Нескончаемое ожидание

      — А тот парень, что был с тобой… — осторожно начинает Сатору. Его взгляд такой же тёплый, как в их последнюю встречу. Его губы, наверное, такие же сладкие, и Юджи сдерживается, чтобы не кинуться ему в объятия.       Они сидят на террасе чайной, и в их чашках — по паре листочков сакуры. Они встретились спустя пару дней после того, как были изгнаны из Небесных чертогов.       — Это Мегуми. Он сын императора, — отвечает Юджи.       — М-м, — тянет Сатору, кивая и отпивая из своей чашечки. — Ты ничуть не изменился.       — Ты тоже. Ведь совсем немного прошло.       — Да. Как ты здесь устроился? — Сатору касается его ладони своими длинными пальцами.       — Я придворный музыкант, — отвечает Юджи, и глаза его сверкают. Он находит, что влюблён ещё сильнее, чем в последний раз, когда они с Сатору виделись.       — А я священник в местном храме Аматэрасу, — улыбается Сатору.       Юджи краснеет и прячет лицо за чашкой чая.       — Не мог, что ли, другое божество выбрать? — спрашивает он.       — Но больше всех я люблю именно Аматэрасу, — хихикает Сатору. Кончик его языка проводит по губам. И Юджи сходит с ума от этого чувства между ног…       Может быть, им продолжить с того, на чём они остановились в Высокой Долине Небес?       Он открывает глаза. Он снова в своей комнате в резиденции принца Сётоку. Под одеялом его чресла горят и пульсируют, и он стыдливо скрещивает ноги, пытаясь избавиться от возбуждения.       Месяцы проходят одновременно медленно и быстро, и Юджи отчего-то особенно явно чувствует, что время, отведённое ему на поиски Сатору в этом мире, утекает сквозь пальцы. Вот он думает о том, что уже совсем скоро они вновь обнимут друг друга, но потом обнаруживает, что ни на шаг не приблизился к их встрече.       Ищет ли его Сатору? Помнит ли его Сатору?       — Почему ты всегда так мало ешь? Ты выглядишь костлявым, а в нашу первую встречу был крепким парнем, — рассуждает Мегуми. Они едят вместе, хотя Юджи всего лишь придворный музыкант. Просто принцу так захотелось. И… кажется, у него совсем нет друзей.       — Я не голодный, — отвечает Юджи.       — И что?       — И… то.       — Ты же знаешь, что не можешь мне так отвечать? — спрашивает Мегуми, и лицо у него становится лицом принца Сётоку, а не лицом друга.       — Простите, — Юджи опускает голову, берёт палочки и принимается за еду.       — Вот, пока не поешь, я из-за стола не встану.       У Юджи такие же длинные волосы. Мегуми разрешил ему не стричься. Вообще с первого дня Мегуми делал много поблажек, которые Юджи очень ценил. К примеру, его другу можно было гулять по всей резиденции, можно было требовать от слуг всего, чего он только пожелает, можно было в любое время тревожить принца, можно было выходить за микадо, можно было говорить с принцем фамильярно. Юджи был рад. Он чувствовал себя почти равным Мегуми, хотя здесь, в людском мире, был гораздо ниже его по статусу, а в своём недалёком прошлом был намного, намного выше.       В последнее время Мегуми занимается составлением свода правил. Эта идея пришла к нему несколько лет назад, но её воплощением он занялся совсем недавно. Он говорил, что с Юджи под рукой чувствовал себя увереннее.       После завтрака они отправляются в зал, где располагаются все принадлежности для письма. Здесь по-особенному пахнет чернилами и бумагой — материалом, завезённым всего пару десятилетий назад в Японию из Китая, с которым принц старается поддерживать тёплые, но всё же строго дипломатические отношения. Юджи садится по левую руку от Мегуми и расправляет рукава своего серо-голубого кимоно — теперь он носит одежду такого цвета, какой полагается придворным музыкантам и художникам. Скидывает с ног гэта, сладостно шевелит уставшими пальцами.       — Как дома, — фыркает на него Мегуми, но Юджи знает, что парень не злится. Он вообще не видел Мегуми злым.       — Ты тоже разуйся, — предлагает Юджи.       — Ага, — отвечает принц, но гэта не снимает.       И тогда Юджи осторожно тянется к его ногам своими, подцепляет красные ремешки пальцами и стягивает с Мегуми обувь.       Его кожа тёплая, и, когда Юджи касается её, Мегуми вздрагивает.       — Второй я сам сниму, — бурчит принц, а Юджи улыбается.       — Пожалуйста.       Кисть медленно движется по листу бумаги, выводя иероглифы. Юджи следит за тем, как на желтоватом фоне появляются чёрные символы. Он старается “не говорить под руку”, как просил его Мегуми, а потому восторженно молчит. В человеческом мире много такого, что его восхищает. Люди очень умные, люди очень интересные, и Юджи понемногу начинает проникаться к ним чем-то особенным. Он считал их совершенно другими, когда был божеством. Когда он наблюдает за тем, как Мегуми пишет, в груди у него сердце стучит чуть быстрее, потому что прямо перед ним рождается что-то новое, что-то значимое. Он хочет, чтобы свод правил принца Сётоку поскорее увидел свет.       — Можно спросить? — шепчет он. Его губы совсем рядом с ухом Мегуми. Юджи понял выражение “не говорить под руку” буквально.       — Спрашивай, — шёпотом же отвечает парень, и уши его краснеют.       — А сколько всего будет… правил?       Мегуми вздыхает и слегка отодвигается. Юджи тоже садится подальше.       — Семнадцать, наверное.       — Это… много, — задумчиво тянет Юджи.       — Этого недостаточно, чтобы проконтролировать всё, что я хочу, но достаточно, чтобы положить начало.       За окном от ветра шелестят кусты. Если выглянуть, увидишь небольшой сад камней, устроенный между залом для письма, людской, комнатами принца и гостевой комнатой. Длинные коридоры соединяют множество строений этой резиденции, и Юджи до сих пор путается в их разветвлениях. Иногда он попадал совсем не туда, куда намеревался. Как в тот раз, когда он зашёл в женскую купальню, думая, что это столовая, где Мегуми ждал его к ужину. Благо, он попал в переднюю комнату, где девушки ещё были одеты и только ждали своей очереди мыться.       Они с Мегуми наедине в этой просторной комнате, и Юджи чувствует себя так, будто такое уже когда-то случалось.       Они с Сатору наедине в Высокой Долине Небес. Звуки кото, когда Юджи осторожно дёргал за струны. Звуки сердцебиения, такие громкие, что, кажется, вот вот все чувства вырвутся наружу.       И тепло, и хочется прикоснуться, и глаза так и ищут взгляда Сатору.       И он тихо напевает себе под нос ту мелодию, что играл ещё будучи божеством. Та-там. Та-та-там, та-там, та-та-там. Дзынь…       — Ты мне такого не играл, — произносит Мегуми.       — Да… Кажется, не играл, — шепчет Юджи. В горле стоит ком.       Его лицо горит, а по щекам пролегают две узкие полосочки слёз.       — Эй, ты чего? — принц откладывает кисть и поворачивается к нему всем телом.       Юджи не понимает, чего это он. Не понимает, потому что всё, вроде как, хорошо. Он найдёт Сатору, даже если пройдёт время, много времени. Они встретятся, и будут обниматься и целоваться столько, что у них заболит тело. И будут говорить, пока не охрипнут.       Только вот… когда это будет?       — Н-ничего, просто… как-то грустно стало, — отвечает Юджи, вытирая слёзы, которые никак не хотят останавливаться.       Отец пообещал, что не даст им встретиться! Что, если он выполнит свои угрозы? Что, если за всю жизнь, за всю короткую земную жизнь они так и не смогут свидеться снова?!       — Тише ты, Юджи… — неловко успокаивает Мегуми. А друг его всё никак не может перестать плакать. — Что же ты так долго держал в себе?       — Не знаю… я даже не думал, что мне грустно, — отвечает Юджи и притворно хихикает.       — Тише, тише, — Мегуми осторожно касается его волос, проводит ладонью по ним вниз, до ленты, которая держит их собранными в хвост. — Всё будет хорошо.       Юджи улыбается. Снова притворно.       — Ага…       — Ты правда не знаешь, что тебя расстроило?       — Ну… знаю, — всё-таки отвечает Юджи после недолгого размышления.       И он рассказывает Мегуми о том, что ищет одного человека. Одного… очень важного человека. Правда, не говорит, что именно их связывало.       Мегуми думает. Думает, а спустя пару дней издаёт оповещение: за любую информацию о том человеке, которого ищет Юджи, назначена награда.       — Поднимайся, — лёгкий пинок приходится в левый бок. Сатору открывает глаза и видит над собой Сугуру, уже одетого и причёсанного.       — Ты когда встал? — спрашивает он, садясь.       — На рассвете. И ты тоже должен был.       — Ничего я никому не должен, — отвечает Сатору, хмурясь.       — Ну да, ты же какое-то там божество, — ухмыляется Сугуру, закатывает глаза и помогает другу подняться.       Они познакомились, когда Сатору только попал в здешние края. Сугуру привёл его в людскую и познакомил со старостой, который назначил мужчину уборщиком. Должность низкая, совсем не соответствовавшая его прежнему статусу, но выживать нужно было любым путём. К тому же, на более высокие ступени услужения императору он претендовать не мог потому, что плохо знал язык, на котором здесь все говорили.       — Хватит попрекать меня тем, кем я был в прошлом, — бурчит Сатору.       — Лгуном?       — Нет, божеством горы Фуджи.       — Сатору, ты придурок? — Сугуру приподнимает бровь.       — Да!       — Видно.       Они смеются. Сатору не понимает, почему друг не верит ему, но решает, что тому просто нужно время.       — Что, опять нам листья мести? — спрашивает Сатору. Натягивает штаны и обматывает ноги тканью перед тем, как обуться.       — Тебе мести листья, а мне — прибирать гостевой зал для встречи корейских послов.       — Корейских послов?       — Ну, ты ведь слышал: в прошлом месяце наш император отправил делегацию, и сейчас они возвращают нам визит.       — А… честно говоря, не слышал.       — У тебя в одно ухо влетает, в другое вылетает, — бурчит Сугуру, но на губах его — улыбка.       Они отправляются на улицу, где солнце уже окропило листья зеленеющих деревьев своим золотым светом. Они в стране заходящего солнца, но утро здесь такое же красивое, каким виделось ему со склонов Фуджи. Правда, Юджи больше не спускается к нему.       Юджи пропал, и Сатору не знает, что делать. Каждый день он горячо надеется, что они встретятся как-то случайно, хотя понимает, что этого не случится. Ему нужно прилагать усилия, чтобы найти своего возлюбленного.       И для начала нужно вернуться в Японию.