… Тьма. Первое, что он увидел. Прародительницу ночных кошмаров, из чрева которой лезут самые страшные и отвратительные твари, правую руку смерти, жену света, вторую сторону медали. Её боялись, что было не удивительно. Ведь её владения простираются за гранью человеческого понимания, там не действуют жалкие, ничтожные людские законы, не несущие смысла. В её владениях - она есть хозяйка, и только ей решать, что да как, кого казнить, кого щадить, а кого с ума сводить. Не ко всем, лишь к малой части гостей она питает жалость, ей движет лишь нездоровый интерес. Молись творцу, кричи о том, как бы она потеряла тот, и отпустила тебя, разжала свои когти, и исчезла, до следующей ночи.
И всё же, есть у Тьмы и более приятная сторона. В ней люди обретают покой, она становится твоим собеседником после смерти, благодаря её вуали мы видим звёзды, и ради её любви так ярко светит солнце. Если тебе повезло, то она станет твоим проводником, твоим гидом в странном мире снов, где в небе парят фениксы, а реки полны амброзии. Словно мать, она возьмёт тебя за руку, она прижмёт тебя к себе и успокоит, она укроет тебя подолом своего платья, чтобы твой сон был безмятежен. И даже если ты попал к ней случайно, будь то несчастный случай, а, может, даже смерть, она не станет тебя пугать. А лишь предложит задержаться, совсем на чуть-чуть. Предложит тебе отдохнуть, после чего, дав своё благословение, отпустит, не держа ни зла, ни других намерений. И ты либо отправишься куда-то далеко, становясь очередным странником в её владениях, либо проснёшься, вскочишь с места и, рвано дыша, будешь благодарен ей за гостеприимство.
Но, видимо, сегодня Тьма-матушка рассерчала на кого только можно, и поэтому благополучно, с самой что ни на есть "вежливостью", проводила гостя её земель в мир материальный как можно быстрее.
— … Что… — Постепенно, он приходил в себя. В ушах ничего не выло, не звенело, а перед глазами не было ни снега, ни, как бы то ни звучало, "ничего". — Какого… — По хорошему, надо было бы оглянуться, но боль в голове, словно по той ударили молотку, банально не давала трезво мыслить. Наверное, он бы сравнил эти ощущения с похмельем, только хуже. Да, в несколько раз хуже.
Схватившись за голову, он чуть не завыл от колющего ощущения в висках, прежде чем через силу посмотреть в сторону. Кажется, то было окно. Большое панорамное окно с золотистой рамой и такими же шпросами. Вокруг стояли горшки с цветами, в углах стояло два небольших деревца, ветви которых тянулись вверх, к потолку. За стеклом не было видно ни зги. Лишь завеса из белых хлопьев, намекающая на то, что снежная буря так и не закончилась, а, казалось, даже наоборот, только стала сильнее.
Секунда, две. Осознание того, что ты не мёртв, это раз, и то что ты находишься неизвестно где, это два, ударили в голову не хуже пульсирующих в ней болей, но даже они меркли по сравнению с импактом водоворота мыслей. Казалось, тот резко позволил мужчине протрезветь, выскочить из под одеяла и, с облегчением, конечно, обнаружить что тот вполне себе цел и невредим. "По хорошему, надо бы осмотреться", пронеслась недурная мысль в голове у очнувшегося бедолаги, которой он и повиновался. Что, по крайней мере, для него, не было удивительно. В конце концов, ты в незнакомом месте, непонятно кто тебя сюда принёс, конечно тебе будет любопытно.
Помещение оказалось относительно небольшим. Круглая комната была практически полностью выложена мрамором, редкие колонны у основания были обиты, казалось, серебром, а то украшали драгоценные камни. Небольшой грабовый столик, несколько тумб, такая же кровать. Шёлковые простыни, но рассуждать о качестве постельного белья он будет потом. Сверху люстра. Канделябр, если быть точнее. Если бы он присмотрелся, то мог бы увидеть несколько догорающих свечей. Ну, и дверь, как он мог забыть. Тоже из граба. Светлая донельзя. В общем-то, как всё вокруг. Довольно… Роскошная комната, ничего не скажешь.
— Куда я, чёрт возьми, попал… — Растирая виски и сев на кровать, задал он сам себе вопрос. Нортону казалось, он сейчас взорвётся. — … Голова ещё раскалывается… Угх… — Тряхнув головой, он попытался отвлечься от боли, правда, то не удалось. Ведь хоть какое-то подобие тишины прервали три ритмичных стука в дверь, что заставили бедолагу чуть ли не подпрыгнуть до потолка.
Он был не один. Возможно, то звучало слишком очевидно, но осознание этого факта его не могло ни успокоить, ни напрячь. Скорее, слегка напугать, но только и всего.
— Огневик? — Спросили из-за двери, вновь трижды постучав. — Вы всё ещё спите? — Несмотря на вежливую манеру вопроса, в голосе слышалось раздражение. Видимо, стучащий проворачивал оную процедуру ни один раз, и она ему уже надоедала.
— Успокойся, не стучи так сильно! — Шикнули тому в ответ. — А то ещё разбудишь! Бедолага и так попал в самый разгар снежной бури, а тут ещё ты со своим стуком, словно молотом по наковальне! — Женский голос с ловкостью распознал чужое раздражение и так же быстро его парировал, от чего обладатель того заслужил в качестве ответа недовольное шипение, и, кажется, бурление? Казалось, будто что-то кипело. Вода? Но тут нет воды…
Внутри вспыхнул слабый огонёк интереса, заставивший того самого Огневика поднять голову и подпереть её рукой. Он лениво потянулся в сторону тумбы, схватил с той шляпу и, медля, всё же передумал. Вернул её обратно, но в этот раз, резко стащил со стола маску, вновь скрывая за той горящие глаза. Два янтаря метнулись в сторону двери, словно пытаясь увидеть за ней стоящих, а потом переместились к окну, заворожённые страшной силой природы. Нортон не хотел себе врать, но он предпочёл бы поспать ещё, или, на крайний случай, вообще не говорить ни слова, чтобы те ушли. Но тот уже проснулся, чувствовал себя вполне бодро, а заставлять ждать… кого угодно за дверью не позволяла банальная вежливость. И потому, вздохнув, скрепив пальцы в замок и уложив те на колени, он просто сказал:
— Прошу, войдите. — Выдавил он из себя. — Я проснулся не так давно.
Если судить по тому, как всё затихло, те двое его услышали. Замок на двери щёлкнул, "оказывается я ещё заперт был" подумал Нортон, она открылась и в комнату, чуть ли не со скоростью разъярённого гепарда, влетела девушка, что тут же схватила Старателя за щёки, всячески разворачивая его лицо в стороны.
— Ты в порядке? — В огненные глаза посмотрела полная их противоположность цвета морской волны. — Голова не болит? Мутит? Тошнит? Тебе принести воды? — Его буквально засыпали вопросами, а тот ведь даже ответить не мог, лишь раскрывая рот, подобно рыбе. В какой-то момент он хотел отодвинуть чужие руки от себя, но те сами отпрянули от него же, стоило в комнату зайти второму человеку.
— Дай ему ответить. — В девушку вперились два пустых, белых глаза. Почти как у Мужчины в Красном, правда… более живые. — А то твоя болтовня, словоблуд, и убить может. — К сожалению жертвы той самой болтовни, взгляд "человека", если его этим можно было бы назвать, вперился в него. — Ты. Говори. Живой?
Даже когда его перестали трогать, а в комнате вновь повисла мёртвая тишина, Нортон не мог сказать ни слова. Его только что чуть не облапала без согласия женщина чуть ниже его ростом, на которой из одежды был только розовато-золотистый халат, а теперь ему задаёт вопрос тот, кого он даже не может человеком назвать. Этот мужчина, казалось, чудом умещался в дверном проёме, учитывая его рост, а второе тело и голова, практически вросшие в него самого, очарования не добавляли. Это выглядело даже слегка жутко. Второе тело даже не двигалось, не издавало ни звуков, кроме булькания, которое он раньше принял за кипящую воду. Будто кто-то насильно сплавил мастера и его статую и, на удивление, получил удовлетворительный результат.
Нортон, потерев атакованные ранее щёки, прямо взглянул не-человеку в глаза. Тот не отставал, казалось, пытаясь расплавить голову "Огневика" одним лишь взглядом, в котором было невозможно хоть что-то разобрать. М-да, несмотря на то, что они казались более живыми, чем у Наёмника, в них было ноль эмоций.
— Живой. — Ответил он кратко, на что получил одобрительный кивок, на удивление, обоими головами. Сначала кивнул мужчина, тряхнув каштановыми волосами, а потом кивнула "статуя", мимикрируя действия своего носителя. — У тебя две головы, что ли? Куда мне смотреть?
— Сейчас я выколю тебе глаза и избавлю от этих мук, сладенький. — Сказал двухголовый, чуть ли не проскрипев зубами и натянув на лицо улыбку. — Не задавай глупых вопросов. — На выдохе завершил он, по привычке дёрнув шланг, идущий из спины.
— Согласна с ним. — Нехотя вмешалась в разговор девушка, поправляя обилие бижутерии на голове. — Вопросы могут и подождать. — Со стороны прозвучало возмущённое "но", что было быстро остановлено взмахом руки в сторону мужчины. — А тебе, Искорка, нужно сначала поесть. Пойдём, мы отведём тебя в трапезную. Поговорим потом.
С этими словами она, подобно лани, выскочила из комнаты, притаившись у дверной рамы, с любопытством разглядывая" Искорку". Двухголовый же, как его пока окрестил Старатель, уже там стоял, скрестив руки. Видимо, у того было скверное настроение. Ну, или он всегда такой угрюмый. А может сразу оба варианта.
Злоупотреблять чужим терпением не очень хотелось, да и отказаться было бы не вежливо. Тебя спасли от бури, а теперь предлагают хоть что-то поесть, чтобы набраться сил. Практически выхаживают.
Мгновение его бездействия, казалось, растянулось на вечность, а движения словно резко замедлили, словно того погрузили в мёд. Он потянулся за шляпой, помедлил, но всё же забрал её с собой, выскочив из комнаты как можно быстрее, ведь один из экстравагантных незнакомцев уже двинулся в неизвестном ему направлении, оживлённо болтая о чём-то со своей второй головой. Девушка же заперла дверь, хихикнула и, покрутившись на месте, поспешила за своим другом, предварительно схватив Нортона за запястье. Тело словно стало ватной куклой, и безвольно подчинялось чужим манипуляциям, что в этот раз было даже лучше чем независимость. А то мало ли куда он бы забрёл сам и случайно. Ну, можно и потерпеть. Он должен признать, он действительно был немного голоден.
———
— То есть… Вы двое - Ларимары. А я в источнике Ларимарового Ящера. — Прошептал он, скорее, чтобы убедить себя в реальности происходящего. Даже трапеза в Ларимаровом Источнике казалось каким-то… сюром. Но то действительно было реальностью, он чувствовал боль, жар, и текстуры предметов и сейчас видит собственными глазами, как Ларимары кивают ему в унисон, закончив с уборкой стола, ведь помощь Сироты те не приняли. — Как вас… Зовут? — "Наконец-то, нормальный вопрос", пронеслось в голове у того.
— Меня зовут Маргарет! — Девушка вскочила со своего места и радостно помахала Нортону, после чего вновь села на место. — Рада знакомству, Искорка!
— Филипп. — Тут он осторожно коснулся свободной рукой щёки статуи, стараясь ту не поцарапать. Словно она была живой. — А её зовут Кристина, моя сестра. Она не очень разговорчивая. Извини уж. — Заранее ответил он на возможный вопрос, поправив воротник халата. В трапезной на мгновение повисла тишина, можно было услышать как "кипит" статуя и как Филипп время от времени проверял наконечник шланга, что сопровождалось звонким "цк". — А тебя как звать?
— Нортон. — Так же кратко ответил он, скрестив руки на груди. — … Ну… Кхм. Что теперь?
Одна сторона его самосознания кричала о том, что вопрос глупый, что, скорее всего, он выглядел как идиот со стороны. Другая же и, видимо, более адекватная, кричала обратное. Вопрос вполне себе закономерный и логичный, ведь он находится на неизвестной территории и лучше получить… Да хоть что-нибудь. Какое-то указание, да даже просьба вернуться в комнату подойдёт, он так хотя бы не натворит дел.
Ларимары переглянулись между собой. Хоть тот и не мог разглядеть выражения их лиц, он был уверен в том, что на тех было замешательство. Видимо, несмотря на то, что решение спасти его было полностью, или хотя бы частично, спланировано, у бедолаг отсутствовал план действий после пункта о его пробуждении. Маргарет нервно сминала края халата и время от времени поправляла сумку, а язвительный Филипп, казалось, застыл и перестал дышать. В какой-то момент ему показалось, что двинулась Кристина, но, скорее всего, то было просто наваждение. Статуи же не могут двигаться, да?
Первым, кто подал признаки жизни, на удивление, оказался Филипп. Мужчина отряхнулся, словно выходя из транса, после чего задумчиво почесал подбородок, скосив молочного цвета глаза на объект будущего обсуждения. Он не улыбался и не ухмыляться, видимо, всерьёз думая, что делать дальше. В какой-то момент, он закрыл их, кивнул, и дружески хлопнул Маргарет по плечу. Он не расслышал, что мужчина ей сказал, но, видимо, чтобы то ни было, оно понравилось девушке и та, энергично кивнув, встала со стула и направилась к Нортону. Филипп же просто испарился, по другому не сказать. На мгновение он отвернулся, моргнул, а его уже нет. Только подол аметистового халата мелькнул за одной из дверей, и тут же исчез.
— И куда он направился? — Спросил, скорее, сам себя Нортон, но тут же в поле зрения оказалась Маргарет, спрятавшая руки за спиной и склонившая голову в сторону, подобно птице. Сразу неосознанно вспоминаются все шутки про голубые глаза и про то, насколько они жуткими могут быть.
— К главному Ларимару. — Хмыкнула она и пожала плечами, мотнув головой. — Уточнить, что делать дальше. Распределить тебя в другую комнату, в конце концов.. Буря ещё не скоро закончится. Будет ещё несколько дней, в лучшем случае. Тебе придётся… — Неловко кашлянув, она продолжила. — … Пожить тут. Пока всё не утихнет.
На этом моменте речь и оборвалась. Видимо, Маргарет сказала "основные" аспекты того, с чем им придётся мириться. И, в общем, Нортону тоже. Можно было бы возразить, но вместо этого он лишь потёр переносицу и развёл руками в стороны, мнимо соглашаясь со всем, с чем ему придётся столкнуться.
— И ещё. — Быстрым движением, та сдёрнула с мужчины маску и спрятала ту в сумку. Пребывая в прострации от такой наглости, он хотел возразить, но не успел. — Это нужно для того, чтобы проверить одну вещь. Не скажу какую. Я тебе обязательно её верну, обещаю. — Сочувственно сказала она, после чего слабо толкнула остекленевшего Огневика. — Иди по правому коридору, там располагаются ванны. Ты сразу поймёшь, что пришёл туда. Думаю, тебе надо расслабиться и "переварить" сказанное.
Завершила она триумфально, после чего убежала в ту же дверь, за которой исчез Филипп. Нортон снова остался один. Было немного непривычно сидеть без маски, но раз уж она нужна для какого-то важного дела, тем более, в котором разбирается Ларимара.. То можно немного потерпеть.
Тишина в трапезной оглушала, желания находиться тут одному было всё меньше и меньше, а потому тот решил не пренебрегать советом Маргарет и, отряхнув шляпу, направился в сторону ванн. Имеет смысл послушать её совета. Ему действительно надо расслабиться и разобраться в своих мыслях наедине с собой, а не когда в комнате находится кто-то ещё. Поэтому горячая ванна идеально подойдёт. Ну, он надеется.
———
Нортон действительно сразу понял, что пришёл именно к ванным, а не куда-то ещё. Хотя, будь он на месте Ларимары, то он назвал бы это горячими ключами. Или ещё как, ибо на ванные то было мало похоже.
Стоило зайти в помещение, как его, казалось, снова ослепило. Всё вокруг было покрыто белыми изразцами, у редких выемок у стен стояли множественные резные скамьи, потолок поддерживали несколько массивных колонн цвета слоновой кости. К тем, подобно наградам, крепились несколько увесистых чаш, в которых пылал огонь, что время от времени дрожал, будто не был рад гостю у себя дома. Потолок был украшен витражом. Несмотря на то, что Нортон находился на приличном расстоянии, так ещё и на земле, он смог рассмотреть изображение, сплетённое из осколков хрусталя: Ящер голубых оттенков, вцепившийся своими клыками в цветок лаванды, окружённый листьями лавра. Красиво, ничего не скажешь. И ведь это только одно подобное панно, есть и другие, он в этом уверен. Может даже повезёт увидеть самое крупное, вдруг там изображено что-то захватывающее?
Ах, да, ванные. Это скорее было похоже на множество небольших впадин, что перетекали из одной крохотной в другую побольше, и больше… Он был практически уверен в том, что будь тут больше места, то такой цикл продолжался бы до бесконечности. Если бы, конечно, не резные бортики, обозначавшие границу своеобразного водоёма. Однако те не нарушали гармонию всего места, а наоборот, были неотъемлемой частью тандема сей святой обители.
От воды шёл пар, очень много пара. Да и ему самому становилось слишком жарко. Несколько слоёв одежды удовольствия не добавляли, казалось, что он сейчас сварится на месте и благополучно поцелует кафель от перегрева. Да и вообще, почему он до сих пор, ну, одет? "Меня, в конце концов, отправили сюда мыться", прошептал он себе, вешая шляпу на крючок, боязливо оглядываясь по сторонам, словно остерегаясь слежки. Убедившись в том, что вокруг никого, он осторожно открепил плащ, расстегнул рубашку, в общем, наконец-то начал раздеваться-переодеваться.
— Должен признать… — Проговорил тот сам себе, осторожно спускаясь в воду. Горячая жидкость не обжигала, не заставляла шипеть от болезненных ощущений, а даже наоборот. Заставляла блаженно закрыть глаза, улыбнуться и откинуть голову назад, растрёпывая волосы свободной рукой. — … Это приятно. — Боль давно прошла, её место заменило блаженная пустота, ничего, безмятежность.
Старые шрамы не ныли от каждого неосторожного движения, лишь приятно покалывая кожу рядом, пламя внутри успокоилось и не хлестало красными языками тело изнутри, и даже рыжие вены, коими испещрены его руки, не горели адским пламенем, вместо этого источая мягкое свечение медового цвета. Где-то было слышно журчание падающей воды, если напрячь слух, то можно было бы услышать как до сих пор воет буря, как трещит огонь в малых чашах по всему помещению, как стучит его собственное сердце, замедлив свой ритм, успокаиваясь. Веки постепенно слипались, Тьма-матушка добровольно приглашала в свои объятия, и Нортон был готов уже заснуть, отключиться и пасть в царство Морфея, что тот почти и сделал. Через какое время, он не может сказать через какое точно, ведь мужчина потерял счёт того, его начало вновь клонить в сон. Клюнув носом, голова того завалилась на бок, улеглась на одну из рук, а её обладатель сделал глубокий вдох, улыбаясь, слыша запах ароматических масел. Он может немного расслабиться. Правда, стоило ему забыть о реальности на несколько минут, как за дверью прозвучал обеспокоенный мужской голос, а потом знакомые постукивания, правда, без ритма, словно человек был слишком взволнован. Эти слова разбудили его, резко выдернули обратно в реальный мир, пройдясь по слуху ножом. Сердце заколотилось сильнее, но не от жары, а от напряжения, страха, беспокойства. За столь короткое время и малое количество информации о мужчине, было непривычно слышать как Филипп испуганно вскрикнул:
— Нортон, у нас плохие новости!
Казалось, сердце Нортона остановилось.
