Трепетанье на весеннем ветру обнажённых чувств

На обратном пути Майрон не пошел к дому. На самом деле, ему хотелось остаться в роще рядом с Мелькором или, если тот уйдет, пробежаться по лесу, несдержанно крича от радости. Почти все время их знакомства Майрон преподносил мятежному Вала подарки под разным предлогом. Он не искал признания или похвалы, желая лишь увидеть, как серые глаза распахиваются в удивлении и восторге. Этот радостный взгляд Майрон надолго запомнил, он воскрешал эту картину в своей памяти каждый раз во время работы, пробуждая в себе неизвестно откуда взявшиеся силы. Мелькор, его господин, его божество, был самым совершенным и прекрасным созданием во всей Арде. Майрон думал, что, возможно, именно так будут выглядеть Эрухини, но, нет, так выглядит только Мелькор, и ничто не сравнится с ним по красоте. Майрон благоговел перед ним, и его охватывало странное желание осыпать своего господина подарками, подношениями, и видеть его прекрасную улыбку, его сверкающий любопытством взгляд. Майрон помнил до мелочей все черты его фаны, и с той же точностью стремился познать его фэа. Несмотря на степень своего мастерства, — а он был лучшим подмастерьем у Ауле, — Майрону все равно казалось, что ни одно из его творений и ни один из его подарков недостаточно хорош для Мелькора. Все эти вещи не украшали его, а он украшал их. Майрон готов был поклоняться ему, но мягкий, и вместе с тем строгий, взгляд будто бы не разрешал ему поступать так. Мелькор определенно был не таким, как другие Валар. Он не ждал подчинения и почитания со стороны Майар, как должно обычному Вала или Валиэ. Майрон не знал природу этого чувства, но Мелькор называл это свободой, когда их беседы так или иначе касались этой темы. Майрон дарил каждый из своих подарков из любви, возможно, безответной любви к этому прекрасному созданию, не ожидая даже, что Мелькор прикоснется к его дарам. Но он касался, он носил все, что Майрон преподносил ему и выглядел довольным, будто бы готовый замурлыкать. И Майрон был счастлив, как никогда прежде. А теперь, когда его возлюбленный господин ответил ему, когда преподнес ему свой собственный дар, сердце Майрона грозило не выдержать. Это было невообразимо много и так похоже на сон, что Майрон, должно быть, вел себя как дурак. Он ощущал приятное тепло волшебного металла, жидкого золота, которое было подарком ему его господином. Майрон был очарован мыслью, а еще больше, — словами Мелькора. Майрон никогда не думал, что такой могущественный может признать в нем себе ровню. Пьянящее чувство счастья и неверия переполняли его грудь. В кузницах уже было пусто, однако огонь в печи все еще горе, наполняя помещение приятным жаром. Майрон подошел к своей наковальне и полной грудью вдохнул запах огня и пепла. Он возобновил огонь в печи и достал каменную закаленную чашу, поместил ее над горном. Не совсем понимая, что ему следует делать, Майрон поднял руку над чашей и стал ждать. Будто по приказу, маленькая змейка сползла по его предплечью вниз и крохотными каплями стала стекать с пальцев. Если ранее Майрон был уверен, что материала, золота, критически мало, то теперь жидкий металл заполнил чашу до краев. Майрон наслаждался зрелищем того, как золото стекает вниз по стенкам, пока оно, наконец, не кончилось в его руке. Майрон долгое время слушал треск огня и созерцал завораживающее сияние золота. Я доверяю его тебе. Он прокручивал в голове эти слова, что грели ему сердце. Мелькор, могущественейший из Валар, доверил ему свое творение, доверил придать ему форму. И Майрон был намерен не подвести доверия своего господина. Он жаждал увидеть еще раз восхищение на прекрасном лице Мелькора, лице, на котором Майрон так мечтает оставить свои поцелуи. Если бы он только мог сказать Мелькору о своей неразумной любви, если бы он мог сказать, что не любил никого так сильно со времен Айнулиндалэ! Майрон понимает, что Вала не может любить Майу, тем более, если он настолько велик по сравнению с Майроном. Столь могущественный ни за что не станет любить того, кто слабее, и все же... И все же Майрон все еще лелеял надежду, что ласковый взгляд и нежная улыбка на бледном лице не были плодом его воображения. В конце концов, Майрон решил приступить к работе, ибо уже представлял, как именно он исполнит желание своего господина.