Нескончаемое ожидание

      — Как ты вообще завязываешь пояс? — прошептал Юджи, пытаясь развязать одежды Сатору.       — Там узелок… сзади… — краснея, ответил мужчина. Он почему-то всё никак не мог ужиться с мыслью, что сейчас у них с Юджи произойдёт то самое. То, чего они так хотели за считаные часы до своего изгнания.       — Ага… нашёл, — Юджи прижался к нему так плотно, что тепло его тела чувствовалось сквозь одежду.       Лёгкое движение руки — и кимоно распахнулось, открывая перед Юджи грудь и ключицы Сатору. Под бледной кожей проглядывали мышцы, а на плечах — россыпь еле заметных веснушек. Сатору никому их не показывал и, честно говоря, немного стеснялся. Но только не перед Юджи. Ему мужчина мог открыть что угодно, потому что, если уж они смогли найти друг друга в мире людей, стесняться было просто глупо. Они точно были связаны. Теперь это становилось очевидно.       — Ты такой красивый, — восхищённо произнёс Сатору, оглядывая парня, скинувшего кимоно. Пара складок тонкого шёлка ещё прикрывала его член, и Юджи делал вид, что совсем не замечает этого и уже полностью разделся.       Сатору сходил с ума от его близости. Всё это казалось настолько нереальным, что он боялся проснуться в комнате прислуги, разбуженный Сугуру, который с притворным недовольством будет стоять над ним и звать на завтрак. Но — нет. Мифически-прекрасный Юджи не исчезал, а был удивительно реален и ощутим.       Сатору положил ладонь на его бедро, мягко провёл вверх и вниз по горящей коже.       — Не смущай меня, — прошептал Юджи. Он не смотрел на Сатору прямо, а избегал встречаться взглядами, ужасно милый со своими красными щёчками и дрожащими пальцами.       — Эх, лишаешь меня главного удовольствия, — улыбнулся мужчина, придвигаясь ближе. Он почему-то совсем не стеснялся быть перед Юджи нагим, ему это казалось даже правильным, потому что их отношения, наконец, дошли до этой ступени. А дальше… дальше они будут рядом, пока человеческая смертность не разлучит их. Но души — души останутся связанными навсегда.       Сатору осторожным движением руки уложил парня на спину, а сам оказался над ним, довольный тем, в каком положении они оказались.       — Мне… куда мне положить ноги? — спросил Юджи, бегая глазами по комнате, как будто ноги он собирался положить на стол или в платяной шкаф.       — Можешь обнять меня ими за талию, — предложил Сатору.       Его пальцы мягко провели по бёдрам парня, спустились вниз, касаясь там, под складками не до конца отброшенных одежд, и проникая внутрь. Осторожно. Он наблюдал за оттенками эмоций Юджи, чтобы не сделать ему больно или неприятно. Ноги парня легли на его спину, скрестившись, и Сатору склонился над ним, оставляя на губах Юджи лёгкий поцелуй, как бы подбадривая его и благодаря за то, что он старался расслабиться.       — Сатору… — на выдохе произнёс парень, и это звучало настолько похоже на стон, что оба смутились.       — Что, душа моя? — ответил Сатору, улыбаясь. Он никак не мог прекратить улыбаться и чувствовал, что от этого побаливают щёки. Но видеть перед собой Юджи, видеть перед собой раздетого, смущённого, краснеющего, распалённого Юджи — было упоительно-превосходно.       — Мне кажется, я уже готов… — произнёс Юджи и прикрыл лицо ладонями. — Так что ты можешь… в… войти…       — Правда могу?! — восторженно воскликнул мужчина, и с дерева за окном вспорхнула с дерева задремавшая птица.       — Потише…       — Прости, — шёпотом на ухо Юджи ответил Сатору. Ему казалось, он плавился от одной мысли о том, чтобы оказаться внутри любимого. — Я просто рад.       — Я тоже, но если нас услышат…       — Ты что, совсем не собираешься стонать? — ухмыльнулся Сатору, дыханием опаляя щёку парня.       — Эй! Что за грязные разговорчики! — Юджи толкнул его в плечо и замотал головой, пытаясь, видимо, сбросить смущение.       — Но правда, ты что, не собираешься… — Сатору лизнул его в шею, упиваясь запахом его тела.       — Собираюсь, только не повторяй это!!! — Юджи просто не знал, куда себя деть от смущения.       — Хорошо, хорошо, — рассмеялся ему в ключицу мужчина.       Первый слабый, ласковый толчок сорвал с уст парня тихий, сдержанный стон. Он пёрышком поднялся к полотку и осел на постели, облив Сатору жаром желания. Ему хотелось двигаться быстрее, даже немного грубо, но он не собирался предавать безусловного доверия Юджи, который впервые был открыт ему полностью, физически и духовно.       — Не больно? — спросил Сатору, проникая глубже. Он чувствовал, как умопомрачительно-приятно сжимается Юджи вокруг него, как любовь перетекает из одного тела в другое, как его до краёв переполняет нежность к этому прелестному созданию, с которым он, наконец, смог встретиться в мире людей.       — Нет… Приятно, — ответил Юджи, и его крепкие руки обвились вокруг шеи мужчины. Сатору склонился к нему ближе, целуя его и вдыхая сладкий запах любимого.       — Я рад, — произнёс он, и на глаза навернулись слёзы. — Я так рад.       Стоны их взмывали под потолок комнаты, вырывались в окна и будили заснувших на ветвях деревьев и в кустах птиц. Сатору целовал его бесконечно нежно и ненасытно, как будто с каждой секундой Юджи оставалось всё меньше, и он пытался сохранить в себе его частичку. А Юджи обнимал его и тянулся ближе и ближе, стараясь вобрать его глубже, и с каждым толчком они становились роднее. Казалось, они смогут стать единым целым буквально — одним организмом. Это было бы прекрасно…       Когда они достигли предела, наслаждение перелилось через край, и Юджи смущённо отвернулся, стараясь стереть с себя свидетельства своего перевозбуждения. Сатору смеялся и целовал его плечи и спину, и ему казалось, что ночь никогда не закончится, а потому можно делать это ещё и ещё, пока их не сморит сон.       И они упивались друг другом до зари, когда Юджи уснул в руках мужчины, такой маленький и беззащитный, совсем не похожий на божество Аматэрасу, коим он был ещё четыре года назад.       Сатору почувствовал лёгкую тошноту, но не придал тому значения. В любом случае, это не мешало ему работать, а значит, не было чем-то важным. Он вспомнил, что у Юджи болел живот, и подумал, что, возможно, они оба отравились какой-то едой, или это аллергия, или… что угодно.       Это могло быть что угодно.