✦✦✦
Хенджин просыпается в субботу и не сразу понимает, где он, кто он и зачем он. Ощущение, будто проспал несколько лет, а не часов, и неожиданно пробудился от долгого сна, который казался вечным. Омега прислушивается к своим ощущениям, лениво разгоняя пальцами пылинки, парящие в тонком солнечном луче, который пробивался через узкую щель между неплотно задернутыми шторами. Даже события вчерашнего дня кажутся размытыми, поглощенными туманом. Будто вся та жизнь, до этого самого момента, была самым настоящим сном. И чем больше времени проходит после пробуждения, тем сильнее забывается сновидение. Он больше не чувствует обиды на родителей, злости на Сонджуна и Чанбина. Зависти Чонину тоже нет. Все это было у того Джинни, из сна. У этого, в настоящем, есть приятная пустота, которую хочется заполнять только хорошим. Чувства обострены, а разум настолько чист, что поначалу это даже пугает. Нет внутреннего диалога, начинавшего свои тоскливые речи от пробуждения и до провала в сонное небытие. Но в то же время омега столько всего чувствует, что готов вот-вот взорваться. Лопнуть мыльным пузырем, оставив после себя лишь радужные щекотливые брызги. На самом деле последние лет десять, а то и дольше, он не жил, а существовал, жалко влача свое бренное тело по намеченному сценарию день за днем, неделя за неделей, попав в свой собственный день сурка. Ничего не хотел, ни о чем не мечтал, ни к чему не стремился. А сейчас он чувствует себя настолько живым, что даже страшно от всего и сразу, нахлынувшего со всех сторон. Аромат, сплетенный из тысячи нот. Мелодия утра, сотканная из тысячи звуков. Ощущение собственного тела будто в первый раз. Удобный ортопедический матрас под ним, подушка с эффектом памяти мягко поддерживает голову, хлопковое постельное белье нежно касается кожи и щекочет ноздри ароматом любимого спрея для белья. Немного болит колено, которым он ударился вчера, и запястье ноет от того, что рисовал весь вечер и часть ночи. Омега не помнит, чтобы когда-нибудь так четко слышал свое тело. И в этом многообразии ощущений Хенджин выделяет одно. Оно яркое и кричит о готовности двигаться дальше. Готовности выбраться из тумана тех дней и начать все сначала. Омега снова хочет стать тем самым маленьким Хенджином, любознательным, смелым, с радостью бросающимся в новый опыт с головой. Хенджином, который не был забит обществом с его правилами и запретами, не познал боли, предательств и унижений. Тем самым искренним маленьким мальчиком, чей голос давно не слышал внутри. Тем, кто не стеснялся проявляться таким, какой он есть. Хенджин видит себя словно со стороны и понимает, насколько же ошибочны были его представления о самом себе. Потому что Джинни — не тот элегантный и высокомерный омега, каким его видят все вокруг. Не сын Хван Ильсона и Джину, не брат Сынмина и Чонина, не вдовец Со Чанбина. Хенджин — тот мальчик, который собирал гербарии, пачкал нос в пыльце цветов, убегал от птиц, съедал по три пирожных после завтрака и нарушал правила. Он — это не внешние атрибуты, статусы и окружение. Он — это свободный дух творческого человека, который был закрыт слишком глубоко внутри. Омега забыл, что жизнь в своем лучшем проявлении и есть творчество. И что свою жизнь тоже можно творить своими руками. Нельзя плыть по течению. Нельзя позволять другим писать сценарии твоего существования, превращая жизнь в ад. От осознаний, свалившихся на него одно за другим, Хенджин сучит ногами под одеялом, чувствуя внутренний мандраж и дрожь в руках от предвкушения чего-то приятного, даже если приятность — всего лишь вставшие на место мозги. Хенджин понимает, что в прошлом часто ошибался. И другие люди тоже всего лишь люди. Они тоже ошибаются, оступаются, имеют ограниченный угол обзора и смотрят на вещи через призму своего индивидуального восприятия. И не стоит тащить на себе, как груз, очередную обиду на очередного человека, который всего лишь такой же заплутавший путник на пересечениях миллионов дорог. Стоит ли жить? Все еще нет. Жизнь — штука бессмысленная, обусловленная лишь эволюционной потребностью видов продолжать свое существование — так говорил Минхо, и Хенджин с ним согласился. Потому что, ну, это правда. Другого понятного смысла нет и не будет. Его нужно самим придумывать, чтобы отличаться от других млекопитающих, для которых вся суть бытия заключается в выживании, и неважно, что кому-то для этого нужно поймать свою еду, а кому-то на нее заработать. В возможном отзыве жизнь вряд ли заслуживает даже одной звезды. Стоит ли торопиться сломать систему и убиться? Наверное, нет. Умереть можно абсолютно в любой момент времени. Жить не стоит ради людей, с которыми еще не встретился, и мест, в которых еще не побывал. Жить стоит, наверное, ради таких вот моментов, когда черная полоса кажется нескончаемой, а в одно утро, внезапно, без всяких предпосылок, ты просыпаешься совершенно другим человеком. Жить стоит ради того, чтобы посмотреть, куда тебя заведет собственная кисть и какой путь ты ей нарисуешь. Хенджин встает с постели легко, будто тело ничего не весит, приводит себя в порядок, даже едва слышно напевает под нос и выходит из комнаты, тут же утопая в аромате мяты. Он вдыхает поглубже, широко улыбается и подкрадывается к Чану, стоящему к нему спиной и что-то раздраженно помешивающему в кастрюле на плите. Подчиняясь порыву нового себя, он подходит ближе и обнимает альфу, будто для них это что-то привычное. Прижимается щекой к напрягшимся и тут же расслабившимся мышцам. — Доброе утро. — Доброе, — отвечает Чан, чуть поворачивая голову в его сторону. — Что-то случилось? — Я поумнел, — радостно делится Джинни. — Поздравляю, — смеется альфа. Он до сих пор не предпринял ни единой попытки отцепить от себя маленького прилипалу. — Может, поделишься рецептом поумнения? — Я бы с удовольствием, но оно само как-то случилось, — омега укладывает подбородок на его плечо и заглядывает в кастрюлю с мутно-белым содержимым. — Что готовишь? — Я пытался сделать яйца пашот, но получилось какое-то дерьмо, — вздыхает парень, сдаваясь. — Как ты это делаешь? — У меня тоже первые разы не получалось. Давай покажу, — Джинни разрывает объятия и чуть толкает Чана в сторону. — Вылей это, а я в другой сварю, — кивает на кастрюлю и начинает готовить под внимательным взглядом альфы. Он нагревает воду, чуть посолив, и достает из ящика две простые цилиндрические формы из тонкой стали. А затем укладывает их на дно кастрюли и, закрутив воду ложкой в одной из форм, быстро разбивает в нее яйцо и повторяет то же самое со вторым. — Чего? Ты читер! В интернете вообще не так было! — В интернете много разных способов, — Хенджин хихикает над искренним возмущением альфы. — Я просто выбрал более удобный для меня. Хотя сейчас есть специальные силиконовые формы, но мне на глаза как-то не попадались. — Я думал, что это формы для печенья, — продолжает ворчать парень. — Они для салатов. — Ну хорошо. Я умываю руки. Эти кулинарные изыски не для меня. Лучше рамен сварить. Хенджин, посмеиваясь, выкладывает яйца на тарелки к хлебу и овощам, заранее приготовленным Чаном, и с умилением наблюдает, как надувшийся альфа несет их к столу. Если бы каждый его день начинался так, Джинни смог бы назвать себя счастливым человеком. — Нам надо купить стол на балкон, — заявляет Чан в середине завтрака. Хенджин готов пищать от восторга. «Нам». «Купить стол». Боже, с ним совсем все плохо, но и своим помешательством на этом альфе он тоже восхищен. Это утро странное и сам омега сегодня странный, но это прекрасно. — В такую погоду было бы круто завтракать на свежем воздухе. — О, это и правда было бы великолепно, — Джинни представляет это и чуть подпрыгивает на месте, уже предвкушая маленький деревянный столик для двоих, небрежно накрытый льняной салфеткой, ваза с цветами и две белоснежные тарелки с завтраками, как с фотографий из социальных сетей. А вечерами они могли бы пить чай за этим столом, укрывшись пледами. Новый вечер — новый сорт чая. — А еще плетеные кресла, — мечтательно вздыхает, окончательно потерявшись в своих фантазиях. И гирлянды с крупными лампочками, обязательно теплый свет. — Давай сегодня съездим в торговый центр? — Может, завтра? — мнется Чан, будто решаясь на что-то. А затем откладывает вилку в сторону и серьезно смотрит на Хенджина. — На самом деле я хотел попросить тебя отвезти меня в колумбарий. А еще… — на этом вся его показная уверенность спадает. — Наверное, было бы неплохо отдать оставшиеся вещи Нинни вашим родителям, если они им нужны… — Хорошо, — Джинни быстро кивает несколько раз. Ну что за утро! Это точно не сон? — Я отвезу тебя. И поговорю с отцом, — все что угодно, только пусть это продолжается. — Спасибо. Завтрак заканчивают молча, но тишина между ними больше не гнетущая и ближе к тому, чтобы называться комфортной. По давно заведенному порядку они вместе убирают со стола, двигаясь слаженно, плавно обходят друг друга, помогают. Парни давно привыкли существовать одновременно в этом пространстве. — Тогда, если ты готов, дай мне немного времени и сможем поехать, — произносит Хенджин, вытирая руки полотенцем. — Да, хорошо. Омега одевается небрежно: джинсы, толстовка оверсайз и кеды. Прошлый он наверняка бы оделся более элегантно и подкрасился, но он настоящий смотрит на себя в зеркало чуть взлохмаченного, с синяками под глазами и впервые нравится сам себе вот таким, без фильтров и макияжа. В этом мире есть лишь один человек, для которого он хочет быть самым красивым, но тот видел его в худших состояниях, поздно уже думать об этом. А на мнение остальных становится как-то плевать. Он даже понимает Минхо с его «не нравится — не смотри». Хенджин набирает отца и договаривается о встрече. Иногда Ильсон звонил ему сам. Спрашивал, как у них дела и не нужно ли чего. Но Хенджин, не привыкший к такому отцу, отнекивался и старался закончить неловкий разговор. Они не виделись со дня похорон и будто ещё более чужими стали. И сейчас он говорит лишь по делу, чтобы снова не чувствовать напряжения между ними. До этого дня в нем была обида на родителей. Если Ильсон после потери Чонина искал с ним контакт, то Джину просто забыл про него. Не позвонил ни разу. Просто вычеркнул из своей жизни. Впрочем, сам омега тоже ничего не сделал для улучшения их отношений. И сейчас обида прошла. Он, наверное, даже понимает каждого члена своей семьи. После лично пережитого насилия Хенджину многое становится ясным в словах и поступках Джину. Это не оправдание, просто понимание и прощение. Потому что идеальных людей не существует. И родители не становятся безупречными роботами только потому, что у них появляются дети, и не теряют право на ошибки. С отцом и того проще, даже анализировать не пришлось, он сам все рассказал. Да и Сынмина, отдалившегося от семьи так рано, прекрасно понимает. В доме Хванов обстановка никогда не была здоровой, и старший брат просто воспользовался своим шансом на нормальную жизнь. Чонина он понимает тем более. Они были, возможно, слишком похожими. Вкус на альф у них точно совпадал. И кто знает, как все сложилось бы, будь Чонин менее напористым, а Хенджин более смелым. Если быть честным до конца, Хенджин тоже не пример для подражания в семейных взаимоотношениях. Он не писал Сынмину первым, не звонил родителям просто так. Никто из членов семьи даже не знает, где он сейчас живет. Поэтому не ему судить. Джинни устал жить прошлым, устал нести в себе гнев и просто отпускает свои обиды, вот так легко и просто.✦✦✦
Омега, мысленно поздоровавшись с братом, отходит шагов на десять, позволяя альфе проститься наедине. Наблюдает, как тот ставит лилии в вазу, заменяя пожухлые розы. Сейчас должно быть грустно Чану, но плакать почему-то хочется Хенджину. Он не знает, о чем думает парень, какие слова он хочет донести, за что извиниться, в чем признаться, но разделяет его скорбь. Впервые ему стыдно перед Чонином, будто он и правда украл у него Чана. А разве нет? Может, не задень он Чонина в тот день, младший омега не стал бы давить на отца до последнего. Может, если бы не ревность, порой переходящая все границы разумного, он остался в городе и не погиб. Картина в голове Хенджина складывалась некрасивая. Он, пусть и не со злым умыслом, но своими словами, вылетевшими изо рта от страха за Чана, подтолкнул брата. А потом, когда того не стало, воспользовался нестабильным состоянием альфы, буквально вынудив жить с собой. — Я здесь был, — внезапно говорит альфа, не поворачиваясь. Хенджин вздрагивает и смотрит на него влажными виноватыми глазами. Голос парня тих, но тверд и спокоен. — Нинни приводил меня сюда, чтобы познакомить с папой. Я не думал, что и он будет тут. — Это было решение отца, — негромко отвечает Джинни и трет глаза, радуясь, что решил не краситься. Что делать с запоздалым чувством вины, омега решит потом, а пока он здесь для того, чтобы поддержать дорогого человека. Между ними десять шагов и впервые за все время их знакомства это расстояние не причиняет боль. — Он любил их обоих и хотел, чтобы они были вместе. — А разве тебя он не любит? — Может быть, — Хенджин и правда не знает. Безусловно, Ильсон чувствовал себя ответственным за него и Сынмина, но любил ли? Омега не знал ответа на этот вопрос. — Где ты договорился встретиться с ним? — спрашивает Чан, отворачиваясь от фотографии Чонина. Он простился. Мысленно сказал все, что хотел. Извинился. Чонин навсегда занял место в его сердце и останется в памяти с пометками «Важное» и «Дорогое». Но пришло время двигаться дальше. — В родительском доме, — Джинни морщится, потому что не хочет туда ехать, не хочет встречаться с папой и выслушивать, какой он никчемный и неблагодарный. Чан аккуратно касается его руки своей и неуверенно соединяет их пальцы, нервно сглатывая. — Пригласи его к нам, если не хочешь туда ехать, — предлагает альфа, замечая нежелание омеги. Он теперь вообще многое замечает. «К нам». На губах Хенджина появляется маленькая улыбка. Он крепче сжимает пальцы Чана своими. И правда, чудесный день.✦✦✦
В то утро случается еще одно памятное событие. Они усыновляют засохший комнатный папоротник, который выставил на площадку кто-то из соседей. Он настолько жалко выглядел, что решение было единогласным — нужно его забрать. Чан предложил, а Хенджин согласился назвать его пафосно — Виктор, попроще — Вик, победитель и все такое, в надежде, что он не загнется. И пока Хенджин обрезал сухие листья и щедро поливал их нового ребенка, Чан читал вслух правила ухода за ним, а потом составлял список того, что им нужно будет купить завтра в торговом центре. Джинни отправляет фотографию Вика и предысторию их знакомства Минхо, на что тот почти сразу отвечает: «Так горжусь вами 🥹. Он прекрасен ❤️». «Вы серьезно усыновили лысый куст?» — в то же время получает Чан от Джисона. «Побольше уважения, чувак. Его зовут Виктор». «⚆_⚆ Надеюсь, это не первые признаки сумасшествия». Хенджин усмехнулся при виде яростно печатающего альфы и снова посмотрел на растение, которое будто даже приободрилось после всех процедур. Ну, или омеге просто хотелось в это верить. В этот момент к нему пришло еще одно знание о себе: ему нужно о ком-то заботиться, чтобы чувствовать свою нужность. Даже если в его заботе нуждается только засыхающий соседский папоротник.