем, как помещение, в котором он находился, закружилось у него перед глазами пестрым калейдоскопом сменяющихся картинок.

День выдался тяжелым, а ночь — холодной. Настолько, что сегодня Майки даже разрешит Харучиё спать в одной с ним кровати. По-настоящему Майки не подпускал близко практически никого. Даже, признаться, собственную тень — и ту, тем более её, — держал поодаль. Харучиё был ему ближе себя настоящего.

Мацуно Чифую. Застрелен. Шиба Хаккай. Сожжён. Мицуя Такаши. Повешен. Рюгуджи Кен. Зарезан. Харучиё Акаши… Харучиё..? «И даже если придёт тот день, когда ты убьешь меня… Я живу только, чтобы поддерживать тебя». — В этой временной линии Санзу не говорил этих слов, но они всегда, независимо от таймлайна, были его частью, как и верность Манджиро была частью его личности изломанной.

Манджиро не мог уснуть, ни в какую. И вряд ли уже уснёт. Его морозит, озноб бьет под дых — отопление ещё не включили, а ночи уже бывали дико голодны до людского тепла. Прямо как и Майки сейчас. В квартире темно, везде выключен свет. Темно и катастрофически одиноко. А особенно — в комнате, которую Манджиро мог бы уже называть «их» комнатой, если бы все не омрачил факт того, что в их двуспальной кровати сейчас находился только он один. Наедине с собственным мраком, собственной бездной.

Манджиро Сано числится пропавшим вот уже несколько месяцев. Для всех. Для когда-то своих самых близких друзей и когда-то заклятых врагов. Для всех, кроме одного единственного человека. Теперь — точно для одного.