В каморке, что за актовым залом...

      Когда он наконец добрался до мужского общежития, вахтер уже дремал на посту. Проскочить мимо него опоздавшему Кавендишу не составило труда. Этаж первокурсников тонул в темноте. Дверь в их комнату, обычно не запираемая из-за отсутствия ручки, не поддалась с первого раза. Парень, в задумчивости скользил взглядом по свежим оскорблениям, накаляканным перманентным маркером, и думал, как же все-таки он заебался от этого. Вся общага ополчилась против них, а теперь и Барто, последний не осуждавший его человек, запер дверь. Очевидно, ужасно обидевшись. Было в этом что-то несправедливое. Они должны были быть вместе, против дураков, но в конечном итоге Кавендиш остался один.       Парень постучал. Ответом ему служила лишь тишина. Раздраженный, он постучал громче, уже не боясь привлечь внимание соседей. За дверью завозились, а потом послышалось шлепанье босых ног. Тот, кто находился внутри, застыл по ту сторону, явно не собираясь открывать. — Если это ты, Пендиш, предлагаю свалить по-хорошему. Если это Белами, Киллер или еще какой-нибудь хуй с горы - я бухаю. Поговорим завтра. — Барто, это я, — подал голос блондин. — Пусти, а? Я пришел поговорить. — Пендиш, я же сказал идти нахуй. Че, не ясно? Переночуешь в актовом зале. Не развалишься, — голос Бартоломео был хриплым и саркастично-едким. Из-за двери отчетливо доносился запах перегара, словно тот бухал с самого утра. Кавендиш прислонился спиной к поверхности и сполз на пол. С той стороны тоже раздались звуки падения пьяного тела. Возможно, они сейчас сидели спина к спине, разделяемые лишь тонкой перегородкой двери. Парень устал и хотел спать. Все тело ныло, давно пора было заняться самолечением. Хотя бы намазаться каким-нибудь кремом от синяков. — Я не уйду, Барто, пока мы не поговорим. — Господи, хер с тобой, — раздалось из-за двери где-то на уровне головы Кавендиша. — Ты прилипчивый как скотч - хуй отдерешь, — он заржал, явно довольный своим сравнением. — Тогда я буду говорить, а ты слушай. Потом решишь, открывать мне или нет. Я сегодня утром повел себя недостойно. Нельзя бить по яйцам, это подло и низко. Мне очень стыдно. — Праааальнаа, если ты мне отобьешь там что-нибудь, и хуй перестанет вставать, тебе же хуже будет! — ехидно усмехнулся панк. Кавендиш не понял, к чему эта фраза относилась, однако продолжил извиняться. Подколы Бартоломео он уже давно пропускал мимо ушей. — Ну, я обещаю, что больше так не буду. А еще, я правда не знаю, кто порвал твой плакат, но я принес тебе подарок в качестве извинения. Пришлось изрядно побегать, чтобы его достать, — улыбнулся парень. С той стороны снова завозились и уже в следующий момент открывшаяся дверь больно стукнула его по плечу. — Что у тебя там? — на пороге показалась рожа Бартоломео. Он был изрядно потрепан, а привычного ирокеза на голове не было. Зеленые волосы смешно топорщились в разные стороны. Кавендиш поднялся на ноги, потирая ушибленную конечность, и уставился панку прямо в глаза. Тот действительно был пьян. Серьга в носу отсутствовала, зато над верхней губой виднелись подсохшие следы крови. Словно ему кто-то заехал по носу, вырвав пирсинг. — Хреново выглядишь, дружище, — улыбнулся Кав. — Ты не лучше, — парировал Барто. Блондин протянул парню добытый плакат и, словно в замедленной съемке, наблюдал, как от восторга и неверия расширяются его покрасневшие глаза. — Это то, о чем я думаю? Как? С кем тебе пришлось переспать, чтобы добыть его? — Фи, как некультурно, придурок! Я не стал бы ни с кем спать за паршивый кусок бумаги, — он демонстративно поморщился, однако, оскорбления такого плана уже вошли у них в привычку, и Кавендиш почти не обиделся. Бартоломео сграбастав его, втянул в комнату и уже там по-настоящему обнял. — Таких не найти уже! — он развернул свое новообретенное сокровище и пораженно уставился на блондина. — Колись, где взял! — Где взял - там уже нет. Хоть квест и был повышенной сложности, — удовлетворенно просипел Кав, по-прежнему находясь в медвежьих объятиях. От Бартоломео нехило так разило перегаром. — Нет, я серьезно! Без приколов! Такой из всей общаги был только у меня и Хэнкок. Неужели ты… — он замолчал и перевел полный благодарности взгляд, на своего соседа по комнате. — Ну да, я знаю что их больше ни у кого нет. Поэтому пошел прямо к ней. И вот. — Ты чертовски крут! Слышишь! Не представляю, чего это тебе стоило, но я сейчас безумно счастлив! Бартоломео носился по комнате, завывая от радости, а Кавендиш наконец-то дополз до своей кровати и ничком повалился на нее, не расстилая. В бедро упиралось что-то твердое. Он повозился и извлек на свет мятую банку из-под пива. Отбросил ее на пол, где уже и так покоилась целая груда мусора. Панк, обливаясь слезами счастья, суетился у себя на половине, приклеивая плакат на старое место. Долгий день наконец-то подошел к концу. Глаза слипались. Кавендиш отрубился, так и не удосужившись раздеться. Бартоломео реально был впечатлен поступком блондина. Сам он ни за какие коврижки не сунулся бы в логово Хэнкок. Такая безрассудность была чревата получением знатного удара по башке. Он водрузил свое сокровище на причитающееся ему место и уже хотел поблагодарить Кавендиша за его подвиг, возможно, еще извиниться за утреннюю сцену, когда понял, что блондин отрубился. Тихонечко, стараясь не наступать на банки и бутылки, он подошел к его кровати, чтобы накрыть, когда наткнулся на чужой взгляд. Все было, как в тот раз. Снова вместо привычного Кавендиша на него, не мигая, смотрел кто-то другой в его теле. — Бартоооу, ты пришел чтобы поблагодарить его за приложенные усилия? — медленно, нараспев протянул Хакуба. — Черт возьми, я думал ты спишь! Я тогда пойду, раз ты сам в состоянии накрыться, — парень уже было развернулся, чтобы уйти, когда чужие, цепкие пальцы обвились вокруг его запястья. Блондин сел на кровати, не выпуская руки парня. — Хочешь, Хакуба извинится по-другому? — Не думаю, что это хорошая идея… — попытался съехать с темы Барто. — Отчего же, Хакуба считает, что тебе очень понравилось в прошлый раз, — парень не моргал, и от этого становилось немного жутко. Его пальцы перебежали выше, на предплечье, чувствительно вминаясь в кожу. — У нас, очевидно, был трудный день. К тому же ты весь с ног до головы покрыт синяками, не представляю, почему ты все еще можешь двигаться? — Тогда будь с ним нежнее, Бартоооу, — губы блондина растянулись в потусторонней улыбке, и розовый язык медленно облизал сначала нижнюю, а затем верхнюю. — Хакуба все еще в состоянии доставить тебе удовольствие. Ты не пожалеешь! Это было так тупо снова поддаваться на провокацию, когда парень находится в таком плачевном состоянии, но после того раза у Бартоломео словно выработался подсознательный рефлекс - возбуждаться, глядя на эту странную личину Кавендиша. Он почувствовал, как в штанах становится предательски тесно. Его состояние не укрылось от Хакубы. — Какой послушный! Позволь доставить тебе удовольствие? — Только если ты разрешишь потом обработать все твои синяки, — сглотнул парень. — Иначе ничего не будет. — Идет. Почти равноценный обмен, — заливисто расхохотался блондин. Он плавно соскользнул с кровати на пол, становясь на колени. Проворные руки тут же скользнули к ремню и в два счета расправились с ним. Вжикнула молния ширинки. Блондин вынул его наливающееся хозяйство, и на пробу провел по нему ладонью вверх-вниз. Бартоломео сжал кулаки. Помня, как в прошлый раз Хакуба буквально молил смотреть на него, он постарался не сводить взгляда с парня, который уже раскрыл рот, собираясь приступить к делу. Головка скользнула в податливое тепло рта и ткнулась в щеку, слегка выпирая. Парень игрался с ней языком, вылизывая и всасывая. Терпеть становилось невозможно, и панк толкнулся глубже. Хакуба гортанно застонал и вибрация его горла передалась члену. — Где ты научился так сосать? — прерывисто выдыхая, взмолился Барто. Член на секунду был выпущен из влажного тепла рта, и ниточка слюны протянулась от головки к губам парня. — О, ты очень многого не знаешь о Хакубе. Считай, у него врожденный талант, — губы кольцом снова скользнули вниз по стволу, заглатывая глубже. Панк что есть силы вцепился в блондинистую гриву волос, стараясь насадиться до основания. Ему милостиво позволили это сделать, пропуская член дальше в горло. Хакуба захрипел, но двигаться не прекратил. В уголках его глаз собрались слезы, и Бартоломео нежно смахнул выступившую влагу большим пальцем. Он неотрывно следил, как красный, возбужденный член то исчезает, то появляется во рту парня. Ему было пиздецки хорошо. По сравнению с тем, как херово было буквально пару часов назад, то, что происходило сейчас, ощущалось как высшая степень наслаждения. — Каа… Кав... — хрипло выдохнул Барто, но это пожалуй, не очень понравилось парню, побудив того сосать еще интенсивнее. Он не сдерживаясь, толкался в глотку Хакубы, а тот словно и сам наслаждался тем, что его грубо используют. Слюна, скопившаяся во рту, капала при каждой фрикции, добавляя пикантности и без того горячей сцене. Одна из его рук, до этого опирающаяся на бедро зеленоволосого, скользнула к яйцам. Слегка сжала, перекатывая их внутри мошонки, посылая импульсы наслаждения прямиком в мозг. Затем, двинувшись дальше, нежно, но уверенно надавила на какую-то точку между анусом и основанием члена, и Барто накрыло. Пелена резко опустилась перед глазами, и он позорно кончил в горячую влажность чужого рта, не продержавшись и пяти минут. Хакуба причмокнул, глотая сперму и напоследок еще раз облизал ствол. Мурашки табуном промчались вверх по позвоночнику, заставив согнуться и крепче вцепиться ему в волосы. — Хватит, не мучай! — еле выдавил из себя панк. Он старался перевести дыхание, но Хакуба не спешил отстраняться. Проворные руки продолжали перекатывать яйца, а слегка опавший член все еще находился у него во рту. Язык вылизывал нежную гиперчувствительную кожу, стараясь по новой возбудить. — Пожалуйста, прошу! — почти рычал Бартоломео. Это было похоже на самую нежную и извращенную пытку на свете. Парень сжалился над ним и наконец-то отстранился. Все его лицо было перемазано слюнями, слезами и смазкой, придавая сходство с профессиональной шлюхой. Разве что невероятно красивой и дорогой. — Будешь знать, как звать его по имени! — недовольно оскалился блондин. — Тогда как тебя лучше называть? — Хочешь, сучкой-Хакубой, хочешь шлюхой. Но никогда, не смей звать Хакубу - Кавендишем! Иначе в следующий раз я откушу тебе член. Поверь, я могу. Угроза прозвучала весьма весомо, учитывая, какой тот обладал властью, пока достоинство Барто находилось у него во рту. — Ахуеть, — уставился на него панк. Это странное поведение «ночного» Кавендиша пугало и возбуждало одновременно. Член снова дернулся, предвкушая второй заход. — Хочешь снова выебать Хакубу в жопу? — ехидно предложил он. И Бартоломео, кажется, хотел. Он воскресил в памяти картинки тонкой талии, призывно прогибавшейся в такт его фрикциям, и растрепанные волосы над сведенными лопатками. Сраный суккуб! Кавендиша-Хакубу хотелось до ломоты в яйцах. — Если ты настроен на второй раунд, Хакуба, пожалуй, разденется. Блондин стянул с себя рубашку и перед глазами Барто предстало испещренное синяками и ссадинами тело. — Их обязательно нужно чем-то намазать. Это было моим условием! — Позже, все позже. Сейчас сядь на кровать и раздвинь ноги! — приказал ночной истязатель. Панк, путаясь в спущенных до колен штанах, доковылял до своей кровати и сел, как было велено. Попутно избавляясь от одежды, Хакуба скользнул к нему на колени. — А ты не боишься, что от частого анала будут последствия? — задал мучавший его вопрос Барто. — О, это будут уже проблемы Кавендиша. Хакуба просто хочет тебя в себе, — он пошло облизал пальцы и завел руку себе за спину. Зеленоволосый видел, как от боли расширились его глаза, когда тот ввел в себя первый палец. — Это твое тело, будь с ним нежнее! — осуждающе цыкнул панк. Откуда-то из щели между кроватью и стеной он извлек вчерашний крем и выдавил остатки на свою ладонь. — Если ты не хочешь быть осторожным сам, то тогда, это сделаю я. Он наощупь коснулся подрагивающего ануса и, щедро смазав кремом, ввел палец. Хакуба вцепился обеими руками в его плечи и, не мигая, ловил каждый взгляд. Внутри парня было тесно и шелковисто. Мышцы подрагивали и сжимались каждый раз, когда палец входил глубже на фалангу. — Не обязательно осторожничать, — выдохнул ему почти в губы блондин. Бартоломео лишь покачал головой и добавил в пульсирующее отверстие средний. Судорожно пытаясь припомнить весь свой опыт, он на пробу раздвинул пальцы на подобие ножниц и Хакуба затрясся в его руках. Барто не прекращал движения, пока в анальное отверстие блондина не начали свободно входить все три. Он повернул руку поудобнее и очевидно задел что-то внутри парня, потому что тот начал извиваться и насаживаться глубже уже самостоятельно. — Здееесь... — простонал Хакуба. — Сделай так еще раз! Панк послушно надавил на комок нервов и покрепче перехватил потное тело свободной рукой. Он старался запомнить каждую деталь этого ночного Кавендиша, чтобы потом, видя его надменное выражение лица днем, в красках представлять того стонущим от наслаждения на своих пальцах. — У меня не осталось презиков, — сбивчивый шепот вырвал блондина из пелены наслаждения. — Хакуба хочет без них. Кончи внутрь, Кавендиш чистый. Прошу, сделай Хакубу своей сучкой! Перевозбужденный член Бартоломео терся о мышцы пресса парня, сидящего у него на коленях. Очень хотелось засадить поглубже. — Смотри, если я подцеплю от тебя какую-нибудь дрянь, сам будешь оплачивать лечение! — блондин согласно закивал. Посчитав это за знак готовности, Бартоломео приставил головку к хлюпающему и истекающему смазкой заднему проходу парня и надавил тому на плечи, заставляя самостоятельно насадиться, предельно контролируя движения и не позволяя резко опуститься до основания. Хакуба запрокинул голову и мелко задышал, привыкая к размеру. Возможно, они и правда поспешили с проникновением. Парень еще как следует не отошел от прошлого раза, но прерываться не хотелось совершенно! Бартоломео опустил его голову себе на плечо, позволяя отдышаться. Оба изрядно потные и загнанно дышащие наверняка представляли из себя достаточно забавное зрелище. Наконец, посчитав, что ждал достаточно, он толкнулся глубже, вгоняя член до основания. Переместил руки на ягодицы блондина, задавая ритм. — Вот так, детка. Хорошо. двигайся. Барто чувствовал, как рубашка на плече, где лежала голова блондина пропитывается его слезами. — Больно? — Нет, — сквозь стиснутые зубы отозвался парень. — Вот видишь, не стоило торопиться, — он аккуратно двинулся назад, почти извлекая член, но Хакуба тут же снова насадился почти на всю глубину. — Выеби, прошу! Как в прошлый раз. Не нежничай, это выносливое тело, ему ничего не будет. — Ты дурак, — он прижался щекой к голове парня, щекочущей распущенными волосами его ключицы. — Я буду сегодня очень аккуратен. Панк продолжал размеренно трахать Хакубу, завывающего на его коленях. Тому все время хотелось сорваться на бешеный ритм, но Барто видел в нежном сексе своеобразное наказание для порывистого парня. Он слегка изменил угол вхождения, чтобы при каждом движении тереться о тот комок нервов, что нащупал при растягивании. Блондин заскулил, ерзая. Эти движения внутри, наполненные нежностью по отношению к его телу, аккуратные толчки прямиком в простату - сводили с ума. Бартоломео слегка увеличил темп, крепче сжимая Хакубу. Тот уже выл, не переставая, на одной ноте от каждого толчка. В какой-то момент тело парня словно окаменело, а потом резко обмякло. Зеленоволосый почувствовал, как на его футболке, там, где терся член самого Хакубы, расползается теплое пятно. Он продолжал нежно ебать плачущего от переизбытка чувств парня, раз за разом задевая простату. — Попробуй напрячь мышцы ануса? — и мало что соображающий блондин подчинился. Барто плотно обхватили горячие стеночки и он, толкнувшись в последний раз, кончил глубоко внутри тела блондина. Они сидели так еще какое-то время, не в силах отцепиться друг от друга. Наконец зареванный Хакуба приподнялся, выпуская из себя опавший член. По его бедрам заструилась сперма. — Не спеши. Давай я уложу тебя? — Бартоломео подхватил разморенного парня и перенес на его кровать. — А теперь обработать синяки, помнишь? Есть у тебя какая-нибудь мазь? Тот лишь вяло махнул рукой в сторону своего стола. — Блядский хуй! Это не упрощает задачу! — панк в ужасе уставился на бастионы из разнообразных тюбиков и баночек, занимавших большую площадь поверхности. — Зеленый, — сдавленно прошептал Хакуба. Бартоломео рылся на столе с тактичностью слона в посудной лавке. А блондин лишь лежал, уставившись в потолок, ощущая, как толчками из него выходит чужая сперма. После такого изматывающего секса сознание потихоньку отключалось. — Нашел! — победно вскинул руку вверх с добытым трофеем Барто. — Сейчас намажу, отмою тебя, и будешь утром хотя бы живым! Он аккуратно наносил на синяки густую и сильно пахнущую субстанцию, а тело Кавендиша лишь вздрагивало от его прикосновений. Немигающий взгляд Хакубы был направлен в потолок. Закончив с обработкой, панк отправился к раковине, чтобы смочить полотенце и обтереть остатки спермы и пота с тела блондина. Когда он вернулся, то тот уже закрыл глаза и никак не реагировал. «Нихуя себе вымотался!» — С какой-то щемившей сердце заботой подумал Бартоломео. Парень отмыл оставшиеся следы их совокупления и, весьма довольный собой, нежно откинул прилипшую ко лбу блондинистую прядь. — Барто... — прошептал сквозь сон, Кавендиш. — Спи, Кав. Спокойной ночи. Он улегся на свою кровать лицом к отрубившемуся парню и еще долго рассматривал его профиль, освещаемый лампой-ночником в виде соломенной шляпы. В столе тихонечко шебуршился мыш. ***       Утро выдалось пасмурным. Кавендиш проснулся абсолютно голым в своей кровати, но не помнил, когда успел раздеться. Бартоломео уже не было в комнате, он, очевидно, свалил куда-то с утра пораньше делать свои сомнительные дела. Задницу нестерпимо жгло. К тому же очень хотелось в туалет. Что такого необычного он сожрал вчера, из-за чего сегодня так болит живот и кишечник? Мугивара на плакате зубасто лыбился. Взгляд зацепился за фигуру Санджи. Парень действительно стоял ко всем боком и отрешенно глядел куда-то в пустоту. Ророноа привычно хмурился, но отчего-то в этот раз Кавендишу показалось, что это выражение лица напрямую относится к повару. «Странное дело», — решил блондин. «Может, они не поделили девушку? Например, ту самую, о которой вчера с досадой упоминал Санджи?»       Пора было собираться на лекции. Стрелка часов неуклонно стремилась к восьми, намекая, что времени на прихорашивание почти нет. Кавендиш еще раз оглядел себя. Синяки тупо ныли, но намного меньше, чем вчера. Он что, успел намазаться заживляющей мазью, перед тем как отрубиться? Такая фигня порой случалась с ним, но еще до того, как он поступил в универ. Парень помнил, как однажды после того как сбежал от родителей, проснулся чужом номере паршивого отеля весь избитый. Вообще, то время он вспоминать не любил, да и большинство историй отдавали неправдоподобностью. Например, он был уверен, что никогда не тусовался ни в каких ночных клубах, однако, периодически находил в своем рюкзаке чужие кошельки с визитками, полные денег, а на запястьях — чернильные штампы с названиями заведений. Еще была совсем прескверная история, когда пару лет назад, проснувшись утром, он обнаружил себя перемазанным в крови. Судя по всему - чужой, потому что никаких следов ранений на теле не наблюдалось. Кавендиш тогда нехило так испугался, что зарезал кого-то, пока лунатил, и потратил несколько часов на штудирование новостных сводок. Ничего не обнаружив, он записался на прием к психиатру, назначившему непомерно дорогой курс колес. Парень честно пил их, пока деньги окончательно не закончились. В чужой крови он больше не просыпался, однако таблетки нехило так подпортили здоровье. С тех пор, как он поступил в вуз, рецидивов не наблюдалось. До сегодняшнего дня. «Нужно предупредить Барто быть начеку. Вдруг я соберусь грохнуть его однажды ночью?» Названий препаратов, выписанных тогда врачом, он не помнил. Не сохранилось даже рецепта. С тех пор парень сменил уже столько городов и комнат, что найти следы утерянной бумажки не представлялось возможным. В туалете его ожидал еще один неприятный сюрприз - живот крутило. Проторчав там на полчаса дольше положенного, Кавендиш решил тупо закинуться таблетками и поспешил на первую пару, на которую уже нещадно опаздывал. Бартоломео снова блистал своим отсутствием на совместной с их факультетом лекции. Его дружок, Гамбия, растерянно пожал плечами на вопросительный взгляд блондина. Мол, шароебится где-то, хуй пойми где.       Таблетки не очень помогли, поэтому пришлось отпрашиваться в туалет. Ближайший к аудитории находился в непосредственной близости к деканату, поэтому, ожидая что помещение окажется безлюдным, он ворвался, громко хлопнув дверью. Голос, раздавшийся из одной из кабинок, ввел в ступор. — Если ты принес отчеты, Ханнябал, то подсунь их под дверь и проваливай! — прорычали оттуда басом. «Черт возьми, это что, директор Магеллан?!» — прошибло осознанием Кавендиша. По-хорошему, следовало свалить и попытать счастья где-нибудь в другом месте, однако его прижало конкретно, и времени искать другую уборную не было. Пока он судорожно пытался не откинуться от распространявшейся ядовитой вони и по-быстрому расправиться со своей проблемой, к кабинке Магеллана выстроилась очередь из управляющих учебным заведением, все приносящих и приносящих отчеты, сметы и таблицы. Директор, очевидно, покидать насиженное место не собирался. Добивающим событием стала встреча нос к носу с комендантом мужского общежития Каниситору. Мужчина даже приспустил очки, уставившись на бледного Кавендиша, как на призрака. Они стояли и пялились друг на друга, а позади парня протяжно завывал унитаз. — Хакуба Кавендиш, а вот вы-то мне как-раз и нужны! Неожиданная встреча, но что поделать. Вы почему не подали заявление о переселении в другую комнату? Это прямое нарушение устава о проживании студентов на территории кампуса! Черт, вот послал бог проблем на его голову! Кав уже совершенно позабыл об этом гребаном заявлении, потому что все те несколько месяцев, прошедших со времен переезда, никто из комендантов ни словом не обмолвился о его самовольности. — Документы нарушителя мне! — надсадно зарычал Магеллан из своего укрытия. — Я подам! Не надо документов! — испуганно запричитал парень. — Только не выгоняйте! — Даю вам неделю! — отрезал Каниситору. — Я запомню ваш голос, юноша! — донесся директорский бас ему в спину, когда Кавендиш словно ужаленный выскочил из злосчастной уборной и со всех ног кинулся обратно в аудиторию.       Пересечься с Бартоломео удалось только во время обеда в общеуниверситетской столовой. Зеленоволосый панк сидел, вглядываясь в каждого входящего, словно кого-то выслеживал. На Кавендише он не задержал внимания и доли секунды. «Вот урод, даже не кивнул в знак приветствия!» — расстроенно подумал блондин. Жрать хотелось нестерпимо, однако от одного запаха столовской похлебки живот снова болезненно скрутило спазмом. Решив ограничиться простым рисом, он с силой хлопнул подносом об стол Барто. Тот в недоумении обернулся, уставившись на одетого с иголочки Кавендиша. — Ты меня игнорируешь? Панк закатил глаза, всем своим видом показывая, что ожидал предъявы примерно такого содержания. — Пендиш, у меня важная миссия. Не отвлекай! — Мы же вроде помирились вчера, почему ты куда-то сваливаешь с утра пораньше? А вдруг Кид нападет на одного из нас, бродящих поодиночке? — Не нападет, у них сейчас и без тебя забот хватает, — криво усмехнулся Барто. Кавендиш сосредоточенно вгляделся в соседа. Почему-то он вчера не обратил должного внимания на то, как парень хреново выглядел. Пирсинг в носу отсутствовал, а на скуле отчетливо проступал след наливающегося синяка. — Ты что-то знаешь, чего не знаю я? Вчера на кухне у пищевого факультета Кид выглядел еще злее и раздраженнее, чем обычно. — Не удивлен. Кто-то проник в их тайное логово и удалил с компа все записи почти готового к выходу альбома. Глаза Кавендиша округлились. — Ты же не хочешь сказать, что это был ты? — Не ссы, все под контролем! — Барто довольно оскалился и протянув свои грабли, потрепал блондина по волосам, портя идеальную укладку. Кавендиш хлопнул его по руке и зашипел. — Смотрите, голубки выползли вместе пообедать! — раздался чей-то противный комментарий с другой стороны столовой. Панк привычно проигнорировал подколку, а Кав вспыхнул и показал средний палец в направлении голоса. Соседний стол зашелся в приступе хохота. — Если Кид тебя поймает и изобьет до смерти, каких размеров гроб заказывать? — хмуро уставился Кавендиш на парня. — Забей, я же неуязвимый! Кид об меня только кулаки сломает. К тому же есть у меня кое-какой компромат на него. — Что? Как ты его достал? — подозрительный взгляд заставлял напрячься. — История умалчивает, — таинственность Бартоломео тоже доверия не вызывала. — Если тебя избили в ходе сбора информации, прошу, больше не лезь на рожон! — Что, беспокоишься, принцесса? Все схвачено! А сейчас вынужден откланяться, меня ждут! Зеленоволосый медленно поднялся со своего места и вразвалку направился к выходу из столовой, всем своим видом пытаясь показать случайным зрителям, что просто уходит в одиночестве. Но Кавендиш успел заметить длинный хвост светлых волос за дверью и кусочек черной рубашки в крупный горошек. Бартоломео явно ждал именно этого типа! Ревность, так некстати проснувшаяся внутри Кавендиша, рвалась наружу. На кого опять его променяли? Неизвестный как назло тоже был блондином. Необходимо проследить, узнать, кто тот человек, чье внимание принадлежит панку, и из-за которого Барто бросил Кавендиша одного среди обсуждающих их студентов. Парень еще с минуту сидел, делая вид, что их разговор был окончен, а затем, краем глаза следя, наблюдают ли соседи, вышел в коридор. Зеленого хохолка в поле зрения не обнаружилось. Скорее всего он и его таинственный спутник уже вышли на улицу. Кавендиш ринулся со всех ног, боясь упустить. Но и на улице Бартоломео не наблюдалось. Придется методично обыскивать всю территорию, не могли же они уйти далеко! ***       Бартоломео вальяжно развалился на своей кровати, расставив ноги. Парень напротив снял свою стремную маску и облегченно вздохнул. — Надеюсь, мы сможем поговорить здесь без посторонних ушей? — взглянул на него Киллер. — Если ссышь, что войдет Кав - закрой дверь, как в прошлый раз. Светловолосый парень прижал косяк плечом посильнее и повернул несколько кривых гвоздей, торчащих в дверном проеме специально для этого. Затем немного подергал за предполагаемую ручку. Вроде держалось довольно крепко. — Забей, уверен, никто в такой час ко мне не притащится, слишком рано. Киллер проследовал к центру комнаты и скинув с хлипкого табурета грязные шмотки, уселся напротив Барто. — Есть информация. — А лучше бы - опохмелиться, — заржал тот. — Я серьезно! — Ну так я тоже. Мы же не часто зависаем, за встречу было бы неплохо принять. — Ты по какому поводу вчера бухал? Все же вышло, как договаривались. Юстасс ничего сам не понял, просто озверел и куда-то съебался. — Ну, сначала за успех, а потом... — он как-то задумчиво взглянул на пустую кровать Кавендиша, а затем уставился в потолок. — Посрались, да? — Ага. Я думал, он после такого немедленно съебется, но как видишь - вроде нет. К тому же, он как-то странно себя ведет после чемпионата. Хотя и до этого тоже было странно. — Вы что, ебетесь? — в лоб спросил Киллер, уставившись на парня. Бартоломео замолчал примерно на минуту. Затем перевел слегка затуманенный взгляд на собеседника и оскалился. — О, чужая сексуальная жизнь интересует? Не к добру такие фетиши, дружище. — Это я так, для полноты картины спросил. Расскажешь - заебись, нет - твое право. — Ну, раз начали, да ебемся, — он замолчал и прислушался. — Вроде никого, показалось. Киллер выжидательно взглянул на зеленоволосого. — И? — Он ахуеть какой! Ты не просто ахуеешь, если узнаешь как он сосет, - ты ебанешься! — Настолько хорошо? — Мне никто так до этого не сосал. Только есть одна загвоздка. У него в башке какая-то хуйня, ночью совсем другим становится. Агрессивным, что ли... Парень снова замолчал, вспоминая, как протяжно скулил Кавендиш-Хакуба у него на пальцах. Пиздец. Это вообще все не к добру. — Рад за вас. Вы типа встречаетесь? — Да хуй знает. На свидания и прочую лабуду я его не водил, а что? — Ничего. Просто хорошо, что он согласился, — вздохнул светловолосый. — Иначе я бы переживал. — Тц, нашелся тут, сочувствующий. У самого пиздец по жизни, а он находит время в чужие отношения лезть. Киллер вмиг погрустнел и начал вертеть в руках свою маску. — У меня все плохо, почему бы не порадоваться за друга? — Ну я на твоем месте бы вообще решил съебаться. Или просто отпустил. Два года убиваться — это очень много. — Мне кажется, что намного дольше. Это два года уже после того случая. Они снова замолчали. Повисшая в воздухе тишина давила. А такого Бартоломео не любил. — Ты говорил, что есть информация. Выкладывай. — Точно, — словно встряхнулся Киллер. — Он собирается сделать что-то на предстоящем концерте мугивар. Подробностей даже я не знаю. Кид теперь никому не доверяет, ходит все время бешеный, мне грустно его таким видеть. Хочу, чтобы эта ебучая вражда наконец-то закончилась. Поэтому я здесь. — Ну, это не информация, а так... Пшик. — Что поделать. — Ладно, я подумаю, что можно предпринять. Хоть ничего тебе не должен. Киллер сжал свою маску, что-то внутри нее хрустнуло. — Ты это говоришь после того, как избил ребят? Ахуеть, как складно поешь! — Они заслужили. Это им за то, что вы стояли и нихуя с этим придурком не сделали! Ты обошелся малой кровью, потому что сам ко мне приполз поговорить. Но ты не сделал главного - допустил распространение слухов про Пендиша. Мне-то похуям, я бронированный, но ему очень неприятно всю эту херню выслушивать! — Ну, блять извини, что я не всемогущий! И так, как мог, отвлекал внимание Кида, чтобы он вас, придурков, по частям в лес не вывез! — Он у тебя ебнутый, ты понимаешь? — Бартоломео зло взглянул в глаза парню напротив. — Рано или поздно, он сядет. И тогда я рекомендую тебе не таскать ему передачки, а съебаться так далеко на другой конец страны, насколько возможно. И список написать всей хуйни, что он сделал конкретно по отношению к тебе. — Блять, успокойся. Кид где-то в глубине души нормальный человек. — Ага, а снаружи - кусок говна. — Ты не знаешь, каким он был на первом курсе, до нее, — Киллер произнес это шепотом, зная что Барто все равно услышит. — Только сейчас тебе хуево. А раньше не было. Это я не из головы, я тебя самого цитирую, — зеленоволосый сел и, протянув руку, похлопал парня напротив по плечу. — А как ты понял, что этот человек тебе нравится? — он махнул в сторону кровати Кавендиша. — Хуй знает. У меня всегда так - что чувствую, то и живу. Как в индийском кино. Это признак настоящего панка, Кира. Свободен от мнения всех вокруг. А ты - придурок. — Ну извини, блядь, что человек, который мне дорог, - то еще чмо. Приходится приспосабливаться. — Приглядывай за своим чмом повнимательнее, договорились? — И ты заботься о своем придурке, не только зависай с мугиварами. Мне пора, не то Юстасс меня хватится и вот тогда действительно дойдет до убийства. — Ну бывай! — махнул ему на прощание Бартоломео. — Да, я еще зайду. Киллер снова напялил свою маску, полностью скрывающую лицо, и принялся возиться с гвоздями на двери. По ту сторону раздался какой-то шум, а затем удаляющиеся шаги. Когда неизвестный скрылся, судя по звукам, в своей комнате, Киллер вышел и незаметно проскользнул к эвакуационной лестнице. Так скрыться было проще всего, ведь единственными, кто ее активно использовал - была шайка Кида. Пролетом выше, сжавшись в комок и зажимая себе рот рукой, сидел Кавендиш, еле сдерживая слезы обиды.