lust for lov

Do you really want? Do you really want me? Do you really want me dead or alive To torture for my sins? Hurricane — 30 stm

      Раньше я часто задумывалась о смысле жизни. Пытаясь его отыскать, я изучала разные философские концепции и религии, чтобы, так сказать, перенять взгляды мудрецов и преисполниться в своём сознании. Скажу вам так, просветления я не достигла, а смысла жизни так и не поняла. Все те, кто верил в Бога и надеялся на жизнь после смерти, вызывали у меня только смех и недоумение. Зачем мне грёбаная жизнь после смерти? Нахуя? Я и эту жизнь жить не хочу, а мне предлагают этот пиздец сделать бесконечным? Нет, я не хочу верить в Бога. Искренне надеюсь, что его нет, и после смерти от меня, наконец, все отъебутся, и позволят стать блаженной пустотой. И я не хочу никаких вонючих перерождений! Если где-то там всё устроено по принципу бесконечного перерождения души, то я запрещаю рождать меня когда-либо ещё! Слышишь меня, ебучая вселенная?       Очевидно, вселенной было на меня похуй, в отличии от напряжённо молчащего рядом Сергея. Надо сказать, выглядел он, как какой-нибудь Джейсон Стетхем в одном и своих одинаковых фильмов: светло-бежевое поло, чёрные брюки с кожаным ремнём, массивные часы на левой руке. Стоял запах тяжелого мужского парфюма.       — Какие люди, — я прервала затянувшееся молчание и нашу игру в гляделки, — и без охраны. А, точно. Ты же и есть охрана.       — Ты… — Он зло сжал зубы. — Ты хоть понимаешь, что творилось со всеми нами, пока ты…       — Пока я что? — Мои губы расползлись в недоброй ухмылке. — Жила, сняв с глаз шоры, которые вы с Кирой наглухо ко мне приколотили?       — Ты не понимаешь, какие последствия тебя ждут, — по лицу Серёги проскочили эмоции смятения и беспокойства. — Владислав Андреевич погиб!       — Как жаль, — абсолютно равнодушно произнесла я.       — Кира теперь занимается его делами, — констатировал он факт.       — Я её поздравляю. Она же этого и хотела, так в чём проблема? — Машина плавно двигалась вдоль не слишком оживлённых улиц района, наглухо отделяя нас от посторонних звуков за окном.       — Проблема в том, что наёмник вывел тебя из галереи в центре Парижа 2 месяца назад и ты бесследно пропала. Мы искали тебя чёрт знает где, пробивая по всем базам и каналам. Мы тебя почти похоронили, мать твою! А ты в Амстердаме трахаешься с Дианой? Ты в своём уме вообще? — Эмоции замешательства и немого гнева застыли в пространстве между нами. Сергей пристально смотрел на меня, ожидая ответа.       — Сейчас я в своём уме, спасибо, что спросил. Это у вас с Кирой такие ролевые игры, сначала организовать моё похищение, а потом изо всех сил искать? Кире нравятся игры в прятки?       — Ты думаешь, что твоё похищение организовала Кира? — Сергей выглядел ошарашенным.       — А кто? Конкуренты? — Я усмехнулась. — Мне кажется, что ты не до конца в курсе её дел, Серёг. Твоя подруга чокнутая психопатка. Возможно, даже шизофреничка с расщеплением личности. А я в её игры больше не играю. Андестенд?       — Ты объяснишь мне, что произошло за это время? Что Диана тебе напела?       — Хорошо, я всё объясню. Но сперва, расскажи мне про Софи.       Сергей ощутимо напрягся.       — Что рассказать? — Его вопрос сопровождал тяжёлый вздох. — Встречались они с Кирой в универе. Потом девочка умерла.       — Просто умерла?       — Не просто, — он отвернулся от меня, уставившись в окно. — Владислав Андреевич постарался.       — А Кира что?       — Это было почти 10 лет назад. Кире было 22 года, что она могла сделать, кроме как уйти в разнос и наркотрип? Спустя время пришла в себя и стала жить дальше.       — И после такого они как ни в чём ни бывало помирились с отцом? — Я иронично улыбнулась, видя озадаченность на лице своего собеседника.       — Прошло много времени, прежде чем они смогли хотя бы заговорить друг с другом. Владислав Андреевич свою ошибку осознал, хоть до последнего так и не признался, что причастен к смерти бедной девочки.       — И Кира его простила? — Я уже откровенно хохотала.       — Что ты хочешь от меня услышать?       — Правду. Всего лишь, — пожав плечами, я начала нервно сжимать ладони в кулаки. — Куда мы едем?       — Догадайся, — невесело отозвался Сергей.       — К моей дорогой жене, полагаю, — при упоминании этого фальшивого статуса, я испытала злость. — Она прилетела сюда?       — Сейчас как раз летит.       Ошибка пилота при посадке могла здорово решить все мои проблемы, но, что-то внутри подсказывало, что она чудно и с комфортом долетит, чтобы причинить мне очередную порцию страданий. Выходит, если Владислав Андреевич мёртв, теперь она полноправный босс всей отцовской корпорации зла? Надеюсь, теперь она довольна. Долгие годы каких-то хаотичных и до конца никому непонятных ходов на шахматной доске, привели к жирному мату. Королева повергла короля, и что теперь? Восхождение на трон не так увлекательно, без одновременных издевательств надо мной? И всё же, мне было страшно. Не потому что она могла убить меня, или покалечить. Нет. Думаю, принять смерть от её руки — это моя неизбежная судьба, с которой я подсознательно давно смирилась. Я боялась своих реакций на неё, эмоций, которые не в состоянии была контролировать. Она методично, день за днём, привязывала меня к себе, подчиняла, сделав идеальной куклой, утонувшей в раболепии и желании угодить. Я не задавала лишних вопросов, ничего не требовала, живя только её отношением ко мне. Если Кира была недовольна, я расстраивалась и винила в этом себя. Когда Кира была в хорошем настроении — моё настроение было аналогичным. Её мнение было априори правильным, а моё мнение… Никто никогда и не спрашивал. Интересно, сколько ещё я смогла бы прожить с ней в роли половой тряпки? Думаю, долго. Когда она говорила, что любит меня, все мои редко всплывающие внутри терзания, испарялись. Из наших отношения можно было сделать идеальную методичку, как живут манипулятивный абьюзер и жертва. Только знаете в чём прикол? Абьюзер зависим от своей жертвы ничуть не меньше, чем жертва от абьюзера. И именно поэтому, Кира не могла просто отпустить меня, без лишнего цирка и выяснений отношений. Ей хотелось продолжать свою игру, к которой она привыкла, и которая доставляла ей массу удовольствия. Жаль её расстраивать, но больше этого не повторится.       Нас доставили к большому красивому дому из кирпича, утопавшему в зелени и цветах. Амстердам, всё-таки, был прекрасен. Нигде до этого, я не видела такой замороченности людей на озеленении и привнесении эстетического удовольствия с помощью ландшафтного дизайна. Дом был ассиметричной кирпичной постройки с пёстрой отделкой и круглой боковой башней справа. Коричневая крыша, оттенка чёрного шоколада, выступала над большими окнами. К дому вела белая дорожка из плитки, по которой я не спеша шла, засматриваясь на деревья с ярко красными листьями. Они были словно напитаны чьей-то кровью, величаво покачиваясь от порывов внезапно заходившегося ветра.       — Ты чего застряла? — Сергею было плевать на деревья, он шёл рядом, параллельно печатая что-то в своём айфоне. — Пойдём в дом.       Внутри всё было до банальности шикарно. Выверено и дорого. Во вкусе Владислава Андреевича. Сергей не стал задерживаться внизу, а сразу повёл меня наверх, в один из кабинетов бывшего владельца недвижимости. Что ж, отец Киры всегда славился педантичностью. Всё здесь лежало на своих местах, думаю, даже под правильным градусом. Полки, книги, какие-то статуэтки, вазы, огромный дубовый стол, стены цвета благородного бордо, картины в золотых рамках. Господи, воображение слишком явственно подкидывало картинки, как Владислав Андреевич сидит за этим столом, попивая свой отвратительный виски из дорогущего хайбола.       — Что-нибудь хочешь? — Сергей уселся на кожаное кресло справа у стены. — Нужно подождать примерно час.       — Нет, — я плюхнулась в точно такое же кресло, стоящее рядом, — хотя, не отказалась бы от водки.       — Нет, — он покачал головой. — Давай без алкоголя.       — Как Стелла? — Думаю, она убьёт меня, когда узнает, что всё это время я была в безопасности и просто не выходила ни с кем на связь.       — И у тебя хватает совести спрашивать? Она два месяца на успокоительных жила, виня себя в том, что не смогла тебя защитить.       — Мне жаль, что она оказалась втянутой в это. Если бы в тебе было хоть что-то человеческое, ты бы не стал крутить с ней шашни, — высказала я то, что сидело во мне с самого начала их «отношений».       — Тогда ты будешь рада узнать, что мы расстались, — в голосе Сергея пронеслась целая гамма чувств: от сожаления, перемешанного с любовью и тоской, до глухой злости. — Она бросила меня. Из-за тебя, полагаю.       — И как всегда, виновата я, — на моём лице застыла холодная усмешка.       — Тебя похитили у неё на глазах. Она с ума сходила, круглосуточно обивая пороги полицейских участков. Когда следователи её убедили в том, что ты скорее всего мертва, она слетела с катушек и улетела в Москву. Она уже неделю мне не отвечает, и никому не отвечает.       — Такая уж Стелла… — Представляя, как она словно цунами разносит тут всех и вся из-за моего исчезновения, на моих губах расцвела тёплая улыбка. Она была единственным человеком, кто по-настоящему беспокоился обо мне.       — Тебе повезло с ней. Не понимаю, почему ты была к ней так жестока.       Не хотелось спорить с человеком, который никогда не был в моей шкуре. Ему никогда было меня не понять, а значит и смысл в дискуссии отпадал. Мы сидели молча, слушая громкое тиканье настенных часов. Серёга играл в игрушку на телефоне, я просто смотрела в потолок, представляя нашу с Кирой встречу.       Спустя ровно 54 минуты и 32 секунды, за дверью стали слышны быстрые шаги. Я в секунду выпрямилась, впиваясь взглядом в резко опускающуюся дверную ручку, и, пропустив несколько ударов сердца, увидела её. Трудно передать весь тот шквал эмоций, обрушившийся на меня всего за пару секунд нашего зрительного контакта, но у меня внутри будто прошлись бензопилой. Кира быстро прервала наши гляделки, в спешке пересекая комнату, обходя стол, и усаживаясь в кожаное офисное кресло. На ней был брючный оверсайз костюм чёрного цвета, волосы чуть отрасли.       — Можешь идти, — обратилась она к Сергею, даже не взглянув на него. На меня, к слову, она тоже не смотрела, зачем-то роясь в ящиках стола своего отца. Сергей молча кивнул и вышел, оставляя нас наедине. Ещё примерно минуту она методично, один за другим, открывала и переворачивала ящики стола, пока не нашла то, что ей было нужно. Ловко открыв блестящий портсигар, она прикурила толстую сигарету с оранжевым фильтром на конце, и перевела свой взгляд на меня. Раньше я никогда не видела, чтобы она курила сигареты. Пару раз бывало такое, что она курила косяки с травкой, но сигареты не припомню.       — Привет, — сказала я.       — Привет, — ответила она, выпуская струю дыма изо рта.       — О чём поболтаем? — Закинув ногу на ногу, я вновь откинулась на мягкую спинку кресла, стараясь хоть немного расслабиться.       — Предлагай темы. Я готова поговорить на любую, — она вела себя собранно и отстранённо, слово оградившись от всех эмоций.       — Так благородно, — я усмехнулась. — Джонни всегда казался мне благородным. Этакий борец со злом. — Вспоминая, какой идиоткой я была, мой смех усилился. — Было весело водить меня за нос?       — Я сейчас расскажу тебе всё, — она сделала глубокую затяжку, после чего затушила скуренную наполовину сигарету о хрустальную блестящую пепельницу, стоящую на столе неподалёку. — Только не перебивай, ладно? — Я молча кивнула, после чего Кира продолжила говорить. — Я как-то вскользь уже упоминала, что училась в университете в Праге. Не знаю, почему выбрала именно этот город, этот университет. Помню, что просто хотела свалить из Парижа, подальше от отца, который навязывал мне свой бизнес, и знакомства с его бесконечными деловыми партнёрами — мужчинами. Думаю, ему хотелось, побыстрее пристроить меня к какому-нибудь выгодному для его бизнеса мужику. В его понимании тогда, ему нужен был преемник мужчина. И пусть ему не был дан наследник по крови, он хотел сотворить его своими собственными руками, подобрав мне правильного мужика. Как ты понимаешь, всё это мне не подходило. Ещё с младшей школы я влюблялась то в учительниц, то в девочек из параллельных классов, и само-собой ко мне постепенно пришло осознание, что я — лесбиянка. Живя почти всё детство и юность в Европе, для меня этот факт не стал травмирующим. Я приняла это как данность, при отце, правда, помалкивая на сей счёт. Он, в отличии от меня, был рождён в СССР, с намертво вбитыми в себя скрепами, что семья — это союз мужчины и женщины и бла бла бла. В общем, я уехала учиться в Прагу, и там познакомилась со своей первой девушкой. Её звали Софи, и она была француженкой, что как будто ещё больше нас сближало. Я в совершенстве знала французский, и она была в восторге от возможности болтать с кем-то на родном языке, без барьера и запинок. Мы быстро сошлись, влюбились, всё, что происходило тогда с нами было похоже на цунами, остановить которое ни я, ни она были не в состоянии. Мы были очень молодыми, можно даже сказать, безмозглыми. — Кира ностальгически улыбнулась, всё глубже погружаясь в воспоминания. — В нас играл протест по отношению ко всему миру. Я почти сразу вывалила отцу, что встречаюсь с девушкой, и что мне плевать на то, что он об этом думает. Мне казалось, что если он мой отец, я могу так себя вести. Все его возражения и попытки поговорить на этот счёт я пресекала, психуя и устраивая скандалы из ничего, виня его в дремучести и старомодности. Тогда, он решил зайти с другой стороны. Я не упомянула, но Софи была из довольно бедной семьи по меркам Парижа. Она даже учится уехала в Чехию, потому что столичные Французские вузы ей были не по карману. Надо ли говорить, что встречаясь со мной, она видела, что моя семья в деньгах не нуждается? Мне она не казалась меркантильной, но я в то время была так ослеплена своими чувствами, что многие плохие черты её характера просто мной не замечались. Я тратила на неё деньги, потому что для меня это было не сложно, но она, как оказалось, хотела большего. После окончания университета и моих вконец испортившихся отношений с отцом, он закрыл все мои счета и заблокировал карты, оставив нас с Софи на вольных хлебах. За пять лет Софи привыкла жить красиво, и так как её родители нам ничем помочь не могли, а мой отец кормушку прикрыл, нам пришлось пересмотреть свои взгляды на траты. Я начала работать переводчиком в одной Чешской международной фирме. Зная к окончанию университета 5 языков, меня взяли без опыта сразу на хорошую зарплату. Кстати да, возвращаться в Париж мы с Софи не захотели, продолжив жить в Праге. Спустя время, Софи стала бесконечно ко всему придираться: плохая квартира, плохой район, почти не ходим в рестораны, не путешествуем в выходные, мало подарков, плохой спортзал, её косметика стала хуже, и т.д. Работать при этом всём она не хотела, выбирая бесконечно капризничать и выводить меня из себя. Весь тот год после окончания университета мы много ссорились, постепенно превращаясь в чужих людей. Мой отец посеял зерно сомнений в благодатную почву, так сказать. В конце-концов, встретившись с Софи, он убедил её прекратить наши с ней отношения, за внушительную сумму денег. В тот период, думаю, она готова была на это и бесплатно, но от предложения отца, само собой, отказываться не стала. Он перевёл ей денег и Софи сразу же бесследно исчезла из нашей небольшой квартиры, оставив лаконичную записку: «Спасибо за всё, но я хочу жить дальше». Уже не помню, что почувствовала, прочитав это. Думаю, облегчение. Мне искренне казалось, что нам дальше не по пути. И всё же, я любила её. Поэтому, несмотря ни на что, мне захотелось попрощаться нормально. Не помню уже как, но я нашла её спустя где-то недели две. Через общих знакомых, наверное. Да, точно. На тот момент она уже жила в большой квартире в центре Парижа и наслаждалась вновь обретёнными благами. Увидев меня на пороге, она удивилась, но следом крепко обняла и расплакалась. Какой бы охочей до денег она не была, все те годы, что мы жили вместе и любили друг друга никуда не исчезли. Она скучала по мне. И я скучала по ней, хоть тех чувств, что были изначально, уже и в помине не было. В ту нашу встречу мы обо всём поговорили и переспали, как бы прощаясь друг с другом, напоследок. На следующий день она пропала. Думаю, у предложения отца были очень строгие условия, нарушать которые категорически не стоило. Полагаю, одним из таких условий, было больше никоим образом не контактировать со мной. Договор дороже денег — пословица как раз про него. Софи своё слово нарушила. Уверена, отец предупреждал её о последствиях. И последствия её настигли. Ты не подумай, я отца не оправдываю. Я ненавидела его с тех самых пор, как узнала обо всём, но жизнь после смерти Софи окунула меня в такое дерьмо, что горе от её потери на его фоне потускнело. Я начала принимать наркотики. — Кира громко вздохнула, сделав пятисекундный перерыв в своём повествовании. — Не из-за Софи и всей этой ситуации, нет. Просто так. Не знаю… Мне сложно сейчас объяснить зачем я попробовала эту дрянь. Мне предложили, и я согласилась. Без причин. И то, что было после этого, было самым ужасным периодом во всей моей жизни. Единственным, кто упорно пытался вытянуть меня со дна, год за годом, был мой отец, поэтому наши отношения стали для меня единственным лучом надежды на что-то лучшее, чем подворотни и бесконечные дозы. Он вообще очень изменился за те годы, пока я торчала. Думаю, он, наконец, насрал на всё это общественное ебучее мнение, и просто принял всё как есть. В конечном итоге, он не опускал рук, постоянно отправляя Сергея искать меня по Парижским притонам, и запирая в рехабах. Именно его упорство и вера в меня, помогли мне. Благодаря ему я жива. И я его простила, — Кира вновь открыла портсигар и прикурила новую сигарету. — За смерть Софи. Как бы ужасно это не звучало, но после нескольких лет ежедневной долбёжки героина, я почти забыла Софи. Я не помнила, как она выглядит, наши года совместной жизни… Всё как ластиком стёрлось. Именно поэтому, придя в себя после пробела длиной в несколько лет, я уехала в путешествие, пытаясь вновь найти себя. Или хотя бы вспомнить, какой я была до.       — Кира… — Мне было трудно дышать от её откровений. Она не смотрела на меня, словно рассказывала всё стене напротив.       — Ты обещала не перебивать, — она вдруг перевела на меня тяжёлый взгляд. — Когда я вернулась из своих бесконечных поисков и медитаций, отец предложил мне работать вместе с ним. Он не давил и не настаивал, просто предложил, будучи абсолютно готовым услышать отказ. Я не стала отказываться. Почему? Да потому что за годы поиска, я ничего не нашла. Невозможно найти себя, если тебя просто нет. Годы употребления сделали из меня подобие человека, без чувств, сожалений, и эмпатии. Я была пустой оболочкой, которую не интересовало абсолютно ничего. Отец постоянно подсовывал мне каких-то девушек, которые, видимо, должны были вызвать во мне отклик, но ничего не происходило. На выжженной земле ничего не растёт. Но внезапно кое-что произошло. На одной из наших баз в штате работников вычислили крысу. Не знаю, что им двигало, возможно он сотрудничал с каким-то добропорядочным копом, суть в том, что с его ноутбука было разослано какое-то дурацкое разоблачающее досье в огромное количество СМИ. Непонятно только кого оно разоблачало, потому что в нём не было ни имён, ни адресов, только подборка пропавших девушек. Думаю, он не хотел палиться, наивно полагая, что всю оставшуюся за него работу сделают журналюги, но никто естественно не стал в это ввязываться. Только дурак не поймёт, что с полицией тут всё улажено, и соваться в подобное себе дороже. Помню, как просматривая его почту, пришло новое письмо. От тебя. Ты так сильно была вовлечена в это, что даже сквозь безликие строчки текста меня прошибло твоим участием и желанием помочь. Я не знаю зачем я решила с тобой поговорить. Этому нет объяснения. Может я искала хоть кого-то, кто сможет вызвать во мне эмоции? Шутки ради я созвонилась с тобой. Клянусь. Это было сделано просто, чтобы убить время. Я на ходу выдумала историю про ФСБ, одновременно вовлекаясь в наши перепалки и споры, безобидные подшучивания. После того, как мы в первый раз поговорили, я подумала: «Вау. Я 5 минут чувствовала себя заинтересованной». Меня это оглушило. Я не могла поверить, что какая-то журналистка из Москвы, которую я в глаза не видела, смогла выдернуть меня из уже привычного безразличия ко всему. Я тут же решила, что больше этого не повторится, и все мысли о случившемся я загоняла куда подальше. Но… Примерно раз в месяц от тебя поступали звонки на мой анонимный телеграмм, из которого я почему-то забывала выйти. И мы говорили о нашем «деле»… Я была уверена, что ты никогда не прилетишь. Это было логично и совершенно очевидно. Кто в здравом уме добровольно полетит сдаваться в рабство? Нужно быть полнейшей идиоткой, без капли инстинкта самосохранения, чтобы решиться на подобное. Но ты решилась. А я решила, что это судьба.       — Судьба? — Вырвалось из меня, возмущённое. — Ты заманила меня, убедив, что мне ничего не угрожает!       — Я предупреждала тебя, что это опасно. Я много раз просила тебя подумать, — и пусть это было так, но она не остановила меня.       — Ты сделала для меня фальшивый паспорт и разыграла весь этот спектакль, чтобы я не летела? — Моя бровь иронично поползла вверх. — Всё было продумано. Не ври, что не хотела этого. Ты могла просто не отвечать мне, удалить свой аккаунт в тг, и мы никогда бы не встретились.       — Я не говорила, что не хотела этого. Я лишь сказала, что предупреждала тебя. Ты сама сделала выбор, прекрасно зная, что есть вероятность того, что всё пойдёт не по плану.       — Вероятность? — Мой тон пополз вверх. — Как только я села в машину к тому лысому чуваку, для меня уже не было никакой вероятности хорошего исхода!       — Не было, — спокойно подтвердила она.       — И что должно было быть потом? — От злости моё дыхание сбилось. — По твоему плану. У тебя же был какой-то план?       — Был, — кивнула она. — Но твоя травма немного спутала мои карты.       — Травма? — Уколов Киру взглядом, полным неприязни, воскликнула я. — Ты про ту травму, после которой я чуть не сдохла? И тот спектакль на парковке! Браво! Посмотрев видео, хочу сказать, что игра актёров достойна Оскара!       — Тот человек… — Кира аккуратно подбирала слова, вновь затягиваясь дымом. — Перестарался. Всё должно было быть не так.       — А как? — Мне стало смешно.       — Я хотела просто тебя купить, — произнеся это, она прикусила губу, будто крайне сожалея о сказанном.       — Что ты хотела? — Мне будто дали пощёчину, от которой всё в голове перетряслось и перемешалось.       — Послушай, — спохватилась Кира. — Тогда я ещё не знала тебя так, как сейчас. Ты была для меня просто человеком, взаимодействуя с которым, я на время возвращалась к жизни. Незнакомкой, из которой мне хотелось черпать энергию, чтобы иногда чувствовать себя живой. Я даже не представляла себе, что так сильно полюблю тебя. Всё, что происходило с нами после этой чёртовой парковки, было искренним. Всё, что я говорила тебе о своих эмоциях, не было ложью. Пожалуйста, поверь мне.       — Откуда мне знать, что сейчас ты не врёшь? — По моим венам циркулировал жидкий лёд.       — Потому что, мне нет никакого смысла врать. Если это ложь, мне было бы проще вообще ничего тебе не рассказывать. Ты здесь, со мной. Я могла бы снова запереть тебя, и постепенно, всё стало бы как прежде.       — Какая же ты мразь… — Внутри забурлила жгучая ярость. — Как ты смеешь кичиться моими чувствами, после всего этого? Так ты значит думаешь, пара дней, и я вновь у твоих ног?       — Да, я так думаю, — нагло, ни чуть ни смутившись, ответила она прямо. — Ты будешь у моих ног. Потому что тебе это нравится.       — Нет, — меня трясло от возмущения и гнева. — Больше мне это не нравится. Знаешь, оказывается, классным секс может быть и без унижающего подтекста.       — Советую тебе замолчать, — глаза Киры потемнели. Всё её существо стало источать дикость, черты лица заострились, выражая крайнюю степень агрессии. — Я еле сдерживаюсь, чтобы не прибить тебя после того, что узнала.       — Так прибей, и дело с концом, — отразив все её эмоции, я ухмыльнулась. — Я и так все эти два месяца только и думала, что о смерти. Надеюсь, ты довольна?       — Чем я должна быть довольна? — На повышенных тонах парировала мой вопрос Кира.       — Ты сделала из меня ничтожество, которое не может жить без тебя, — я чувствовала собирающуюся солёную влагу на своих губах. — Без твоих манипуляций, унижений, насилия. Ты сделала из меня идеальную жертву, выточила под себя. О таком ты мечтала, когда планировала купить меня на аукционе, как какое-нибудь животное?       — Всё не так, — она отрицательно закивала головой. — Я люблю тебя. И влюбилась почти сразу на той базе, а может и раньше. И я готова была отпустить тебя. Тогда, в Мексике…       — Тогда в Мексике твой отец сказал мне, что убьёт Дениса, если я сбегу! А потом и моего отца! Это ещё одна твоя манипуляция? Типа, у меня был шанс уйти, а я сама осталась? Ты серьёзно?       — Я не знала, что отец говорил тебе такое, — растерянно произнесла она. — Он слишком хотел для меня личного счастья. Наверное, поэтому решил на всякий случай запугать тебя.       — На всякий случай?       — Слушай, — Кира устало провела ладонями по своему лицу. — Прости меня. Я сделала тебе много дерьма. Я признаю это. Но ничего уже не переделаешь. Нет у меня чёртовой машины времени, чтобы изменить всё это и сделать по-другому! Всё так как есть, и по-другому историю уже не перепишешь. Пожалуйста, давай вместе всё это преодолеем, и будем жить дальше. По-другому.       — Зачем меня похитили? — Это последний вопрос, который меня интересовал.       — Я не знаю, — в замешательстве ответила Кира. — Кто это сделал и зачем. Сначала я думала, что всё это похищение изначально дело рук Дианы. — Её лицо сморщилось в неприязни. — Но она уверяет, что это не так. И в целом, есть аргументы в пользу того, что она не врёт. И этих наёмников как будто след простыл, чёрт бы их побрал. Но их ищут. И рано или поздно найдут.       — Диана уверяла меня, что за этим стоишь ты, — настаивала я на своём.       — Нет, — Кира уверенно всё отрицала. — Это не я. Зачем мне это?       — Чтобы подставить меня… — Неуверенно продолжила я.       — В чём? — Лицо брюнетки выражало искреннее недоумение. — Ну?       — В смерти твоего отца.       Кира несколько секунд озадаченно молчала, после чего осторожно спросила:       — Вик, с тобой всё в порядке?       — Я не знаю! — Выдохнула я раздражённо. — Звучит как бред, но я уже запуталась во всей этой лжи! С обеих сторон!       — Диана сказал тебе, что я хотела убить своего отца, обвинив в этом тебя? — Сложив что-то голове, Кира в смятении сформулировала свой вопрос.       — Да, — просто ответила я.       — Вот сука, — прошипела она сквозь зубы. — Я её… Не важно. — Она словно переключилась в своей голове с картинок расправы над Дианой на меня, пытаясь понять, что я думаю. — Это ложь. Диана всегда играла в свои игры, пытаясь всячески перейти мне дорогу. Она всё вывернула и преподнесла тебе так, как ей это было выгодно. Пару дней назад, когда умер отец, она почти сразу же пришла ко мне с повинной и выложила, где ты находишься. Ей стало страшно, потому что теперь в моих руках такие ресурсы, с помощью которых я могу стереть её в пыль. Что я, кстати, обязательно сделаю.       — Не нужно, — вспоминая, как Диана утирала мои бесконечные слёзы, мне стало её жаль. — Думаю, ей просто не хватает тебя прошлой, и она ищет любой способ, чтобы привлечь к себе твоё внимание, надеясь, что вашу дружбу ещё можно реанимировать.       — Дай подумать. Наверное, она решила, что реанимации нашей дружбы неплохо поспособствует потрахаться с тобой? — В ней клокотала злоба.       — Благодаря ей я не наложила на себя руки! — На одном выдохе призналась я. — Она использовала меня, я понимаю. Но и злиться не могу. Она будто проживала со мной всю эту боль и обиду на тебя. Думаю, ей всё это было близко.       — Обязательно поставим ей памятник в центре Парижа, — плохо подавляя эмоции неприязни, произнесла Кира.       — Я не хочу больше ни в чём разбираться. Я устала, — закрыв глаза, я откинула голову назад. — Мне хочется в Москву. К папе.       — Не думаю, что это хорошая идея, — тут же отозвалась Кира.       — Ты не понимаешь, — всматриваясь в темноту за закрытыми веками, тихо произнесла я. — Это конец. Между нами больше ничего не будет.       — Не говори ерунды, — я услышала, как Кира поднялась со своего кресла, стремительно приближаясь ко мне. — Мы всё это преодолеем. — Она села на кожаный подлокотник справа от меня, и дотронулась до моей щеки своей ладонью. — Теперь между нами всё будет честно. Я обещаю.       — Нет, — из-под моих закрытых век, всё-же вынырнула одинокая слеза. — Я не смогу так жить. Помнишь, давно, в Мексике, ты обещала, что через год сможешь отпустить меня?       — Перестань… — Её большой палец вытер мою слезинку, продолжая гладить мокрую щеку. — Я люблю тебя больше всего на свете. А ты любишь меня.       — Когда ты так говоришь, — я непроизвольно улыбнулась. — Во мне порхает тысяча бабочек.       — Во мне тоже они порхают, когда ты улыбаешься, — я почувствовала, как она наклоняется ближе ко мне, и её губы дотрагиваются до моих. Я дала себе минуту слабости, чувствуя её вкус, напор, запах её парфюма.       — Я уеду в Москву, — прервав поцелуй, я распахнула глаза, всматриваясь в её бездонную черноту совсем близко. — Всё кончено.       — Всё было бы так просто, будь ты жената на какой-нибудь продавщице пончиков, — её улыбка выжигала внутри меня города. — Но со мной так не получится.       — И что? — Она выпрямилась, смотря на меня сверху вниз. — Вернёмся на год назад? Будешь держать меня взаперти?       — Нет, не буду, — она снова поднялась, зашагав обратно к своему важному креслу за массивным столом. — Хочешь расстаться — ладно. Не вопрос. Но ты часть семьи, и просто так покинуть организацию не можешь.       — И что всё это должно значить?       — То, что ты многое знаешь. Имена, адреса, и многое другое. Я не могу просто так взять и отпустить тебя в беззаботную жизнь, — пожав плечами, Кира вновь уселась во главе стола.       — Я не буду никак тебе вредить, и ты это прекрасно знаешь, — возмущённо произнесла я. — Не будь такой…       — Кем? — Она довольно ухмыльнулась. — Продолжай.       — Я просто хочу вернуться в Москву и тихо жить, никого не разоблачая! Просто отпусти меня и я никогда больше не попадусь тебе на глаза.       — Нет, — тут же ответила Кира, продолжая улыбаться. — Предпочитаю, чтобы ты очень часто попадалась мне на глаза.       — Наши отношения закончены. Мы больше не будем вместе, — твёрдо повторила я своё решение.       — Я тебя услышала, — она кивнула, хитро прищурившись. — Значит, ты просто будешь работать на организацию. Чтобы быть на виду, и не вызывать у меня обеспокоенность, относительно твоей осведомлённости.       — Ты просто скотина! — Выкрикнула я. — Ты же прекрасно понимаешь, что я ничего не смогу тебе сделать! Кто ты, а кто я!       — Как знать, как знать. Я предпочитаю перестраховаться, — она откровенно издевалась надо мной.       — Тебе просто хочется оставить меня возле себя, чтобы и дальше издеваться? Думаешь, я скоро сдамся и паду ниц к твоим ногам? — Хотелось стукнуть её чем-нибудь, чтобы стереть с лица эту самодовольную улыбочку!       — Было бы не плохо, — она откровенно веселилась. — Мне бы понравилось, если бы ты на коленях извинилась передо мной за измену, например. Как ты умеешь.       — Ты… — Её пошлые намёки и вся эта атмосфера дешёвого цирка, переполнили чашу моего терпения. Вскочив с кресла, я решила выйти из этой комнаты, чего бы мне это не стоило. Как я и ожидала, дверь была заперта, что не помешало мне и дальше дёргать ручку, надеясь, что она не выдержит моего напора. — Открой дверь! — В истерике, крикнула я, продолжая насиловать ручку.       — Сядь на место, — спокойно ответила Кира.       — Я хочу уйти. Открой эту ебучую дверь! — К моим нервным дёрганьям, прибавились ещё удары ногами по самой двери. — Разговор окончен!       — Дверь откроют и куда ты поедешь? — Уточнила Кира по-деловому.       — Я не знаю! Просто открой эту дверь! — Слетев с катушек, я долбила ногами бедную дверь, в полнейшей истерике обливаясь слезами. — Я хочу выйти! Хватит! Откройте кто-нибудь эту дверь!!!       — Тебя отвезут в мою квартиру. Никто тебя не побеспокоит, но охрана будет круглосуточно следить. Не делай глупостей. Отдохни и приди в себя, мы поговорим позже.       Дверь тут же открылась, являя мне лицо озадаченного Серёги. Ловко обогнув его внушительную фигуру, я бросилась куда глаза глядят. Понятное дело, побег мой не был долгим. На первом этаже, аккурат у двери, меня перехватил какой-то молодой накаченный парень.       — Присядьте, пожалуйста. Вам нужно дождаться Сергея Робертовича, — он попытался аккуратно подтолкнуть меня к дивану, удерживая за плечи.       — Не смей трогать меня! — Вся злость и негодование, клокочущие внутри, жгучей лавой полились на несчастного охранника. — Не прикасайся!       — Успокойтесь, пожалуйста. Я не могу дать вам уйти, — вполне себе спокойно и хладнокровно произнёс парень. Очевидно, он повидал много истерик. — Сейчас спустится Сергей Робертович и…       — Всё нормально, Кирилл, — перебил его голос Серёги. Он энергично спускался по лестнице, внимательно наблюдая за нашей потасовкой. — Мы уезжаем в квартиру на Конингслан. Подгони машину ко входу.       — Понял, — парень кивнул и поспешил на выход.       — Не устраивай сцен, ладно? — Сергей обращался ко мне. — И тебе и мне будет легче, если всё происходящее будет менее эмоционально окрашено.       — А в чём дело? Терзают муки совести? — Уточнила я колко.       — Ты стала мне другом за всё это время, — признался Сергей. — Но Кира мой босс.       — Господи, — из меня вырвался язвительный смешок. — Как же я вас всех ненавижу.       У входа просигналила чёрная Ауди, оповещая о своей готовности. Сергей вышел первым, нервно подёргивая плечами. Я поплелась следом. За весь путь до квартиры мы не обмолвились и словом, что для нас было совершенно нехарактерным. Всё то время, что мы были знакомы с этим человеком, наше общение строилось на бесконечном потоке обсуждений и шуток-прибауток. Сейчас же, рядом словно сидел незнакомец. Равнодушный и сосредоточенный на своей «работе». Интересно, в жизни этих людей было хоть что-то настоящее? Или они настолько пропитаны фальшью, что уже и не различают, где правда, а где ложь?       Сергей молча проводил меня в квартиру, в каком-то закрытом частном комплексе, и удалился, обронив на прощанье: «Не создавай проблем». Ублюдок. Все они ублюдки.       Замерев у окна в огромной пустой гостиной, я всматривалась в город. Моя жизнь летела в тартарары. Давно и неуклонно. И всё это благодаря лишь одному человеку. Женщине, которая, как злой ребёнок решила, что именно эта кукла нужна ей. И никакая другая. Она готова была купить меня, подвергнув публичному унижению. Манипулировала, держа при себе, как верную собачку. Она даже сейчас не считала меня за человека, запирая, удерживая, не давая уйти. Свою собственность так просто не отдают, не правда ли? Несмотря на все громкие слова, она любила не меня, а своё состояние рядом со мной. Она выбрала для себя идеальную жертву, до одури в неё влюблённую. Не говорящую ни слова поперёк. Во всём подчиняющуюся. Делающую всё, что она захочет. Не требующую ничего взамен. И ей до чёртиков нравилось это чувство вседозволенности, от которого она не готова была просто так отказываться.

***

      Спустя сутки Кира навестила меня. Я как раз пыталась немного поспать в одной из спален квартиры, сходя с ума от тревожности, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие.       — Привет, — она стояла надо мной, улыбаясь едва-едва. — Прости, что разбудила.       — Не разговаривай так, — у меня не было сил слушать её нежный тон. Она смотрела слишком участливо, с бесконечной теплотой. От всего этого невольно щемило в области сердца.       — Как? — Улыбаясь, она села рядом со мной на кровать, продолжая смотреть, как на неразумного ребёнка.       — Так, — обессилено выдохнула я.       — Стало намного понятней, — ответила Кира, иронично блеснув глазами. — Ты поспала? У тебя глаза красные.       — Хотела поспать, но… — Задумавшись, я замолчала, недоговорив.       — Тогда может съездим куда-нибудь поесть?       — Мне не хочется есть, — приподнявшись на подушках, я устроилась в более-менее сидячее положение. — Я хочу поговорить. Без лишних эмоций, обещаю.       — Хорошо, — она кивнула. — Тогда я буду ждать тебя в столовой.       Около минуты, оставшись наедине с собой, я тупо смотрела в стену. Шлейф её запаха, будто приложил меня по голове, затормаживая поток мыслей.       Благо, под холодным душем в голове слегка прояснилось, хотя общее состояние было туманным. Хотелось отдохнуть от постоянного нервного напряжения. Поспать, в конце-концов. Я была измотана.       Кира ждала меня в столовой, потягивая кофе из чёрной чашки. Стоял горький запах натурального кофе. Глубоко вдохнув, я села за стол, прямо напротив неё.       — Я хочу ещё раз попросить у тебя прощения, — начала она. — Мне жаль, что всё между нами началось именно так.       — Мне тоже жаль, — тихо отозвалась я.       — Всё, что было после Стамбула между нами, было искренним с моей стороны, — чётко произнесла она. — Я взяла тебя в жёны, отдавая полный отчёт своим действиям.       — Я не … — Из горла раздался хрип. Я закашляла, прерываясь. — Не сомневаюсь в твоих чувствах. Но они больные. Ты держишь меня в клетке, как безмозглую канарейку. Правда в том, что со Стамбула для меня кардинально ничего не изменилось. Различие лишь в том, что я добровольно согласилась на отсутствие свободы, полностью растворившись в тебе.       — В Париже у тебя было предостаточно свободы, — возразила Кира.       — Так называемой свободы, — я горько рассмеялась. — Со мной всегда был Денис. А ты бесконечно меня контролировала. Это свобода?       — Я беспокоилась о твоей безопасности, — привела она весьма слабый аргумент.       — Тебе просто нравится то, что ты слепила из меня, — уверенно констатировала я факт. — Безотказную шлюху, которая слепо тебя любит, и бесконечно всё терпит. Я слабо представляю на моём месте какую-нибудь девушку из твоего круга. Ведь кого-то равного, тебе придётся уважать. Придётся считаться с её желаниями, мыслями. Думаю, такой формат отношений не принесёт тебе никакого удовольствия.       — Весь год в Париже ты не жаловалась, а теперь, выходит, ты всё время терпела? — Произнесла она насмешливо.       — Я просто не видела всей картины, — опустив взгляд, прошептала я. — Сейчас я понимаю, что весь этот год жила в своих иллюзиях.       — К чему ты ведёшь? — Прозвучало раздражённо.       — Нам нужно это прекратить.       — Что прекратить? — Напирала Кира.       — Эти мучения. Я должна улететь в Москву, а ты должна меня отпустить.       — Нет, — тут же отрезала она. — Так не будет.       — Пожалуйста, — спрятав лицо за ладонями, я расплакалась. — Прошу тебя. Умоляю. Нет.       Около минуты тишину разбавляли только мои жалкие всхлипы. Кира молчала.       — Как я уже говорила ранее, если ты настаиваешь на прекращении наших личных отношений, я это принимаю. С этой минуты, нас больше не будут связывать никакие личные дела. Но, — сделав напряжённую паузу, она продолжила. — Ты будешь у меня на виду. Ради сохранения конфиденциальности бизнеса, и моей лично. Эти меры необходимы не потому что я тебе не доверяю. А потому что у моего отца, и у меня лично, есть много врагов. Стоит мне только убрать от тебя охрану, и с вероятностью 99% тебя тут же приберут к рукам. Пытками из человека можно выведать всё, поэтому здесь твоя преданность не сыграет никакой роли. Вероятнее всего, при всём при этом параллельно будут шантажировать и меня. Как ты понимаешь, я не могу всего этого допустить.       — Должен же быть какой-то выход, — раздосадовано произнесла я.       — Работай на меня, — Кира пожала плечами, выдавая самый на её взгляд простой выход. — Это даст тебе ту самую самостоятельность, которой тебе так не хватает. При этом, твоя безопасность будет гарантирована.       — Кем я смогу у тебя работать? — Спросила я с сомнением. — Твой бизнес вызывает у меня крайнюю степень отвращения. Я никогда не буду кем-то вроде вербовщицы, или кем там у вас работают.       — Тебе не нужно быть вербовщицей, — губы Киры тронула холодная улыбка. — В связи с последними событиями, на меня свалилось слишком много новых обязанностей. Моё расписание буквально трещит по швам и моему управляющему не помешал бы секретарь. Или помощник, называй как хочешь.       — И нам придётся постоянно друг с другом контактировать? — озвучила я первое, что пришло в голову.       — Для тебя это проблема? — Повела бровью Кира.       — Я не знаю, — совсем запутавшись в своих эмоциях, я начала нервно одёргивать рукава своей домашней рубашки.       — В любом случае, — бесстрастно произнесла она, — ты или будешь работать на меня, или будешь сидеть здесь, под наблюдением и охраной. Хочу предупредить, что если ты выберешь второй вариант, то твоя жизнь будет похожа на тюрьму. Я бы не хотела этого.       — Как будто работая с тобой, моя жизнь не будет похожа на тюрьму, — озвучила я колко свои мысли.       — Решай сама, — пожав плечами, сказала Кира.       — Что случилось с Владиславом Андреевичем? — Медленно раздражаясь, переменила я тему. Мне ни капли не было его жаль, но в последнюю нашу встречу он выглядел крайне бодрым и умирать явно не собирался.       — Он умер от огнестрельного ранения в Мексике. Его машину расстреляли. Убили не только его, но и всю его охрану, — ей было не так легко это произносить, как могло бы показаться на самом деле.       — Соболезную, — всё же произнесла я слова поддержки. — И теперь ты во главе организации?       — Нет, — мрачная улыбка. — Я могла бы покачать права, но партнёры отца никогда бы этого не допустили. Я остаюсь на своём месте, разница лишь в том, что у отца помимо организации было много других бизнесов и обязательств. Всё это теперь легло на меня.       — Зачем тебе оставаться там?       — Мне не дадут уйти, — просто ответила она. — В этом бизнесе так не принято. Ты или до конца предан делу, или мёртв.       — И как тебе такая жизнь? — Безрадостно поинтересовалась я.       — Я не человек анализа и рефлексии, — задумчиво ответила Кира. — Не вижу смысла рассуждать о том, что я не могу изменить. Нравится ли мне этот бизнес? Нет. Буду ли я продолжать работать в нём? Да. Ради своей безопасности и благополучия.       — Твоего отца убили. Уверена, что работать там настолько безопасно?       — Я выбираю из двух зол меньшее, — отрезала она, закрывая тему. — Так что ты решила насчёт моего предложения?       — Предложения? Ты не оставляешь мне выбора, — фыркнула я. — Мне нужно будет вернуться в Париж?       — Само собой, — Кира сверкнула глазами, подавляя едва промелькнувшую улыбку. Тогда, мне нужно найти себе квартиру, — озвучила я свои мысли. — И я бы хотела забрать свои вещи из нашей, — я вдруг осеклась, — твоей квартиры. Если ты не против.       — Почему я должна быть против? — Невозмутимо отреагировала Кира. — Для работы будет лучше, чтобы ты жила где-то поблизости, поэтому к твоему прилёту квартиру тебе уже подберут.       — Мне это не нравится. Я, как и прежде, буду под твоим полным контролем.       — У тебя будет та же свобода, что была до инцидента в галерее, — озвучила свой аргумент Кира. — Но охраны станет больше. Они не будут тебе мешать, но тебе следует согласовывать все свои передвижения с ними.       — Меня будет охранять Денис?       — Денис находился вместе с моим отцом в машине, — произнеся это на выдохе, Кира помрачнела.       — Он…       — Мёртв, — утвердительный кивок.       — В каком же пиздеце мы живём, — произнесла я в пустоту.       — Я живу в нём с самого детства, — мрачно усмехнулась Кира. — В моём мире чья-то смерть никакая не трагедия, а обычная закономерность.       Вообще, любая смерть — это закономерность. Ранняя или в глубокой старости, она естественна, несмотря на причину наступления. Люди боятся умирать, отгоняя от себя мысли, что рано или поздно это всё равно произойдёт. Есть ли смысл боятся того, что неизбежно? Несколько лет назад психотерапевт, к которому я ходила в период депрессивных эпизодов, спросил меня о моих страхах. Сложно было сформулировать свой ответ, потому что большинство страхов производны от страха смерти. Я никогда не боялась смерти. Скорее, я боялась жизни. А точнее, бесконечной жизни, о которой трубят религиозные фанатики на каждом шагу. Мысли о вечности приводили меня в ужас. Я и живу-то только с одной надеждой, что когда-то всё это закончится и я просто сотрусь как устаревший код. Почему все эти религии отбирают у меня надежду даже на эту малость? Между прочим, они очень сильно оскорбляют этим мои чувства! А эти теории о бесконечном перерождении? Это издевательство. Это не гуманно. Но почему-то все религии основываются именно на обещаниях жизни после смерти. Они называют это спасением. Какое это нахуй спасение? Кто-нибудь объяснит мне, откуда в людях это стремление жить вечно? Я искренне не понимаю какого хера люди так к этому стремятся, что аж готовы поверить в библейские сказки с воскрешением и хождением по воде. Мне никогда этого не понять. Я лишь скромно надеюсь, что исчезну, как только перестану дышать, и больше никакая тварь меня не родит.       — Думаю, тебе пора, — на выдохе, произнесла я, внезапно прерывая довольно долгое молчание, вызванное внезапно нахлынувшими мыслями о жизни и смерти. Понимающе кивнув, Кира не стала задерживаться.

***

      Возвращаться в Париж было тяжело. Мне и раньше никогда там не нравилось, а на контрасте с живым и цветущим Амстердамом, предстоящая жизнь казалась серой и безрадостной. Конечно, она казалась такой не только из-за города. В меньшей степени из-за города. Моё мрачное настроение было последствием всего, что творилось в моей жизни, и ещё сильнее портилось в ожидании надвигающихся перемен. Кира, очевидно, вела свою игру и, делая очередной ход по своей долбанной шахматной доске, готовилась переломить ход игры в свою пользу. Держу пари, она считала, что вернуть наши отношения будет также легко, как отобрать конфетку у ребёнка. Что ж, её ждал неприятный сюрприз.       Из Орли меня встретил молчаливый мужчина лет пятидесяти. Забавно было то, что я летела по Нидерландскому паспорту, потому что все мои настоящие документы до сих пор находились в квартире Киры. В самолёте и на паспортном контроле ко мне обращались по фейковому имени, что жутко меня веселило. Табличка встречающего, напротив, бросилась в глаза выведенными на ней знакомыми именем и фамилией. Слегка скривившись от напоминания о том, что мы делим с ней одну фамилию — фамилию её чёртовой семейки, я подошла к сосредоточенному встречающему. Интересная у меня всё-таки жизнь! В России я всё ещё я, а вот в Европе у меня осталось разве что моё имя. Хотя, проходя паспортный контроль по Нидерландскому паспорту, во мне оседало смутным осадком подозрение, что и его у меня не осталось.       — Bonjour madame! — О нет. Мужчина учтиво заговорил по-французски, вызывая во мне чувство озадаченности. — Не волнуйтесь, я и по-русски неплохо говорю.       — Отлично, — облегчённо вздохнув, я кивнула.       — Моё имя Артур Лемар. Я занимался многими делами месье Колтмана, при его жизни. Сейчас имею честь работать с его не менее амбициозной дочерью, и вашей женой по совместительству. Буду счастлив помочь Вам во всех вопросах, — он так галантно мне отрекомендовался, что я даже слегка зависла от неожиданности.       — Рада нашему знакомству, Артур, — медленно произнесла я. — Но я пока даже не представляю, в чём мне может понадобиться Ваша помощь. Разве что, я попрошу Вас довезти меня в ближайший отель.       — Отель? — Мужчина притворно ужаснулся. — Мадам, этого не потребуется. Для вас подготовлена квартира. Все ваши вещи уже туда перевезены и разложены по своим местам. Я с удовольствием сопровожу вас и помогу с багажом! — Он ловко перехватил из моих рук небольшую дорожную сумку и, ненавязчиво дотронувшись до моего плеча, направился к выходу из аэропорта, подсказывая своим жестом мне следовать за собой.       В зоне скопления такси и встречающих машин, нас ожидал чёрный внедорожник, двери которого месье Лемар галантно распахнул передо мной. Я села на заднее пассажирское сидение, после чего Артур, аккуратно поставив мою сумку в багажник, сел рядом. Водитель молчаливо тронулся с места, получив соответствующую команду, и меня прошибло флешбеками из сравнительно недалёкого прошлого.       Мы с Кирой часто куда-то летали, и этот аэропорт, как и дорога ведущая из него, была мне до боли знакома. Я прилипла к окну, глубоко вдыхая почему-то резко отличающийся воздух, пытаясь отмахнуться от назойливых воспоминаний.       — Мадам Колтман в рамках дозволенного посвятила меня в ваши с ней трудности… — Осторожно начал Артур, заставляя меня перевести всё своё внимание на него. — Я давний друг семьи, и по совместительствую их личный управляющий всеми бытовыми делами. Вы можете обращаться ко мне по всем вопросам, касающимся возникающих проблем с квартирой, автомобилем, или персоналом.       — Персоналом?       — Вам выделен этот автомобиль и личный шофёр, — пояснил свои слова мужчина. — Помимо этого в квартиру будет приходить домработница. По вашему запросу, можем отправлять к вам личного повара пару раз в неделю. Ну и, конечно же, у вас будет охрана.       — Боюсь, мне всё это не по карману, — сдерживая рвущийся наружу смех, я прямо взглянула на сконфуженного француза. Для простой помощницы, коей Кира предложила мне стать, не многовато ли привилегий? — Мы с мадам Колтман более не состоим в личных отношениях, поэтому такой набор прислуги и этот автомобиль… Думаю, не совсем уместны.       — Вам следует поговорить об этом с мадам Колтман. От неё были весьма чёткие указания…       — Разумеется, — прерывая растерянность мужчины, произнесла я. — Я сама с ней поговорю.       Несмотря на то, что говорить с ней мне категорически не хотелось, было очевидно, что разговоров нам предстоит много. Например, я хотела расставить всё по своим местам относительно финансовой стороны моей дальнейшей жизни в Париже. Быть на содержании Киры, тем более на такое жирном содержании, вне сомнения, ко многому обязывало, что совершенно меня не устраивало. Бесспорно, жизнь без финансовых ограничений была приятной и безмятежной, но этот путь очевидно вёл прямиком обратно в постель Киры. Она незатейливо демонстрировала, что я финансово зависима от неё, предоставляя мне все блага, к которым сама же и приучила. Интересно, что будет, когда она поймёт, что мне не нужны её деньги, квартиры, и остальные привилегии? Я не буду строить из себя бескорыстную альтруистку, но важность денег на фоне поехавшей психики, блекнет. Я готова жить хоть на окраине, питаясь пресным рисом, только бы не испытывать этот кошмар зависимости от такого человека, как Кира. Она действует на меня как яд, отравляя кровь, заставляя вести себя так, как мне не свойственно. С ней проявлялась моя худшая версия самой себя: падшая, мерзкая, распущенная. Больше я такого себе не позволю. Растворяясь в человеке, состоящем из черноты, я стала её тёмным подобием, умудряясь ещё и получать от этого удовольствие.       Машина остановилась у закрытой территории, ожидая, когда её пропустят. Шофёр показал кому-то пропуск, и ворота перед внедорожником разъехались, пропуская на придомовую территорию. Это был закрытый жилой комплекс, состоящий из нескольких многоквартирных домов. Недолго проехав вдоль территории, мы завернули на подземную парковку. Припарковавшись, водитель заглушил мотор.       — Прошу Вас следовать за мной, — Артур распахнул передо мной дверь, помогая выйти. Мы не спеша шагали вдоль ряда дорогущих машин, подходя всё ближе к блестящим лифтам цвета металлик. — Ваша квартира расположена на пятом этаже. В ней есть всё необходимое для комфортной жизни, но если вдруг вам понадобиться что-то дополнительно, сразу же пишите мне. В самом жилом комплексе есть тренажёрный и конференц залы, зона барбекю, терраса на крыше, два бассейна, зона спа, консьерж, и… — Мужчина внезапно замолчал, увидев моё незаинтересованное лицо. — Многое другое.       — Круто, — хмуро произнесла я. Зеркала в безупречно отполированном лифте отражали моё обречённое выражение лица. Мне не верилось, что я снова здесь. В этом, сука, городе. Рядом с ней.       Квартира была безупречной: большой и светлой. Всё было расставлено так, как я люблю. Пахло свежестью с примесью чего-то цветочного. Пройдя чуть дальше, я увидела в большой вазе на полу гостиной букет по меньшей мере из ста крупных тюльпанов. Меж цветов призывно торчала записка, которую я ловко подхватила пальцами, ища глазами послание. «Добро пожаловать. Надеюсь, тебе здесь будет комфортно» — сдержанно гласил кусок картонки. Какая же она… Упёртая.       — Где-то здесь вы найдёте свой новый телефон, там уже будет симкарта и самые важные номера. В том числе мой, — сухо проинформировал меня Артур. — Ваша сумка, — он поставил её на низкую тумбочку в прихожей, продолжая стоять у двери. — Что ж, пожалуй, на этом я Вас оставлю. Вам нужно отдохнуть с дороги. Если захотите поехать в город, звоните контакту по имени Михаил. Он Ваш водитель. Убедительно попрошу не выходить в город самостоятельно. Вас всегда должна сопровождать охрана.       — Поняла, — благодарно улыбнувшись, я кивнула. — Спасибо, месье Лемар.       — Всегда к Вашим услугам, — уголки губ мужчины на секунду поднялись вверх, после чего хмурое выражение лица вернулось на место. Он тут же ушёл, оставляя связку ключей на небольшом столике у двери.       Минуя дурацкие тюльпаны, которые были как бельмо на глазу, я зашла в просторную спальню. В ней не было ничего кричащего, лишь тихий, умеренно роскошный интерьер, и дверь в гардеробную, оказавшись внутри которой, я словно окунулась в один из дней нашей с Кирой совместной жизни. Всё было разложено точно также, в таком же цветовом порядке. Вся моя одежда, сумки, обувь лежали на своих местах. Здесь был даже чёрный бархатный кейс с выдвижными отделами, который как и прежде хранил в себе серьги, кольца, и остальную ювелирку. Для часов был отдельный футляр для хранения, обитый толстой кожей, который аккуратно лежал рядом. Смотреть на эти вещи было непривычно. Они были не важны для меня, но каждый раз, когда Кира дарила мне что-то, это было мило и… Чёрт. Эта женщина никак не выходила из моей головы. Во всём вокруг я видела её. Дерьмо.

***

      Валяясь в кровати следующим утром, я листала Инстаграм Стеллы. Она ничего не постила уже пару месяцев, что было для неё совершенно не свойственно. Конечно, думаю, это связано с событиями в той галерее и её последующим шоком. Но всё-таки, её молчание затянулось… Мне очень хотелось позвонить ей, или хотя бы написать, но что-то остановило меня в последний момент. Наверное, меня тормозил тот факт, что у неё несомненно будут вопросы, на которые я не смогу ответить. Водить Стеллу за нос так очевидно — словно насмехаться над её остротой ума и способностями к анализу. Она потребует ответов. А я не смогу дать их ей.       На экране выскочило уведомление о новом сообщении в телеграмм. Писала Кира:       — Как устроилась на новом месте?       — Нормально. Когда мы сможем поговорить?       — Уже соскучилась?       — Нет, — отправила я поспешно, после чего скривилась от своих импульсивных реакций. — Нам нужно кое-что обсудить.       — Например?       — Я хочу поговорить лично.       — Я сегодня весь день в офисе. Приезжай, если это так срочно.       — И где твой офис?       — Твой водитель знает.       Отбросив в сторону телефон, я уставилась в потолок. Разговоры с Кирой слишком тяжело мне даются. Телефон снова издал звук входящего сообщения, и я вновь уставилась в экран:       — Позвони своему отцу.       Кира, конечно же, держала с ним связь. В отличии от меня. Что ж, кажется, я действительно плохая дочь, но разговаривать с отцом не хотелось. К тому же, стоит мне только ему позвонить, как это дойдёт до Стеллы. И водоворот вранья в природе вновь завертится и затянет меня в пучину отчаяния. Как же меня всё это достало.       Поджарив на завтрак пару яиц и выпив чёрного кофе, я позвонила Михаилу. Голос у него был молодой и бодрый, охотно рвущийся в бой. Мы договорились, что через час он отвезёт меня в офис к Кире.       Ровно через час неспешных сборов, я услышала стук в дверь.       — Здравствуйте, — поприветствовала я молодого мужчину, стоящего на пороге. Он вежливо улыбнулся и кивнул.       — Здравствуйте, Виктория. Решил зайти за Вами лично, чтобы Вы не заблудились на парковке. Готовы выдвигаться?       — Да, — пропуская гостя внутрь, я закрыла за ним дверь. — Только телефон найду и можем ехать.       — Конечно.       Михаил был высоким, с приятным, добрым лицом. На вид ему было лет 28-30. Смуглый, с кудрявыми волосами и чересчур белыми зубами. Иногда люди слишком увлекаются отбеливанием, будто стараясь заслепить своей улыбкой всех в радиусе километра. Уже в машине мы немного разговорились. Оказалось, что у него очень интересная история попадания в бизнес.       — Я сам из Молдовы, но жил долго в Польше. Работал охранником в клубе. Особо в дела клуба я никогда не вникал. Ну клуб и клуб, — он пожал плечами, добродушно улыбаясь, — таких клубов пруд пруди. Но постепенно я начал замечать кое-что странное. Не часто, но где-то раз в месяц или два, к нам заходили женщины… Даже не знаю как это передать. По ним было видно — хищницы. Одеты с иголочки, видно, что заряженные. И они не искали себе мужиков. Их это вообще не интересовало. Они сидели за баром и заводили разговоры с молодыми девочками. Располагали к себе, угощали коктейлями, ненавязчиво узнавали информацию о них, и потом…       — Что потом?       — Потом эти девочки пропадали. Пару раз я сталкивался с сотрудниками полиции в клубе, и один раз мне удалось поговорить со следователем. Он рассказал, что предположительно за год, после посещения этого клуба, домой не вернулось 9 девушек. Он показал их фотки и я… Нет, конечно я был не уверен. У меня нет фотографической памяти, и запомнить что-то из совершенно одинаковых рабочих смен с кучей пьяного народа, тяжело. Но последние две девушки, я их помнил. Именно с ними беседовали эти разодетые барышни за барной стойкой.       — И что ты сделал? — Мне становилось всё интереснее.       — А что я мог сделать? — Задался он риторическим вопросом. — Ничего. Работал дальше, чуть внимательнее присматриваясь к такого рода женщинам. Помню, что в один из дней я увидел её за баром. Она была моложе тех, предыдущих, но выглядела очень дорого. Потягивая коктейль, она присматривалась к контингенту. Клуб, кстати, был не для быдла. Я бы даже сказал, для мажоров. Поэтому молоденькие девчонки любили наведываться туда в поисках богатого наследника какой-нибудь нефтяной скважины, или ещё чего. В общем, место было рыбное с точки зрения вербовщиц. И вот, сидит она, осматривает территорию, и вдруг её взгляд останавливается на мне.       — Ты же сказал, что мужики их не интересуют?       — В плане бизнеса не интересуют, но…       — О нет, — воскликнула я.       — Да.       — Ты влюбился в вербовщицу?       — Вообще-то, это она в меня влюбилась, — самодовольно ухмыльнулся он. — Но в целом, да. Она теперь моя жена.       — Поверить не могу, — плохо маскируя свой шок, произнесла я.       — Почему? — Спокойно спросил он.       — Дай-ка подумать. Может потому что твоя жена преступница, покалечившая жизни многих невинных девушек?       — Интересно слышать этот упрёк именно от Вас, — он захохотал.       — Да уж, — я горько усмехнулась. — Но всё же. Как ты принял то, чем она занимается?       — А что я могу с этим сделать? — Вздохнул он. — Она сделала свой выбор когда-то давно, а теперь пути назад нет. Что ж мне теперь, отказаться от женщины, которую я люблю всем своим огромным сердцем?       — А как ты сам здесь оказался?       — Она много летала по Европе и зарабатывала кучу денег, а я работал охранником в клубе. Когда мы встречались, она хотела ходить в те места, которые я не мог себе позволить, поэтому мы почти всегда тусовались у меня или у неё дома. Она видела, что мне некомфортно из-за разницы в нашем финансовом положении, порывалась платить за всё сама. Но я не позволял. Моё мужское эго не позволяло.       — Мужское эго, — я закатила глаза от абсурдности этого выражения.       — Представь себе, да, — ухмыльнулся Михаил. — И тогда Белла предложила мне работать на организацию.       — Твою жену зовут Белла?       — Так точно, — ответил он. — Изабелла, если быть точнее.       — Красивое имя, — сделала я искренний комплимент.       — Как и она сама, — вдохновенно пропел влюблённый голубок. — Мы несколько лет работали вместе.       — Ты работал вербовщиком? — Этот парень не переставал меня шокировать.       — Да, — на выдохе подтвердил он, чуть напрягаясь. — Пока Белла не забеременела. Когда это произошло, её перевели в наставники, а я попросился в охрану. Так мы и оказались в Париже.       — Стесняюсь спросить, а чьим наставником она является?       — Новоиспечённых вербовщиков. Знаю, звучит плохо, но как-то так. Да и знаете… Поработав в поле, скажу одно. Нельзя завербовать человека, которого всё устраивает, или что-то держит в своей повседневной жизни. Довольные и сытые девочки не клюют на этот крючок. Замужние, или девушки с детьми, в большинстве своём не клюют. Наш акселерат — одиночки, без денег, потерявшиеся в жизни. И знаете, некоторые из них сами шли с нами. Добровольно.       — Да брось, — фыркнула я. — В такое пусть ваш акселерат верит. Мне эти сказки не рассказывай.       — Как знаете, — Михаил не стал спорить.       — И давай на ты, ладно?       — Хорошо.       Остаток пути я размышляла над историей Миши. Он легко говорил о своей жене и о том, чем они вместе занимались, словно в этом нет ничего такого. При этом, он не казался мне мерзавцем или подлецом. Но, думаю, чтобы быть хорошим вербовщиком, нужно иметь много личностей. Уверена, у него было много масок. Был ли он настоящим со мной сейчас? Думаю, нет. Если, конечно, они сами всё ещё помнят, какие они настоящие.       Автомобиль притормозил у бизнес центра: огромной высотной стекляшки, в которых обычно находились офисы крупных it компаний. Михаил подсказал мне попросить на ресепшене пропуск на своё имя, а дальше подниматься на 47 этаж. Так я, собственно, и поступила. Элегантный месье учтиво передал мне картонку с моими данными и дал инструкции как добраться до Киры, пошутив, что заблудиться здесь можно на раз два. Я не всё поняла, но, кажется, он говорил ещё что-то о пираньях? Но это совершенно не точно. Мой французский всё ещё был слаб.       Сорок седьмой этаж был… Наверное, точно таким же, каким были и все 46 этажей до него. Коридоры, много стеклянных дверей, люди, кипящая работа. Найдя дверь с табличкой réception, я решила зайти, предварительно ненавязчиво постучав. Внутри за столом сидела симпатичная девушка, что-то интенсивно печатая на макбуке.       — Bonjour! Comment puis-je t'aider? — Девушка учтиво спросила, чем может мне помочь. И я зависла, пытаясь вспомнить, как объяснить по-французски, что я ищу Киру. Благо, в момент моего полнейшего отчаяния, из-за двери, которая вела в следующий, смежный кабинет, вышла Кира.       — Tout va bien. Elle est venue vers moi, — сказала она озадаченной девушке, кивая мне в сторону своего кабинета. Я тут же поспешила следом, проходя в аля прозрачную, но матовую дверь, с табличкой «le boss».       — Тут просторно, — осматривая большое помещение, одной стеной которого были сплошные панорамные окна и невероятный вид из них, произнесла я.       — Да, — коротко ответила Кира, усаживаясь в кресло за главным столом. Она смотрелась очень стильно на фоне солнечного Парижа, окружённая стеклом и светом. На её губах играла скромная улыбка, а взгляд устремлен прямо на меня. — Как добралась?       — Хорошо, — я улыбнулась ей в ответ, садясь за стеклянный стол для переговоров, стоящий перпендикулярно её собственному. — По дороге узнала некоторые факты из биографии Михаила. Было интересно.       — Понятно, — она продолжала пристально смотреть на меня, слегка улыбаясь. Я отвела взгляд, чувствуя, что краснею из-за этих гляделок. — Так что ты хотела обсудить?       — Я хочу внести ясность в кое-какие аспекты моей жизни здесь, — произнесла я по-деловому.       — В какие именно аспекты? — Поинтересовалась Кира.       — Например, в финансовый аспект. Эта квартира, охрана, водитель и всё остальное… Не думаю, что могу себе такое позволить. А, поскольку, мы более не имеем личных отношений, содержать меня ты не обязана.       — Интересно, — обронила она не без иронии. — И что ты предлагаешь?       — Ты предлагала мне работу. Я готова работать.       — Заработная плата секретаря максимум тысяч пять, — сосредоточенно произнесла она, своим взглядом заставляя смущаться ещё больше. — Уверена, что готова к таким резким перепадам?       — Перепады в уровне жизни — последнее, что меня волнует.       — А что тебя волнует в первую очередь? — Её бровь изогнулась, а в глазах промелькнул интерес.       — Я просто хочу спокойно жить. Желательно, конечно, подальше от тебя, но… Раз уж это невозможно в силу обстоятельств, я хочу сократить свою зависимость от тебя. Начну с денег.       — Мило, — она сухо ухмыльнулась, демонстрируя сдержанное спокойствие. — Можешь на пользоваться услугами домашнего персонала, но твоё проживание в этой квартире и передвижение на машине с водителем — это в первую очередь меры безопасности. Охране намного проще контролировать твои передвижения, когда ты используешь для этого автомобиль. Они координируются с Михаилом, абсолютно не беспокоя тебя. Если ты будешь ходить пешком или ездить на такси, это затруднит их работу. Никому из нас не нужны эти трудности.       — Я не нашла в вещах свои документы, — перешла я ко второму пункту в списке тем, которые необходимо было затронуть.       — Правда? — Лениво переспросила Кира. — Я поищу их. А у тебя разве теперь не новая личность?       — Новая личность нужна была для того, чтобы спрятаться от тебя. Поэтому, можно считать, что с ней у меня не срослось.       — Забавно, — в её голосе был слышен откровенный сарказм. — Диана потратила на тебя кучу денег. Интересно, это окупилось?       — Спроси у неё, — холодный ответ.       — Она не особенно стремится к диалогу, — пожаловалась Кира с притворным сожалением. — Но, думаю, ей понравилось. Мне ли не знать о твоих способностях в постельных делах.       — Можешь сколько угодно…       — Нет, подожди, — с нажимом перебила она. — Ты на два месяца пропала. Два сука месяца каждый день ты заставляла мою семью искать тебя! Я не буду говорить о том, что было со мной всё это время. Тебе, очевидно, плевать на это. И взывать к твоей совести не буду потому что, скорее всего, у тебя её нет. Иначе ты бы спокойненько не трахалась с Дианой всё то время, пока твои близкие, включая родителей и подругу, места себе не находили.       — Браво, — на моих губах заиграла нервная улыбка. — Ты хочешь зародить во мне вину за то, что я пыталась разобраться в себе и во всём этом дерьме, в котором оказалась из-за тебя!       — Я дала тебе жизнь, в которой ты была счастлива. Твою подругу рядом. Деньги. О каком дерьме ты говоришь? — Взгляд Киры начинал леденеть.       — Ты правда не понимаешь? — Наш разговор на повышенных тонах, держу пари, был слышен далеко за пределами кабинета. Хорошо, что девушка в приёмной была француженкой. — Мне, действительно, нужно объяснять?! Ты захотела меня себе и завела, как собачку!       — Я уже извинилась за то, как всё началось, — её челюсть сжалась от злости. — Изменить прошлое не в моих силах!       — А я не могу стереть себе память! — Я почти перешла на крик. — Ты растоптала мою душу. Внутри меня будто всё бензопилой похуярили! Плевать мне на Диану! И на всех остальных людей в мире! Я просто хочу больше не чувствовать этой боли… — У меня закончился воздух и я замолчала.       — Какие у тебя ещё были вопросы? — Она откинулась на спинку кресла, развернувшись на нём к окну.       — Мне нужны мои документы. Я хочу подать на развод.       — Я сказала, что поищу их. Дальше.       — Насчёт работы…       — Насчёт работы поговори с Артуром. Дальше.       — Я не…       — Если это всё, больше я тебя не задерживаю.       Несколько секунд я слушала наше общее учащённое дыхание в абсолютном молчании. Спустя ещё несколько мгновений я уже громко хлопала дверью, пугая и без того бледную девушку в приёмной. По пути к лифту я сбила женщину с горой папок, даже не извинившись. Всё внутри меня клокотало от горечи и обиды. Михаил опасливо молчал всю дорогу до дома, даже не пытаясь завести диалог. Я едва сдерживала слёзы, пытаясь успокоиться, и избавиться от зёрен сомнения, которые Кира мастерски во мне посеяла. Какая же тварь. Она упрекала меня в том, что я не забочусь о близких. А ведь я…       — Возможно, именно этого и заслуживаю? — Спросила я пустоту, сидя в гостиной на полу, возле букета с тюльпанами. — Мой отец думает, что я плохая дочь. Мать в этом уверена. Стелла… Вряд ли она когда-нибудь сможет мне снова доверять. Кира держит меня на цепи возле себя, не считая за человека. Может, всё то что происходит со мной — это то, чему я сама позволила происходить?

***

      Артур Лемар был занимательным человеком. Начну с того, что он никоим образом не относился к тёмной стороне бизнеса Колтманов, но был очень интегрирован в семью. Он вёл учёт всей личной недвижимости, персонала (домашнего и личной охраны), автомобильного парка, и был просто незаменим в решении организационно-бытовых вопросов. Под его руководством было достаточное количество домашнего персонала и охраны в разных странах и городах. Он вёл также статью налогов на недвижимость, и контролировал зарплаты и разного рода выплаты своим подчинённым. Как его хватало на всё это? Не знаю. Знаю одно — легко лавируя сотней обязанностей, он всегда оставался учтивым и предельно вежливым. Моя работа, как оказалось, была в том, чтобы помогать ему в составлении графиков, таблиц, расписаний, и многого другого, что касалось сортировки и систематизации данных о домашнем персонале. Он был профессионалом своего дела, но почему-то с Владиславом Андреевичем они вели дела по-старинке, без отчётов и систематизации данных. Нет, данные о работниках, объектах недвижимости, и автомобилях были, но всё хранилось в бумажном виде, что было совершенно неудобно Кире, желающей иметь дело только с электронным документооборотом. Собственно, именно для упрощения взаимодействия между ними двоими, я и была нужна.       В мой первый рабочий день Артур показал мне офис. Тот самый офис, в котором мы ругались с Кирой, и который, как оказалось, находился на Виктория авеню. Комично, не так ли? Я бы могла пошутить насчёт того, что имя Виктория является для Киры кармическим, но сорок седьмой этаж в этом бизнес центре много лет принадлежал её отцу, задолго до появления меня в этой семье. Весь этаж был поделён на отделы, в которых сидели люди абсолютно из разных сфер и отраслей бизнеса. Например, у отца Киры была сеть ночных клубов, и одноимённых ресторанов. Но бизнес, который приносил месье Колтману действительно ощутимый доход, хотя бы немного сравнимый с торговлей людьми, был не связан ни с клубами, ни с ресторанами. Это были казино. Наверное, в каждом крупном европейском городе, где конечно-же был разрешён игровой бизнес, у Владислава Андреевича имелось своё заведение подобной направленности. Роскошное, большое, призывающее посетителей играть по-крупному. Владислав Андреевич был без ума от процесса плетения игровой паутины, в которую ловко впутывал слабых до азарта людей. Тем не менее, всё было легально и приносило кучу денег. Плюс ко всему, через игровые заведения было легко отмывать много грязных денег, без всяческих подозрений со стороны налоговой. Но это уже входило в обязанности чёрных бухгалтеров и никак не касалось руководства заведений и обычного персонала. Для поддержания в заведениях сервиса, а также высокого уровня обслуживания, необходим был огромный штат работников, как непосредственно на месте, так и вне. В офисе находились маркетологи, рекламщики, огромный отдел бухгалтерии, экономисты, юристы, кадровики, бизнес-ассистенты, люди, отвечающие на претензии, рекрутеры, и много-много-много кого ещё. Кстати, этаж был интернациональным, и разговаривали здесь на солянке из языков. Это жужжание голосов… Оно вводило меня в странную растерянность. Было видно разделение между отделами. Но, конечно, это был офис. Люди трепались между собой, потому что… Это были люди. Даже на разных языках они умудрялись обсудить последние сплетни, и перемыть косточки начальству. Ко мне, кроме как «мадам Колтман», никто не обращался. И в свои сплетни, разумеется, не посвящал. Ловить заинтересованные взгляды сотрудников в коридоре, комнате отдыха, или в кафетерии, было обычным делом. Никто не подходил ко мне, но шептались за спиной не переставая. Первое время интерес ко мне был повышенным. Около недели я то и дело ловила смешки, особенно от молодых девушек, ходящих парочками на кофе. Мужчины просто молча таращились, анализируя что-то в своей голове. Через пару недель стало проще. Интерес потихоньку угасал, не подпитываясь никакими дополнительными инфоповодами. Стараясь быть невидимкой, я почти не выходила из кабинета, и жизнь медленно входила в своё новое русло.       Киру я не видела уже около трёх недель. Со слов месье Лемара, она находилась в командировке и должна была вернуться со дня на день. Мне было всё равно. По крайней мере, я убеждала себя в этом изо всех своих сил. Сидя за столом в кабинете, я работала с таблицей Excel, заполняя данные о премиях домашнего персонала за прошлый месяц, чтобы в конце смены передать их в бухгалтерию. Был обычный скучный день, который перевернул один короткий звонок.       — Зайди ко мне, — ответив на вызов, я услышала голос Киры.       — Зачем? — Осторожный вопрос.       — Вообще-то, — в её тоне звучала ирония. — У начальства такое не спрашивают. Жду тебя. Сейчас.       Вызов был окончен. Что ж, у неё могли быть ко мне вопросы по работе. Хотя… Даже если это и не так, я не могла просто проигнорировать её. Она мой босс. И это обязывало меня реагировать на её указания. Собственно, уже через минуту я была в приёмной Киры, неловко переглядываясь с девушкой за столом.       — Рuis-je entrer? — Неуверенно промямлила я.       — Oui, — она кивнула, после чего вновь сосредоточила внимание на экране своего серебристого ноутбука со всемирно известным логотипом.       Кира пила янтарный напиток из стакана для виски, полусидя на столе и наблюдая за происходящим за окном. На ней были чёрные джинсы, топ, и накинутая наверх большая рубашка нараспашку. Когда я вошла, она обернулась, а я замерла у двери. Не знаю почему. Она молчала и смотрела таким взглядом, что… Мне до боли в рёбрах хотелось обнять её и целоваться, пока губы не будут искусаны в кровь. И она хотела того же. Но я… Всего-лишь сдержанно поздоровалась.       — Здравствуй, — сказала Кира в ответ, делая глоток из стакана в своих руках. — Хочешь выпить?       — Нет, спасибо, — хрипло ответила я. — Мне ещё нужно закончить кое-что по работе.       — Как, кстати, работа? Всё хорошо?       — Да, — я пожала плечами. — Всё нормально.       Некоторое время мы обе напряжённо молчали. Кира не выдержала первой:       — Я дала тебе время, — допивая залпом свой напиток, она поставила стакан на стол, громко стукая стеклянным дном.       — В смысле? — Но моём лице отразилось недоумение.       — В прямом, — резко ответила она. — Самое время начать преодолевать наши разногласия, как думаешь?       — О каких именно разногласиях речь?       — Например… — Она медленно начала идти прямо на меня. — Я хочу, чтобы мы начали всё с чистого листа. В наших отношениях.       — Можешь, пожалуйста, оставаться на своём месте? — Тот факт, что она надвигалась прямо на меня, не придавал уверенности.       — Боишься? — Улыбаясь, произнесла она, продолжая идти вперёд.       — Я не хочу ссориться, — чувствуя надвигающуюся панику, пролепетала я. — Правда, Кира. Наши отношения не реанимировать… Пожалуйста, не заставляй меня снова повторять это.       — Ты скучаешь по мне? — Она остановилась прямо напротив, всё же соблюдая некую дистанцию.       — Да, — горько призналась я. — Но…       — Я люблю тебя, — её ладонь коснулась моей щеки. — Я схожу с ума без тебя. Лишь усилие воли отделяет меня от того, чтобы поступить… Плохо. Я не хочу этого. Мне хочется, чтобы в этот раз всё было по-другому. Но я… Не знаю, сколько ещё могу ждать.       — Ты сказала, что принимаешь моё решение…       — Я никогда, — она сделала красноречивую паузу. — Никогда не приму это решение. Мы будем вместе. Рано или поздно. Всегда.       — Понятно. Ты снова врала, — смотреть в её глаза так близко… Я и забыла, какое воздействие она могла оказывать на меня.       — Я хочу поцеловать тебя, — она смотрела то на мои губы, то снова в глаза. Эта энергия между нами… Она словно сосредотачивалась вокруг.       — Нет, — мои руки легли на её плечи, чтобы контролировать расстояние между нами. — Пожалуйста, давай будем просто жить дальше.       — Мы и будем жить дальше, — она продолжала гипнотизировать меня, говоря слишком мягко и ласково. — И ты и я наделали ошибок. Давай просто оставим это позади? Иди ко мне.       — Нет, — она попыталась обнять меня, но я оттолкнула её, пользуясь буквально последними своими силами. Я чувствовала, что ещё несколько секунд, и мы трахнемся прямо у неё на столе, и всё вернётся на круги своя. Я опять поселюсь в эмоциональном подвале, и единственным моим светом будет она. — Нет. — Повторила я увереннее, и резко развернувшись, поспешила выйти за дверь.       Девушка в приёмной, держу пари, уже рассылала приглашения на кофе-брейк команде местных сплетников. Ещё бы, такая драма прямо у двери. Даже не зная языка, обсудить было что.

***

      Пару дней от Киры вестей не было. Она не вызывала меня к себе, хоть я и вздрагивала от каждого звонка и входящего сообщения. Всё было более-менее спокойно, если не брать в расчёт вновь возникшие шушуканья где-то в кулуарах.       — Не обращайте внимания, мадам Колтман, — Артур как раз зашёл ко мне, чтобы просмотреть кое-какие таблицы. — Это коллектив. Люди любят посплетничать.       — Я и не обращаю, — принялась я отрицать очевидное. — Хотя… Это всё жутко неприятно.       — Они не знают вас, — рассудительно продолжил мужчина. — Для них Ваша жизнь — кино. Они не воспринимают Вас, как обычного человека.       — Я понимаю это, — кивнув, я углубилась в колонки с цифрами. — Просто… Всё сложно.       — Ничто стоящее, обычно, не даётся легко, — месье Лемар ответил дежурной фразой, но его слова почему-то заставили меня задуматься.       Поздним вечером, когда я уже готова была пойти спать, в дверь моей квартиры постучали. Внутри что-то насторожилось. Я знала, что это она. И знала, зачем она пришла.       — Пожалуйста, уходи, — сказала я, едва распахнув дверь.       — Я рассчитывала хотя бы на чай, — играючи, парировала Кира. Её настроение было сильно приподнятым, на губах застыла широкая улыбка.       — Ты не пришла за чаем, и мы обе это понимаем, — попыталась я её вразумить.       — Да? — Она уверенно толкнула дверь и меня вместе с ней, беспрепятственно проходя внутрь квартиры. — Может и так. Но вообще-то! — Она говорила слишком напористо и вовлечённо, словно выступала на сцене какого-нибудь любительского театра. — Я имею на это право. Потому что — это моя квартира, а ты — моя жена.       — Я прошу тебя уйти, — снова заладила я.       — Не хочу, — она вдруг странно невпопад захихикала. Как-то нервно и дёргано.       — Что с тобой? — Я стала присматриваться к её движениям и жестам. Они были слишком нервными и судорожными. Она не прекращая ходила по комнате, словно не могла найти себе места. — Ты…       — Скажи, почему, имея возможность трахаться с самыми дорогими шлюхами этого мира, меня привлекает только одна мелкая потаскушка с высокими морально-нравственными ценностями?       — Я не…       — Хотя нет, меня интересует даже не это, — она плюхнулась на диван, продолжая наблюдать за мной, веселясь. — Ты хоть представляешь, из каких последних сил я черпаю из себя это ебучее благородство и жду, жду, жду… Чего, кстати? Есть какие-то сподвижки, или тебе всё же привычнее наш первоначальный способ общения?       — Что ты приняла? — Заметить огромные чёрные зрачки в и так чёрных глазах практически невозможно, но я заметила.       — Кокс, а что? — Кира громко рассмеялась. — Он заглушает бесконечные мысли. Хочешь тоже? — Облизывая пересохшие губы, совершенно серьёзно спросила она.       — Ты шутишь? — Я потрясено всматривалась в её мимику, которую не узнавала. Меня пугало то, что я вижу перед собой абсолютно чужого человека. — У тебя срыв. Тебе нужна помощь.       — Прямо сейчас мне нужно совсем не это, — её лицо застыло улыбающейся маской. Неживой, пустой.       — У нас ничего не будет, — растерянно произнесла я, всматриваясь в её бездумные глаза. — Если ты не хочешь уходить, ладно. Тогда уйду я. Переночую в отеле.       — Не думаю, что это хорошая идея. К тому же, охрана тебя не выпустит, — дёргано ухмыляясь, она поднялась на ноги и подошла ко мне.       — И что ты будешь делать? — Произнесла я с сомнением. — Заставишь меня?       — Неплохая идея, — она сделала ещё один шаг вперёд, приближаясь ко мне впритык. — Раньше тебе нравилось, когда я заставляла тебя.       — Ты ошибаешься, — очень тихо сказала я, едва выдерживая тяжелый взгляд напротив. — Кира… — Я обняла её, так крепко как могла. — Мне страшно за тебя.       — Мне тоже, — её руки обвили меня вокруг талии, а дыхание опустилось на шею. — Я так люблю тебя. Вика. — Она глубоко вдыхала мой запах, прижимаясь всем телом. — Боже…       — Едь домой, прошу тебя.       — Я никуда не поеду! — Она выкрикнула это прямо мне в лицо. — Я дома. А ты… Раздевайся.       — Нет, — я отстранилась от неё и отошла на два шага назад. — Сейчас ты под наркотой и завтра пожалеешь об этом.       — О, поверь. Я справлюсь со своей совестью, — сделав два шага вперёд, она тут же притянула за затылок мою голову. Грубые губы невыносимо настойчиво прижались к моим в глубоком поцелуе, а тело подтолкнуло спиной к стене позади, упорно шаря везде руками.       — Хватит, — я до смерти боялась поддаваться этому безумию, прекрасно понимая, что ни к чему хорошему всё это не приведёт. — Перестань! — Наверное, я приложила все имеющиеся у меня силы, чтобы оттолкнуть её. В глазах Киры не было ясности, мои брыкания она воспринимала как игру, снова тут же накрывая меня своим телом и вовлекая в болезненные поцелуи. Её ладони проникали под мою одежду, вызывая табуны мурашек, но красная лампочка в голове вопила о том, что происходит какой-то пиздец. На мне была пижама на пуговицах, которую Кира просто разорвала, откинув в сторону. Штаны тоже полетели вниз, и её пальцы тут же очутились в моих трусах. — Остановись, — всхлипнула я, чувствуя, что наш очередной поцелуй вдруг стал солёным.       Кира на мгновенье отстранилась, всматриваясь в мои блестящие глаза и мокрые ресницы. Убрав от меня руки, она отошла на несколько шагов назад, окидывая взглядом моё дрожащее полуголое тело и разорванную одежду рядом. Что-то в её взгляде на секунду прояснилось и она кинулась на выход. Громко хлопнув дверью, она ушла, оставив после себя гулко бьющееся сердце и горький осадок разочарования. Всю ночь я выла в подушку, боясь шелохнуться, прислушиваясь к каждому шороху. Я боялась её, и одновременно боялась за неё. Несколько раз набирая её номер, я лишь слушала гудки. На мои сообщения она также не отвечала, заставляя сходить с ума от переживаний. Под утро я настолько изнервничалась от жутких мыслей, что позвонила Сергею. Он ответил раз на третий, недовольно бухтя сонным голосом:       — Что такое?       — Ты знаешь, где Кира? — Лихорадочно произнесла я.       — Вроде в клубе где-то, а что? — Зевая, ответил Серёга.       — Она под кокаином, — порывисто выдала я. — Я…       — Что?! — Воскликнул Сергей ошарашено. — Нет… Нет!       — Ты можешь точно узнать где она и что делает?       — Да, сейчас, — в секунду собравшись, он чем-то зашуршал. Потом, кажется, кому-то написал, и буквально через несколько секунд я услышала звук вибрации. — Пишут, что она уже дома с… — Он резко замолчал, вдруг прочищая горло. — Она дома, в общем.       — Она дома с кем-то? — Пытаясь сохранять спокойствие, уточнила я. Главное, что она была в безопасности. А остальное было не таким важным.       — Да. Отписали, что она с девушкой, — испытывая явную неловкость, произнёс мужчина.       — Хорошо, — облегчённо выдохнув, я, наконец, успокоилась. — Могу я попросить тебя кое о чём? Если я всё ещё имею право о чём-то тебя просить.       — Говори, — внимательно слушая, произнёс Сергей.       — Поговори с ней. Убеди обратиться за помощью. Она была не в себе, — от волнения дыхание сбилось. — Тебя она послушает.       — Хорошо, — напряжённо пообещал он. — Надеюсь, это несерьёзное баловство. Иначе… Даже не хочу думать об этом.       — Спасибо, — произнесла я с облегчением.       — Как ты вообще? — Спросил он, как бы между прочим.       — Не знаю, — напряжение, сидящее внутри, вновь стало выливаться наружу дорожками слёз. — Это не жизнь в розах, но… С ней было бы ещё хуже.       — Уверена?       — Нет, — прошептала я на выдохе.       Серёга тяжело вздохнул, обдумывая мои слова.       — Не могу смотреть на то, как вы друг-друга мучаете, — с горечью заключил он. — Но… вам и правда лучше по-раздельности. То что вы делаете друг с другом — это не любовь. Это какой-то ужас. — Задумавшись, он продолжил. — Я уже видел подобное один раз. И поверь, всё закончилось плохо.       — Я знаю, — разрываясь на части от боли, прошептала я. — Но она не отпускает меня.       — Я… — Сергей запнулся в безнадёжном молчании. — Не знаю как помочь тебе.       — Мне не нужна твоя помощь, — слегка заикаясь от спазмов в горле, ответила я. — Помоги ей. Пообещай.       — Обещаю, — сказал он уверенно.       На этом наш разговор был окончен и тишина комнаты накрыла меня болезненным одиночеством. Я чувствовала себя так плохо, как разве что, в том ужасном подвале в темноте и сырости. Глаза болели. В груди жгло. За окном наступал рассвет.

***

      Наверное, каждому знакомо состояние, когда ты здесь и не здесь одновременно. Именно в таком расположении духа я ходила на работу всю следующую неделю. Артур меня особенно не трогал, хмуро переспрашивая каждый раз, когда я зависнув, не отвечала на его вопросы. Миша, кажется, вообще решил, что моя крыша окончательно поехала, и начал стучать на меня Серёге, который взял моду постоянно писать мне и спрашивать как дела. Хороший вопрос. Как у меня могли быть дела?       Кира в офисе не появлялась, оставив руководство процессами на многочисленных замов и помощников. Мне хотелось знать хотя бы всё ли с ней в порядке, но мои многочисленные сообщения оставались без ответа. Сергей без подробностей отвечал, что всё нормально — Кира работает из дома, но какой-то внутренней интуицией я знала, что ей плохо. Чувство тревоги не покидало меня ни на секунду. Постоянный стресс отыгрывался не только на моих расшатанных нервах и ментальном здоровье, но и на внешнем виде. Выглядела я измотано. Мои отношения с едой стали напоминать пытки голодом в Освенциме, где я была и палачом и жертвой. Мне не хотелось ничего. Честно. Я не общалась с отцом, у меня не осталось друзей, только чувство пустоты и апатии ходили за мной по пятам.       В какой-то из похожих друг на друга дней я решила прогуляться до комнаты отдыха и сделать себе кофе. Кажется, это был четверг, около четырёх. Следуя по коридору к своей цели я то и дело замечала косые взгляды встречающихся мне на пути людей, но к этому я уже почти привыкла. Сказать, что я расстраивалась из-за этого? Нет, больше нет. Быть объектом постоянных сплетен стало моими буднями, поэтому уделять этому повышенное внимание не было никакого смысла. Да и будем честны, у меня и без этого хватало проблем. В самой комнате на небольшом диванчике в углу развалились двое мужчин и рубились в Плейстейшен, помимо этого, за барной стойкой сидела девушка, потягивая что-то из белой кружки. Обрадовавшись, что народу почти нет, я зашла за барную стойку в поисках всего необходимого для кофе-брейка. Она стояла здесь просто для удобства и была этаким островком самообслуживания, храня в себе посуду, капсулы с кофе, снеки для перекуса и многое другое. Найдя чистую кружку, я подошла к одной из кофемашин, стоящих неподалёку, и запустив её, стала ждать свой напиток.       В этот момент я стояла спиной к девушке, сидящей за стойкой, но мои ощущения во всю вопили о том, что она на меня пялится. Оглянувшись, я убедилась в том, что так и есть.       — Мы знакомы? — Девушка не отвела глаз даже когда стало очевидно, что её наблюдение за мной раскрыто. Её взгляд ничуть не потупился, а стал, кажется, даже острее.       — Вы меня не знаете, — ответила она холодно. — А я о Вас наслышана. Наверное, как и все здесь.       — Ясно, — я вновь отвернулась, не считая нужным вести диалог с очередной местной сплетницей.       — Вы не выглядите кем-то, кто заслуживает её внимания, — продолжила она ничуть не смутившись.       — Что, простите? — Переспросила я, поражаясь проявленной наглости.       — Или так кажется только на первый взгляд? — Задалась она вопросом, словно возле неё сидел ещё один невидимый собеседник, с которым она вела беседу.       — У Вас всё в порядке? — Уточнила я, пребывая в замешательстве.       — А у Вас? — Девушка хищно улыбнулась, продолжая свой допрос. — Бесконечные сообщения, которыми Вы засыпаете Киру, выглядят жалко. Не стоит так убиваться, дорогая. Несколько походов к косметологу, хороший стилист по волосам, и Вы вполне ещё способны найти себе кого-то успешного.       — Ты кто нахер такая? — Моё терпение лопнуло. — И что за чушь ты несёшь?       — Опа, — она надменно усмехнулась. — На лицо агрессия и непринятие ситуации. Ну ничего. Так бывает. Скоро пройдёт. — Оставив на гладкой столешнице одинокую чашку с кофейными разводами у краёв, девушка встала с высокого стула и поспешила на выход.       — Чокнутая, — бросила я ей вслед, переводя внимание на прислушивающихся к происходящему мужиков в углу. — Что? — Нервно воскликнула я, обращаясь уже к ним.       Их глаза тут же переместились на экран плазмы, игнорируя моё явное недовольство. Дурдом какой-то.

***

      Следующим утром в локальном чате появилось сообщение, что за 15 минут до обеденного перерыва в большом конференц зале состоится собрание. Это сообщение касалось только отдела по найму и адаптации персонала, но чисто формально мы с Артуром тоже в него входили. Фактически мы занимались своими делами, не связанными именно с бизнесом, но числились работниками именно этого отдела, поэтому наше присутствие также требовалось. По какому вопросу нас собирали в сообщении не говорилось, но месье Лемар намекнул, что на собрании будет Кира, выбив из меня сразу же всё спокойствие. Я не видела её чуть больше недели и предстоящая «встреча» нервировала. Ровно в 12:44 месье Лемар постучал в дверь моего кабинета и галантно предложил составить мне компанию до конференц зала. Неспешным шагом мы дошли до больших двустворчатых дверей из стекла, и пройдя через них, попали в огромное светлое помещение. Усевшись в конце неприлично длинного стола для переговоров, мы стали ждать. Остальные работники тоже постепенно подтягивались, занимая пространство комнаты.       — Не знаете, что на повестке дня? — Обратился ко мне парень, севший справа на свободный стул.       — Понятия не имею, — пожала я плечами.       В числе последних в зал вошла Кира. По правую руку от неё шагала дама из комнаты отдыха, которая только вчера выбесила меня у кофемашины. Они о чём-то переговаривались по пути, мило улыбаясь, подходя всё ближе к началу стола. После того, как обе они уселись, Кира оглядела присутствующих. На мне её взгляд не остановился даже на секунду, проскользнув как по пустому месту.       — Добрый день, — начала она, — рада всех видеть. Не буду долго вас задерживать, эта встреча скорее носит формат знакомства с новым звеном в руководстве. Прошу поприветствовать Майю, — она довольно кивнула в сторону девушки, сидящей совсем рядом. — Теперь она руководитель отдела. Многие из вас уже знают её, как бывшего зама руководителя отдела работы с претензиями. Сейчас мы проводим некоторые кадровые перестановки, поэтому прошу любить и жаловать.       Сейчас я могла более детально рассмотреть эту девушку. Длинные тёмные волосы, лисьи глаза, густые брови, идеальный нос, пухлые губы. Почти Меган Фокс. И взгляд такой же стервозный и самовлюблённый. Надменный.       — Спасибо Кира, — чересчур сладкий тон. Со мной она вчера так не разговаривала. — Действительно, со многими мы уже знакомы. С остальными же, — её стремительный взгляд настиг меня, — мы обязательно познакомимся. Очень рада стать частью вашего отдела. Не стесняйтесь обращаться ко мне по любым вопросам.       — Я уверена, что всё будет отлично, — Кира смотрела на неё с откровенной увлечённостью. Пикантные нотки в её тоне не заметил бы только идиот. Конечно, сию секунду, в меня начали лететь мимолётные заинтересованные взгляды коллег. Нарастала неловкость момента.       — Спасибо за доверие, — вернула она любезность, чувственно стрельнув глазами. Между ними велась игра, очевидно сексуально-романтического характера, невольными очевидцами которой стали все вокруг.       Наконец, мне стал понятен наш с Майей вчерашний странный диалог. Ну конечно… Она спала с Кирой. А мои сообщения расценила как отчаяние брошенки, которая всеми силами пытается вернуть отношения. Она ревновала.       — У меня вопрос, — громко произнесла я, подняв руку.       — Сейчас не время для вопросов, — отрезала Кира, даже не посмотрев на меня. — Скоро обед, и если все начнут задавать вопросы, мы задержимся. После собрания все, у кого имеются вопросы любого характера, могут подойти к своему непосредственному руководителю и задать их. На этом всё. Все свободны.       Зазвучал скрип отодвигаемых стульев. Все собравшиеся почти синхронно поднялись со своих мест и побрели к выходу. Я продолжала сидеть на своём месте.       — Виктория? — Месье Лемар обеспокоено вернулся за мной, хотя уже сделал пару шагов в сторону двери. — Вы идёте?       — Да, я сейчас приду, — смотря впритык на Киру, которая как ни в чём ни бывало шепталась с Майей, ответила я.       — Может быть… — Неуверенно начал мужчина.       — Я сейчас приду, — перебила я. — Идите.       Зал пустел. Вскоре внутри осталось лишь трое.       — Я, кажется, не просила Вас остаться, — Кира всё-таки перевела на меня напряжённый взгляд.       — Мы теперь на «вы»? — Из меня вырвался смешок.       — Теперь да, — твёрдо ответила она. — Какой у Вас вопрос?       — Хотела спросить как ты, — выдохнув, произнесла я, стараясь не смотреть на напыщенную морду сбоку от неё. — Но, вижу, что всё хорошо. Выглядишь свежо. Рада за тебя.       — Это всё? — Сухо уточнила она.       — Да. Прошу прощения за беспокойство, — грустно закончила я, вставая. Выйдя за дверь, меня настигло осознание того, что я ничего не чувствую. Внутри было ничто. Пустошь. Выжженное поле. Пустыня. Не хотелось ничего анализировать, обдумывать, задаваться вопросами. Думаю, я уже просто отупела от всего происходящего, и все мыслительные процессы были для меня в тягость.       Вернувшись в свой кабинет, я увидела Артура. Он ждал меня, сидя на стуле для посетителей.       — Как Вы? — Неужели я выглядела настолько жалкой, что моё внутреннее состояние вызвало вопросы?       — Нормально, — ответила я отрешённо. — А что?       — Вы побледнели.       — Всё хорошо, месье Лемар. Спасибо за Ваше беспокойство, но оно беспочвенно, — я уселась за свой стол, тут же открывая крышку ноутбука.       — Сейчас обед. Не хотите составить мне компанию? Здесь неподалёку есть уютный ресторанчик итальянской кухни.       — Я не голодна, — вежливый отказ.       — Вы вообще что-нибудь едите?       — Вам не кажется, что это некорректный вопрос? — Нахмурилась я, отвлекаясь от изображения exel таблицы.       — Вы выглядите истощённо, — после недолгой паузы сказал он. — Извините, что лезу не в своё дело.       — Знаете, — недолго подумав, я продолжила, — я передумала. Пойдёмте.       — Отлично, — мужчина сдержанно улыбнулся. — Я напишу Михаилу, он сориентирует Вашу охрану.       — Хорошо.       Было приятно пройтись с кем-то по улице, даже если это чопорный француз с минимумом эмоций на лице. Мы шли в потоке людей по довольно оживлённой улице в полнейшем молчании.Каждый из нас словно был в своих мыслях и не желал нарушать их мерное течение. К слову, наш путь довольно быстро был окончен, прямо у входа с неоновой вывеской le ciel. Внутри, действительно, оказалось очень уютно и по-домашнему: небольшие столики с белыми скатертями, мягкими стульями, и отделкой стен под дерево. Мы сели у дальнего окна в углу, быстро заказав разные виды пасты и воду.       — Странно, — нарушила я молчание. — Ресторан называется небо, но в интерьере нет ничего голубого.       — Небо ведь тоже не голубое на самом деле, — ответил мужчина совершенно неожиданным образом.       — Да? — Хмыкнула я.       — Ну, цвет неба зависит от коротких волн света, отвечающих за синий цвет. Они рассеиваются гораздо сильнее, чем волны других цветов, поэтому небо кажется голубым.       — Спасибо за лекцию, профессор, — ответила я с иронией. — Откуда в Вашей голове столько информации?       — Кто владеет информацией — тот владеет миром, — сказал Артур спокойно.       — Тогда… — Я задумалась. — Может Вы знаете что-то о нашем новом руководителе?       — Мадмуазель Кремез работает у нас уже пару лет, — неторопливо начал он. — Не припомню с ней никаких инцидентов. Обычный работник.       — Кажется, она приглянулась Кире, — озвучила я очевидный факт.       — Думаю, она неплохой работник… — Явное смущение вынудило его подбирать слова.       — Ага, — нервно усмехнувшись, отозвалась я.       За окном полыхал день. Люди куда-то спешили, что-то ели на ходу, слушали музыку в наушниках, болтали между собой. Все они жили свои обычные жизни, наслаждаясь солнцем и теплом. Мне этого не хватало. Беззаботности. Лёгкости бытия.       — Вы женаты? — Поинтересовалась я, медленно жуя.       — Да, — ответил Артур. — Уже двадцать лет. У меня есть дочь.       — Расскажете, как вы продержались так долго?       — Мы оба спокойные. Сердечные терзания обошли нас стороной. Вся наша жизнь — это стабильное и надёжное партнёрство. Без взлётов и падений.       — Звучит…       — Скучно? — Хмыкнул он.       — Как мечта, — мягко улыбнулась я. — Спокойствие мне только снится.       — Хочу всё же отметить, что поэты воспевают в своих стихах любовь, а не спокойствие, — рассуждал мужчина со скромной улыбкой.       — Поэтам лишь бы что-то воспеть, — фыркнула я. — В реальной жизни все эти терзания, как вы выразились, не что иное как девиации психики. Здоровые отношения, как мне кажется, должны быть спокойными.       — Солидарен с Вами, — согласно кивнул он. — И всё же, идеальной формулы отношений не существует. Каждому подходит что-то своё.       — Да… — Протянула я, задумываясь. — Но Вы любите свою жену?       — Без сомнений да, — не думая, произнёс месье Лемар. — У нас за плечами 20 лет семейной жизни, полной как трудностей, так и радостей. Мы всегда пытались понять друг друга, относясь с уважением. Мне не за что её не любить.       — Не за что не любить? — Моя бровь вопросительно поползла вверх. — Интересная формулировка. Словно выбранная методом исключения, а не сердцем.       — Я математик, мадам Колтман. У меня отнюдь не гуманитарный склад ума, которому свойственны все эти чувственные порывы. Для меня важно всё рассчитать наперёд. Так я живу всю жизнь.       — И Вы никогда не теряли голову от влюблённости в кого-то? — Лукаво улыбнувшись, я посмотрела в серьёзные глаза напротив.       — Нет, — спокойно признался Артур. — Мне такое не свойственно.       — Мы с Вами как будто из разных реальностей, — вздохнув, подытожила я.       — Вы чем-то похожи на мою дочь, — его лицо смягчилось, при её упоминании. — Она живёт слишком смело, не боясь ошибиться или просчитаться в чём-то… Это доводит меня до тахикардии, но она нуждается в эмоциях. Это её потребность, без удовлетворения которой она чахнет. Вот уж кому совершенно не интересно жить спокойно.       — Она полная Ваша противоположность, — подметила я. — Но Вы очень её любите. Это видно.       — Она моя дочь, а как по-другому? — Расслабленно парировал мужчина. — Дети ломают все стереотипы о человеческих отношениях. Ты просто любишь кого-то по факту его рождения, не обращая внимание ни на что. И эта любовь всегда взаимная.       — Я бы хотела ребёнка, — улыбаясь от тёплых слов мужчины о дочери, произнесла я.       — Всё будет, — проникновенно заверил меня Артур, — когда придёт правильное время.       Этот обед немного сблизил нас с месье Лемаром. После него мы стали чаще общаться на отвлечённые темы, не касающиеся работы. Артур рассказывал о своей жене и дочери Оливии, которая сейчас училась в Швейцарии, но никогда не расспрашивал меня о личной жизни. Мы любили рассуждать о каких-то философских отвлечённых темах, и по его снисходительным реакциям, я видела, что наши разговоры отвлекают его от тоски по дочери.       Кира почти исчезла из поля моего зрения, редко появляясь в офисе. Она не писала, не звонила, и была демонстративно безучастна к моей судьбе. Тем не менее, несмотря ни на какие события, я продолжала жить в квартире, которую оплачивала она, и ездить на машине из её автопарка. За мной всегда следовала полная машина охраны, ну и… Со мной бесконечно возился Миша. Мог ли себе позволить такую жизнь обычный секретарь управляющего? Полагаю, нет. Моя официальная зарплата в 5000 евро и так была непростительно высокой, очевидно, никакие секретари здесь не зарабатывали столько.       По вечерам я часто валялась на диване в огромной гостиной и, смотря в потолок, размышляла, что творится в голове у Киры. Она была увлечена новой девушкой, совершенно не скрывая этого, но при этом, в моём положении ничего ровным счётом не поменялось. Она игнорировала меня, полностью исключив все контакты и встречи, и это означало что? Между нами, наконец, всё закончилось, и она приняла это? Не знаю. Кира слишком сложная, для такого простого объяснения.       Новое начальство отдела, как и следовало ожидать, не имело к нам с Артуром никакого прямого отношения. Единственное как я пересекалась с новой пассией Киры, так это когда составляла графики посещения домашнего персонала её квартиры. Судя по документам, Кира не так давно арендовала для неё квартиру в центре Парижа и обеспечивала домработницами, поваром, водителем, и всем необходимым. Единственное, чего не было у мадмуазель Кремез — это охраны. Наверное, весь штат был отдан на охрану такой важной персоны как я, и на неё людей не хватило. Или, может быть её не охраняли, потому что не боялись потерять?       Майя меня бесила. Не потому что она трахалась с Кирой — это последнее, что меня волновало в данных обстоятельствах. Она раздражала меня, потому что наслаждалась своим мнимым превосходством. Каждый раз, когда мы пересекались в коридоре, или комнате отдыха, она начинала высокомерно расспрашивать меня о том, как продвигается работа, доволен ли мной месье Лемар, и другую чушь, лишь бы унизить меня и показать своё место. Я на это не велась, изначально настроившись на игнорирование провокаций с её стороны. В ней проглядывался истероидный тип личности, а спорить с такими людьми не имело никакого смысла. Не понимаю, что конкретно, но что-то её злило. Возможно, моё спокойствие и похуизм, а может её терзало отсутствие информации о наших взаимоотношениях с Кирой. Вряд ли они обсуждали это. Кира не из тех людей, которые перемывают косточки бывшим. А ей явно хотелось знать больше. Честно признаться, я могла её понять. Бывшая, но ещё жена, работающая в её компании, которую охраняют как Майкла Джексона, и платят повышенную зарплату. Понятия не имею, знала ли Майя о втором тёмном бизнесе семьи Колтман, но я видела, что ей невыносимо интересно откуда я вообще взялась. Я не вписывалась в местную атмосферу напыщенности и не пойми откуда взявшегося величия. В её мире пустых конфет и нереально красивых фантиков, я не соответствовала Кире. Ничего не клеилось. И её это раздражало.       Тем не менее, шло время. Неделя за неделей, и вот август перевалил за середину. Я жила как в дне сурка, постепенно погружаясь всё и глубже и глубже в себя. Моё состояние было плохим, хоть я и старалась не показывать этого, во избежание нежелательных расспросов. После работы, возвращаясь домой, зачастую я просто ложилась спать. И это около 7 вечера! Мне было нормально. Много спать стало моим хобби, потому что во сне ничего не чувствуешь. Но самое интересное, что сколько бы я не спала, до конца выспаться мне не удавалось. Я была тихой, несобранной, сонной, подавленной. Постоянно.       — Мадам Колтман пригласила меня на празднование своего дня рождения, — Артур зашёл в мой кабинет с двумя стаканчиками кофе из близлежащей кофейни, один из которых протянул мне.       — Уже что, девятнадцатое число? — Флегматично уточнила я.       — Было, вчера, — настороженно произнёс мужчина. — Но празднование состоится в эту пятницу.       — Понятно, — кивнула я, делая глоток тёплого латте.       — Моё приглашение на две персоны, — зажато начал он, — но мне идти не с кем. Жена сейчас на конференции в Берлине, дочь на учёбе. Не хотите составить мне компанию?       — Я? — Мои губы растянулись в ироничной улыбке. — Месье Лемар, меня не приглашали. Очевидно, что моё нахождение там крайне нежелательно.       — Но ведь я имею право брать с собой кого пожелаю, — продолжал он убеждать меня.       — Это будет странно выглядеть, — я отрицательно закивала.       — Там будет множество людей, — настаивал мужчина. — Нас даже не заметят. Давайте же. Не трусьте.       — Вы сейчас обозвали меня трусихой? — Спросила я, смеясь.       — Нет, что Вы! Я лишь хочу, чтобы Вы посмотрели своим страхам в лицо, — произнёс он обеспокоено. — Освободитесь от прошлого, Виктория. Живите дальше.       — Вы… — У меня спёрло дыхание от его слов. — Считаете, мне стоит пойти туда? Чтобы выставить себя на посмешище?       — Нет, — отрезал он. — Не для этого. А для того, чтобы поставить внутри себя точку и начать повествование с новой страницы.       — Я точно пожалею об этом, — сказала я, всё ещё сомневаясь.       — И пусть.       — И пусть, — повторила я вслед за ним, соглашаясь.

***

      Пятница выдалась нервной. Рабочую смену никто не отменял, поэтому мы с месье Лемаром распрощавшись вечером в офисе, договорились, что около восьми мы с Мишей заедем за ним.       Стоя в большой гардеробной комнате, мне хотелось плакать. Как же, чёрт возьми, не хватало советов Стеллы. Она как ни кто иной шарила в стиле и могла бы подобрать мне сногсшибательный лук. Но… Сейчас не об этом.       Хорошо, что от прошлой жизни с Кирой у меня осталось какое-то невозможное количество брендовых платьев, туфель, и всего остального, что висело с бирками и стояло нетронутое в коробках. Выбирать пришлось долго. Что-то висело на мне, напоминая о слишком стремительном похудении. Что-то просто смотрелось нелепо. Почти все туфли были неудобными. А я совершенно не нравилась себе в зеркале. В конце-концов, я натянула на себя платье Balmain со странным пастельным принтом, плотно облегающее фигуру. Оно было сложно скроено, с множеством фактурных асимметричных складок, часть из которых формировалась шнуром, продетым в кулиску спереди. У платья были узкие завязки на лифе, которые проходили вдоль шеи, и крепились бантиком сзади, под волосами. На ступни я натянула чёрные лодочки с открытой пяткой, украшенные серебристой эмблемой на мысе от Diesel. Сумочку захватила первую попавшуюся, чёрного цвета, от Mark Jacobs. Была ли я довольна своим отражением в зеркале? Наверное, да. С макияжем, который я предварительно нанесла на себя, выглядело хорошо. Волосы я просто распустила, давая кудрям свободу.       Страшно было даже представить, во что могло вылиться моё появление. Я хотела верить в лучшее, и надеялась, что оно просто пройдёт незамеченным… Когда-нибудь я перестану быть такой наивной.       Мероприятие проводилось на теплоходе, следующем по Сене. Огромная, внушающая махина, переливалась огоньками и призывно встречала гостей, топчущихся на берегу. Месье Лемар шёл напротив в строгом смокинге, бережно поддерживая меня за плечо. На входе, нас учтиво попросили пригласительный, и вручив по бокалу шампанского, пропустили внутрь.       — Вы очаровательно выглядите сегодня, — чокаясь о мой бокал, отвесил любезность Артур. — Хочу выпить за то, чтобы Ваше внутреннее состояние было столь же сияющим, как Вы сегодня.       — Спасибо, — благодарно улыбнувшись, я сделала глоток шипящего напитка.       Вокруг было много людей. Музыканты играли в живую что-то нейтральное, то и дело водя смычками по скрипкам, и контрабасам. Общее настроение толпы было приподнятым. Гости поражали воображение своими нарядами и стильными образами. Мероприятие обещало быть вполне себе грандиозным. Второй этаж корабля был потише, там располагались более сплочённые компании людей, сидящих каждая отдельно за расставленными по периметру столами. Угощений было полно: разного рода закуски, сладости, фрукты, алкоголь на любой вкус. Официанты сновали туда сюда, тут же заполняя опустевшие бокалы гостей. Спустя полчаса сборов, корабль начал отчаливать от берега, вызвав у присутствующих одобрительные возгласы. Празднество официально можно было считать открытым.       Кира появилась на палубе внизу почти сразу после отхода корабля, в сопровождении Майи. Обе они выглядели потрясающе. На Кире был белый брючный костюм, неформального свободного кроя, который выгодно подчёркивал её чёрные, чуть отросшие волосы. Майя же блистала, не побоюсь этого слова, в коротком платье из страз, или пайеток, разобрать издали было тяжело. Конечно, глупо было отрицать того, что она ультра привлекательна: длинные ноги, сочная фигура, пышная грудь. Женщина с обложки Playboy, не меньше. Вместе они смотрелись… Эффектно. Как, думаю, и должны были выглядеть именинница и её девушка.       — Добрый вечер! — Кира взяла микрофон и музыка затихла. Внимание всех присутствующих тут же устремилось к ней одной. — Спасибо, что пришли, друзья. В этом году произошло много трагичных событий в моей семье, все вы это знаете. И я хотела бы отдать дань уважения моему отцу, без которого не было бы ничего. Всё, что мы с вами имеем, есть у нас благодаря ему. Поэтому, прошу вас всех поднять бокалы, и выпить в память о нём. — Она подняла свой бокал высоко над головой, после чего поднесла ко рту и сделала пару глотков. Все присутствующие повторили за ней. Разве что, кроме меня. — Сегодняшний вечер обещает быть интересным, — продолжила она, хитро улыбаясь. — Поэтому… Прошу вас всех не терять бдительность. Ну и, надеюсь, мы сегодня весело проведём время. Ещё раз спасибо, что пришли! Начнём!       Музыка снова заиграла и отовсюду послышался гул разговоров. Люди смеялись, болтали о том о сём, выпивали, пробовали закуски.       — Не люблю праздники на воде, — месье Лемар вёл себя настороженно.       — У Вас морская болезнь? — Хихикнула я.       — Отчасти, — подтвердил он мои догадки. — Меня не слишком сильно, но укачивает на воде. Так что если я куда-то вдруг пропаду ненадолго, знайте, я в уборной пытаюсь справиться с тошнотой.       — Да бросьте Вы, — мне стало смешно. — Скорость этой посудины почти нулевая. Тут не может никого укачать.       — Дай Бог, — запивая свои опасения шампанским, ответил мужчина.       Около полутора часа гости просто общались, пили, курили, приходя в нужную кондицию. Ничего интересного не происходило. Наверное, из всей толпы лишь я была совершенно не заинтересована в светских беседах, тихо наблюдая за видами Парижа, которые мы неспешно проплывали. Артура в конце-концов всё же увлекли в какую-то компанию его знакомые, расспрашивая о чём-то на французском. Я стояла у борта, спиной ко всей палубе, радуясь свежему ветерку и неспешно опускающемуся закату. Внутри меня плескалось умиротворение. Кира после приветственной речи вместе с Майей ушла наверх и их счастливые лица не мелькали у меня на периферии, что уже делало вечер сносным.       — Привет, красотка, — моего плеча коснулась холодная ладонь. Обернувшись, я увидела улыбающуюся Диану, со стаканом виски в руках.       — Привет! — Искренне обрадовавшись, я потянулась к ней, чтобы обнять.       — Стой-стой, — она засмеялась. — Давай без лишних тактильностей. Твоя жёнушка только недавно проявила благосклонность и простила меня.       — А… — Я понимающе кивнула. — Думаю, теперь ей уже пофиг на это. Но я не навязываюсь.       — Слушай, — она замялась. — Ты же не держишь на меня зла за то, что…       — Не держу, — мои глаза уже блестели от выпитого. Я была рада видеть знакомое лицо, хоть и сомнительно поступившее со мной в прошлом. — Твой поступок можно понять.       — В какой-то момент я поняла, что никогда не смогу занять место Киры в твоём сердце. Всё твоё нутро тянулось к ней.       — Ты права, — признала я. — Так и было.       — Я вижу, у вас всё сложно, — озвучила она очевидное, сверкая белозубой улыбкой.       — У нас всё просто, — пожала я плечами. — Мы не общаемся. И не видимся. Если ты не заметила, у неё отношения с другой женщиной.       — Заметила, — лукавая ухмылка. — Майя, верно?       — Верно, — кивнула я хмуро.       — Ты ревнуешь? — Она громко засмеялась, будто словила меня на чём-то горяченьком.       — Нет, — фыркнула я. — Мне всё равно.       — Да конечно-конечно, — передразнила она. — Ты уже поздравила именинницу?       — Нет. Я надеюсь, она не заметит меня.       — В смысле?       — Я здесь как +1 к приглашению моего начальника, — из меня вырвался неловкий смешок от абсурдности ситуации.       — Да ты же её официальная жена! — Воскликнула Диана в возмущении. — И она даже не пригласила тебя на праздник?       — Мы не общаемся, говорю же.       — Понятно, — в её глазах застыло сомнение.       — А как ты? — Задала я вопрос, пытаясь поддержать диалог.       — Всё было не очень, — неопределённо ответила она. — Ну, после смерти Владислава Андреевича. Кира слетела с катушек, когда узнала о нас. Я понесла ощутимые потери из-за её мстительности. К счастью, лишь в бизнесе. Слава Богу к физическим расправам она не перешла.       — Мне жаль, — ответила я, опустив взгляд.       — Я сама виновата, — отмахнулась она. — Поддалась своим низменным желаниям.       — Низменным? — Весело переспросила я.       — Ну, — она шутливо задумалась, — не только низменным. Мне хотелось понять, что в тебе такого. Почему ты как магнит, к которому тянет.       — Поняла?       — Поняла, — мягко ответила она. — Ты создана для любви. Если бы твои чувства ко мне были хоть на треть также сильны, как Кире, я бы…       — Не вернула меня ей обратно? — Ухмыльнулась я.       — Даже просто представляя, что ты испытываешь это не к ней, а ко мне, я чувствовала себя особенной. Это чувство трудно объяснить. Ты заставляешь человека подсаживаться на твоё отношение к нему, как на иглу.       — Никогда не думала об этом, — отрешённо произнесла я.       — В любом случае, мне понравились эти пару месяцев, когда ты была только моей, — она шутливо подмигнула.       — Мне тоже, — легко призналась я. — Если Кира простила тебя, значит, мы можем общаться?       — Едва ли, — отозвалась она с сожалением. — По нашему уговору, я не могу разговаривать с тобой наедине. Переписки и звонки тоже нет. На каком-нибудь массовом мероприятии нам дозволено перекинуться парочкой слов. Как это, например. И то… — Она взглянула на аккуратные золотые часы на запястье. — Кажется, наше время давно вышло.       — Она стремится изолировать меня ото всех, чтобы я с ума сошла? — Произнесла я раздосадовано.       — Или, чтобы ты приползла на коленях обратно, прямо в её цепкие лапки? — Озвучила Диана свои мысли, коварно ухмыляясь. — Мне пора, прости. Лучше нам остаться незамеченными.       — Ты права, — признала я её правоту. — Удачи тебе. И… Подходи ко мне, если увидишь на каком-нибудь мероприятии. Обменяться парой фраз.       — Обязательно, — лучезарно улыбаясь, она отсалютовала мне стаканом, и ушла куда-то вглубь палубы.       Ведущий мероприятия объявил о музыкальной паузе. Оказывается, был приглашённый гость, который всё это время ждал своего часа. Точнее, гостья. В центр палубы начали выносить барабанную установку и все прочие инструменты. Сначала вышли музыканты, что-то недолго настраивая. Затем, выбежала задорная темноволосая девушка с чёлкой, закрывающей лоб и густо подведёнными чёрным карандашом глазами. Её представили, как Клару Лучиани, и она начала петь. Не припомню, чтобы раньше слышала её песни, но люди вокруг активно подпевали и танцевали, давая понять, что она довольно популярная. Пела она на французском, конечно же, но что-то я понимала. Например, что её тексты довольно феминистские, и в целом, её образ был дерзким. Я откровенно наслаждалась атмосферой вечера, песнями задорной гостьи, и её недолгими фразами между номеров. Она советовала бороться. Не сдаваться. Несмотря ни на что.       К слову, мой бокал постоянно пополнялся шампанским, и, честно признаться, довольно быстро я сбилась со счёту. Мне было весело и жарко, лицо горело. Лишь ветерок слегка успокаивал жар на моих щеках.       — Вы в порядке? — Под конец концерта ко мне подошёл Артур.       — Да, — пьяно кивнула я, улыбаясь по-дурацки.       — Мне кажется, Вы слегка перебрали, — аккуратно озвучил он свои мысли.       — Вы так считаете? — Меня слегка шатнуло в сторону. — Наверное… Вы правы.       — Здесь есть небольшие каюты внизу. Они сейчас должны быть пустыми. Может быть Вам лучше недолго отдохнуть там? А через часик сможете вернуться с новыми силами.       — Это хорошая идея, — согласилась я. Люди вокруг уже кое-где двоились.       — Я провожу Вас, — Артур галантно подставил мне свой локоть, за который я крепко ухватилась. Он подвёл меня к лестнице, которая вела вниз, и осторожно поддерживал, пока я спускалась. Там был узкий коридор, с несколькими дверями по бокам. Первую же дверь мой спутник распахнул передо мной, пропуская внутрь. Это была обычная комната, только без окон: с кроватью, тумбочками по бокам, зеркалом, шкафом. — Можете прилечь тут, — отметил месье Лемар, — а я пойду. Когда Вам станет получше — возвращайтесь.       — Спасибо, Артур, — сказала я, скидывая туфли и ложась на кровать.       — Всегда пожалуйста, — он кивнул и тут же вышел за дверь.       Оказавшись в тишине, меня тут же потянуло в сон. Я знатно перепила, да ещё и на голодный желудок. Меня мутило. Не помню, как отключилась. Зато чётко помню, как пришла в себя. Я была прижата к кровати телом. Надо мной нависала сосредоточенная Кира, то целуя, то кусая в шею.       — Что ты делаешь? — У меня дико болела голова. Состояние было настолько разбитым, что не было сил даже как следует оттолкнуть её.       — Просто заткнись, — ответила она, прижимаясь к моим губам своими. От неё пахло алкоголем и травкой. И ещё, пахло просто ей. Моей Кирой, которой я жила, бредила, которую любила безмерно. По которой скучала, сходила с ума, по которой рыдала, страдала, без которой не могла.       — Подожди, — прошептала я, пытаясь сказать, что мне тяжело дышать от того, как она навалилась на меня. Но мои попытки завести диалог грубо прерывались жёсткими губами. Её прикосновения граничили с откровенной грубостью и беспардонностью. Руки, блуждающие по телу, бесстыдно задрали платье. Ненадолго отстранившись, она раздвинула мои ноги, бесцеремонно устраиваясь между. Платье она буквально сорвала с меня, неаккуратно стянув через голову, выдрав при этом клок волос, в которых запутались завязки на шее. Бельё полетело следом. Её зубы кусали меня везде, до куда могли дотянуться. Соски горели от болезненных ласк, шея, кажется, кровоточила. Я громко стонала, не помня себя от животного кайфа, который ощущала от взаимодействия с ней. Агрессия, сопровождающая каждое её действие, порождая во мне эйфорию, доступную только от подчинения ей. Всё внутри полыхало от восторга вновь оказаться в её руках.       — Нравится? — Всматриваясь в меня, она нависала чёрной тенью. Взвинченной. Беспощадной.       — Да, — в муках простонала я, стягивая с неё жакет, а затем рубашку. Брюки и бельё сняла она сама, вновь нависая надо мной, невесомо прикасаясь своей голой кожей к моей. Трепет, испытываемый от прикосновений губами к её груди, соскам, её шее, отдавался пульсацией в моём затылке. Я чувствовала, что схожу с ума от желания касаться её, ощущать на своей коже. Прижимаясь всё ближе, её ладонь скользнула меж моих ног. Пальцы заскользили по влаге, поглаживая клитор. Это было бесподобно. В тот момент я думала, что готова умереть. Готова отдать свою жизнь за то, чтобы это не заканчивалось. Чтобы она всегда целовала меня, была вот так близко, рядом. По мне блуждали бесконечные мурашки, низ живота сводило спазмами удовольствия. Ощутив, что её пальцы вошли в меня, я вскрикнула. Взгляд пристально следил за каждой моей реакцией, а язык слизывал непроизвольно текущие от сильных эмоций слёзы. Со стороны, даже не знаю на что это было похоже. На что-то сильно нездоровое. Наши общие мысли плескались в водовороте чёрной воды. Мы были одним сознанием в тот момент. Одним поехавшим разумом. Чёрные глаза, спускаясь вниз, горели огнём безумия. Её рот настойчиво впился в мою промежность, засасывая, лаская клитор, не переставая ритмичные фрикции пальцами. Я помню, что кричала, потом плакала, потом выла. Кожа покрылась потом, в животе всё сжалось, от подходящего к горлу удовольствия. Я билась, словно в приступе, сжимая в руках покрывало, которым была накрыта кровать. Удовольствие разливалось беспощадными волнами, заставляя неметь пальцы на ногах. Заставляя кричать и просить не останавливаться. Заставляя желать повторения этого безумия.       Какое-то время после оргазма я была оглушена. Сердце выскакивало из груди, до тех пор пока объятия Киры вновь не настигли меня. Мы молча смотрели друг на друга, переплетясь руками и ногами. Слова как будто были излишни. Мои губы заскользили по её скуле, шее, груди, животу. Я чувствовала её дрожь. Нетерпение. Знакомый вкус на языке и незамысловатые движения, чтобы услышать её тихие вздохи. Твёрдая рука в волосах, тихие маты, поднимающийся и опускающийся живот, с застывшими на нём каплями пота. Рука, прижимающая мою голову всё теснее. Громко дыша, она издавала тихие стоны, непроизвольно дёргаясь. Ноги её напряженно подрагивали, то сжимаясь, то разжимаясь. Тело изнывало от желания получить разрядку. Тёмные соски стояли торчком. Кусая губы, она блаженно прикрывала глаза, морщась от возбуждения, с которым не могла справиться. Кончая, она издала высокий, вымученный стон, тут же отстраняя мою голову от себя.       Оставив меня так и сидеть в изножье кровати, Кира ловко спрыгнула на пол, молча собирая одежду.       — Ты уходишь? — В недоумении произнесла я, обнимая себя за плечи.       — Да, мне пора, — равнодушно обронила она, натягивая брюки.       — Куда? — Совсем тихо прошептала я, смотря как она в спешке одевается.       — К Майе, — холодно ответив, она застегнула последнюю пуговицу на рубашке, накидывая сверху жакет. — И другим гостям.       — Зачем ты… — В горле совсем пересохло. — Зачем ты тогда пришла ко мне?       — Это ты пришла ко мне, — её губы скривились в надменной ухмылке. — Я тебя не приглашала на свой праздник.       — Я не понимаю, — голова гудела, отказываясь соображать. — Ты занялась со мной любовью и теперь возвращаешься к Майе?       — Любовью? — На её лице застыло демонстративное пренебрежение. — Мы просто трахнулись.       — Мы не просто трахнулись, — мой слабый голос звучал жалко.       — Да? — Её ухмылка ранила не хуже укусов. — Тогда можем как-нибудь повторить.       — А твоя новая девушка не будет против?       — Мы ей не расскажем.       — Зачем ты так поступаешь? — В груди жгло от обиды. — Тебе приносит удовольствие издеваться надо мной?       — Мне приносит удовольствие трахаться с тобой, — Кира села на разворошенную кровать, напротив меня. — Издеваешься над собой ты.       — Что всё это значит? — Я всматривалась в лицо напротив, не понимая, кто передо мной.       — Ты не захотела быть моей женой, потому что я чудовище, — сказала она, зло улыбаясь. — Или как ты там говорила? Не важно, — она тряхнула головой, отмахиваясь от воспоминаний. — Тогда будешь моей шлюхой. Для траха. Ты же всегда и ощущала себя ею рядом со мной? Помнится, так ты и говорила.       — Что ты несёшь? — Чувствуя накатывающие слёзы, я пыталась сдерживаться.       — Почувствуй разницу, — её ладонь легла на мою скулу, невесомо погладив её. В чёрном взгляде мелькал триумф. — Ты же столько кричала о том, как плохо я отношусь к тебе.       — Ты так мстишь мне? — Одинокая слеза покатилась по щеке.       — Я не мщу дурочкам вроде тебя, — снисходительная улыбочка. — Это жизненный урок. Мысли материальны. Ты сама притянул к себе то, что происходит.       — Ты всё извратила и преподнесла, как выгодно тебе, — горько проскулила я, уже не сдерживая слёз. — Как всегда. Ты… Самый мерзкий человек, которого я когда-либо встречала.       — Хорошо, — легко согласилась Кира. — Мне плевать на твоё мнение обо мне. Ты готова верить во что угодно, только не в что-то хорошее. Думай так.       — У тебя теперь есть Майя, так зачем тебе я? — Утопая в стыде и гневе, я резко оттолкнула от своего лица её ладонь.       — Трахать, — ухмыляясь, произнесла она.       — Я не буду трахаться с тобой, психопатка ты конченая!       — Будешь, — спокойно парировала она. — Ты наверное забыла, что заставлять шлюх трахаться с клиентами — это мой профиль.       — Я не шлюха, а ты не мой клиент.       — Ну, — выдохнула она весело. — Считай, что теперь это так.       — Я не верю, что слышу это, — произнесла я в пустоту. — Как я могла любить тебя?       — Любовь зла, полюбишь и меня, — ей нравилось видеть, как мне больно. Она наслаждалась мнимой сатисфакцией, тыкая меня носом в дерьмо, как нашкодившего котёнка.       — Сейчас я в последний раз попрошу тебя, отпустить меня в Москву, — вытирая ладонью слёзы, я пыталась узреть в её глазах хоть каплю эмпатии.       — Нет, — тут же отказала она, не уступая ни на йоту.       — Хорошо, — улыбка сквозь слёзы. — Я тебя поняла.       — Ну и чудненько, — она встала с кровати, бодро направляясь к выходу. Обернувшись у двери, её короткий взгляд упал на мою окровавленную шею. — Лучше… Посиди тут до конца вечеринки. Чтобы люди не задавали лишних вопросов.       — Хорошо, — кивнула я согласно, улыбнувшись ей на прощанье.       — Ладно, — на мгновение на её лице отразилась озадаченность. Чуть помедлив, она ушла. А я осталась на своём месте.       На прикроватной тумбочке стояла моя сумочка, из которой я методично извлекла телефон. Был час ночи. В принципе, не так уж и поздно. Введя в поиск в телеграмме единственный номер, который знала наизусть, я нажала на иконку звонка. Пошли гудки.       — Алло? — Раздался тихий, скрипучий ото сна голос.       — Пап? — Мне было так стыдно и горько, что все слова застряли в горле.       — Викулечка моя, доченька! — Он был безумно рад, несмотря на то, что я не звонила чёрт знает сколько времени. Несмотря на то, что я пренебрегала им множество раз. Не считалась с его чувствами. Не берегла его нервы. — С тобой всё в порядке?       — Пап, — я не могла остановить льющиеся градом слёзы, — я звоню, чтобы извиниться перед тобой.       — За что? — Удивился он. — Викуль, три часа ночи. Что случилось?       — Точно, у нас же разница во времени, — я дала себе очередной мысленный подзатыльник. — Прости и за это тоже. Пап… — Я всё никак не могла собраться с мыслями.       — Ты плачешь? — Он весь насторожился, явно переживая.       — Я плачу, — сейчас мне захотелось быть с ним честной. — Но это не важно. Важно лишь то, что ты самый лучший родитель на всём белом свете. Спасибо за то, что всегда был рядом со мной. Возился со мной, несмотря на мои загоны. Мои бесконечные проблемы… — Я рыдала, выплёскивая эмоции. — Я очень сильно люблю тебя! Отца лучше тебя… Я не могу даже представить.       — Вика… — Растерянно начал он.       — Не перебивай! Пожалуйста! — Пытаясь собрать последние мысли в кучу, я вспомнила то главное, что должна была сказать. — Знай, пожалуйста, одно. Ни в чём, что происходило и произойдёт в моей жизни, ни ты, ни мама, не виноваты. Виновата только я. Вы самые лучшие люди на всей планете, а я полнейшая дура, которая ничего и никого не ценила, заботясь только о себе и своих желаниях. Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Я люблю тебя. И маму. — Говоря сумбурно, я старалась ничего не забыть.       — Доченька, ты меня пугаешь, — голос отца подрагивал. — Ты что-то плохое задумала?       — Я хочу, чтобы ты услышал меня! — Градус моей истерики накалялся. — Всё остальное неважно. Просто знай, что я люблю тебя. И я поступала неправильно, много-много раз. По отношению к вам обоим. Мама… Она всегда была права насчёт меня. Я эгоистичная мразь. Она правильно всё говорила. Ей было это понятно уже тогда, в детстве…       — Кира с тобой? — Потрясенно спросил он.       — Недавно была со мной, да, — смеясь и плача, ответила я. — Но мы с ней расстались. Она плохой человек, пап. Очень.       — Вы поссорились?       — Да при чём здесь Кира! — Закричала я. — Кира меня сломала! Растоптала! Она превратила меня в подобие человека! Пожалуйста, не говори о ней хоть сейчас! — Кричала я в динамик, воя от боли в голос.       — Хорошо, — напуганно отозвался он. — Вик, возвращайся, пожалуйста, домой.       — Не могу, — проскулила я. — Она не отпускает меня. Я многого не могу рассказать тебе, ради твоей же безопасности. Но знай, если бы я могла вернуться, я бы обязательно это сделала!       — Что значит не отпускает? — Встревоженно переспросил отец. — Обратись в полицию!       — Я не могу. Пап, — продолжила я, чуть успокоив свои эмоции, — это всё правда уже не важно. Для меня сейчас важен только ты и наши отношения.       — Я люблю тебя, Викуль. Ты же знаешь это. Для меня нет на этом свете никого важнее тебя. Чтобы ты не делала, сколько бы раз не пропадала, ты всё равно моя дочь.       — Я не берегла тебя, не заботилась, — стыдливо бормотала я. — Прости, что так и не смогла стать хорошей дочерью.       — Ты хорошая дочь, — опроверг он мои терзания. — Но сможешь стать ещё лучше. Я не знаю, что у тебя произошло, но дочь… Всё ещё можно исправить. Выход есть всегда.       — К сожалению, не всегда. Сейчас я понимаю, что ты единственный всегда был на моей стороне. Только ты во всём огромном мире любишь меня. А я люблю тебя.       — Викуль, ты сейчас на взводе, — мягко сказал он. — Пожалуйста, какую бы глупость ты не планировала сейчас совершить, отложи её на завтра. Прошу тебя.       — Я слишком долго откладывала важные вещи на завтра.       — Ничего не изменится за сутки. Сутки это как мгновение в разрезе человеческой жизни. Дай себе ещё мгновение на подумать. Доченька. Пообещай мне.       — Не могу, — произнесла я на выдохе. — Я больше не хочу врать. Я люблю тебя.       За сбросом звонка последовало отключение телефона. Достав из уха серьгу-гвоздик, я извлекла с помощью неё слот с симкартой, тут же разломав её. Накинув на себя сначала бельё, а после и платье с туфлями, я попрыгала на телефоне, стараясь каблуками нанести ему как можно больший ущерб.       Покидала каюту я с чувством правильности происходящего. Лестница вывела меня наверх, погружая прямо в разгар тусовки. Играл какой-то модный диджей, народ танцевал, хихикал, общался. Всё, в целом, выглядело прилично. Кроме меня. Но кому я нахер тут была нужна? Никому. А значит и беспокоиться было не о чем.       Официант, встретившийся мне по-пути, что-то залепетал по-французски. Помощь что-ли предлагал. Ничем ты мне не поможешь, дружище. Разве что… Я забрала с его подноса сразу три фужера с шампанским, опустошая их один за другим. Ну вот, это другое дело. Найдя самый тёмный угол палубы, я наклонилась над бортом и стала всматриваться в темную гладь воды. Мне часто снилось, что я тону именно в чёрной воде. Что тут скажешь, сны в руку.       — Мадам Колтман? — Меня каким-то чудом заметил Артур.       — Моя фамилия Елизарова. Я не Колтман, и не мадам.       — Виктория, — он подошёл ближе, — что с Вами?       — Всё хорошо, не поверите! — Я облегченно засмеялась. — Впервые за долгое-долгое время!       — Хорошо, — он положил руку на моё плечо, — но не могли бы вы отойти от борта?       — Уберите от меня руку! — Отреагировала я слишком бурно. — Не нужно прикасаться ко мне без моего разрешения!       — Простите, — мужчина сконфуженно отшатнулся.       — Я Вас прощаю! — Смех не сходил с моих губ. — Я сегодня всех прощаю.       — Прошу Вас, выпрямитесь. Так стоять небезопасно, — продолжал он меня предостерегать.       — А что в нашем мире безопасно? — Хихикнула я. — Порой, знаете, можно поехать на собеседование, а попасть в бордель.       — Виктория…       — Месье Лемар, — обратилась я к нему весело, — а идите-ка Вы нахуй отсюда. Я хочу побыть одна.       — Прошу прощен…       — Валите, говорю! Я хочу уединения, а Вы мне мешаете своими нравоучениями. Я не Ваша дочь!       — Я уйду, когда Вы отойдёте на безопасное расстояние! — Не унимался он.       — Хорошо, — я выпрямилась и отошла на шаг от борта. — Так я могу постоять и посмотреть на воду в одиночестве?       — Конечно, — нервно кивнул он. — Я буду здесь неподалёку, если вдруг понадоблюсь Вам.       — Не понадобитесь.       Артур удрал с места слишком быстро, что наводило на логичные мысли о том, что побежал он стучать. От Киры вообще можно было где-то скрыться в этом мире? Думаю, эта задача именно для меня была невыполнима. Но что насчёт подводного мира? Там-то у Киры связей нет! Вот и посмотрим, как она справится с моим поиском без своих ищеек и надзирателей.       — Вика! — Услышав громкий оклик, я обернулась. По лестнице с верхней палубы чуть ли не бегом спускалась Кира. Люди на танцплощадке стали заинтересованно оглядываться, пытаясь понять, что происходит. Слава яйцам, меня было плохо видно. Я стояла в самой жопе, плохо освещённой софитами. И кажется, мне следовало поторапливаться. Быстро сбросив с ног туфли, я оперлась руками о борт и забралась на него, неуклюже усаживаясь спиной к палубе. Ноги свисали в сторону воды и мне оставалось только оттолкнуться в последний раз.       — Виктория, слезьте оттуда! — Артур бежал вслед за Кирой, с застывшей маской ужаса на лице.       Мне не было страшно.       Последний раз глубоко вдохнув, я оттолкнулась от стенки корабля ногами и полетела вниз.       Смерть не страшна.       Страшна жизнь.