Как приручить дракона

Холодный свет луны мягко пробивается через открытые окна. Занавески еле заметно колышутся от слабого ветра. Кабинет Верховного судьи ещё никогда не слышал таких долгих и комфортных бесед, глупых, но смешных шуток. Не видел таких горящих глаз, что были сегодня. Несмотря на все «подкаты» Ризли в лоб, он оказался таким интересным собеседником для Нёвиллета, что они сидят уже намного дольше, чем планировали. Ночь давно опустилась на Тейват, но как минимум для двоих это было незаметно. Вставая сегодня с утра, оба наверняка пожалеют, но лишь о том, что начали эту встречу так поздно. Для юдекса эта беседа настолько удивительна в своей лёгкости, что уже через короткое время он смог полностью расслабиться, ведь по началу и правда было непривычно, страшно. Конечно, Нёвиллет и раньше беседовал с людьми, но все эти разговоры не затягивались на долго. Они были пусты, ни о чём и не для чего. К тому же, сегодня ему особенно тревожно, ведь он поступился своим же принципам. Подпустил кого-то к себе ближе. На дольше, чем остальных. А сейчас Нёвиллет безумно благодарен Ризли, что именно тот ведёт их беседу, ведь судья не уверен, как именно это должно происходить, когда дело не касается работы. О чём говорить? О чём лучше умолчать? Нужно ли спрашивать что-то в ответ на вопрос? Ризли так и отвечает: «если хочешь что-то спросить — спрашивай. Если тебе не интересно слушать — говори об этом. Не задавай вопрос только из вежливости, тебе должно быть интересно слушать на него ответ. А если не хочешь отвечать на мой — не отвечай». Общими усилиями был устлан путь в прекрасный вечер, который уже сейчас хочется повторить не раз. Ризли, сам того не зная, показал судье, что им правда могут искренне интересоваться, даже зная его странности. Что его хотят слушать часами, даже если разговор о том, как пекучее солнце испортило ему настроение. Что с Нёвиллетом можно поговорить, по-настоящему, без пустых «small talk», что его странности считают очаровательными. И это ощущается лёгкими приятными мурашками по коже, теплотой в груди. Даже учитывая, что судья так и остался без мантии, а вечер прохладен. А Нёвиллет кажется воплощением той детской искренности, что обычно пропадает с возрастом. Всё, что он говорит, даёт понять — он слишком далёк от мира людей и это интересно слушать. Ризли давно понял, что судья не обычный человек, но вот кем именно тот является, остаётся для него тайной. И вроде интересно, но герцог понимает же, что это слишком личное. Что если бы Нёвиллет хотел — он рассказал бы об этом сам. Ризли не хочет ставить юдекса в положение, когда тому требуется деликатно отказывать вновь. Всё, хватит. Главный шаг сделан — остальное придёт со временем. Иногда, да что уж тут, перманентно, Ризли так сильно хочет дотронуться до судьи. Просто накрыть его руку своей, лишь бы почувствовать тепло, чтобы этого заряда вдохновения хватило ещё на пару дней. Провести пальцами по руке вверх, слегка отодвинуть воротник-стойку, нежно погладить шею подушечками и обнять ладонью лицо. Но он не смеет. Слишком рано, это наверняка спугнет Нёвиллета, для которого и так этот вечер один сильный стресс. В большей степени приятный, но всё же. Уже под самый конец встречи Нёвиллет неуверенно спрашивает, хмуря брови: — Кажется, люди называют это «свиданием»? — Кхм, — Ризли испытывает чувство дежавю, поперхнувшись чаем. — Что именно ты имеешь в виду под этим термином? — герцог явно не ожидал таких мыслей от судьи. Скажи это он сам — вопросов бы не было, но… — Ох, прости, кажется, я опять сказал глупость, — юдекс слегка смущается, а Ризли вновь удивляется этому яркому контрасту между Нёвиллетом, что ведёт суд, и Нёвиллетом, что уже вышел за стены зала. Вначале одним словом «тишина» вмиг заставляет сотни людей притихнуть, а спустя время показывает красные ушки. — Кажется, я слышал, что когда друзья или знакомые проводят вместе время и о чём-то беседуют, — это называется «свиданием». — Во-первых, за всё время, которое я тебя знаю, включая этот вечер, ты не сказал ни одной глупости. А во-вторых, я бы очень хотел, чтобы это было свиданием, Нёвиллет, — Ризли мягко улыбается. В глазах, что тот направил на юдекса, плещется цианового цвета океан. В них бушует вьюга и тут же утихает, там отражается необычайно тёплая зима с белыми бликами, под стать подснежникам. Кажется, если сильно прислушаться, можно услышать тихий свист чаек и щебетание зимних птиц. *** Плотные занавески, что колышутся от приоткрытого окна, вызывают приятные воспоминания, стоит Нёвиллету проснуться рано утром. Свет тоненькой полоской струится на не сильно большую, но достаточно просторную светлую комнату. Где-то со второго этажа играет привычный уху будильник, что упорно стараются выключить, но через минуту тот снова берётся за дело. Долгое время Нёвиллет чувствовал лёгкое раздражение от того, что обладательница этого будильника не может проснуться с первого раза, продолжая насиловать его бедные заострённые уши, но после пришло смирение. Нет смысла раздражаться на то, что невозможно поменять, даже если это тридцать будильников подряд. По крайней мере, для дракона такая мысль работает. Мужчина поднимается на кровати, откидывает одеяло и разминает затёкшую шею. Он чётко ощущает, что его организму не хватило тех пару часов сна, но на внешнем виде это никогда не отражается. Вопреки забавным слухам, что юдекс даже спит в своей судейской мантии, это всё же далеко от истины. И домашняя одежда его не сильно отличается вычурностью и деталями, что присуща его рабочей форме. Это обычная свободная рубашка, если быть точными, целых две: чёрная и белая, на смену, и такая же совершенно обычная пара свободных штанов, только все чёрные. Нёвиллет поднимает руки вверх, потягивается, вдыхая глубже, и наконец заставляет себя встать с кровати и подойти к зеркалу. Шёлковые волосы заплетены в тугую косу — всё же такая длина сильно путается во сне, — которую он принимается медленно расплетать. Небольшие волны от незатейливой причёски теперь струятся по плечам и спине, а расчёска лишь делает их объёмней и пышнее. Как и каждое утро, нужно помыть голову, во-первых, потому что тот хочет выглядеть всегда свежо и опрятно, чтобы соответствовать статусу в глазах других, во-вторых, утюжком Нёвиллет брезгует. Это чудо-устройство невероятно сушит волосы, забирая столь ценную влагу. Мужчина последний раз смотрит в зеркало и выходит из комнаты, направляясь на кухню для утреннего стакана воды и завтрака. Он открывает небольшой, но глубокий шкафчик, что висит на уровне его головы, и выбирает. В два ряда по вертикали там стоят минимум два десятка одинаковых бутылочек воды с разными этикетками, подписанными вручную. Сегодня выбор падает на родниковую воду из Ли Юэ. Он ставит бутылочку на стол и достаёт небольшой контейнер из холодильника. Сзади слышатся тихие, но тяжёлые шаги. — Ты похож на барашка, — сонно усмехается Фурина. Девушка медленно спускается по лестнице, облачённая в широкие домашние штаны и огромных размеров футболку. — А ты говоришь это каждое утро, — еле заметно улыбается Нёвиллет, наливая воду в прозрачный стакан. — Потому что каждое утро ты похож на барашка. С Фуриной они живут давно, со времён, когда Нёвиллет лишь только явился в Фонтейн. Девушка в то время жила в небольшом домике подле Эпиклиза. Заняв пост судьи, палата Жардинаж, как правящая группа, была обязана выделить тому место для проживания, но город тогда сильно отличался от того, что тут есть в это время. Свободных домов в центре было мало, а селить Верховного судью вне черты города было бы издевательством над мужчиной, что вынужден ежедневно присутствовать в суде, поэтому палатой Жардинаж вместе с правящим архонтом — Фуриной было принято решение выделить один двухэтажный дом недалеко от Мермонии для них двоих. Ютиться там точно не придётся, а девушке было не особо принципиально, где проживать, тем более, что новоприбывший юдекс выглядел достаточно порядочно, чтобы не бояться его, к тому же имел высокую должность. Тем более, что выбора у них не было. Конечно, Фурина, как архонт, могла запротестовать, поставить руки в боки и закомандовать вознести дворец лишь для неё одной, но, первое — она не обладала таким эгоизмом, второе — она лишь недавно заняла этот пост, третье — жить одной было скучно. Девушка довольно мягка в своём характере, несмотря на сильные навыки продавливать подсудимых, орудовать аргументами и отстаивать свою точку зрения. Она с лёгкостью может втоптать в пол виновного, но вне зала суда предпочитает мягкость грубости и настойчивости. Ей вполне подходил вариант делить жилье с Нёвиллетом. Юдекс тоже не был против. — Ты снова будешь суп на завтрак? — взгляд девушки пал на контейнер сбоку юдекса. — Может, не знаю, яичницу там себе сделаешь? С беконом. — Se moquer de la nourriture. Столько жира и совершенно нет воды, — парирует Нёвиллет. — Очень зря, а я вот буду, — с этими словами архонт принимается за готовку. От слуг или помощников она тоже в своё время отказалась. И отказывается по сей день. Лишь иногда они вместе с юдексом заказывают уборку в доме, потому что оба не любят убираться сами. Уже приступив к завтраку, Нёвиллет, что находится в глубоких раздумьях, внезапно спрашивает: — Что такое «свидание»? — Что?! — воскликнула Фурина, роняя вилку, что со звонким звуком ударяется о тарелку. — Так вот где ты был пол ночи! — Я не уверен, что это было оно, но когда я спросил у человека об этом, он сильно удивился и сказал, что хотел бы, чтобы это было свиданием. — Ох! Нёвиллет, я совершенно не ожидала, но я так рада за тебя! В смысле, не то чтобы я в тебе сомневалась, но за пять сотен лет я ни разу не видела тебя с кем-то, понимаешь? — девушка сразу уточняет этот момент, зная, как юдекс умеет себя накручивать по пустякам. — Рада за меня? Прости, я немного не понимаю, о чём ты, — юдекс сводит брови к переносице, уставившись в свой утренний суп, но взгляд его, скорее, направлен внутрь себя. — Ох, Нёвиллет, я удивлена, что за столько лет ты ни разу не слышал, что такое свидание, — архонт звонко смеётся. — Это когда двое людей s'apprécient mutuellement. На таких свиданиях они проводят время вместе, узнают друг друга лучше и пытаются понять, подходят ли они друг другу. Для… ну… отношений? В романтическом плане. Так кто он? — улыбка Фурины стала хищной, лисьей. — Почему ты говоришь «он»? — удивился судья. Он не видит смысла скрывать пол, лишь личность, пока они вместе с Ризли не договорятся об этом. Но проницательность девушки ему интересна. — О, брось, никто не говорит «человек», когда говорит о таком. Обычно, если это противоположный пол, — так и говорят: «девушка» или «парень». Ну, если не брать в счёт небинарных персон и всё такое, — говоря, девушка размахивает вилкой, стараясь объяснить как можно точнее. — Значит, если он так ответил на мой вопрос, то я ему «нравлюсь»? — задумался о чём-то Нёвиллет. — Да. В романтическом плане, — утвердительно кивает архонт. Мужчина задумался пуще прежнего, совершенно забыв и про суп, и про воду. Он ещё многого не понимает, лишь в общих чертах только имеет представление об этой ситуации, но вопросов у него всё же остается много. — А что мне теперь делать? — всё же спрашивает Нёвиллет. — Ну, он тебе нравится? — Не совсем понимаю, что значит «Romantiquement», но… он хороший человек, — утвердительно кивает мужчина. — Тогда… дай ему шанс? Уверена, что по ходу ты со всем разберёшься. Если что, спрашивай у меня что угодно! Я никому не расскажу. Ох, Нёвиллет, больше пяти сотен лет, а ты всё ещё можешь меня удивить! — хохочет Фурина. Удивлений с юдексом и правда было много, особенно прежде чем Фурина поняла, что тот не человек. Конечно, у неё есть свои догадки на этот счёт, но она никогда их не озвучивала, считает это невежливым. Её постоянно вначале удивляла манера речи Нёвиллета, его нетипичные реакции на какие-то вещи. Его странные вопросы, когда тот не понимал очевидных человеку вещей. Ну, а со временем и его нетипичное долголетие. Юдекс ломал все привычные паттерны в голове девушки, но со временем она пришла к принятию и больше не удивляется таким вещам. Были же и смешные ситуации, и сложные, которые лишь сближали их как друзей. Пусть Нёвиллет до сих пор не мог понять, что значит «друзья», когда дело касается его, но было очевидно, что между ними сформировалась крепкая связь, даже учитывая, что они никогда не разговаривали часами, как это было этой ночью с Ризли. Например, был один тяжёлый день, когда судью нагло отравили. Как позже оказалось, это сделала небольшая группа людей, что сильно разозлились на Нёвиллета из-за того, что тот привёл мелюзин в город и обеспечил их работой. Негодование об этом в то время лилось изо всех щелей, пока все в конце концов не привыкли. Но в тот день Фурина в очередной раз убедилась, что юдекс не человек. Дело было в яде, который подсыпали ему в воду: он был способен убить одной каплей, но Нёвиллет испытал лишь интоксикацию от половины флакона. В вечер того дня девушка обеспокоено держала мужчине волосы и гладила того по спине, пока его рвало в унитаз. Не испытывала ни капли отвращения, лишь глубокое переживание за него и понимание. Нервно засмеяться её заставила лишь фраза мужчины, что в перерыве сказал «всех засужу». А бывало не раз, когда Фурина дома в своей комнате начинала горько плакать, а Нёвиллет, услышавший это, приходил просто посидеть с ней и погладить ее спину на манеру самой девушки, ни о чем не спрашивая. Он не умеет утешать людей, а архонту это и не требуется. Одним словом, они правда были близки словно брат с сестрой. И это часто наполняло. К этому они шли долго, многие годы, ведь для Нёвиллета было сложно находить общий язык с людьми. Они сразу начали жить под одной крышей, и казалось бы: всё, выбора нет, теперь нужно налаживать контакт, но оба боялись. Всё это развивалось постепенно, начиная с кивков головами друг другу в знак приветствия, затем простым «добрый день», и заканчивая тем, что они имеют сейчас. Даже что касается бытовых вещей, с которыми неминуемо сталкиваются каждые, кто живёт под одной крышей, было сложно. Был один банальный, но яркий пример, который дал больше возможности им сблизиться. Каждый, вставая утром перед работой, тут же шёл в душ на своём этаже, а после принимался одеваться в свою официальную одежду, чтобы в таком виде спуститься на завтрак. Им было стыдно показать себя в домашнем, оба чувствовали себя так уязвимо, поэтому, чтобы избежать неприятного чувства, они создавали иллюзию идеальной картинки. И рабочие графики их зачастую совпадали, поэтому начинать каждое утро с изматывающих ритуалов было… тяжело. Всё изменило одно утро. У Нёвиллета в тот день работа начиналась несвойственно рано, поэтому, встав на несколько часов раньше обычного, он решил пойти на завтрак сразу, лишь расчесав длинные пушистые локоны от тугой косы. На кухню они с Фуриной зашли практически одновременно, оба замерев то ли от страха, то ли ещё от чего. Просто смотрели друг на друга так, словно боялись реакции человека напротив. «Я думала, что тебе сегодня как обычно в Мермонию на 8:00», — первая заговорила перепуганная Фурина, что так же решила отложить все процедуры до завтрака. «Я думал точно также», — ответил Нёвиллет. Ступор прошёл, и архонт звонко рассмеялась, пока юдекс слегка улыбнулся, расслабляя плечи. Наверное, с того дня девушка не забывает напоминать судье, что он похож на барашка, ну а оба теперь точно знают, что «идеальная картинка» нужна далеко не всегда. Особенно, если всем от неё только хуже. — А кто пригласил на свидание первым? — задумчиво спрашивает девушка, крутя вилку. — Он, — спокойно отвечает Нёвиллет и тут же добавляет. — А что? — Я думаю о том, что было бы правильно, если в этот раз инициатором будешь ты, — Фурина смотрит куда-то вверх, размышляет. — Я думаю, так как вы оба мужчины, это было бы справедливо. Обычно, когда пара разнополая, то мужчина чаще становится инициатором свиданий, но у вас ситуация другая, поэтому я и подумала так. — А почему девушка не может быть инициатором? Неужели ей нужно сидеть и всё это время ждать приглашения? — удивляется юдекс. — Ну почему не может? Il peut! И я считаю это правильным! Но в основном властвуют такие негласные правила, которым многие следуют. К сожалению или к счастью, не знаю, — уверенно отвечает Фурина. Этот разговор сильно взбодрил её, придав сил и настроения. А вот Нёвиллет с каждой секундой выглядит всё более задумчиво. Он явно не понимает, что это за «негласные правила» и почему им все следуют. Не легче было бы делать так, как они сами хотят, не ограничивая себя навязанными стандартами? С другой стороны, возможно, делать «как все» было кому-то легче. В конце концов, у каждого есть выбор, но не каждый об этом задумывается. А свой выбор Нёвиллет уже мысленно сделал.